Основные установки пациентки — не следствия личного выбора. Это цитаты, повторённые так часто, что они стали личными убеждениями:
— Я недостаточно делаю.
— Я виновата перед всеми.
— Я недостаточно стараюсь.

Но вина — не перед конкретными людьми. Перед образом, который ей вручили в детстве и сказали: «Носи. Не спрашивай почему».

Соматоформное расстройство в этом случае — это язык тела, единственный доступный, когда голос разума приучен молчать и стыдиться. Тело говорит то, что личность не может произнести вслух:
«Я устала быть Ива......ой. Хочу быть — собой, а не знаю как...».

Терапевтическая задача здесь — не «подавить симптом», а распутать узел морального долга и личной идентичности. Не отменить ответственность — а отделить её от самопожертвования. Не разрушить идеал — а дать ему право быть достижимым, а не эфемерным.

Потому что человек, которому с детства внушено: «ты не можешь меня подвести», рано или поздно начинает подводить самого себя.
А тело — как детектор, который начинает отвлекать внимание, чтобы попытаться остановить падение, катастрофу.

Сформировали новое убеждение, посмотрим в динамике)

Но затем, как часто бывает, за деловой оболочкой обнаружилось нечто более глубокое. Во второй части сессии, в регрессии, пациент «выпал» в пятилетнего мальчика. Того самого, который стоял в дверях гостиной и смотрел, как его дедушка — мудрый, строгий, любимый — гладит по голове младшую сестру, а его, старшего, даже не замечает. Не здоровается. Не спрашивает, как дела. Просто — "...не выбирает...".

За этим эпизодом всплыли другие: в школе, в университете, на первой работе — моменты, когда его решения, усилия, предложения игнорировали, отвергали, предпочитая чужие. И в какой-то момент сформировалось убеждение, «...Меня не выбирают, даже когда я делаю всё правильно...».

Сегодня мы не просто обсуждали убытки или стратегию переговоров. Мы "убеждение", которое формировалось и подкреплялось годами. И, возможно, именно в этом отказе партнёра это убеждение дало о себе знать с такой остротой.

Теперь предстоит работа — не только над бизнес-стратегией, но и над внутренним убеждением.

Вторая пациентка поведала довольно частую (я так думаю) для нашей страны историю. Когда во время учебы несколько раз падала в обморок, родители решили, что неврологи - шарлатаны, и отправились лечить ребенка "изгнанием бесов", возили по церквям и скитам, пока один здравомыслящий батюшка ни посоветовал НОРМАЛЬНОГО ребенка-таки свозить к неврологу))) "...Мои родители даже и не подумали изначально про невролога, а пошли привычным путём..."

Помимо запоздалой диагностики — стыд, страх, ощущение, что ты не больной, а одержимый, неправильный, чуждый. "...я боялась, что меня бросят, оставят, откажутся..."
Теперь она боится не только приступов.
Она боится самой себя и... остаться одной.

Третий пациент с асимметрией лица (нелеченый неврит лицевого нерва в детстве) в одном из воспоминаний оказался в ситуации, когда вместо неврологов, его заставляли есть заговоренный сахар (...грязный и с комками...)...

Рескриптинг проводился из позиции "пережили, получили опыт, справились, не повторим ошибок" с формированием новых убеждений.

Что в голове у родителей, которые вместо традиционной медицины, ставят над ребенком опыты "народной медицины"?

Мораль: Дорогие родители, если ваш метод лечения упоминается в средневековых трактатах, "молоте ведьм" или требует участия духовенства – может, всё-таки сначала к врачу? Тело и Психика детей – не полигон для народного творчества и экспериментов).

А какие на вас испытывали народные методы, удивите меня))

При этом в регрессии раз за разом мелькали картины детства: он, совсем маленький пытается мирить родителей после ссоры, утешает маму, берет на себя заботу о младших.

И вот здесь возникает диссонанс: с одной стороны есть сформированное убеждение «я сильный», ведь он всегда был независимым. А с другим — голос отца, который, возможно, никогда прямо так не говорил, но своим поведением внушал: «Без меня ты не справишься. Ты слабый».

Это несоответствие становится причиной постоянного внутреннего напряжения. Мозг говорит: «Я справлюсь», а сердце шепчет: «Но он же говорил, что я слабый». И каждый день после потери— это маленькая война, которую никто не видит.

В процессе рескриптинга сформированы новые убеждения: независимый, сильный».

Посмотрим в динамике.

Где в вашей жизни звучат противоречивые голоса?

• Положительная оценка (комплимент) бессознательно ассоциируется с последующим унижением или отвержением.

• Возникает когнитивный диссонанс: "Меня хвалят → значит, сейчас будет подвох/насмешка".

• Защитная реакция — гнев (отторжение "угрозы") и страх (ожидание повторения травмы).

Работа с триггером:

1. Когнитивно-поведенческий подход:

   • Выявление автоматических мыслей ("Меня обманывают", "Это ловушка", "Меня оценивают как вещь").

   • Замена дезадаптивных убеждений ("Комплимент ≠ опасность").

2. Репарация детского опыта:

   • Техника "диалога с внутренним ребёнком".

   • Перепроживание ситуаций с позиции взрослого (переоценка смысла слов матери/тёти).

3. Экспозиция:

   • Постепенное предъявление триггера (комплименты) в безопасной обстановке с анализом реакций.

Рекомендации:

• Ведение дневника триггеров с фиксацией эмоций и телесных реакций.

• Упражнения на закрепление новых ассоциаций (комплимент → нейтральная/положительная эмоция).

Вывод: Травматический опыт ранней критики при позитивной активности (выступление) создал паттерн "похвала = опасность". Коррекция требует комплексного подхода с акцентом на пересмотр детских интерпретаций.

Сухо, без эмоций, но надеюсь понятно)

К счастью пациентов, гораздо чаще «осинка» — это не гены, а семейные сценарии:
— «Не реви, терпи, мужики не плачут, что ноешь как баба?» → запрет на эмоции.
— «Ты должен быть лучшим» → перфекционизм как путь к выгоранию.
— «Мир опасен» → тревожность как норма. Мы в детстве с сестрой смеялись над постоянными опасениями бабушки: "...осторожнее, глаз выколешь...". Хотя, только в осознанном возрасте понимаешь, что лишиться зрения - это реально страшно.

🔹 Что делать?

1. Осознать. Кто в вашей семье «заражал» вас тревогой? Чьи голоса звучат у вас в голове?

2. Прервать цикл. Обращение к психотерапевту, психологу. Тут есть вариант заботы и о будущих поколениях. Ибо ваши дети не унаследуют этот страх. Если это модели мышления.

3. Переписать сценарий. Новые нейронные пути строятся через практику: осознанность, mindfulness, когнитивная реструктуризация, рескриптинг.

Вы уже меняете систему. Возможно, ваши внуки будут вспоминать вас не как «осинку», а как того, кто подарил им свободу чувствовать, ошибаться и жить без вечного страха.

Ну а если это все-таки генетический сбой регуляции серотонин-дофамин-норадреналин, то всегда можно компенсировать это антидепрессантами. И если все будет правильно подобрано, то впервые вы почувствуете себя "живым и нормальным".)

[1] Kendler, K. S., et al. (2006). "A Swedish national twin study of lifetime major depression." American Journal of Psychiatry.
[2] Gotlib, I. H., & Joormann, J. (2010). "Cognition and depression: current status and future directions." Annual Review of Clinical Psychology.

P.S. А кто ваша «осинка»? И какое правило из детства вы бы хотели стереть из своей головы?

1. Память — это не архив, а живая сеть
   Каждое пережитое событие оставляет след — последовательность нейронов. Чем сильнее эмоция, тем прочнее связь между нейронами. Страх, любовь, боль — они буквально вплетаются в структуру мозга. Даже если сознание хочет избавиться от воспоминания, тело помнит: учащенный пульс, напряжение в груди, внезапный спазм в желудке.

2. Гиппокамп и миндалина — союзники травмы (ни один сеанс не обходится без упоминания об этих структурах)
   Когда вы переживаете что-то эмоционально заряженное, миндалина (центр страха) кричит гиппокампу (хранителю памяти): «Запомни это навсегда!» Так формируются воспоминания, которые всплывают без спроса — в запахе духов, в интонации голоса, в первых глотках алкоголя, в запахе сигаретного дыма.

3. Дофамин предает вас
   Алкоголь, отношения, игры — всё, что давало удовольствие, связано с выбросом дофамина. Мозг запоминает не просто событие, а кайф, который за ним следовал. И когда триггер (одиночество, стресс, усталость) нажимает на «кнопку», нейроны требуют повторения. Забыть? Нет, они жаждут.

4. Попытки забыть лишь усиливают память
   Исследования показывают: чем больше вы стараетесь не думать о чем-то, тем навязчивее это становится (не думайте о белом слоне следующую 1 минуту))). Мозг вынужден постоянно проверять: «А точно забыл?» — и тем самым оживляет воспоминание.

Что же делать?

Не стирать — а переписать.

Нейропластичность позволяет ослабить старые связи и создать новые. Терапия, экспозиция, переосмысление — медленная работа, при которой травматичное воспоминание теряет эмоциональный заряд.

Вы не сможете забыть. Но вы сможете сделать так, чтобы воспоминание перестало быть ядом.

(P.S. Если бы мозг умел забывать по команде, эволюция давно лишила бы нас этой функции. Ну или мы просто бы не дожили до настоящего момента как вид. Потому что даже боль — часть выживания.)