Легко думать о Голливуде как о жёстком противнике всего нацистского, основываясь на таких символах, как Индиана Джонс, Капитан Америка и сержант Донни Доновитц. Но за годы до Второй мировой войны всё было немного менее точно. Например, многие видные игроки в киноиндустрии, хотя и не обязательно были пронацистами, всё же действительно стремились оставаться на стороне Гитлера. Это означает, что есть много историй той эпохи, которые Голливуд предпочёл бы забыть. Например…

4. Голливуд работал с Третьим Рейхом, чтобы подвергнуть цензуре свои фильмы

Голливуд был довольно увлечён цензурой ещё в 1930-х годах. Начиная с 1934 года, все постановки должны были соответствовать Кодексу Хейса, списку стандартов, который был наиболее очевиден в таких вещах, как фильмы ужасов. (В 1931 году доктору Франкенштейну было разрешено сравнивать себя с Богом. В 1935 году? Нет уж.) В студии также существовала политика встреч с представителями зарубежных рынков, чтобы убедиться, что ничего в сценариях не было слишком нежелательными. И эти иностранные рынки включали Германию – что не было бы так ужасно, за исключением небольшого факта, что Германией управляли нацисты.

Первым известным фильмом, отредактированным для успокоения нацистов, был "На Западном фронте без перемен". Нацисты сказали, что он был антинемецким, поэтому они запретили его и публично сожгли оригинал романа. Он на самом деле был не антинемецким, а антивоенным, но для фашистского взгляда оппозиция войне есть оппозиция государству. Нацисты устроили массовые беспорядки на первом показе, и Германия запретила фильм на год до новой редакции, которая заставила бы их меньше хмуриться. Universal Pictures покорно создали её. Германия тогда согласилась показать его, но только если эта цензурная версия будет единственной, когда-либо показанной в будущем где-либо, включая США.

Многие другие требования нацистов касались удаления из фильмов всех ссылок на евреев. Например, Warner Bros. согласились удалить слово "еврей" из "Жизни Эмиля Золя" 1937 года, который рассказывает правдивую историю знаменитого спора вокруг еврея. Пара предложенных фильмов была полностью уничтожена, в том числе сатира 1936 года под названием "У нас это невозможно" и "Mad Dog Of Europe" 1933 года о еврейской семье, страдавшей при Гитлере. Долгое время считалось, что уничтожение последнего фильма произошло из-за боязни еврейских групп, опасающихся мести, но документы показывают, что MGM имела в виду свою немецкую прибыль, когда принимала это решение.

Исследователь, сделавший это открытие, Бен Урванд, вызвал некоторые споры, назвав отношения Голливуда с нацистами "сотрудничеством", потому что кажется, что руководители того времени сами участвовали в печатном шаге. Но то, что сделал Голливуд, было довольно грубо и жадно. И всё пошло дальше, чем просто художественный выбор…

3. Студии закачивали деньги в нацистскую военную машину

Голливуд очень заботился о деньгах, который он зарабатывал в Нацилэнде. Германия была большим рынком, и, кроме того, всегда существовала возможность, что они скоро покорят мир, поэтому лучше было планировать соответственно. Но нацисты точно не облегчили студиям вывод денег после ведения бизнеса у них. Правительство ввело валютный контроль, что означало, что зарубежные компании не могли вывезти рейхсмарки из Германии, а также не могли конвертировать их в доллары. Эта проблема требовала творческого решения, и Голливуд быстро нашёл его.

Одним из выходов из этого затруднительного положения было то, что студии реинвестировали свою прибыль в кинопроизводство в самой Германии, а затем брали эти фильмы и превращали их в ещё большее количество денег. Это было не в виде полнометражных картин, а в виде кинохроник. Единственная проблема заключалась в том, что в Германии нацисты контролировали, какие новостные сюжеты кто-либо снимал. Поэтому, когда Paramount и 20th Century Fox включили свои камеры, они снимали в точности то, что хотели нацисты, даже если они тогда использовали это для политически "нейтральных" кинохроник на родине. Сами нацисты использовали короткометражки в своих собственных пропагандистских фильмах.

MGM пошла другим путём, когда дело дошло до отмывания прибыли. Конечно, они не могли вывезти валюту из Германии. Но они могли купить облигации в Германии, вывезти облигации из страны, а затем конвертировать их в доллары, как только они вернутся в Соединённые Штаты. Походит на менее ужасный способ решить проблему, чем разжигание нацистской пропаганды? Конечно, пока вы не узнаете, что компания, выпустившая эти облигации, была занята производством нацистского оружия. К сожалению!

Всё это закончилось в 1939 году, но это было намного позже того, как большинству разумных людей стало ясно, что Гитлер – чудовище.

2. Первый победитель Оскара начал делать нацистскую пропаганду

Самая первая премия Оскар за лучшую мужскую роль досталась парню по имени Эмиль Дженнингс, о котором вы, вероятно, никогда не слышали. Теперь, чтобы быть справедливыми, также вероятно, что вы ничего не слышали о той конкретной церемонии 1929 года, но странная вещь о Дженнингсе заключается в том, что, несмотря на победу на этом первом Оскаре, он никогда больше не снимался в голливудских фильмах.

Это было потому, что первые Оскары совпали с появлением звукового кино. И как только в фильмах началась запись реальных голосов актёров, у уроженца Германии Дженнингса был обнаружен акцент, и Голливуд решил, что это делает его непригодным для использования, потому что зрителям не нравятся иностранцы любого рода. Поэтому Дженнингс вернулся в Германию и вместо этого снимался в фильмах. Тогда это был лишь вопрос времени, когда он получал приказы непосредственно от нацистского руководства, которое было взволновано появлением такой "звезды".

Дженнингс снял несколько нацистских фильмов, призванных завоевать авторитет у немецкой общественности и отечества. Был такой исторический материал, как "Der Herrscher" (что очень тонко переводится как "Правитель"), а затем был "Der Zerbrochene Krug", к которому Гитлер относился так, будто это был единственный фильм, который имел значение. И Дженнингс не совсем неохотно участвовал во всём этом. "Он работает так, как будто одержим", – сказал Джозеф Геббельс, сославшись на его энтузиазм. – Дженнингс превосходит сам себя".

Геббельс назвал Дженнингса "Артистом Нации" и наградил собственной производственной компанией. Гитлер вручил ему медали за приверженность нацистам. Что касается его заслуженной роли в Академии, она была в фильме "Путь всей плоти", который сейчас потерян. Не осталось никаких известных копий, что делает его единственным оскароносным фильмом, который невозможно увидеть сегодня. Дженнингс перестал действовать после того, как нацисты были побеждены (есть некоторые вещи, от которых вы действительно не можете вернуться, с точки зрения пиара), хотя у него всё ещё есть звезда на Аллее славы.

1. Нацистский шпион подружился с известным актёром для выявления немецких предателей

Доктор Герман Эрбен был комичным нацистским шпионом. Если вы ищете работу под прикрытием для нацистов, то, вероятно, лучше избегать внезапного присутствия и внимания, отдавая нацистское приветствие проходящим немецким кораблям. Ещё одно искушение, которого следует избегать – сообщать незнакомым людям, что вы планируете "взорвать некоторых людей для нацистов". Многие ошибки Эрбена закончились тем, что его выслали из Америки. Но первая попытка раскрыть его и отозвать американский паспорт была остановлена из-за особой просьбы голливудской иконы Эррола Флинна, его близкого друга.

Флинн был популярной звездой боевиков того времени, и он назвал Эрбена "самым большим влиянием в моей жизни". Благодаря Флинну Эрбен совершил несколько поездок в Голливуд, и в 1937 году они вместе отправились в Барселону и Париж с визитом "доброй воли" для Warner Bros. Появилась история, что Флинн пообещал миллион долларов от американских покровителей республиканцам (хорошие парни) в испанской гражданской войне. На самом деле это была ложь, распространённая Эрбеном, чтобы парочка могла добраться до линии фронта, и Эрбен мог сфотографировать немцев, сражающихся за республиканцев, и отправить эту информацию нацистам (которые поддерживали фашистских противников республиканцев, националистов).

Сам Флинн не был нацистским шпионом, насколько нам удалось определить. Но он был так близок с Эрбеном и отбросил так много случайных нацистских настроений, что некоторые подозревали его в этом, и известный биограф прямо заявил, что он был шпионом. Флинн однажды написал Эрбену: "Хитрый еврей пытается обмануть меня… Я бы очень хотел, чтобы мы привели сюда Гитлера, чтобы научить этих Исааков некоторым вещам". Наиболее вероятная история заключается в том, что Эрбен, несмотря на то, что он был последователем Гитлера, просто использовал Флинна для своих связей и, возможно, нескольких хороших мест в самолёте.

И если Флинн когда-либо подвергался серьёзному расследованию со стороны ФБР, это, вероятно, не было связано с нацистами. Вероятно, это произошло из-за многочисленных обвинений его в (предполагаемом) изнасиловании. Потому что вы не можете рассчитывать, что парень, который играл Робин Гуда, будет порядочным человеком.

via

В декабре 2017 года польский историк, профессор Ян Грабовский подал иск на польский интернет-сайт. Примерно за полтора года до этого сайт грубо обрушился на него в статье, озаглавленной «Зиг хайль, мистер Грабовский» в сопровождении фотографии нацистского министра пропаганды Йозефа Геббельса.

Это случилось после того, как немецкая газета опубликовала положительную рецензию на книгу Грабовского «Охота на евреев», где он собрал свидетельства об участии поляков в арестах и убийствах евреев во время Катастрофы.

Редакторы сайта утверждали, что Грабовский выставил напоказ всему миру грязное белье Польши времен Второй мировой войны. Но больше всего их разъярило то, что автор удостоился похвал именно в Германии, ответственной за ту войну.

«Они рассуждали так: если Германия восхваляет Грабовского, значит, Грабовский — нацист», — пояснил сам профессор. Но он, сын еврея, выжившего в Катастрофе, расследует преступления, совершенные поляками в той войне. И он решил, что не будет молчать, а подал иск на владельцев сайта, и в сентябре 2017 года суд его иск удовлетворил, а в конце декабря была отклонена и апелляция ответчиков, которых приговорили к общественным работам, к выплате 3000 злотых (примерно 3000 шекелей) ассоциации «Дети Катастрофы» и к публикации извинений.

«Как историк, я думаю, что попытка скрыть не очень героические моменты нашего прошлого — что делается в Польше с большим энтузиазмом — это профессиональное преступление, это аморально, а в долгосрочной перспективе к тому же неэффективно и глупо», — говорит Грабовский. Его книга, вызвавшая этот скандал, была издана в Польше в 2011 году. Шесть лет спустя ее перевели на иврит и издали в дополненной редакции под названием «Охота на евреев — предательство и убийство в Польше в период немецкой оккупации».

В основе книги — архивное исследование, которым Грабовский занимался три года. Словосочетание «охота на евреев» восходит к немецкому слову Judenjagd, описывающему поиск евреев, сумевших сбежать из гетто и искавших убежища у поляков в оккупированной Польше.

Грабовский концентрируется в своем исследовании на окрестностях города Домброва-Трановска, на юго-востоке Польши,. Накануне войны пять тысяч из его шестидесятитысячного населения были евреями. Почти всех увезли в лагерь смерти Белжец. Лишь 500 избежали этой участи, пытаясь спрятаться среди поляков. Только 38 из них дожили до конца войны. Как выяснил Грабовский, остальных предали и убили — сами или с посторонней помощью — их же соседи, поляки.

Рассказ, описанный в «Охоте на евреев», это — как определил его профессор истории Тимоти Снайдер — «исследование человеческого поведения в темные времена, на котором всем нам есть чему поучиться». С помощью польских, советских и немецких документов как военного времени, так и более поздних, Грабовский сумел обнаружить не только участие местного населения в выдаче и убийствах евреев, но и героизм тех поляков, которые помогали соседям, пытались спасти их, за что некоторые из них поплатились собственной жизнью. Но между двумя этими странностями исследователь обнаружил и более сложные случаи — например, когда поляки помогали евреям не из соображений морали и альтруизма, а из жадности. Его исследования этого фактора бросают вызов тем, кто утверждает, будто большинство тех, кто оказывал помощь, были праведниками.

Грабовский описывает немало случаев, когда поляки сначала укрывали евреев, а потом начинали вымогать у них деньги, и в отдельных случаях даже убили тех, кто не выполнил их требование. Такой была трагическая история Ривки Гликман и двух ее сыновей, которые в 1942 году нашли укрытие в доме Михаила Кузика, поляка, жителя Домброва-Трановска. До 1944 года он держал их взаперти, пока они ему платили. Но за три месяца до того, как в этот район вошли советские войска, деньги у них закончились, и он зарубил всех троих топором. «Евреи, которые прятались по другую сторону той же улицы, слышали предсмертные крики, и наутро выяснили, что Гликманы мертвы», — свидетельствовал после войны Ицхак Штиглиц, уроженец этих мест.

Судьба зубного врача, доктора Якова Гольдштерна, также нашедшего укрытие в польском доме, сложилась куда удачнее. Когда его деньги иссякли и стало нечем платить хозяйке дома, он открыл тайник: удалил зуб, в коронке которого спрятал бриллиант. Ему пришлось вытащить корневой зуб целиком, плоскогубцами, которые она ему дала, без обезболивающего — потому что он опасался повредить бриллиант, снимая коронку с зуба. Достал его и сказал: «Госпожа Каролек, вот бриллиант: то время, что я буду под вашей крышей, вы будете меня кормить, чтобы я выжил — и это все!» Для начала она дала ему бутерброд со свиной колбасой и немного водки.

Сексуальная эксплуатация и изнасилования также порой становились платой за укрытие. Как рассказала Шейна Мириям Л., она 20-тилетней девушкой оказалась в руках человека, который пообещал спасти ее от гестапо в июне 1943 года. Он обещал, что поможет ей бежать, и в ту же ночь принудил ее к половой связи. Также она отдала ему кольцо с бриллиантом, золотые часы, обручальное кольцо и одежду. Однако уже на следующий день гестапо ее арестовало. «Сейчас я знаю, что он предал меня», — сказала она, давая свидетельские показания нацистам перед тем, как ее отправили в Освенцим.

Книга «Охота на евреев» была опубликована в Израиле как раз в то время, как в Польше развернулась бурная дискуссия о роли поляков в Катастрофе; разгорелся спор о том, были ли они жертвами нацистов или соучастниками; спасителями или убийцами; или просто остались равнодушными к судьбе своих еврейских соседей.

В январе 2017 года президент Польши Анджей Дуда гостил в Израиле. Он представляет правую партию «Закон и порядок», и на свой пост был выбран, помимо прочего, благодаря обещанию ввести новую историческую стратегию, в центре которой борьба с теми, кто ложно обвиняет поляков в соучастии в Катастрофе.

Однако во время визита в Израиль Дуда продемонстрировал более умеренную позицию, признав, что «историческая правда не всегда приятна, в том числе и польскому народу», и что «как и у каждой нации, у нас тоже были благородные люди, но были и те, кто заслужил осуждение и презрение». О тех поляках, которые участвовали в преследованиях и уничтожении евреев, Дуда сказал, что они «изгнали себя из польского народа». Каждый может судить об этом высказывании в соответствии с его мнением, но с учетом данных, которыми располагает Грабовский, оно выглядит слишком упрощенной попыткой представить, что «плохие поляки» были лишь меньшинством, а не частью народа.

Известно ли историкам сегодня, через 70 лет после Катастрофы, сколько евреев было убито поляками — непосредственно или при их опосредованном участии — за годы Второй мировой войны? Ответ Грабовского заставляет содрогнуться и лишает покоя: более 200 тысяч евреев. «Очень тяжело определить точное число», — говорит он, но тут же объясняет, как осуществил свой подсчет. «Около 10 процентов всех евреев Польши исчезли с уничтожением гетто в 1942 и 1943 годах. То есть мы говорим, примерно, о 250 тысячах человек, которые пытались укрыться и спастись. После войны в живых осталось около 35 тысяч польских евреев, которые пережили войну в самой Польше, не считая тех, кто смог бежать в СССР и потом вернулся».

Так, вычитая 35 тысяч из 250 тысяч, получаем примерное число тех, кому поляки определяли, жить им или умереть. «Нет сомнений в том, что большинство спрятанных евреев были выданы немцам в результате предательства, а иногда и просто доставлены поляками в ближайший полицейский участок или немецкую жандармерию.»

Грабовский описывает в книге целый механизм, в рамках которого велась охота на евреев. Он действовал под контролем немцев, но все его полевые бойцы были поляки: сельские жители, которые несли «ночные вахты», местные осведомители, полицейские, пожарные и др. Так, по словам Грабовского, была создана плотная сеть, в которую скрывавшиеся евреи почти обязательно должны были попасть. Грабовский полагает, что жертв, павших от рук поляков, было еще больше, а его оценка очень консервативна, потому что не включает жертв польских полицаев, убивавших евреев не только после ликвидации гетто, но и во время их существования. В подтверждение своих слов он приводит подсчеты другого исследователя, историка Варшавского гетто Эммануэля Рингельблюма, который утверждал, что польская полиция несет ответственность за убийство сотен тысяч евреев.

В 1988 году Грабовский, у которого в Израиле есть родственники, эмигрировал из Польши в Канаду. «Я думал, коммунизм никогда не падет, но ошибался», — объясняет он. Сегодня он — профессор истории в университете Оттавы, специализируется на исследованиях гибели польских евреев и польско-израильских отношениях. Кроме его «Охоты за евреями» , выходили и другие книги, рассказывающие о преступлениях, совершенных поляками против евреев. «Соседи» Яна-Томаша Гросса была опубликована в 2000-м году и потрясла Польшу. А три года спустя вышла книга «Мы из Едвавне» Анны Виконт — которую в конце 2017 года выпустило на иврите издательство «Кармель»: там приведены интервью со свидетелями убийств, самими убийцами и теми, кто спасся от погрома, описанного Гроссом.

Но если эти два автора сосредоточились на подробном описании одного погрома, Грабовский описал все явление, а не один случай. «Я хотел ответить на вопрос: как немцы узнавали, где прячутся евреи? Выяснить обстоятельства разоблачения и гибели тех несчастных, кто пытался спрятаться в деревнях и лесах, в сельской местности Польши», — пишет он.

Ответ на этот вопрос он нашел в архивах. Там его ждали пугающие свидетельства — как, например, дневник Станислава Жеминского, учителя из города Луков. Он документировал ужасы войны, пока сам не погиб в Майданеке в 1943-м. Этот дневник потом нашли в куче лагерного мусора и позднее передали в Институт еврейской истории Варшавы.

«Оргии убийств творили не только немцы и их помощники — украинцы и литовцы», — писал он. — «Было ясно, что и наши дорогие полицейские [поляки] поучаствуют в резне, ведь известно, что они — животные. Но все оказалось еще трагичнее — выяснилось, что и рядовые поляки, добровольцы, были заодно с ними».

Этот дневник тяжело читать. Он включают воспоминания о том, как польские фермеры окружили одну из деревень и начали «охоту на евреев» — как они сами это называли. Они хотели получить вознаграждение, назначенное немцами: водку, сахар, картофель, масло, а также забрать личные вещи жертв. «Они выводили евреев из домов, выискивали в полях и огородах. Еще не успевали смолкнуть выстрелы, как они спешили осмотреть доставшееся им имущество. Тела евреев еще не остыли, как они уже писали заявления на их дома, магазины, мастерские и земельные участки. Они добровольно вызвались участвовать в этой охоте, без малейшего принуждения», — свидетельствовал Жеминский.

«Герои» книги Грабовского, те, кто участвовал в охоте на евреев и превратил ее в национальный вид спорта — такие люди, как, например, Йозеф Кокерский, житель Домброва-Трановска. Он обнаружил большое убежище, в котором прятались 18 человек, и всех выдал немцам. Другой «герой» — Михаил Витковский, поймал еврейскую девушку, которая спряталась в его сарае, и передал ее в ближайший полицейский участок, где ее убили. Он даже забрал у нее коробку, в которой были два свитера, клубок ниток и спицы. После войны его приговорили за это к шести годам тюрьмы.

300 страниц книги Грабовского наполнены безжалостными свидетельствами, в которых польские крестьяне предстают бессердечными чудовищами, готовыми убить соседа ради бутылки водки, не моргнув глазом. Там приведены послевоенные свидетельства молодой девушки, Хаи Розенблатт: в районах, прилегающих к гетто, охота на евреев стала таким распространенным явлением, что даже собаки привыкли к звукам стрельбы и перестали откликаться на них лаем.

За укрывательство евреев наказанием была смертная казнь, тюремное заключение и штрафы. Поляков, которые были вынуждены стать частью немецкой системы, подвергали суровым наказаниям, и они подчинялись не менее жестокому немецкому режиму, — пишет Грабовский. А согласно исследованию, опубликованному польским национальным Институтом памяти, который финансируется польским правительством, около 700 поляков были казнены за то, что помогали евреям прятаться. Одним из самых известных случаев является убийство семьи польских крестьян Ульма из деревни Маркова. Они прятали евреев, но были убиты нацистами вместе с ними — двое родителей (женщина была беременна) и шестеро их детей.

В той деревне, в память о них, в 2017 году был открыт музей. Грабовский воздает должное самоотверженному героизму, но просит помнить, что этот случай тем более заметен, что является исключительным на общем фоне. По его словам, власти цинично используют историю этой семьи, чтобы создать ложное впечатление, будто попытки спасения евреев были распространенным явлением в оккупированной Польше. Причем поляки, которые спасали евреев, боялись своих же польских соседей.

О размере вознаграждения за поимку евреев иногда велись прямые переговоры с немцами. Грабовский упоминает некоего Бронислава Пашандзиэля, который просил у немцев два килограмма сахара за евреев, скрывающихся в окрестных лесах. В другом случае немцы предложили 500 злотых за каждого еврея.

Один фермер, осужденный после войны за убийство двух евреев, ответил офицеру гестапо на вопрос, что он хочет за это убийство: «Что сочтете нужным, хотя я был бы рад получить немного одежды». Но иногда поляки жаловались на качество полученных трофеев. Один из них хоронил евреев, а себе забирал их вещи, и потом пожаловался, что одно из платьев оказалось испорчено дыркой от пули.

Как такое могло случиться?

«Многие поляки смотрели на евреев через призму средневековых предрассудков и клише, порожденных католической церковью», — пояснил Грабовский. И добавил в этой связи, что архивы католической церкви в Польше все еще закрыты, а потому невозможно точно оценить, каким был ее вклад в преследование евреев.

Офер Адерет, «ХаАрец». Фото: Kacper Pempel, Reuters

На фото: Барбара Донецкая. выжившая в лагерях Прушков.

Источник