В 1977 году мне предстояло писать диплом. Висел список тем и руководящих… Но можно было и самому придумать тему и поискать себе специалиста.
Я детства любил кино. Настолько, что в 9 и 10 классе по четвергам в школу перестал ходить и с утра (родители не в курсе были) отправлялся в кино на первый сеанс в 10 утра. А шёл на сеанс 12 или 13 часов, а далее если совсем удачный случай – на третий сеанс в 16 часов.
Удача состояла в том, чтобы в Москве в тот день в репертуаре было несколько фильмов… и успеть к началу сеанса 2 и 3. Потому что «репертуарная политика» была странная: на город в 7 примерно миллионов было 120 кинотеатров, разбросанных на огромной территории, а фильмов «давали» 3-4 и шли они по 2 недели. Так что увидеть три новых фильма было сложно. К тому же перед «советскими» праздниками репертуар исключал фильмы зарубежные, и в советских фильмах преобладало «старьё» про революцию, Ленина и Гражданскую войну.
Поэтому, желая «повысить кинокультуру» придумал себе диплом «Психология воздействия кино и телевидения» (если совсем точно «аудиовизуальных форм искусства на примере кино и тв»). И это позволило мне «с понтом» ходить на просмотры на факультет журналистики (там была кафедре тележурналистики), общаться с режиссёрами (в основном документалистами или авторов короткометражек).
Но диплом защищать надо всё равно было на «родном» факультете психологии… И руководителя брать «родного». Но все «родные» отказались… Не та тема.
Но у нас лекции по психологии общения читал «приходящий» профессор и декан Института Русского языка Леонтьев Алексей Алексеевич. Мировая знаменитость, академик и сын нашего декана Леонтьева Алексея Николаевича.
Я подошёл к нему после очередной лекции. Он был человек демократичный, к тому же ему было бы для репутации полезно иметь «дипломника» не из своего института.
Прошло месяца три, прихожу на лекцию Алексея Алексеевича, сажусь в дальний ряд, достаю бутерброд и начинаю жевать (лекция не началась). Тут входит профессор, ставит на стол портфель, оглядывает зал… и вместо начать направляется прямо ко мне и громко на всю аудиторию в 150 человек спрашивает «Гриша, как дела?»
Наступает гробовая тишина, я пытаюсь ответить, так сказать, в соответствии с субординацией, а получается, что профессор стоит, а я жую и жую и рукой машу… Типа отстань, видишь я ем, заходи попозже…
Выступал я на первенстве МГУ по тяжёлой атлетике: три года отзанимался в секции и надо было «сдать норматив», чтобы получить спортивный разряд, для чего нужно, чтобы «взял вес» в присутствии коллегии судей.
Перед началом соревнований – ка принято – зачитали состав участников. А в МГУ спорт тогда был ого-го! Мастера спорта, чемпионы СССР, чемпионы и призёры чемпионатов мира и Европы, Олимпийских игр… Когда меня объявляли, факультет ошибочно назвали «психический»…
Это был "знак"!
Прошли соревнования в «рывке», последним к рекордному весу подошёл самый сильный атлет. Тут его объявляют, перечисляют звания (с десяток) и – поскольку в следующем движении («толчке») с начальным весом я иду первым, - то судья информатор объявляет меня и говорит «Приготовиться»…
Тут в зале началась суматоха… Тренеры и журналисты бегом устремляются к судьям, возникает заминка, а рекордсмен стоит, ждёт…
Дело в том, что они подумали, что если я выступаю после чемпиона, то я ещё более сильный атлет, «чемпион чемпионов», а такого они не знают!!!
На последнем курсе я устроился на работу дворником (в свободное от учёбы время мёл двор и убирал снег), получил временно «служебную квартиру» в доме под снос неподалёку от факультета в ЖЭКе № 7. Мой участок был с выходом на улицу Герцена, до Кремля рукой подать.
Накануне праздника 7 ноября я решил переночевать у родителей. И поэтому убирать участок приехал только к 8 утра. А тут – такое не каждый год бывало – снег выпал ночью…
Выхожу со скребком, а по улице Герцена колонна танков на парад. Все улицы «вылизаны», а у одного меня отрезок 50 метров весь в сугробах… Мои коллеги-дворники все стоят как зайчики. Подбегает начальник ЖЭКа – а он был мужчина суровый – и кричит, в чём дело?! Ему уже из Кремля и Московского горкома партии и исполкома звонили и «втык» делали…
Я говорю «Проспал…» И все и все дворники решили: сейчас он меня съест! А он: «Я тебе будильник подарю…» И всё. инцидент исчерпан. И потом никаких выговоров, и премию дали, как всем.
Видимо, начальник решил, что я не просто расп…дяй, а раз такой ответ даю вызывающий, то я такой крутой, что меня лучше не трогать.
А ещё в карьере дворника такой был «упизод»: квартира сгорела на втором этаже старого дома. Дворникам велели всю гарь вычистить. Подогнали грузовик ЗИЛ-130, кузовом прямо под окно, и мы лопатами совковыми головешки и угли из квартиры через окно кидаем.
Когда нужно было зачищать под самым окном, то я стал одной ногой на кузов, а другую упёр в дверь подъезда для равновесия и лопатой шурую вовсю.
Утро было ещё раннее, жильцам вроде рано выходить. И вот стою я, раскорячившись, тут дверь кто-то толкает. Я громко и матерно прошу обождать, потом ногу убираю… и из подъезда выходит наш факультетский всемирно известный профессор Зинченко и снизу вверх с опаской на меня смотрит. Я ему говорю «Здравствуйте, Виктор Фёдорович, проходите, пожалуйста»…
Он меня узнаёт тут же, поскольку мы с ним оба состояли в профкоме (я от студентов). Хотя на мне и телогрейка, цепью подпоясанная, и беретка как у Че Гевары набекрень, и сапоги яловые (брат мотогонщик подарил) и весь я в пыли и гари.
Через пару дней я иду ему экзамен сдавать. Хотел билет взять, а он рукой машет: иди сюда сразу. Иду… А он и спрашивать ничего не стал, сразу «отлично» поставил. И ударился в воспоминания о юных годах, когда и сам подрабатывал…
Была тогда практика в нашем МГУ: посылать лучших студентов «по обмену» в Венгрию, в Будапештский университет. Я решил попробовать, хотя репутацию у меня с точки зрения «больших начальников» была не ахти: на собраниях часто критиковал порядки.
Но поскольку я был популярен на факультете среди студентов – ударно трудился в стройотрядах, играл в футбол за сборную факультета, выступал «по штанге», пел под гитару и играл «в самодеятельности» - то факультетские комиссии решили: мы его рекомендуем, а на комиссии в парткоме МГУ пусть его «завалят».
Тогда, чтобы «пустили за рубеж» надо было наизусть выучить все решения съездов КПСС, знать всех руководителей социалистических государств и коммунистических партий всего мира. И – прозвучит как каламбур – все знали, что я этого не знаю…
И вот я на комиссии в Главном Здании на парткоме МГУ. Вызывают меня. Вхожу: за столом человек 25 и все такие серьёзные, «протокольные» выражения на лицах.
Не успел я испугаться, как из самого центра стола встаёт молодой мужчина и прямиком ко мне: пожимает руку, треплет по плечу и говорит комиссии «Оформляйте, я его знаю… Парень что надо!»
Оказалось, что когда мы летели в Сибирь в стройотряд, он сидел в самолёте позади меня (я его не запомнил). А я всю дорогу 9 часов из Москвы до Благовещенска всё анекдоты рассказывал и историйки забавные, шутил, смеялся… А потом в стройотряде на гитаре бренчал, песни пел и в разгульной жизни в первых рядах был…
И оказался я в 1978 в Венгрии. И хотя в делегации были и «стукачи» (как положено тогда было), и «правильные» студенты и студентки, я таки «развернулся» и со мной и прочие как-то «зажили-запели».
Венгры потом хвалили наших руководителей делегации: какие на этот раз у вас хорошие ребята… «настоящие европейцы!»