Актуальная для работающих мам-пап тема, когда ты ишачишь, чтобы в семье всё было, а потом тебе словно вожжа под хвост, и ты такой включаешь родителя, вспоминая, что у тебя вообще-то сын – уже подросток.
У меня какие-то нестандартные получились отношения с ребёнком, потому что в его детстве я была… отсутствующей мамой – бо́льшую часть времени уделяла работе. И так вышло, что роль родителя выполняли бабушка с дедушкой. Они контролировали за еду, за уроки, что в рюкзаке, надел ли шапку.
А потом меня словно переобуло. Помню, вернулась из командировки и решила нагнать упущенное. И понеслось. Как выяснилось позже в разговорах с сыном, все наши последующие конфликты, как раз-таки и были завязаны на том, что я включала родителя. И в теме образования, и в плане отношений с девушкой, и по поводу самостоятельной жизни. Потому что я попыталась начать всё контролировать.
Оказалось, что моё новое поведение начало ломать уже устоявшуюся картинку в его голове, а моя роль перестала мэтчиться с тем, что было раньше. Он привык к тому, что мы были в дружеских отношениях изначально.
В 16 лет мой сын Мирон решил доказать, что уже самостоятельный. Он встречался с девушкой, мутил бизнес и съехал на съёмную квартиру. Для поддержания связи мы устраивали семейные встречи и на одну из них даже пригласили его друзей. Собрались в ресторанчике поболтать-покушать. Ох, знала бы я тогда, чем всё закончится…
Мы с моей мамой регулярно на кухне обсуждали, как по-нашему мнению живёт сын-внук с подружкой. По-бабски: – “А всё ли у них есть? А пылесосят ли дома? Ой, у них собака, наверняка там куча шерсти. Поди пыль никто не протирает. Как он там? Наверное, зарос грязью, ничего не ест”.
Бабушка была уверена, что у них в квартире наверняка бардак и не упустила случая обсудить это при очередной встрече. Только момент оказался неудачным. При его девушке, при друзьях за столом всплыл этот коммунальный аспект. Как говно в проруби – медленно, нелепо и беспощадно. Все за столом затихли, все слушали, как взрослые обсуждали личную жизнь подростка.
Я в какой-то момент смекнула, что ситуация пошла по “звИзде” и попыталась неуклюже маневрировать. Сказала, что могу приехать убраться, если нужно. И бабушка невольно поддержала – тоже предложила свою помощь. Но глядя на лицо сына было ясно: фиаско состоялось при грандиозном аншлаге, в ясную погоду и при полном комплекте свидетелей.
Мирон моментально превратился в омара – покраснел и был готов провалиться под землю от такого унижения. Для него это была больная тема. В то время он пытался доказать семье, что может построить быт и жить самостоятельно. Еще и с девушкой, которая очень чувствительна по отношению к любым вещам, которые говорит его семья.
Естественно, всё, что мы говорили отражалось на их отношениях и неизбежно приводило к ссорам. Когда мы с бабушкой, как две курицы, несли эту херню не подумав с позиции взрослых, мы подложили нехилую свинью в их отношения… С девочкой Мирон потом всё равно расстался, но жутко не это. Мальчишка не выдержал и просто встал из-за стола и ушел.
Когда вернулся, я поняла, что были слёзы. От обиды на взрослых, которыё жёстко тупанули в своей очередной попытке сделать лучше своему подопечному, забыв, что он уже не маленький. Мы снова сели в лужу и сотворили из ничего очень сложную эмоциональную ситуацию, собрали весь спектр бесячих действий и слов воедино и вручили, словно букет амброзии аллергику. В очередной раз выстлали благими намерениями дорогу известно куда. Аплодисменты, браво, бис…
Да, не со зла. Да, хотели как лучше. И это самые нелепые фразы для оправдания. Можно сколько угодно махать топорами после того, как дров нарубили, но если мы не будем рефлексировать и фиксить, толку от всех поползновений сделать правильно будет ноль. Поэтому я начала просто говорить с сыном, отбросив предрассудки и стерев прошлые обиды. И это меня многому научило.
Если вы с детства не общаетесь человеком с позиции” взрослый-взрослый”, то как вы собираетесь, чтобы он взрослым становился? Наше предназначение придавать силу и уверенность, давать поддержку и энергию, которые помогают двигаться вперёд и не сбавлять темп. Начните относиться к ребёнку по-взрослому. Не отчитывайте, не напоминайте вынести мусор, не решайте за него проблемы, но давайте подсказки.
Я узнала, что для взрослого ребёнка родитель – тот, за чьей спиной он может спрятаться, когда я не справляется сам, когда ему очень тяжело, или когда он проиграл. Родительское — это не “надень шапку, иначе замерзнешь”, а “что бы ни случилось, я тебя всегда вытащу, будь в этом уверен”. Если бы я не начала просто разговаривать со своим сыном, допетрила бы я до этого?
