Теплоход. Часть 3
Рутина. Обычная работа водолазов МЧС. Главное отличие водолаза от спасателя в том, что в 99,9% случаев мы не общаемся с теми, кого достаём. Мы не спрашиваем, как они себя чувствуют. Не пытаемся не сделать им больно, не передаём медикам для оказания помощи. Они молчат... И мы молчим. Мы просто должны найти, достать, извлечь, поднять, передать полиции, родственникам, земле. Это и есть наша водолазная рутина.
Так и сейчас, мы с Валеркой встали на обеспечение первого спуска наших парней. Помогли одеться, привязали сигнальные концы, отправили в воду. Вокруг «Острова» вода «кипела». С борта судна в реку уходило пять или шесть сигнальных концов.
Это означало, что сейчас одновременно на судне работают от 5 до 8 водолазов. Восемь человек, которые ищут и поднимают на поверхность тела погибших людей. То тут, то там, по трапам, спущенным в воду с борта судна, спускались обеспечивающие водолазы. Они принимали тех, кого доставали из воды.
Наши появились минут через сорок. Саня буксировал за собой по поверхности тело. Это была женщина. Тёмные, спутанные волосы, глаза закрыты, кожа бледно-синюшного цвета. Пальцы рук в последней судороге сжаты в кулаки. Жёлтая блузка и голубые джинсы. Когда я принимал её, всё это просто отметилось в моём сознании за какие-то полминуты, пока её не забрали следаки.
Парни один за одним стали подниматься по трапу. Мы с Валерой знали, что ласты они сняли ещё в воде, и теперь, нацепив их на руку, крепко держась за леер, спокойно выходят из воды на борт корабля.
Наша очередь собираться. Нам помогать не будут, да и не надо. Мы напарники, всё можем сделать сами: и оденемся, и проверим друг друга, и спасём при необходимости. Мы доверяем друг другу наши жизни.
Пока одевались меня начал бить озноб - выброс адреналина даёт о себе знать. За мой не столь уж большой стаж работы ещё ни разу не было работ такого масштаба, с таким количеством погибших. Поэтому, как ни настраивайся, а всё равно страшно. Пока мы одевались, подошёл, прикурив сразу три сигареты, Алексей. Он уже успел переодеться, и только мокрые волосы, да след от маски на лице напоминали о прошедшем погружении.
Протянув нам по зажжённой сигарете, Лёха начал передавать информацию.
- В общем, так. Там сейчас видимость с полметра. «Течка» (подводное течение) небольшая, но есть. Возьмите с собой ледоруб на всякий случай, окна бить. Там вроде под леерами всё просмотрено, но Саня всё равно женщину нашёл, так что просматривайте, может кого и увидите. Ещё что... Если придётся бить окна, осколки ледорубом убирайте, а то или костюм, или, не дай Бог, себя порежете. Спуститесь по ходовику, поворачивайте в сторону «носа», надо капитанский мостик осмотреть. До него, вроде, ещё никто не дошёл. Принято?
- Принято, – в унисон отвечаем мы и выкидываем докуренные сигареты.
И вот всё надето. Мы, неуклюже пробиваясь через толпу снующих в осознано-хаотичном движении людей, проходим к трапу корабля. Приготовились. Шаг в никуда и мы в воде.
Такое чувство, будто бы река настроена враждебна. Она выталкивает нас на поверхность, как бы не пуская в себя. Так происходит каждый раз, но в тот момент мне показалась именно враждебность. Не хочет река отпускать свою страшную добычу, не хочет, чтобы мы достали своих. Вроде как: «Вы что, люди!? Сами допустили ошибку, сами проиграли, а теперь жульничаете? Не пойдёт».
Ничего. Пойдёт.
Проверяем с Валерой друг друга на поверхности: всё ли закреплено, работают ли фонари, открыты ли баллоны. Всё в порядке. Отметив для себя по привычке, с какой стороны находится уже уходящее солнце, одними глазами спрашиваем друг друга: «Окей? Окей». Спуск.
Валимся на корабль. Вода не прозрачная нифига. Где-то на 6 с половиной метрах втыкаемся ластами в белый борт. Фонари уже включены и видно, как в месте нашего падени» взмывает облачко ила, который уже припорошил погибшее судно. Медленно, но уверенно, растворяясь в воде, оно уплывает, подхваченное течением. Смотрим друг другу в глаза: «Окей? Окей». Работаем.
Ходовой конец был закреплён на леер нижней палубы, поэтому мы «прошли» в «горизонте» на верхнюю. Именно на верхней палубе и находится капитанский мостик. Сориентироваться не составило большого труда, и мы направились в «носовую». Видимость постоянно менялась, то полметра, то метра полтора. Полностью картинку в голове не нарисуешь, из-за этого сначала не можешь распланировать свои действия. Но спустя какое-то время приходит понимание, и ты начинаешь работать на все сто процентов своих умений. Обостряются чувства. Зрение, тактильность, слух. Ощущение напарника.
Я не знаю, как у других водолазов, но у нас с Валеркой за годы совместной работы сложилось понимание друг друга с полувзгляда. Мы прекрасно понимаем друг друга под водой, как в визуальном контакте, так и в тачконтакте (когда касаешься своего напарника какой-либо частью тела и спомощью, например, двойного сжатия пальцами руки или ноги партнёра, можешь узнать о его самочувствии и получить ответ. Очень полезная вещь при нулевой видимости).
Мы можем ругаться или спорить на поверхности, но под водой – мы одно целое.
Итак, проплыв какое-то расстояние, видим относительно большие квадратные окна. Они начинаются на левом борту и полукругом уходят к грунту на правый. А вот и он – мостик. Окна целые, сквозь них виден хаос, творящийся внутри. Плавающие тряпки, какие-то журналы и книги. Прорисовываются части мебели. Надо туда зайти. Задача водолазов – прошерстить все помещения в корабле.
Начинаем ледорубом бить окна, но из- за отсутствия точки опоры, а может стеклопакеты были крепкие, в общем, битьё результатов не принесло. Проплываем чуть дальше и по полукругу начинаем спуск к грунту. И, о чудо! Нижние окна (те, что находятся ближе к правому борту) были разбиты. Скорее всего, при деформации конструкции они просто лопнули. И вот тут-то и можно зайти внутрь.
Высвечиваем внутренности. В помещение царит хаос и бардак, всё, что может плавать - плавает. Точнее не плавает, а как будто висит в «воздухе». Но нам-то известно, стоит коснуться, и вся эта масса зашевелится, задвигается. И зайдя в неё, ты можешь спокойно заблудиться. Нет, конечно же выход найдётся, и довольно скоро, но нервы-то не восстанавливаются.
Поэтому принимаем решение – я захожу внутрь, а Валера остаётся снаружи. Он будет светить своим фонарём, показывая мне во всём этом бардаке, куда возвращаться. Так и сделали. Почистив ледорубом металлические рамы от остатков стекла, я осторожно просовываюсь внутрь. Страшно, мне реально сейчас страшно.
Протискиваю сначала тело по пояс. Руками отодвигаю плавающее кресло, какие-то тряпки. Начинаю продвигаться вперёд. Вот уже только ластой касаюсь моего «входа», но никого вокруг нет. Надо двигаться дальше. Продвигаясь, снимаю налипшую мне на лицо тряпку, и тут же получаю толчок в маску. Вернее не толчок, а сам натыкаюсь на руку. Обычная человеческая рука.
Беру эту мёртвую руку своими живыми и начинаю подтягивать к себе. Женщина, уже в возрасте. Худощавая. Но что делает женщина на мостике, да ещё и во время гибели корабля? Позже выяснится – это была жена капитана. И, наверное, в последние мгновения жизни она хотела быть рядом с мужем. Но это потом, а пока я тяну её за собой туда, где свет Валериного фонаря показывает мне выход. И выйдя на свободную воду, мы втроём начинаем подъём.
Ближе к поверхности становится очень ярко от прожекторов, которые зажгли на кораблях. Значит солнце уже полностью село, и наступила темнота. Но спуски будут продолжаться. Вынырнув, мы передаём тело встречающим и начинаем подниматься по трапу.
С момента нашего погружения прошло около сорока минут, и, если честно, мы были уже вымотаны. Переезды, перелёты, корабли и реки, погружение и жертвы, нервы. Хотелось отдохнуть. Передав информацию руководителю спусков, мы отнесли баллоны на «забивку», покурили и спать. У нас сегодня спусков уже не будет. Валера устроился на твердых креслах в салоне прогулочного корабля. Я, просто подстелив себе под голову свёрнутую куртку, лёг на пол. Спина тут же сказала «спасибо», и я уснул.
Из книги Давида Силича "Записки спасателя или Истории начинающего атеиста".
