— Ивашка, — кряхтя, поднялся бородатый дед в ситцевой косоворотке и потёр спину.

Присутствующие поняли, что пенсионер косит под Толстого.

— Ивашка?! Аплодисменты, господа! — спикер не мог сдержать восторга, — Человеку присуще стремление к свободе! Видите, Ивашка пришёл к нам, стоя одной ногой в могиле. Вот оно выражение «Умереть свободным»! Хотя бы перед лицом смерти Ивашка решил освободиться от ига своей бабки. Браво! Позвольте пожать вашу доблестную руку! — он прошёл к пенсионеру и потряс его старческие ладони, — Держитесь, Иван, как ваше отчество? Иванович? Иван Иванович, вы слышите эти звуки восторга от своих товарищей? Это в вашу честь! Господа, поприветствуйте стоя нашего свободолюбивого смельчака! А у нас остался последний герой.

— Да-а-ник, — рыжеконопатый молодой мужчина в голубых скинни и латексном топе сделал шаг вперёд.

— Даник?! Боже, Даник! — спикер выпучил глаза, — У меня флэшбэки! Ведь когда-то я тоже был Даником! Нет, не Да-а-ником, просто Даником! — он рассмеялся и обошёл кругом парня, — Ну, здравствуйте, тёзка. Полагаю, мужчины не очень охотно подают вам руку, но я толерантный и демократичный, — он пожал протянутые тонкие пальчики и вернулся на своё место, — Итак, пятеро смелых, начнём. Господа, имею честь поздравить вас. Вы прежде всего оказались самыми нетрусливыми. Вы пришли сюда, не испугавшись гнева ваших жён или страшно пугаясь, но преодолевая себя. Вы сделали первый шаг к свободе. А собрал я вас сегодня в столь ранний час…

— Пока наши жёны спят! — выкрикнул один из сидящих в круге мужчин, а конкретно Антон.

— Да, потому час ранний, а причина собрания — моё желание помочь вам преодолеть иго, либо, если это невозможно, поддержать вас морально. Я делаю это из альтруизма, движимый любовью к ближним, и как человек, прошедший через этот кошмар. Да, господа, сейчас я свободный мужчина, а прежде был таким же, как вы, бесправным существом, чей смысл жизни заключался в подчинении сильной властной женщине. И не всегда таковая выглядит госпожой внешне, не всегда это светская львица, тратящая деньги, что вы зарабатываете своим трудом, не обязательно это бизнесвумен, содержащая вас. Нет, господа, я знаю, ваши жёны могут быть страшными, неухоженными, необразованными, неумными, недалёкими, но у них есть то, чего нет у вас.

— Яйца? — голос из «зала», на этот раз осмелел Иван Иванович.

— Да, верно, гипотетические яйца. А вот у вас при наличии яиц материальных, физических, нет таких, что есть у них. Понимаете? Это характер. У ваших жён есть твёрдый характер. В один момент они заметили ваш страх. И всё, это ваш конец. Конец вас, как мужчины. Отныне вы подкаблучники. И этот процесс малообратим. Подкаблучник у жены чаще всего автоматически становится подкаблучником перманентным, а значит, любая женщина может свистнуть и подозвать вас, как собачку, и вы подбежите служить. Потому что вы не мужчина. Пресмыкаясь перед женщиной, вы потеряли свою мужскую сущность. Вы посмотрите, у вас даже имена, как клички домашних животных.

— Значит, всё, ничего уже не сделать? — с ужасом в голубых глазках прошептал Даник.

— Неужели до самой смерти эта каторга? — серьёзный Ромик поправил галстук.

— Остаётся только убить? — растерянно предположил Геня.

Все ахнули от его смелости и прижали руки ко рту, выпучив глаза.

— Это не варик, — бородатый Антоша разломал стул от интенсивной мыслительной деятельности, — убьёшь одну, появится другая.

— Верно, верно, Антон! Пока вы в душе останетесь трусливым безвольным подкаблучником, всё бесполезно. Убьёте одну жену, другая женщина загонит вас под каблук. Нужно идти иным путём. А начнём мы с малого. Например, с ваших имён. Ну, это же у вас клички хомячков и морских свинок. Геня! Что это такое? Что за Геня? Енотик Геня? Геня, у вас есть нормальное человеческое имя по паспорту?

— Э-э-э… Геннадий… — обладатель коричневого гардероба и вечно полусогнутых от страха ножек приподнялся.

— А дальше?

— Н-николаевич…

— Вот, Геннадий Николаевич. Отныне только так. Никаких Геней больше. А вот вы, Ромик-гомик?

— Роман Алексеевич.

— Все слышали? У нас присутствует Роман Алексеевич.

Члены клуба зааплодировали и в шуме не услышали, как распахнулась дверь. В аудиторию заглянула дама в чёрном: корсете и кожаных брюках. В руках она держала чёрный стек.

— Даниил Ромуальдович, я распечатала те файлы, что вы просили распечатать, и принесла вам лазерную указку.

— Ла-а-риса Анатольевна, я же просил вас не входить, когда у меня идут занятия! — Даниил Ромуальдович был очень раздосадован, — Вы посмотрите, что вы наделали! Они же снова стухли, эти трусы, тряпки, ничтожества. Весь терапевтический эффект насмарку из-за вас! А этот дурацкий наряд! Они вас приняли за Госпожу! А что им думать? Кожаный корсет, кожаные брюки, высокие сапоги, хлыст в руках. Они, бедняжки, решили, что их обманом загнали на садомазошоу! А им этого не надо, у них дома каждый день садомазо! Понимаете, вы, куриная голова?! Выйдите сейчас же и никогда больше, никогда не входите, тем более в такой одежде!

Дама заплакала и задом вышла. Спрятавшиеся под стулья члены клуба стали робко выползать назад.

— Да, давайте вылезайте, ребята, не бойтесь, она вышла и больше не придёт, — Даниил Ромуальдович подбадривал пациентов, помогая им выбраться.

Квадратный Антон застрял и был вынужден разломать стул.

— Браво, Антон, вперёд к свободе, ломая баррикады! — спикер раскидал ногой обломки.

— Извините, пожалуйста, — Геннадий робко потрогал Даниила Ромуальдовича за рукав, — мне пора, моя жена проснулась, а она привыкла, что я готовлю ей на завтрак судака в розмарине, — и он на полусогнутых ретировался.

Услышав слова товарища, остальные разволновались.

— Моя жена любит кофе в постель, да не абы какой… — Роман теребил галстук, — мне тоже, наверно, пора…

— А я своей готовлю пельмешки, — Антон встал из-под обломков и отряхнулся, — и делаю авторский соус «Розовый фламинго».

— Да? Поделитесь, пожалуйста, рецептом? — Даник приготовился записывать.

— Ну, значит, берёте сто пятьдесят граммов майонеза, любого, выливаете в мисочку. Потом добавляете примерно пятьдесят граммов кетчупа, любого по вашему вкусу, две столовые ложки горчицы, посыпаете щепоткой соли, перцем. После чего смешиваете всё вилочкой и переливаете в соусник.

— Спасибо, очень необычный самобытный соус! — восторженный Даник поспешно записывал.

— А моя сама готовит, — дед Иван включился в беседу, — мне не доверяет. Говорит: «Старый пень, только продукты испортишь». Но зато я умею варить вкусный домашний самогон из вина.

— Обязательно запишу сейчас ваш рецепт самогона, — Антон искал по карманам клок бумаги и карандаш.

Даниил Ромуальдович стоял с квадратными глазами.

— Господа кулинары, вы куда пришли? Это клуб анонимных подкаблучников, а не поваров с образованием ПТУ! Самогон они готовят, пельмешки с самобытным соусом! А лечиться от зависимости кто будет? Пушкин что ли? А Пушкин не был трусом и тряпкой в отличие от вас!

— Ой, извините, — Даник очаровательно улыбнулся, — моя жена уже проснулась, прислала эсэмэс. Она сейчас пойдёт в душ, а потом мне нужно делать ей макияж и укладку. Мне пора идти. До свидания, — и он упорхнул.

— Я, пожалуй, тоже, мне кофе ещё варить, — Роман заскользил к выходу, — простите, но моя жена будет сердиться, если кофе получится невкусным…

— Все рассосались по жёнам, — Антон закончил записывать рецепт самогона, — и я не исключение. Пойду поставлю воду для пельменей, сам уже есть хочу. Интеллектуальная пища, конечно, хорошо, но она наполняет мозг, а не желудок. Спасибо вам за лекцию. Сломанный стул я сейчас оплачу.

— Ну что, один в поле не воин, — дед Иван поправил полы косоворотки и пригладил бороду, — пойду и я к своей бабке, а то она больно сварливая. Пилить начнёт, спросит: «Где шлялся, старый пень?». Пойду от греха подальше. Благодарствую за нотации. Авось ещё увидимся.

Потрясённый Даниил Ромуальдович опустился на стул.

— Можно вытащить подкаблучника из-под жены, но жену из его головы не вытащишь никогда, — вздохнул он, подвёдя итог альтруистико-психотерапевтической деятельности.