СИЗО. 230-ая камера. Сокамерники, еще не закончились
Влад.
Влад, неприятный тихий мужичок, был, судя по всему, камерным стукачом. Где бы в хате ни начинался любой разговор, Влад потихоньку оказывался рядом. Что-то делал, пил чай, если лежал, то слезал со шконки, постепенно приближаясь к говорящим и развешивая уши.
Влад, видимо, рассчитывал, что его движения незаметны для окружающих.
Но любому было ясно, что постоянно отирающийся рядом с беседующими - подозрителен.
Статья у него была чепуховая, передачи он не получал, все это вкупе с его поведением вызывало у арестантов некоторое неуважительное презрение. Но по факту пока предъявить было нечего, кроме странностей поведения, поэтому открытого конфликта с Владом пока не было.
Но общаться с ним желающих не находилось.
Равиль.
Около 30 лет, татарин, статью не помню. На тот момент он отсидел полгода. В обычной жизни Равиль был немногословным, очень спокойным арестантом. Ни шума, ни проблем, ни напряга от него никогда не было.
Но в ответственные моменты арестантской жизни, когда требовалось быстро сделать что-то важное, Равиль брал ситуацию в свои руки, проявляя удивительную инициативу и находчивость.
Примерно через неделю после моего появления в 230-ой, вечером пришел прогон – все кабуры будут через пару дней заделаны, дорогу срочно налаживать через решки - по воздуху.
А решетка в хате была частая, ячейки маленькие, неудобно – сил нет. Подробно описывать не буду, просто поверьте. Нужна была удочка, длиной не меньше метра.
Равиль тут же включился в решение проблемы. Пока все неторопливо размышляли, он мигом отсоединил скамейку у стола от держащих ее опор. Возле двери торчал элемент стального швеллера, довольно острый. Равиль решил использовать его как клин, чтобы от доски сиденья отделить длинную палку для удочки.
Народ посторонился, Равиль взял доску двумя руками:
— Поберегись!
С этими словами Равиль со страшной силой ударил доской о швеллер.
Весь корпус содрогнулся от чудовищного удара, с потолка посыпались куски штукатурки, в воздухе начала плавать пыль… Продол обошло раскатистое эхо…
Тут же у двери появился озабоченный и перепуганный продольный, за все время его службы ничего подобного он еще не слышал:
— Эй, пацаны, вы чего там делаете?
Все это он произнес реально дрожащим голосом.
Думаю, что воображение продольного рисовало ему картину полного разрушения тюремных стен и массового побега арестантов – кошмар персонала.
Равиль в это время уже обстругивал заточкой полученную длинную палку:
— Старший, все нормально, карандаши точим…
Через 10 минут уже была готова супер-удочка с крючком на конце, а Равиль снова перешел в немногословный спокойный режим.
Про Борьку и Серого – в следующем посте, там отдельный разговор требуется.
Продолжение следует.