1. ДАНАЯ. Как показала рентгеновская съемка, вначале лицо царевны было похоже на лицо Саскии — супруги живописца, умершей в 1642 году. На финальном варианте картины оно стало напоминать лицо Гертье Диркс — любовницы Рембрандта, с которой художник жил после смерти жены.
2. ЖЕСТ РУКИ. На первом варианте «Данаи» рука царевны была опущена вниз, как будто царевна зовет любовника, проникшего к ней в чертог. Сейчас же мы видим руку, застывшую в прощальном жесте, — Даная прощается с возлюбленным.
3. ЗОЛОТОЕ СИЯНИЕ — так художник обозначил присутствие Зевса на картине.
4. АМУР. Рембрандт изобразил бога любви плачущим в знак того, что любовь Зевса к Данае была скоротечна. Напрасно царевна ждала и тосковала по любовнику — царь Олимпа к ней не вернулся.
5. БЕЛАЯ НЕСМЯТАЯ ПОСТЕЛЬ символизирует непорочность Данаи. С эпохи Возрождения в греческой царевне видели прообраз Девы Марии: Даная якобы тоже зачала мистическим образом, без потери девственности.
6 ЖЕМЧУЖНЫЙ БРАСЛЕТ. Жемчуг считался украшением богини любви Венеры.
7. БРАСЛЕТ С КОРАЛЛАМИ на руке царевны указывает на будущего сына Данаи — Персея, которого она родит от Зевса. Коралл был символом победителя горгоны Медузы: по легенде, он образовался из крови обезглавленного Персеем монстра.
8. ИЗУМРУДНОЕ КОЛЬЦО — еще один символ невинности, а также мистического обручения смертной женщины с божеством.
9. СНЯТЫЕ ТУФЛИ символизируют женскую покорность.
10. ОРЛИНЫЕ ГОЛОВЫ на ножках кровати. Орел считался спутником и символом Зевса.
11. СЛУЖАНКА выполняла в истории с Данаей роль сводни. Она показала Зевсу путь в спальню госпожи, за что и была казнена царем Акрисием. На голове у служанки не положенный чепец, а темный бархатный берет. Это навело французского искусствоведа Поля Декарга на мысль, что в образе прислуги-сводни Рембрандт изобразил себя (на автопортретах он часто в берете).
12. КЛЮЧИ в руках служанки — это и указание на непосредственные обязанности дворни, ведущей хозяйство, и одновременно символ мужского начала (как замок символ женского) — еще один намек на сводничество.
13. КОШЕЛЕК — символ божественной милости. В него служанка собрала монеты , которые рассыпались по спальне Данаи после нисхождения Зевса.
Сюжет о проникновении Зевса в башню, где в заточении находилась Даная, был популярен среди европейских живописцев XVI–XVII веков. Они изображали царевну возлежащей на постели под дождем из золотых монет — такой вид принял Зевс, плененный красотой гречанки. Родную дочь в башню посадил царь Акрисий: так он пытался избежать предсказанной гибели от руки внука. Но Даная родила Персея от Зевса. Разъяренный Акрисий приказал замуровать дочь и внука в ящик и бросить его в море. Ящик выловили рыбаки, пророчество оракула сбылось спустя годы: во время спортивных состязаний Персей неудачно метнул диск и убил деда.
«Даная» (1636–1647) Рембрандта, ныне хранящаяся в Эрмитаже, не похожа на полотна предшественников (название картины стало известно из описи имущества художника 1656 года). Главное — отсутствует золотой ливень, поэтому в течение XIX — первой половины ХХ веков искусствоведы вели жаркие споры: действительно ли Рембрандт изобразил Данаю или это иной персонаж, например Вирсавия, жена полководца Урии, ожидающая царя Давида, или Венера, встречающая Марса? Предполагали даже, что Рембрандт запечатлел Мессалину — жену римского императора Клавдия, известную распутством и жестокостью. Правда, подобные трактовки входили в противоречие с символами, изображенными на картине, но этому не придавали значения.
Спор разрешился в 1960-е годы, когда полотно просветили рентгеновскими лучами. Открылась поразительная вещь: под верхним слоем краски обнаружился более ранний вариант картины (вероятно, 1636 года), на котором золотой дождь присутствовал! В окончательном варианте на его месте художник изобразил золотое свечение. По мнению искусствоведа Сергея Андронова, Рембрандт запечатлел момент не встречи, а прощания разгоряченной Данаи с Зевсом, когда божество уже покидает спальню царевны: стихия прошла, осталось сияние.
Не похожа на работы предшественников и манера, в которой Рембрандт изобразил тело Данаи: это не холодная, мраморная, античная красота, а теплая, домашняя. Чего стоит один живот царевны, непропорционально большой, с подчеркнуто расслабленной мускулатурой. Немецкий искусствовед Карл Нейман заметил по этому поводу: «Наготу часто изображали прекраснее, но никогда более естественной, истинной, потрясающей, то есть чувственной, чем в этом произведении Рембрандта».
