Не простая жизнь у трясогузки.
- Я на вас удивляюсь, женщина, - как можно было устроить гнездо у Него под самым носом?
- Так не было Его.
- А это кто?
- Ну, Он!
- Так о чём вы мне говорите? Вон, ваш Виктор прилетел с букашкой в клюве. Как он теперь кормить птенца будет? Да и вы сами, куда кузнечика дели? Съели уже, не донесли. Так, каждый раз дожидаясь, пока Он уйдёт, ожирение получить можно.
В ответ трясогузка-мать проворно крутнула головой, и пискнула:
- Ах, оставьте, дама, без вас тошно.
- Ладно, делайте что хотите, - ответила советчица и перелетела с ветки дерева на забор.
К Эльжбете подбежал на тонких ножках папа Виктор с бабочкой в клюве.
- Слепая! Какая же это букашка? – проворчала Эльжбета.
- Ну, что опять сидит? Кормить не даёт!
- Да, сидит. На нас, между прочим, смотрит.
- А ты что, голая? Смотреть на неё нельзя!
- Дурень, Иржи кормить пора.
- У твоего Иржи рот не закрывается.
- Ты в своём уме? Он птенец, он постоянно есть должен.
- Мне не нравится имя Иржи, - сквозь висящую в клюве бабочку проворчал Виктор.
- Это что ещё за новость? Иржи Молоствов. По-моему красиво.
- Виктор Молоствов, вот это красиво! – заупрямился трясогузка - папа.
- Хватит с меня одного Виктора Молоствова! Довольно болтать, побегай, давай, перед Ним, а я попробую с тыла зайти. Да гляди свою бабочку не сожри, а то Иржи не достанется.
- Лети, давай, стратег! – съязвил Виктор и ещё на один шаг приблизился к моей ноге. То, что раньше было бабочкой, бесформенной тряпкой свешивалось с его клюва. Не спуская с меня чёрных бусинок глаз, птичка бегала взад и вперёд, демонстрируя независимость свою и смелость.
- Ну что ты рассиживаешься? Лети, давай… к Иржи, – пропищал Виктор.
- Да, умник, полечу, и место наше спалю, - препиралась Эльжбета, - заберёт он нашего Иржи, знаешь, как Они маленьких птичек любят.
- Не говори ерунды, - препирался Виктор, - Он всё давно знает. Из вредности сидит, на нервы действует.
- С чего ты взял, что знает?
- А ты сама подумай: Он торчит тут, а мы вокруг него волчком вертимся. С чего бы это, а?
Обычно как? Лишь издалека Его увидишь, и уже летишь, как угорелая, куда подальше. А тут, осмелели, понимаешь! Значит надо им чего, думает, и с провиантом вдобавок.
- Точно! Знает! Бедный Иржи, - зарыдала трясогузка-мать и проглотила свою добычу от нервов.
Мне почему-то стало неловко, что птички так мучаются, я поднялся со скамейки и зашёл в дом.
