Штурм МЦК (Московского Центрального Кольца) в дни его открытия напомнил мне
историю времен переполненных автобусов-троллейбусов,
времен, про которые в знаменитом телемосте было сказано:
«секса у нас нет, и мы категорически против этого!»(с).
Когда к тебе в переполненном транспорте прижимаются со всех сторон,
только и остаётся успокаивать себя фразой
«секса у нас нет, и мы категорически против этого!»
Зато навыки поведения в толпе приобретались и отшлифовывались на раз)
А само искусство прорываться сквозь толпу было гарантией многого, - куда не глянь, очереди, очереди.
Добраться вовремя на работу – почти подвиг. Кто помнит?
Ввинтишься в закрывающуюся дверь, тебя расплющит, и ты уже сомневаешься в существовании 3-х измерений.
Честно скажу, история не моя, - это было со старшей сестрой моего друга, вечно и всюду опаздывающей. И не разгильдяйка какая-нибудь, просто такой темперамент, не втискивался во временное пространство.
Все объяснительные свои она начинала со слов «Будильник не прозвонил»
Этот рассказ тоже)
- Я проспала, будильник не прозвонил.
На сборы осталось «минус пять минут», и выбора "чашечку кофе, шампанское" не было.
Успеть бы почистить зубы и плеснуть в лицо водой.
Глаза-губы-здоровый румянец – всё нарисовать уже на работе.
а сейчас бегом-бегом.
Перед выходом вспоминаю, в кошельке пусто. Метнулась к заначке, откладывала на «колготки-чулки» (да-да, такие времена), достала трояк (три рубля одной купюрой – было такое), мысль:» должно хватить на неделю, проездной есть, до зарплаты дотяну без долгов, - уже хорошо»
Трояк в один карман плаща, проездной в другой, и на штурм троллейбуса.
Более-менее повезло устроиться на передней площадке.
Народ спрессовывается, прижимается. Не уступая ни пяди своего пятачка, стою, вцепившись в поручень.
Ага, знаю, чуть зевнёшь, вдавят вовнутрь, не выберешься на нужной остановке. "Отступать нельзя – за нами Москва!" Чувствую себя осиновым листком, который не дрожит, сдавлен для гербария толстой энциклопедией. Плоская до невозможности.
Вдруг чувствую по бедру моему рука чья-то шарит, ползет куда-то к низу живота, бррр, мерзость какая.
Скашиваю глаза вбок (повернуться нереально, зажата в тиски чужих тел).
Нет, не может быть, - маньяки такими не бывают:
приличный мужчина профессорского вида.
Стрижка идеальная, чисто выбрит, пахнет шипром, пиджак-галстук-все дела.
плащ кремовый дорогущий импортный. Да, нет, не может быть.
Да и смотрит мимо меня, в окно. Взгляд сосредоточен – лекцию студентам сочиняет?)
Точно, не он.
Но, блин, по бедру шарит рука, или мне кажется?
Скосила глаза в другую сторону (ну правда, ни повернуться, ни пошевельнуться, ни вздохнуть), С другого бока женщина, которая, как будто, только что «коня на скаку останавливала», но силы остались и на избу, и на табун таких скачущих, сверлит меня ненавидящим взглядом, потому что я «удобнее стою».
Думаю, она, что ли, поручень ищет, протискиваясь за спиной? /Какой длины у нее тогда должна быть рука, хаха?/
Короче, я в замешательстве. А рука эта чужая бедро мое поглаживает. Противно, а мне не подвинуться.
Я пытаюсь опустить свою руку, как бы, в карман плаща. Барьер, так сказать.
Я руку в карман, а там, в кармане, чужая рука! Чужая рука сжимает мой трояк и пытается вытащить! Трояк, на который мне еще неделю жить! Если бы не так тесно, я бы и не заметила ничего!
Вцепляюсь в купюру мертвой хваткой, тяну к себе. Рука тянет к себе!
Я от наглости такой офигеваю (другое слово было), а рука настырно пытается вытянуть мою спасительную заначку! Я - к себе, рука – к себе.
Я глазами опять на мужчину, он что ли?
А он так презрительно на меня смотрит, свысока, и насмешливо ухмыляется, что я сразу понимаю, - он!
Понимаю и вообще ничего не могу сказать от такой циничной наглости.
У меня, наверное, глаза на лоб вылазят.
Я не отвожу взгляда, думаю, может, ему стыдно станет, а сама тяну настойчиво трояк к себе. Поднимаю брови, недоумеваю, как бы, мол, «а еще в шляпе», хотя он без шляпы был.
А он ухмыляется почти в открытую.
Я отворачиваюсь, в трояк вцепилась, но и он не отпускает.
Я не то, что поверить в это не могу, я – сопоставить не могу:
дядька приличный на вид, у него плащ дороже моей зарплаты с премией,
а воровством в троллейбусе промышляет.
Но думаю, пусть лучше трояк этот несчастный порвем, чем я сдамся.
уж если не мне, то и не тебе, не ему, в смысле.
Стоим насмерть, упёрто тянем каждый к себе.
Тут на остановке дверь распахивается, люди начинают выходить, дядьку этого противного ко мне еще больше прижимает. Рука у него тоже противная, потная, трояк уже весь мокрый, и я ногтем маникюрным) нажимаю ему куда-то со всей злостью, оборачиваюсь победно, - мол, что, съел?!
А он ошалел, - похоже, не ожидал сопротивления /не на ту напал, дядя!/, вырывает руку из кармана, и вдруг выталкивает меня в спину из дверей, да ещё и кричит, дебил:
«да подавись ты!»
Я чуть не падаю, вываливаюсь из дверей, и если сказать "возмущена", то ничего не сказать. Меня трясет от злости и праведного гнева!
Стою на остановке с отвоеванной купюрой, люди на меня оглядываются, как на дуру.
Смотрю, - а в руке у меня червонец.
Угу, а в кармане, трояк. я проверила)