Мне известно о двух инцидентах связанных с «Московский ордена Ленина и ордена Трудового Красного Знамени метрополитен имени В. И. Ленина». Это "трагедия на Авиамоторной" и "убийство на Ждановской". О первой мало кто знает, была малюсенькая заметочка в "Вечёрке" и панк рок группа "Пурген" записала одноимённую песню. По второй же снят худ. фильм и док. фильм... Волею судьбы мне довелось жить рядом со станцией Ждановская[с 1989 года Выхино] и пользоваться ей почти ежедневно в период с 1986 по 1997 годы и проходить мимо двери за которой случилось страшное.

26 декабря 1980 года в Москве, на станции метро «Ждановская», произошло преступление, приведшее к краху одного из самых влиятельных людей СССР — главы МВД Николая Щёлокова.

Должен остаться только один

В нашем Отечестве испокон веков не сложилось традиции открытой политической жизни. Главные вопросы всегда решались за кулисами — так было при царях, при генсеках, приняла это и современная Россия.

На рубеже 1970–1980-х годов политическая жизнь СССР стороннему наблюдателю представлялась тихой и стабильной — страна медленно двигалась по пути развитого социализма, управляемая рукой стареющего Леонида Брежнева.

О разворачивающейся борьбе за «брежневское наследство» в ту пору знали лишь посвящённые.

Наиболее острое противостояние возникло между главами двух силовых ведомств — председателем КГБ Юрием Андроповым и министром внутренних дел Николаем Щёлоковым. В иерархии советского государства чекисты всегда стояли выше и имели больше полномочий, однако у Щёлокова был свой козырь — многолетняя дружба с Леонидом Брежневым, благодаря которой главе МВД удалось значительно расширить возможности своего ведомства.

И Андропов, и Щёлоков хорошо понимали, что после ухода Брежнева их конфликт так или иначе будет разрешён — должен будет остаться только один. При этом противоборство долгое время протекало в скрытой форме, поскольку та сторона, которая вступила бы на путь открытой конфронтации, неизбежно оказывалась бы в проигрышном положении, рискуя нарваться на обвинения в дестабилизации советского общества.

Никому и в голову не могло прийти, что этот нарыв вскроется из-за происшествия, которое случится в конце декабря 1980 года на юго-восточной окраине Москвы…

Председатель КГБ СССР Юрий Андропов.

Роковой праздник майора КГБ

26 декабря 1980 года заместителю начальника секретариата КГБ СССР майору Вячеславу Афанасьеву исполнилось 40 лет. Он уже неделю находился на больничном и в этот день ездил на приём в ведомственную поликлинику. Заодно договорился с друзьями отметить день рождения.

Супруга говорила ему — отмечать 40-летие нельзя, плохая примета. Однако майор госбезопасности не был суеверным человеком — от своих планов он не отказался, правда, пообещав жене, что вернётся домой не позднее 10 вечера.

Празднование завершилось благополучно, и около 9 вечера Вячеслав Афанасьев с друзьями спустился в метро на станции «Площадь Ногина». Домой он вёз полученный к празднику продовольственный заказ — палку копчёной колбасы, банку горбуши, банку болгарских помидоров, бутылку водки. К этому друзья добавили бутылку коньяка в качестве подарка ко дню рождения. Ещё у майора была коробка с обувью — югославские босоножки, купленные дочке.

Но в тот вечер Вячеслав Афанасьев домой не вернулся. А утром 27 декабря дежурный по КГБ получил экстренное сообщение: в 8:20 утра недалеко от дороги в подмосковный аэропорт Быково без сознания, со следами тяжких телесных повреждений был найден офицер госбезопасности Афанасьев Вячеслав Васильевич 1940 года рождения. Личность пострадавшего установили по найденному в кармане больничному листу с пометкой: «Выдаётся сотрудникам КГБ, имеющим воинское звание». Других документов у Афанасьева не было. Бригадой скорой помощи он был доставлен в центральную больницу города Люберцы.

Исчезнувший в метро

Афанасьева нашли недалеко от посёлка Пехорка, где располагались дачи сотрудников КГБ. Улик не было практически никаких — рядом нашли окурок, бурые пятна, похожие на кровь, и сломанную авторучку. Служебное удостоверение майора обнаружилось в 15 километрах от этого места, у вокзала города Железнодорожный.

О чрезвычайном происшествии было доложено лично Юрию Андропову. Глава КГБ приказал задействовать для расследования ЧП с человеком, допущенным к важнейшим сведениям, составляющим государственную тайну, лучшие силы чекистов. 29 декабря материалы, собранные сотрудниками милиции, были переданы в следственный отдел КГБ.

Оставалась надежда на то, что Вячеслав Афанасьев сможет сам рассказать о том, что с ним произошло. Но 1 января 1981 года он скончался, не приходя в сознание.

Гибель своего товарища чекисты восприняли как вызов. Следователи по минутам восстанавливали подробности рокового дня 26 декабря.

Друзья рассказали, что на праздновании дня рождения Вячеслав выпил около 200 граммов водки. Спиртное вместе с болезненным состоянием привело к тому, что в метро майор, находившийся в штатском, заснул и проехал свою остановку. Афанасьева разбудили контролёры на конечной станции «Ждановская», которая ныне носит название «Выхино».

В советские времена с нетрезвыми гражданами в метрополитене не церемонились. Контролёры, посчитав, что мужчина сильно пьян, передали его сотрудникам милиции, дежурившим на станции. Машинист поезда метро показал, что он помогал относить вещи Афанасьева в помещение пункта милиции на станции «Ждановская».

В помещении милиции при станции «Ждановская» в тот вечер Афанасьева видели члены бригады медвытрезвителя, приехавшие за задержанными нетрезвыми гражданами. Однако милиционеры по какой-то причине Афанасьева им не передали.

Станция «Выхино» (бывшая «Ждановская»).

«Вы ещё за всё ответите!»

Стало очевидно: в том, что произошло с майором КГБ, замешаны сотрудники милиции со станции «Ждановская». Тех, кто входил в дежурную смену 26 декабря, допросили. Они путались в показаниях, отвечали невнятно. У одного из милиционеров была найдена записная книжка Афанасьева с фамилией, званием и служебными телефонами КГБ.

После этого милиционеры наконец признались в том, что произошло на самом деле.

В тот вечер сотрудники милиции на «Ждановской» успели, что называется, принять на грудь и хотели продолжения банкета. Задержанный мужчина с пухлым портфелем показался им отличной добычей. Милиционеры Лобанов, Рассохини Попов затолкали Афанасьева в служебное помещение, где, к радости своей, нашли в портфеле продовольственный заказ, а главное, водку и коньяк. Задержанный кричал, что он сотрудник КГБ, но милиционеры не обращали на это внимания. Наткнувшись на сопротивление, они просто избили Афанасьева, после чего вытолкали его в коридор.

Помните о поверье, что 40-летие нельзя праздновать? В этот вечер над Вячеславом Афанасьевым словно висел какой-то рок. В тот момент он мог спокойно уйти, вернуться домой и уже потом наказать обидчиков. Но в коридоре не было указателей на выход к платформе. Проплутав по коридору, Афанасьев вернулся к комнате милиции, крикнув находившимся там: «Вы ещё за всё ответите!».

Пьяные милиционеры вновь накинулись на майора и принялись избивать его. Афанасьева два раза ударили затылком об стену, после чего он потерял сознание. Милиционеры позвонили своему начальнику, майору Барышеву.

Тот тоже был нетрезв, однако, в отличие от подчинённых, сразу понял, что дело слишком далеко зашло. Сотрудникам милиции запрещалось задерживать офицеров КГБ, а здесь речь шла об ограблении и расправе.

Было решено избавиться от Афанасьева, инсценировав разбойное нападение. Умирающего чекиста погрузили в служебную «Волгу» и вывезли к дачам КГБ у посёлка Пехорка, где и бросили.

Следствие под охраной «Альфы»

Фактически преступление было раскрыто. Однако сведения о происшествии получал не только Андропов, но и Щёлоков, который был настроен во что бы то ни стало замять ЧП.

Искушённый в кремлёвских интригах Юрий Андропов решил, что идти напролом в этой ситуации будет неверным шагом. 12 января 1981 года глава КГБ встретился с генеральным прокурором СССР Александром Рекунковым, после чего дело об убийстве на «Ждановской» было передано в Генеральную прокуратуру СССР.

Руководителем следственной группы назначили следователя по особо важным делам Владимира Калиниченко. Прикрытие следственной группе обеспечивали сотрудники КГБ.

На следователя шло непрерывное давление со стороны МВД. Дошло до того, что Калиниченко и члены его семьи охранялись спецназом КГБ СССР «Альфа».

Подозреваемых поместили не в обычный следственный изолятор МВД, а в «Лефортово» — изолятор, находившийся в ведении КГБ.

Министр внутренних дел Николай Щёлоков отлично понимал, что Юрий Андропов не упустит возможности похоронить его карьеру при помощи дела об убийстве майора Афанасьева. Сделать, однако, он уже ничего не мог.

Задержанные милиционеры, поняв, что родная система их не защитит, а за содеянное грозит смертная казнь, начали откровенно рассказывать о событиях, которые происходили до убийства Афанасьева.

На счету милиционеров со «Ждановской» оказалось около 40 преступлений против граждан. Они грабили и избивали пьяных, да и не только пьяных, чувствуя уверенность в собственной безнаказанности. За их спинами стоял майор Барышев, над которым стоял его начальник и так далее… Цепочка тянулась вверх до самого министра Щёлокова, который выстроил ведомство по принципу «своих не сдаём».

Расстрел и «большая чистка»

Весь личный состав линейного отделения № 5, в ведении которого находилась станция метро «Ждановская», был уволен полностью. Их судьбу разделили ещё несколько сотен сотрудников других линейных отделов милиции.

Приговор по делу милиционеров, убивших майора КГБ Вячеслава Афанасьева, был оглашён 21 июля 1982 года. Начальник 5-го отдела милиции по охране Московского метрополитена Борис Барышев, старший инспектор Николай Рассохин, милиционеры Николай Лобанов и Александр Попов были приговорены к расстрелу, Николай Возуля получил 13 лет заключения, Алексей Телышев и Вячеслав Пиксаев — по 10 лет, Александр Салатов — 5 лет.

Но это было только начало. Генеральная прокуратура с подачи Андропова начала масштабную проверку во всех структурах московской милиции. За тяжкие преступления, а также их сокрытие были осуждены свыше 80 сотрудников МВД. В структурах министерства началась масштабная «чистка», затронувшая сотни и тысячи человек.

Авторитет Николая Щёлокова среди государственной элиты был уничтожен. Но Андропов пошёл дальше — в строго дозированном виде он разрешил опубликовать информацию о расследованиях и судах над сотрудниками МВД в прессе.

Николай Щёлоков, 1973 год.

Для советских граждан это было шоком. Образ доброго «дяди Стёпы», готового прийти на помощь, рушился на глазах. По Москве поползли слухи, что метро завалено трупами ограбленных и убитых граждан, а от милиционеров, работающих в метрополитене, стали шарахаться, как от прокажённых.

Последний выстрел министра

В ноябре 1982 года умер Леонид Брежнев, и новым лидером страны стал Юрий Андропов. 17 декабря 1982 года Николая Щёлокова сняли с поста главы МВД СССР. Теперь началось новое расследование, на сей раз связанное со злоупотреблениями самого министра.

В феврале 1983 года жена Николая Щёлокова Светлана не выдержала происходящего и покончила с собой. Спустя год, в феврале 1984 года, умер Юрий Андропов, но смерть главного противника уже не могла спасти экс-главу МВД СССР. В ноябре 1984-го его лишили звания генерала армии, в начале декабря исключили из КПСС. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 12 декабря 1984 года Николай Щёлоков был лишён звания Героя Социалистического Труда, а также всех наград, кроме боевых, полученных в годы Великой Отечественной войны.

13 декабря 1984 года Николай Щёлоков выстрелил себе в голову из охотничьего ружья. В записке, адресованной советскому руководству, он писал, что «не нарушал законности, не изменял линии партии, ничего у государства не брал», и просил оградить от преследования своих детей.

В своё время Николай Анисимович Щёлоков очень много сделал для повышения эффективности советской милиции, повышения статуса и авторитета сотрудников МВД СССР. Но так уж получилось, что он же создал в своём ведомстве ту систему безнаказанности и круговой поруки, породившей десятки и сотни «оборотней в погонах». Рано или поздно страшная правда должна была выйти наружу. И 26 декабря 1980 года стало роковым днём не только для майора КГБ Вячеслава Афанасьева, но и для генерала армии Николая Щёлокова.

© tupoituneyadec

Руководитель Представительства КГБ в Афганистане (1978 – 1980), курировавшим создание афганских спецслужб.

Леонид Богданов, бывший резидент в Индонезии и Иране, приехал в Афганистан в 78-м, сразу после "апрельской революции". Никому, кроме него, руководство КГБ не решилось доверить столь важную миссию: именно Богданову суждено было создавать в этой стране новые спецслужбы.

Впрочем, очень скоро оказалось, что задача эта далеко не единственная.

- В 77-м я вернулся в Москву из Ирана. Командировка была очень тяжелая, и я надеялся, что пару лет мне удастся передохнуть в Центре. Но в апреле 78-го в Афганистане происходит апрельская революция... Вернее, так ее называли официально, на самом деле это был, конечно, самый настоящий переворот. К власти приходит Народно-демократическая партия во главе с Тараки.

Ни о какой поездке я и думать не думал, но меня вызвал Крючков: "Это поручение партии и лично Андропова".

- До этого вам уже приходилось бывать в Афганистане?

- В 71-м году, будучи замначальника отдела Ближнего и Среднего Востока, я приезжал, как тогда говорилось, для оказания практической помощи нашей резидентуре. Это была совсем другая страна. Помню, я даже пошутил: "Самое страшное, что может здесь случиться, - собака укусит за ногу агента, пока он едет к вам на встречу".

- Обычно представители КГБ аккредитовываются при местных спецслужбах, но в Афганистане ведь ничего подобного создано еще не было?

- Примерно такой же вопрос я задал и Амину. Он сориентировался быстро: "Вы будете находиться лично при премьер-министре, а работать со мной как с куратором органов безопасности".

Но что значит "органы безопасности"? Группа людей - человек 10-12, бывшие военные. Возглавлял УНБ - Управление национальной безопасности - майор Асадулла Сарвари, летчик, один из героев революции. Никакой структуры, агентуры у них не было.

Амин попросил меня: помогите создать нам мощную спецслужбу, вроде вашего КГБ. Несколько дней мы поработали над схемой, подумали, определили задачи. 15 сентября 78-го года Тараки ее утвердил. Сокращенно новое ведомство называлась АГСА.

Но неверно думать, будто афганские спецслужбы работали под диктовку КГБ. Нам было запрещено участвовать в любых операциях - даже присутствовать. Вся наша роль сводилась чисто к организационным вопросам: учеба, помощь техникой. Мы не могли контролировать и влиять на их работу.

- Утверждается, что при Тараки в стране был развернут самый настоящий террор. Спецслужбы участвовали в репрессиях?

- Самым активнейшим образом. Поначалу мы даже не обратили внимания: под каждым столом у них стояли американские аппараты с проводами. Потом поняли: для того чтобы пытать электричеством.

Пытки, расстрелы были каждый день. Расстреливали списками, без суда и следствия - у них называлось это "отправить в Пакистан". За городом рыли специальные траншеи, чтобы хоронить тела, закапывали бульдозером... Уже после начальник управления контрразведки рассказывал мне, как его вызвал Амин. "Вы лично расстреляли всего 5 тысяч человек, а вот Сарвари, ваш начальник, уже десять тысяч. Это неправильно. Вы должны его нагнать".

Но, повторюсь, мы к этим вопросам никакого отношения не имели и обо всем узнавали по большей части неофициально. Конечно, ситуация нас очень тревожила. Много раз мы ставили вопрос о том, что должны существовать хотя бы какие-то минимальные правовые нормы, что государство невозможно без прокуратуры. Хорошо, они назначили прокурора. Тот потребовал принести какое-то дело, Амин узнал об этом, и его тут же расстреляли.

- Почему же Советский Союз поддерживал этот режим? Почему наши лидеры не пытались повлиять на Тараки и Амина?

- Что касается поддержки - это вопрос политический, и от КГБ он мало зависел. А попытки повлиять... Почему же, были. Посол Пузанов направил даже в Москву телеграмму, написал, что в стране - разгул репрессий, идет компрометация социализма, необходимо, чтобы в Афганистан приехал кто-то из Политбюро. Предшествовали же этой телеграмме следующие события.

В 78-м был арестован начальник Генштаба генерал Шахпур. Якобы он по указке американской разведки собирался организовать заговор и свернуть Тараки с Амином. Я в это дело особенно не влезал, но дней через десять Сарвари - начальник АГСА - мне говорит: "Наверняка в заговоре участвовал не только Шахпур. Тут должно быть военное руководство".

Я задумался: кого же он имеет в виду? И вдруг понял: Кадыр, министр обороны. Так, значит, они Кадыра хотят арестовать. Иду к послу, Пузанову. Он в ответ: "Не может такого быть, его же только ввели в ЦК".

На другой день Сарвари ко мне подходит: "Мы нашли руководителя заговора. В 9.15 арестован Кадыр".

Проходит еще две недели, и снова Сарвари заводит разговор: "А ведь в заговоре не могло обойтись и без политического руководства". Ну, чувствую, начинается внутрипартийная драчка. Кого же они хотят арестовать на этот раз? Думаю-думаю и понимаю: в правительстве работало двое "парчамистов" - НДПА была разделена ведь на два крыла: "хальк" и "парчам", и Тараки с Амином как раз возглавляли "хальк". Опять прихожу к послу. Предупреждаю. Он опять не верит. А через три дня этих людей кидают за решетку.

Оставаться безучастным дальше было нельзя, тем более что афганские лидеры делали вид, будто мы имеем какое-то отношение к репрессиям. Был даже случай: меня пригласили в дом, где держали жену арестованного члена правительства - как раз того самого "парчамиста" Кештманда (впоследствии он станет премьер-министром). Сделали так, чтобы мы с ней столкнулись. Понятно, я ничего не подозревал. Ей же заранее было сказано: сейчас придет Богданов, все, что мы делаем, согласовано с ним.

Я настоял, чтобы Пузанов отправил телеграмму в Москву. В скором времени в Кабул прилетел Пономарев - зав. международным отделом ЦК. Он убеждал Тараки и Амина, что нельзя пользоваться подобными методами, что органы безопасности - это обоюдоострое оружие. На словах они соглашались, но после отъезда Пономарева все продолжалось, как прежде.

- Афганские спецслужбы занимались только репрессиями?

- Нет, почему же. Были и реальные результаты. Они, например, провели очень сильную операцию - перевербовали одного пакистанского разведчика и с его помощью раскрыли крупную агентурную сеть. В итоге пакистанская резидентура в Кабуле на время прекратила свою работу.

Стала появляться агентура. Конечно, ее было еще недостаточно, и тогда они поступили очень интересно: начали собирать слухи в мечетях, на базарах и на их основе издавать ежедневную сводку. Как правило, информация была точной.

Но это продолжалось недолго. После того как Амин свергнул Тараки, в безопасности (теперь она называлась КАМ) начались чистки. Спецслужба затормозилась в своем развитии.

- Мы знали заранее о том, что Амин готовит заговор?

- Знали... Летом 79-го я уехал в отпуск в Союз, и в это же самое время в Москву прилетает Тараки. А надо сказать, в окружении Амина у меня был очень надежный человек. Он тоже прилетел с Тараки. Вызвал меня на встречу. Сказал: против Тараки готовится заговор, но этому мешают ряд министров - в том числе Сарвари, начальник тайной полиции - и их будут сейчас убирать.

Информация была настолько серьезная, что мы немедленно довели ее до Тараки. Было это часов в 12 ночи. Но он не поверил: передайте, говорит, советскому руководству, что я все держу под контролем. И добавил, что Брежнев уже намекал ему на это.

- Он действительно настолько был уверен в своих силах?

- Думаю, он их переоценил, ведь переворот начался уже несколько дней спустя. В этот день, 13 сентября, я как раз вернулся в Кабул. Уже лег спать, как приходит Сарвари.

"Амин приказал арестовать меня и ряд других министров". - "А где Тараки?" - спрашиваю. "Тараки у себя во дворце, под охраной".

То, что происходило дальше, описывать в деталях время еще не пришло. Скажу лишь, что Сарвари и некоторых других руководителей мы успели вывезти в Союз. Тараки же был задушен.

Многие подробности мы узнали только потом. Например, то, что на глазах Тараки резали уши его младшему брату. Или то, что 60 процентов членов ЦК присягнули на верность Амину под дулом пистолета.

- Неужели мы не в состоянии были спасти Тараки?

- Посол встречался с Амином по этому поводу, но тот сказал: ни один волос с головы товарища Тараки не упадет. "Он же был наш учитель и дорогой вождь!" Посол так и докладывал в Политбюро.

- Вы много раз встречались с Амином. Что это был за человек?

- Очень жесткий, жестокий, по-восточному коварный. По его приказу после переворота все племя Тараки - несколько десятков тысяч человек - вывезли, например, в пустыню и расстреляли.

Вообще, то, что начало твориться при Амине, уже ничего не имело общего с социализмом. Партия разваливалась. Репрессии нарастали. Как, допустим, он проводил национальную политику? Когда только-только среди шиитов начались волнения, Амин взял пуштунских вождей, дал им транспорт и приказал: "Обрушивайтесь на пуштунов с гор. Все трофеи, все женщины - ваши. За каждую конфискованную винтовку или автомат плачу деньги". Целые племена жгли напалмом.

- Бытует мнение, что помимо всего прочего Амин начал ориентироваться на Запад?

- Это просматривалось. Очень скоро мы почувствовали странные вещи. Амин создал группу из 12-15 офицеров, которая каждый вечер объезжала все основные министерства и департаменты, где работали наши специалисты. От своей агентуры собирали информацию, что делают "шурави", о чем говорят, как настроены. В гостевом доме - резиденции, где селились все наши руководители, - установили прослушивающую технику.

В то же время он побаивался ссориться с СССР в открытую. Очень рвался на прием в Москву, но его не пускали.

- Почему?

- К тому времени всем уже было понятно, что представляет собой Амин, что это величайший авантюрист. Я лично очень боялся, что Амин может развязать войну с Пакистаном. И не просто развязать - втянуть в нее нас. А война с Пакистаном - это по сути столкновение с США.

Помню, он на полном серьезе мне заявлял: великий Афганистан должен лежать от Амударьи до Инда. Мы с вами, товарищ Богданов, еще покупаемся в Индийском океане...

- Но как это соотносится с тем, что Амин был будто бы связан с ЦРУ?

- Были такие данные. Известно, что он жил, работал в Америке, однако я сильно сомневаюсь, чтобы Амин был агентом ЦРУ.

Мне в этой связи вспоминается такая история. Вскоре после свержения Тараки меня пригласил новый руководитель безопасности - Асадулла Амин, племянник и одновременно зять Амина. Приносит какую-то коробку. Там - пистолет типа кольта.

"Посмотрите, этот пистолет мы нашли у Тараки. Откуда он мог его получить? Ясно, от какой-то разведки". Примерно та же самая логика...

- Они всерьез считали, что вы можете поверить в измену Тараки?

- Вряд ли, тем более что Амин догадался: я в курсе всей подоплеки... О том, что Тараки убит в тюрьме, мы узнали той же ночью. Я - к Амину, начальнику безопасности: "Что такое?" Он смотрит широко раскрытыми глазами: "Представляете, я сам случайно об этом услышал". Но мы-то знали: он лично руководил ликвидацией. Я, конечно, вида не подал, но говорю: "Странно. Если уж вы не в курсе..."

Едва я уехал, он тут же рванул к своему тестю. Амин-большой внимательно его выслушал и изрек: "Богданов обо всем догадался. Надо сделать так, чтобы он уехал из страны".

- Ну и?..

- Я доложил о случившемся руководству, мне сказали: не обращай внимания. Сиди и работай.

Это был первый такой инцидент. А в декабре 79-го они вычислили одно мероприятие, которое я проводил, - правильно, кстати, вычислили. И Амин сказал: надо Богданова "наказать"... Наказать в его терминологии - это было примерно то же, что "отправить в Пакистан". То есть ликвидировать.

- Неужели Амин не понимал, к чему может привести гибель представителя КГБ?

- Ну это смотря как обставить... А потом он был патологически мстительным человеком. Даже перед смертью, уже раненный, в своем дворце успел сказать адъютанту: надо "наказать" Табеева, Магомедова и Иванова. Нашего посла, главного военного советника и замначальника разведки.

- Коли речь зашла о знаменитом штурме дворца Амина, не могу не спросить: разве не было другой возможности расправиться с Амином, кроме как идти на приступ Кабула?

- Единственное, что я могу сказать: Амина вывели из строя еще перед штурмом... Да и штурм, собственно, был только во дворце. Все остальные объекты взяли без боя. Мало кто знает, что на самом деле задача перед нами стояла совершенно другая. Не самим брать объекты, а лишь оказывать содействие "здоровым силам".

К началу операции - называлась она "Байкал-79" - в Кабул нелегально были доставлены соратники Тараки: те, кого мы вывезли в Союз после аминовского переворота. И Сарвари - бывший начальник госбезопасности, и Гулябзой - будущий министр внутренних дел, и Ватанджор - он станет потом начальником генштаба.

Ватанджор, допустим, брал телецентр. Без единого выстрела: на охране стояли его же бывшие солдаты, которые тут же с ним и побратались.

- Интересно, а как сложилась судьба аминовского племянника, руководителя безопасности?

- Во время штурма он находился в Союзе. Мы специально вывезли его. Сначала он лежал в больнице, оттуда был переведен в "Лефортово", а потом отдан афганской стороне. Его дальнейшая судьба мне неизвестна.

- Вы уехали из Афганистана...

- В апреле 80-го. В стране было еще неспокойно. В Кабуле регулярно вспыхивали восстания. Но главное, ради чего я приезжал, было сделано: в Афганистане появились органы безопасности.

Конечно, им еще только предстояло встать на ноги, развиться в настоящую спецслужбу, но основной этап был уже завершен. Ребенок появился на свет...

http://www.fergananews.com/articles/58

Пост не форматный, прошу отнестись с пониманием.

Часть 1. http://pikabu.ru/story/memuaryi_moego_pradeda_chast_1_detstv...

Часть 17. http://pikabu.ru/story/memuaryi_moego_pradeda_chast_17_ofits...

Продолжение:

Часть 18. Начальник штаба группы особого отдела.

Я приехал с фронта в Москву с вещевым мешком, гол как сокол. Квартира в Ленинграде сгорела. Жена жила у своей матери, а все, что было, променяла на продукты, чтобы прокормить сына, младшего брата и себя, приехала ко мне в Югославию в пальто, сшитом из моей шинели. Поэтому мы в Югославии приобретали самое необходимое: белье, одежду, обувь, постельные принадлежности, посуду, ножи, вилки и даже утюг. И мы были довольны, и главное - счастливы.

Но были и другие семьи, например, наш один интендант (сам рассказывал), что с фронта привез вагон трофейного "барахла”, все у него было. Поэтому в Югославии он приобретал хрусталь, ковры, купил машину. В общем, все жили по возможностям и способностям.

Однажды вечером мы с женой возвращались, кажется, из парка Калимегдан и на театральной площади встретили парочку молодых людей... Каково же было мое удивление, когда я увидел моего однокашника по Ульяновской школе особой техники! Я успел только сказать: "Николай!" И заметил, как он приложил палец к губам. Его жену - брюнетку я хорошо помнил, он женился еще, будучи курсантом 3 курса, а перед нами стояла незнакомая женщина, и притом блондинка. Николай, знакомясь с моей женой, назвался Никитиным, а не Кудрявцевым. Мы договорились встретиться завтра и разошлись. На следующий день при встрече с Николаем я узнал, что он является начальником штаба группы особого отдела, которая, кроме других задач, имела задание следить за нашим поведением. Николай жил здесь под фамилией Никитин, а женщина-блондинка тоже работала на его отдел.

Во время беседы предупредил меня, чтобы я прекратил занятия по английскому языку или нашел другого преподавателя, ибо этот закончил английскую разведывательную школу. Я Николаю объяснил, что решил в свободное время изучать английскую разговорную речь по со-вершенно новой методике и что уже имею хорошие успехи. Однако занятия пришлось бросить, но зря. За два года я бы в совершенстве овладел английским языком. И я часто задумывался над тем, что мешает у нас на Родине внедрять новые методы изучения иностранных языков, как нерационально расходуется время в школе, отведенное на их изучение.

Николай "Никитин” рассказал мне много интересного, например, как отправили на Родину нашего капитана (русского коменданта в Белграде) за связь с красивой женщиной - немецкой шпионкой.

Затем он просил передать моему шефу - Данилову, чтобы он не задерживал в своем номере девушку-медсестру военного госпиталя на всю ночь. Я обещал это сделать, а Николай объяснил, что Данилов решил принять двенадцать уколов пенициллина для профилактики, и чтобы не беспокоить медсестру каждые два часа, оставил ее на всю ночь в своем номере. Когда я рассказал Данилову, что его засекли наши особисты, он сильно струхнул, просил, чтобы не раздували этот случай и чтобы я заверил представителя, что подобного ничего не будет.

У Николая "Никитина" я уточнил, не его ли люди ходят в темно-синих костюмах по Белграду? На его вопрос, где конкретно, я уточнил несколько точек и сказал, что для меня было странным видеть в Белграде в летние дни людей в темных костюмах и шляпах. Югослава не увидишь летом в темном костюме. Николай выругался, поблагодарил меня и с горечью сказал, что, с целью экономии, некоторые работники продолжают носить выданные в Москве костюмы и шляпы.

В своем прошлом посте я рассказывал об одной из самых интересных "догонялок", вышедших с конвейера ГАЗа – ГАЗ-23. Подобные автомобили, начиная с ГАЗ М-1 V8, около половины века верой и правдой служили советским спецслужбам. Но, как это всегда бывает, любая история когда-нибудь заканчивается. Закончилась и история "догонялок". Что ж, приступим к рассказу о точке в их истории – ГАЗ-31013.

Автомобиль ГАЗ-31013, созданный на Горьковском автозаводе по заданию всесильного, в советское время, комитета госбезопасности, на сегодняшний день незаслуженно забыт. Разработка и производство проводились под грифом: "Совершенно секретно" на основе серийного ГАЗ-3102.

ГАЗ-3102. Внешне идентичен нашему герою, за исключением более низкой посадки.

Несмотря на то, что прошло столько лет, мощь ГАЗ-31013 и на сегодняшний день остается впечатляющей. Представьте, какой фурор произвела модель 31013 в 1982 году, впервые появившись на наших дорогах. Равных по скорости ей просто не было.

ГАЗ-31013 по праву считается уникальным примером тюнинга в заводских условиях. В то далекое время на советском пространстве о таком понятии как тюнинг никто не слышал, но само явление имело место быть. Еще до выпуска ГАЗ-31013 на заводе уже имелся опыт разработок ограниченных серий автомобилей, по спецзаказам все того же КГБ. Принцип предельно прост: брался серийный автомобиль, из которого вынимали двигатель и устанавливали более мощный. Ставили автоматическую коробку передач (начиная с ГАЗ-23), незначительно дорабатывали подвеску, кузов (только изнутри) и тормоза. В народе их быстро прозвали "догонялками", чем очень точно подметили предназначение спецмоделей.

Сверху вниз: ГАЗ-М-1 V8, ГАЗ-М-20Г, ГАЗ-23 и ГАЗ-24-24. Ветераны КГБ.

Время шло и ничто не оставалось на месте, несмотря на застойный период. На заводе запустили в серийное производство легендарные ГАЗ-24. Но цех по выпуску автомобилей специального назначения продолжал работать не смотря ни на что. Апогеем стала разработка уникального автомобиля ГАЗ-31013 для эксплуатации в экстремальных условиях различными спецслужбами (в основном КГБ). Как я уже писал выше, основой разработок был кузов серийного ГАЗ-3102.

Сотрудники спецслужб, да и, пожалуй, простые граждане, которым довелось управлять "догонялкой", вспоминают про нее с гордостью. Уже тогда по многим параметрам ГАЗ-31013 не уступал Mercedes-Benz E500, который появился намного позже. Объем двигателя ЗМЗ-505.10 равен 5,53 литра. Мощность двигателя была несколько скромнее, чем у Мерседеса, всего 195 л. с. при 4-х тыс. об/мин, но крутящий момент равный 405 Н/м при 2200 об/мин впечатляет. К слову, двигатель этот знаком нам по предыдущему посту. Это легкая модернизация ЗМЗ-23, который, в свою очередь, являлся не менее легкой модернизацией ЗМЗ-13 для установки в ГАЗ-23. Не могу не упомянуть тот факт, что наша машина разрабатывалась собственными силами и умами, тогда как для разработки "штутгардского волка" привлекались инженеры компании Porsche.

ЗМЗ-505.10.

Mercedes-Benz E500 W124. Производился с 1993 года.

Непременным условием в техническом задании было максимальное сходство, в целях конспирации, с серийной моделью ГАЗ-3102. Но все же внешние отличия имелись, очевидно, сказывалась близость перестройки. В числе первых, кто безошибочно распознавал "волка в овечьей шкуре" были работники ГАИ: машину выдавали антенны спецсвязи "Кавказ", более низкая посадка, два выхлопных патрубка сзади. Но имелись автомобили, которые маскировали с особенной тщательностью, соединяя оба тракта в одной выхлопной трубе. Высшим пилотажем конспирации стало размещение в салоне трех педалей управления и маскировка селектора переключения передач под "механику". Напомню, автомобиль был оборудован автоматической трансмиссией.

Салон ГАЗ-31013.

ГАЗ-31013 был автомобилем ручной сборки и подвергался, говоря современным языком, настоящему тюнингу: кузова лудили, оборудовали дополнительной шумоизоляцией, покраску производили по "чайковским" технологиям, нанося несколько слоев эмали и лака. Устанавливалось еще дополнительное оборудование, в числе которых: гидроусилитель руля, стеклоподъемники с электроприводом, некоторые даже оснащались кондиционером!

Управление таким автомобилем требовало недюжинных навыков, особенно при езде на скользких дорогах. 70% веса ГАЗ-31013 приходилось на переднюю ось, и это при заднем приводе! Зад, как и на ГАЗ-23, приходилось загружать, благо в 80-е сотрудникам уже выдавали "штатные" чугунные и стальные плиты, и им не приходилось импровизировать.

После ГАЗ-31013 Горьковский автозавод прекратил проектирование и производство подобных автомобилей. Первые машины, которые можно было списать, были разукомплектованы. С них снимали "восьмерки" и другие нестандартные узлы, и ставили стандартные агрегаты. В таком виде их продавали частникам. Снятые узлы шли либо на консервацию, либо под разбор. Сейчас найти этот автомобиль в первозданном виде практически невозможно. Мало хороших фотографий, еще меньше информации. Гриф "совершенно секретно", как-никак. Автомобиль ушел вместе с Советским Союзом, ушел вместе с той эпохой, затерявшись, не найдя себе места в новом государстве. Его жизненный путь окончательно обрывается примерно в начале двухтысячных, вежливо уступив свое место зарубежным коллегам.  

Обзор и небольшой тест-драйв.

Звук выхлопа без "глушилок".