Мой батя — курильщик. Не какой-то там "по выходным с пивком", а настоящий, принципиальный — курящий в доме, в кухне, в зале, перед сном, после еды и во время "Поле чудес".
У нас в семье было пятеро детей, и мы, мелкие, валялись на полу на одеяле, как щенки. Шел 95-й. Ламповый телевизор щёлкал громко, Якубович размахивал руками, кто-то выигрывал стиральную машину, а сигаретный дым вился над нами, оседая прямо на уровне детских голов.
Я помню этот запах лучше, чем аромат мандаринов на Новый год.Тогда казалось — так и должно быть. Дым — это просто ещё один обитатель квартиры. Мы не знали другого воздуха.
Мой дед — та же порода. Курил крепче и основательней. У него дома стояла бензиновая зажигалка, не какая-нибудь там дешёвая "клик-клик", а настоящая — тяжёлая, металлическая. Я помогал ему заправлять её каждый месяц, как будто это был семейный ритуал, почти священнодействие. Он раскручивал корпус, доставал фитиль, мы наливали бензин из небольшой канистры, вдыхая резкий запах, и потом с удовольствием щёлкали — чпок — и вот он, огонь.
Да, вот такое поколение выросло. Люди с руками, пахнущими табаком и зажигалочным бензином. Люди, которые курили дома, в машине, на работе, в лесу, в больнице под табличкой "не курить". И никто особенно не возмущался — это был просто фон. Как обои. Как гарь от обогревателя.
Я не стал исключением. Потом, уже когда вырос, я тоже начал курить. Не из моды, не потому что "все курят". А просто потому что в темноте чего-то не хватало. Когда долго один, когда ночь, когда что-то гложет — вытягиваешь сигарету, подносишь огонь, и становится как будто не так пусто.
Куришь, и будто рядом кто-то — батя, дед, телевизор с советским ведущим, зажигалка — всё снова возвращается.Это не оправдание. Это просто правда. У каждого дыма — есть своя причина. У моего она тянется из детства, из плотной сизой атмосферы, в которой мы выросли и которая почему-то до сих пор не развеялась.
