СИЗО. 214-ая камера. Продление. Возвращение
В увлекательном квесте под названием "продление" осталась заключительная часть – возвращение.
Возвращение в СИЗО.
Эта часть самая утомительная. Во-первых, потому что она просто довольно длительная по времени. Во-вторых, потому что несчастный арестант возвращался с разбитыми надеждами, держа в руках листочек с мелким шрифтом – "Постановление о продлении срока содержания обвиняемого под стражей". И, войдя в камеру, со вздохом говорил своим сокамерникам – "продлили…", хотя сокамерники и сами могли бы догадаться, человек же вернулся.
Вечером, около пяти, конвой начинал суетиться. Уже позвонили, что воронок едет, поэтому арестантов по одному надо выводить в туалет. В воронке уже не сходишь, извините за подробности, некуда…
Арестанты просыпались, одевались, кто-то успевал даже выпить чай с галетами.
У конвоя есть одна мечта – пораньше вернуться домой, и еще вторая, гораздо более несбыточная – сдать арестантов в СИЗО до пересменки.
Хотя вторая мечта почти никогда не сбывалась, конвойные каждый раз бегали, как ненормальные, чуть ли не волоком таща за собой арестантов, лишь бы побыстрее усадить их в воронок и побыстрее доехать до СИЗО.
Бывалые арестанты, заранее зная наперед, как все будет, и что все равно до пересменки не успеть, уже не торопились, вызывая некоторое раздражение у конвоя.
Как-то раз я, которого тоже пытались заставить участвовать в этой кутерьме, задал вопрос конвойному, который был уже пристегнут ко мне наручниками:
— Вы присягу давали?
Конвойный, не ожидая подвоха, дежурно ответил:
— Давали-давали… Давай, шевелись побыстрее!
Я продолжал, но уже внезапно:
— А кому вы присягу давали?
Тут конвойный чуть не споткнулся, настолько ход разговора поворачивался в неожиданное русло. Забегая вперед скажу, что ни один (ни один!) конвойный этот простой вопрос не осилил, и ответа я не получил ни разу, хотя проделывал этот фокус неоднократно.
Видя, что "система зависла", приходилось брать инициативу в свои руки:
— Эх, горе моё… Вы же присягу давали на-ро-ду! А не дивану, телевизору и холодильнику…
До конвоя доходил мой коварный замысел, они несколько пристыжались своей неумеренной страсти побыстрее попасть домой и частично возвращались в человеческий облик.
Воронок обычно уже приезжал из каких-то судов, поэтому, как правило, в отсеках народ уже сидел, соответственно место выбирать не приходилось, где более-менее свободно, там и присаживался. Когда глаза привыкали к темноте, рядом часто оказывались знакомые:
— Как у тебя?
— Продлили…
— На сколько?
— На два месяца. А у тебя?
— Свидетелей допрашивали…
— И как?
— Врут, гады…
Водитель, не охваченный вопросом про присягу, тоже спешил домой, поэтому вечером обычно воронок летел как сумасшедший, опасно кренясь на поворотах. Временами водитель включал мигалку и сирену и мчался по встречке. Арестантов внутри нещадно кидало и подбрасывало на деревянных лавках. Прохожие, вероятно думали, что с сиреной везут каких-то супер опасных преступников, раз так летят. Прохожим и в голову не приходило, что водитель воронка просто мечтал побыстрее выпить бутылочку пива на диване перед телевизором…
Когда особенно подбрасывало или народ валился друг на друга при резких торможениях, арестанты нецензурно орали:
— Гад! Не дрова везешь!
После чего водитель увеличивал скорость…
Последний километр дороги перед СИЗО, как будто специально, напоминал грунтовую дорогу, разбитую танками. Как только в воронке начинало подбрасывать так, что арестанты начинали биться головами о железный потолок – это был верный признак, что гонка вот-вот закончится. Я для себя выработал специальную тактику – чуть привставал с лавочки, находясь на полусогнутых, при этом руками держась за деревянную скамейку – только в этом положении можно было избежать коварных неожиданных ударов снизу и не менее коварных ударов сверху, со стороны потолка.
Еще пару минут – и воронок останавливался, двигатель выключался, наступала тишина – это означало, что, наконец, приехали и встали в очередь перед СИЗО.
Продолжение следует.