Осенняя выставка в СПб,2018

По странному дизайнерскому решению – почти все дворы в моем городе представляют собой подобие дворов-колодцев, с множеством арок и подворотен. Когда сумерки касаются верхушек деревьев – здесь только начинается жизнь. Какофония звуков, представлявшая собой жизнь, стихает и весь город погружается в томный, неспокойный сон. Но не двор. Здесь всё только начинает дышать. Последние лучи солнца забирают с собой остатки дневной рутины, и внутреннее пространство двора окутывает таинственная дымка неизвестности. 
Каждый раз, когда я возвращалась домой затемно – местные подворотни открывались для меня всё с новых сторон. Вот целуется молодая пара, вот девушка плачет в плечо любимому, вот забывчивый папа бежит за ребенком в сад, а это старичкам не спалось, и они вышли на променад. 
Каждый раз я наблюдала здесь чью-то маленькую историю. И каждый раз ждала свою… 
Говорят, что Новогодняя ночь – время волшебства. Думаю, оно так и есть. Но ощутить это могут далеко не все. Дети и отчаявшиеся. В первую категорию в прошлый Новый год я уже не попадала, а вот во вторую легко входила, открывая дверь с ноги. Я в ней точно была своей. Не ладилось ни с учебой, ни с работой, ни с родителями, а про отношения я вообще боялась заикаться, дабы не навлечь на себя еще больших проблем. Жизнь шла своим чередом, а я волоклась за ней ненужным балластом. 
Одной отдушиной были друзья, с ними я начинала чувствовать себя капельку лучше, но ближе к Новому году мы умудрились рассориться, и я поняла, что вхожу для них в категорию "и не друг, и не враг, а так". Обидно. 
В Новогоднюю ночь я посидела с родителями и отправилась в гордом одиночестве в центр города, поглядеть, чем живут люди. Во дворах грохали салюты, в арках гулом разлетался звон бутылок. Весь город пропах оливье и шампанским. От этого запаха становилось дурно. Но ноги несли меня куда-то, и я шла. 
Осмотрев сумасшедшую вакханалию у центральной елки города, я повернула домой. Когда до ближайшего поворота во двор оставалось метров 100 – сердце яростно забилось, стряхнув с себя паутину, и начало неистово трепетать. Это чувство можно сравнить с тем, когда мама собирает тебя на утренник. Или завтра тебе предстоит путешествие. Приятное волнение, пробирающее с ног до головы. Сердце стучало так, что готово было выпрыгнуть. Да что ж такое? В ход пошли сигареты. Нужно заглушить это. Нельзя же так, с места – в карьер. 
Завернув в подворотню, я выпустила клуб дыма, который заволок пространство передо мной, и я не заметила, как врезалась в стоящего там парня. Громкий хлопок о его спину заставил меня вздрогнуть. Под ногами захрустел снег, и я аккуратно попятилась назад. 
- Извините. 
Он поворачивался ко мне целую вечность. Я успела представить себе все самые ужасные возможные продолжения этой истории. 
- Ничего. Все нормально, – пробормотал он и отвернулся, вновь уткнувшись в телефон. 
Я узнала в нем старого знакомого. Он жил в соседнем доме, при этом мы умудрялись не пересекаться годами. Да и раньше мы общались только косвенно. Общие друзья. 
- Ой, привет. Помнишь меня? – я скривила самую дебильную улыбку, что имелась у меня в арсенале в попытке завязать диалог. 
Конечно же, он меня помнил. Мы нашли, о чем поговорить. Час-другой незаметно пролетели под непринуждённую беседу. Когда мимо нас начали сновать туда-сюда люди – стало понятно, что уже в полную силу вступило 1-е января и намекает на то, что пора расходиться. 
Он проводил меня до подъезда, а я проводила его томным взглядом. Так мне хотелось, чтобы кто-то разделил со мной с(т)ранное одиночество. 
Дни после Нового года летели, а ничего не менялось. Праздники вяло протекали сквозь пальцы, оставаясь жирными следами на боках, от количества съеденных салатов и грязной кляксой на душе от удручающего однообразия. 
Возвращаясь вечером с прогулки, я завернула в любимую подворотню. 
- Я скучал, - проскрипело сбоку, и я подпрыгнула на месте и взвизгнула. 
- Совсем дурак? Так душу Богу можно отдать. 
- Извините, - сказал он, и из темноты заблестела довольная улыбка. 
Под его ногами заскрипел снег, и он в два широких шага оказался рядом со мной. Руки обхватили мою талию. Из-под нелепого, огромного капюшона на меня смотрели два иссиня-черных пятна, в недрах которых можно было бы блуждать часами. Они метались по белковой кляксе и оглядывали мое лицо. Рука с талии проскользила по моему телу, оказалась на шее и притянула меня к его губам. Неуклюжим, будто детским, поцелуем наши губы соединились. Тело пробрала шершавая дрожь. Это действительно происходит со мной? Сейчас? Наши губы сплетались в уже не таких робких поцелуях раз за разом. Ноги начали подкашиваться, а тело неметь. 
Я бы никогда не подумала, что именно с этим человеком у меня может что-то произойти. Мы были настолько далеки друг от друга по всем возможным параметрам. Мы абсолютно разные. В нас нет ни единой похожей черты. Мы никогда не должны были вот так встретиться. Но я фаталистка, я верю в судьбу. Чем черт не шутит? 
Теперь подворотня вот уже второй год хранит и пишет нашу историю. Она видела, как мы ругаемся, миримся, говорим о важном и не очень. Она видела нас злыми друг на друга и самыми счастливыми. Она видит нас и сейчас, ведь я дописываю конец этой истории в его объятиях, в ожидании такси. 

Я знаю, о чем молчат подворотни. 
Они молчат о любви.

Источник: https://m.vk.com/@pn6-o-chem-molchat-podvorotni

-С Новым Годом! - поздравляет

Быдло-корпорация.

Директор премию считает

До эякуляции...

Все хозяева - про нас,

Весь Декабрь судачили:

Нам купили унитаз -

Всем концерном! В складчину!

---------------------------------------------------------------

Та-та, траета,

Накурили мы кота...

Привязали динамит -

Настоящий, блиадь, шахид!

---------------------------------------------------------------

В подворотне, депутат,

Встретил свой электорат -

Три недели отскребали

От стены его мандат...

---------------------------------------------------------------

Лампа сеет синим светом

Ультрафиолет....

С Новым Годом! Наркоманы.

Нет у Санты дозы! НЕТ!!!

Мне тут внезапно от жены прилетело, решил поделиться.

И отдельно пёс:

Снежана:

Бонусом, обои для Ватсап. Это закат на Васильевском острове, дворы Большого проспекта.

- Не больше месяца, - предположил я.

- Недели две, от силы, - включился в игру Петя.

- Шесть дней, - подытожил Марк. – Он звонил, хотел встретиться, что-то рассказать, но я так и не смог найти времени. А через шесть дней у него случился сердечный приступ, он даже успел вызвать скорую, но пока они приехали, пока взломали дверь, он был уже мертв. Сердечный приступ в тридцать два года, каково? При том, что никаких врожденных пороков у него не было, и он усиленно занимался здоровьем, когда все это началось.

- И тогда вы поняли, что дело не чисто? – отхлебнув пива, спросил Петр.

- Нет, что ты? Гораздо позже я случайно узнал, что в этой квартире умер еще кто-то. Одна смерть – случайность, вторая – совпадение, а третья – какая-то нездоровая закономерность. У меня закрались сомнения, я начал рыть, так как от хозяина квартиры ничего добиться не удалось. Шло время, жильцы гибли, я нашел информацию о старых смертях, нашел наш форум, изучил и понял, что нужно действовать. Мне казалось, что я должен что-то сделать, что это правильно. Я пытался купить эту чертову квартиру, но хозяин ни в какую не соглашался продавать. Он удобно устроился – брал деньги за три месяца: за первый, последний и залог, но арендатор либо сбегал, и владелец оставлял две трети суммы себе, либо умирал, и тогда вся предоплата доставалась арендодателю. Цена ниже средней по рынку, и проблем с поиском нового жильца не возникало. У меня было огромное желание набить ему морду, но пришлось сдержаться, и мы договорились об аренде. Я плачу двойную плату и сохраняю чьи-то жизни, но деньги заканчиваются и, что будет через пару месяцев – не знаю. Я столько вложил в это сил, стольким пожертвовал, что останавливаться уже поздно.

Впервые лицо Марка изменилось – на нем появилась печальная улыбка. Не знаю почему, но первая мысль, которая пришла мне в голову, что это все какой-то развод, и таким образом наш новый знакомый пытается вытянуть из нас деньги. Не производил он впечатление человека, который способен потянуть аренду квартиры по завышенной цене. Инга не раз упрекала меня в том, что я постоянно отношусь к людям с подозрением, но мой, пусть и не богатый, жизненный опыт показывал, что лучше с перебдеть, чем недобдеть. Можно было напроситься в гости в арендуемую квартиру, но, этот вариант я отмел сразу, хватит с меня и трассы с подворотней.

Оставалось только проверить историю Марка, находясь на безопасном расстоянии от проклятого места – покопаться в сети. Наверняка какие-то упоминания о смерти его друга и девушки должны быть.

- А вы пытались что-то сделать? – прервал тишину Петя, заинтригованный историей квартиры. – Можно же попробовать ее сжечь, например.

Марк заказал еще чая, когда я подозвал официантку, чтобы попросить еще пива. Когда она отошла, он пристально посмотрел на Петю и ответил:

- Думаешь, ты самый умный? Дважды.

- Дважды?! – в один голос переспросили мы.

- Первый раз, как только получил ключи. Я поджег шторы на кухне. Они так ярко полыхнули, а потом погасли, не догорев до конца. Позже я пытался разговаривать с батюшками на эту тему, - Марк махнул рукой и замолчал, ожидая пока подошедшая официантка расставит заказ. – Один даже согласился прийти, осветить квартиру. Побрызгал чего-то своей кисточкой, почитал молитвы, попросил денег и удалился, но я чувствовал, что ничего не изменилось. В этот раз я облил диван керосином и поджег. Дыму было… Соседи прибежали, стена обгорела, но огонь так и не перекинулся на другую мебель. Даже ковер на полу только оплавился по краю.

- Дела-а-а, - протянул Петя, прикончив свою кружку.

Чтобы не звать очередной раз официантку и не перебивать Марка, я отлил ему половину своего пива. Он кивнул в знак благодарности, а арендатор проклятой квартиры продолжал:

- Я даже к экстрасенсам обращался. Только не смейтесь, сам в эту белиберду не верю. Забавно, в проклятые места верю, а в экстрасенсов – нет. Фуфлыжники они все, хотя, - он сделал глоток чая, - была одна бабка. Она мне сказала, что, если хочешь зло извести, то должен быть готов своей жизнью пожертвовать. Я тогда рассмеялся, решил, что это бред – умереть в той квартире, которая питается смертью. Это не бороться со злом, а подкармливать его. А вот сейчас все чаще об этом думаю, слишком многим уже пришлось пожертвовать, жизнь – не самое дорогое.

- Не дури! – забеспокоился Петя.

Марк в ответ только пожал плечами. А меня заинтересовало другое.

- Ты сказал, что квартира питается смертью. Откуда ты это знаешь?

- Раз она убивает жильцов – не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться. У тебя на этот счет какие-то сомнения?

- Да, только не совсем на этот счет, - я промочил пересохшее горло. – Вот смотри: твоя квартира убивает людей, на «моем» куске дороги тоже аварий без летального исхода не случается. Во всяком случае, мне такие эпизоды не попадались. А вот Петина подворотня, - я посмотрел в нахмуренное лицо друга и исправился, - хорошо, арка. Поребрик, бадлон и все такое. Так вот, арка никого не убивает, Петь, подтверди.

- Мне такие случаи неизвестны, - покачал он головой в ответ.

- Может, она все-таки не проклята? – продолжал я развивать свою мысль. – Или диета у нее другая?

Марк внимательно выслушал меня, потом переключил внимание на возражения Пети, который ревностно начал защищать свое проклятое место и сказал:

- Судя по тому, что я про нее услышал, она такая же, слишком много плохого в ней случается за малые отрезки времени. Но вы учтите: я в этом деле такой же профан, как и вы и источник информации у нас один – форум. Думаю, что арка еще не набрала полную силу. Сейчас вы наблюдаете зарождение проклятого места. Пока оно как ребенок не требует много еды, пробует свои силы, познает мир, но стоит ей кого-то убить, распробовать этот вкус, и она войдет в полную силу.

- Арке сто лет в обед, - возразил Петр. – Сколько она уже растет, должна была кого-то оприходовать, может, ей не хватает силы?

- Так она, наверное, не все время с постройки дома проклятым местом была, - включился в разговор я. – Ты в детстве через нее бегал и горя не знал. Если бы несколько десятков лет там лютая дичь творилась – кто-нибудь уже обратил внимание. И квартира не всегда жильцов убивала и дорога уже лет пятнадцать-двадцать, как открыта. Мне кажется, что случается какое-то событие и места становятся проклятыми.

- Знать бы, что это за триггер, запускающий такую реакцию, - прошептал Марк. – Я пытался выяснить историю квартиры, с соседями общался – ничего такого, за что можно зацепиться. Ведьма там не жила, никого не убивали, метеорит не падал…

- Подождите, - перебил Петя. – Вы привели пример с взрослением. Типа, ребенок становится взрослым, и мелкое шкодничество превращается в убийство. А что, если дальше идет старость и смерть. Подумайте сами: дорога, квартира и арка – в этих местах случилось что-то не особо ординарное, запустившее процесс. Если представить, что такое происходит периодически, то все вокруг должно стать проклятым. Квартиры, дворы, парковки, магазины, опушки леса и, если они не отмирают сами, то мы бы жили в проклятом мире.

- Или их кто-то уничтожает, - предположил я.

- Принося себя в жертву, - добавил Марк, и все мы замолчали.

- Бабка сказала, что человек должен быть готов пожертвовать собой, но это не значит, что обязательно кто-то должен умирать, - прервал затянувшуюся паузу Петя. – Согласитесь, быть готовым умереть и умереть – это, как говорят в Одессе, две большие разницы.

- Ну, давайте бабку-экстрасенса возводить в эксперты по проклятым местам! – взорвался я, привлекая внимание посетителей за соседним столиком. Засмущавшись, я продолжил значительно тише: - Мне нравится идея, что проклятые места отмирают со временем сами. Может, срабатывает еще какой-то триггер, может, они объедаются смертями – убил десять, двадцать, сто человек и хватит. Иначе, Петя прав, мы жили бы в окружении проклятых мест.

- А кто сказал, что это не так? – возразил Марк. Мы с удивлением посмотрели на него. – Просто люди настолько привыкли к неприятностям, что не обращают внимания на то, что происходит не с ними, а свои беды стараются как можно скорее забыть. Возможно, все преступления, аварии и несчастные случаи в городе случаются в одних и тех же местах, если рассматривать в долгой перспективе.

- Ну, это бред! – не выдержал я. – Мы бы заметили, люди заметили бы! И я говорю не о двух десятках форумчан, а о людях в целом.

- Бред или не бред, но как раз твой пост навел меня на эту мысль. Раньше я думал, что проклятым местом может быть квартира, остров или старое кладбище, вы читали эти истории. Но отрезок дороги все меняет. У меня есть пример, который вы сможете проверить хоть сейчас, хоть вечером, когда вернетесь домой. Он как раз в Москве, я раньше часто там бывал по работе. И часто ездил по Кутузовскому проспекту. Там есть крупный торговый центр, знаешь, наверное?

- Знаю, для мажоров, но никогда не был там. Да, и, вообще, на Кутузоне бываю крайне редко, - начал вспоминать я. – Я на другом конце города живу, а офис в центре. И что с этим магазином не так?

- С магазином все в порядке – это просто ориентир, а вот на проспекте рядом постоянно аварии случаются. То гонщики какие-то дорогу не поделят, то, как ты их называешь, мажоры лоб в лоб встретятся. А помните, резонансный случай был, когда поп на бентли сбил рабочего? Тоже там. Вот и получается, что серьезные аварии на одном и том же участке статистически случаются чаще, чем в других местах.

Я растеряно перевел взгляд на Петю в поисках поддержки, но тот залип в телефоне, видимо, исследовал информацию об автокатастрофах на Кутузовском проспекте. Марк замолчал и так же как я ждал подтверждения своих слов, попивая чай. Наконец, мой друг отвлекся от маленького экрана и кивнул.

- А ведь это не просто какой-то участок дороги за городом, до которого никому нет дела. Это чуть ли не главная дорога страны, а они и там порядок не могут навести, - заключил он.

Мысленно рисуя карту Москвы, я вспоминал, что Кутузовский проспект превращается в Новый Арбат и не мог не согласиться с этим утверждением, но поверить в теорию целиком, никак не получалось.

- У нас нигде порядок не могут навести, - вяло попытался отбиться я. – Это не показатель.

- Возможно, - кивнул Марк. – Есть еще один пример: один мой товарищ…

- Люби-итель рыбалки… - пропел захмелевший Петя, но через секунду опомнился. – Извините, это нервное.

- Кстати, да, - кивнул Марк, - и, правда, любитель рыбалки. Я бы даже сказал, профессионал. Ездит из Москвы в Вологду и зимой и летом порыбачить. В те времена, когда мы еще общались, он рассказывал, что дорога холмистая, и постоянно кто-то обгоняет через сплошную, но не успевает перестроиться назад. Из-за этих лихачей образуются многокилометровые пробки. Не возьмусь утверждать, что аварии постоянно в одних и тех же местах, но, как факт, такое есть.

- Другими словами, - уточнил я, - либо участки дороги, где постоянно происходят ДТП, все прокляты, и их много, либо это просто опасные отрезки и к нашей теме ни имеют никакого отношения.

Стало даже как-то обидно, за свою находку. А вдруг я действительно все надумал, а форумчане, помешанные на этой теме, поддержали мое богатое воображение.

- Думаю, что все-таки первое, - сказал Марк. – Я хорошенько изучил ту запись, что ты выложил – там нет ничего опасного, ни резких поворотов, ни встречки. Остальное – это просто теория.

- Так, мне надо побрызгать, - Петя встал, покачиваясь. – Не теряйте мысль, я скоро.

Я не понял, когда он успел так напиться, но в последние полчаса он в основном был немым свидетелем нашего с Марком диалога. Как только он отошел, наш новый знакомый положил мне руку на плечо и зашептал:

- Максим, тебе нужно выбираться из этой истории. Ты парень нормальный, еще не успел натворить дел. Забудь об этих проклятых местах и живи своей жизнью.

- Чта-а-а? – рассмеялся я, думая о том, что эта сцена подошла бы для какого-то

низкобюджетного ужастика.

- Я не все рассказал о квартире. Как только я стал арендатором, моя жизнь круто изменилась, причем не в лучшую сторону. Она не может дотянуться до меня и разлагать изнутри, как погибшего друга – я в ней почти не бываю. Но это не значит, что она не испытывает голод и не мстит мне за вынужденную диету издалека, косвенно. Раньше у меня была жена, ребенок и хорошая работа. Потом жена ушла и забрала дочь, ушла к моему брату, представляешь? – он со злостью ударил по столу, впервые проявив какую-то сильную эмоцию, чем напугал меня не на шутку. - Я запил, меня уволили, теперь перебиваюсь как могу. Мне пришлось продать машину, чтобы хватало денег на аренду собственного жилья и проклятой квартиры, содержать ее все равно стало не по карману.

Я тяжело вздохнул. Только теперь я убедился в том, что вся эта история с квартирой не выдумка, и Марк верит в то, что говорит.

- Погоди. Может, это не связано? – я попытался успокоить его. – Жаль, что жена тебя бросила, но, сам подумай, как на это могла повлиять квартира?

- Не знаю как, если бы я мог объяснить… Но точно знаю, что шуры-муры у них с братом начались после того, как я арендовал квартиру. Раньше она его на дух не переносила. Доказательств у меня нет, ты должен поверить мне на слово, хотя, погоди, - он достал свой паспорт и показал мне. Я взглянул на дату рождения. – Посмотри на меня. Разве так выглядит тридцатипятилетний мужик?

Я покачал головой. Марк действительно выглядел старше, но генетика у всех разная и этого было мало для убеждения. Тогда мой собеседник достал бумажник и показал фотографию, на которой он же был изображен с женой и дочкой. Там он был стройнее, не было седины, и вообще выглядел на десяток лет моложе.

- Это фото сделано два года назад, - сообщил он. – Меня уже ничто не спасет. Все, что у меня есть – это возможность продержать квартиру, как можно дольше без еды, и я это сделаю.

- Может, я могу тебе как-то помочь? Может, дать денег на аренду?

- Да, что же вы за народ такой, москвичи?! – взорвался он. – Думаете, все можно деньгами решить! Не нужны мне твои деньги! Ничего не нужно. Я спасти тебя-дурака пытаюсь. Просто забудь о проклятых местах и не возвращайся к этой теме.

Марк встал, чтобы уйти, но я схватил его за руку.

- Погоди! Почему ты говоришь это только мне. Дождись Петю.

- Его уже не спасти, он начал бороться. Он либо повзрослеет и забудет, либо плохо кончит, но он так помешан на этих проклятыми местами, будь они не ладны, что мое предупреждение только подогреет его интерес, а у тебя есть шанс выйти без потерь.

Он вырвался и, не прощаясь, направился к выходу. Через пару минут вернулся Петр и выглядел он не очень. Его явно стошнило и, попросив у официантки воды, он спросил:

- А где Марк?

- Ушел. Сказал, что у него какие-то важные дела. Передавал тебе привет, кстати. Ну, что я расплачиваюсь?

Петр был не в том состоянии, чтобы спорить. Я не знаю, почему не рассказал тогда другу о предупреждении, которое оставил мне Марк. Наверное, потому что видел в Пете этот нездоровый интерес и боялся, что все, сказанное арендатором проклятой квартиры, правда. После того, как Марк отказался от денег, у меня не осталось сомнений в его искренности, но это не значило, что он не заблуждается в своих убеждениях.

Ночью я долго не мог уснуть, ворочаясь с боку на бок. Многое в истории Марка было притянуто за уши, но, если он прав, и проклятые места могут опосредованно воздействовать на своих хранителей, то перспективы открывались не радужные. Первые майские праздники только закончились, и у меня было еще несколько дней, чтобы разобраться в ситуации, имея дело с еще не вошедшей в полную силу аркой.

Этой и следующей ночью подворотня никак не проявляла себя. Мы с Петей занимали свой пост за час до полуночи и сидели в машине почти до рассвета с неизменным термосом, полным крепкого сладкого кофе. В неспешных беседах это время пролетало для нас почти незаметно. Я много рассказывал о своей работе, семье и, конечно, Инге. Мой друг говорил о родителях, своем небогатом опыте взаимоотношений с противоположным полом и много жаловался на то, что не может устроиться на работу по специальности. Кем он только не подрабатывал: промоутер, официант, курьер, чтобы не быть обузой для родителей, но найти постоянное место никак не получалось. Вся эта история с аркой отнимала много сил и времени, но забыть о ней и сосредоточить все силы на поиске работы у Пети никак не получалось.

С каждой спокойной ночью мы все больше склонялись к мысли, что Марк прав и проклятая арка, насытившись недавним изнасилованием, затаилась. У меня появилась надежда, что время ее действия истекло, и она больше не проклята, но я не спешил делиться этим предположением с товарищем. Может, боялся накаркать, а, может, не хотел портить ему настроение, зная о его увлеченности этим вопросом, который Марк распознал во время единственной встречи.

Все изменилось на третий день, после встречи с хранителем проклятой квартиры. Днем мы посетили кунсткамеру и Петропавловскую крепость, а ночью привычно обосновались в машине напротив арки. Петр что-то эмоционально рассказывал, а я, погруженный в собственные переживания, односложно отвечал. Утром звонила подруга и приглашала на день рождения к себе на дачу девятого мая, где собиралась большая компания моих знакомых, по которым я соскучился, выпав на несколько месяцев из общения. Я очень хотел поехать и начал прикидывать, когда и как лучше пуститься в путь, чтобы провести максимум времени в Питере и успеть к началу праздника, но подруга предупредила, что в числе прочих на празднике будет и моя бывшая девушка. Поняв, что эта информация меня смутила, она сказала, что будет рада меня видеть, если я надумаю приехать, и попрощалась.

Я не видел Ингу с того самого вечера, когда она ушла. Не интересовался ее жизнью, не следил за ее соцсетями и не расспрашивал о ней общих друзей, но это не значит, что я не думал о ней и не вспоминал проведенное вместе время. Одна часть меня твердила, что прошло достаточно времени, и нет смысла избегать встречи, пора уже взглянуть своим страхам в глаза, даже если она приедет на праздник не одна. Другая, наоборот, убеждала в том, что нет смысла лишний раз нервничать, особенно если Инга появиться с новым кавалером, и лучше вообще не ходить и не видеть. С глаз долой – из сердца вон. И эта часть казалась мне более убедительной. Решив пропустить очередную встречу с друзьями, я сидел, слушал вполуха Петю и сопротивлялся назойливым сомнениям.

На старушку, появившуюся в арке около полуночи, мы сначала не обратили внимания, но, когда она остановилась под сводами и облокотилась на стену, Петр прервал свой монолог и крикнул, выводя меня из размышлений:

- Смотри! Чегой-то она?!

Я не сразу понял, о ком он говорит, но, присмотревшись, ответил:

- Может, плохо стало?

Когда я заканчивал фразу, Пети в машине уже не было. Он бежал к ней, и я последовал его примеру.

- Эльвира Алексеевна, как вы себя чувствуете? – затараторил Петя, подхватывая свою пожилую соседку, начавшую сползать по стенке. – Вам плохо? Скорую вызвать? Где болит?

- Ой, ребята, что-то мне…

Она не договорила и начала оседать, теряя сознание. Я поддержал ее с другой стороны. Она как-то резко побледнела, даже губы стали белыми. Обмякла. Рот открылся и из него вывалился язык. Я в своей жизни никогда не видел покойников близко, но был уверен, что люди не умирают так быстро, практически мгновенно. Сказать, что я испугался – ничего не сказать. Я оцепенел от ужаса, но не Петя. Мой друг начал шлепать ее по щекам, периодически растирая их.

- Гипертонический криз, - шептал он, - у бабушки такое было на похоронах дедушки.

Через несколько секунд, которые мне показались вечностью, Эльвира Алексеевна подтянула язык и открыла глаза. Непонимающим взглядом она посмотрела на нас и ее тут же вырвало. Такой опыт у меня был: в студенческие годы не раз придерживал друзей в тот момент, когда их тошнит. Но никогда я так не радовался этому процессу. Логика подсказывала, что мертвый человек этого делать не может. Когда все закончилось, старушка еще оставалась бледной, но, по крайней мере, ее губы вернули свой цвет.

- Петя, ты? – пенсионерка только сейчас узнала соседа.

- Я-я, не беспокойтесь Эльвира Алексеевна. Как вы себя чувствуете? Может скорую? Давайте, мы вас проводим, - Петр перевел взгляд на меня и тише добавил. – Надо увести ее отсюда.

Я кивнул, понимая, что в этой арке больной пожилой женщине ничего хорошего ждать не приходится. Мы прошли во двор и по просьбе старушки остановились.

- Вроде отпустило, - сказала она и немного отстранилась от меня, пытаясь сама удержать равновесие.

Петя тоже отпустил пережившую приступ женщину и весь напружинился, готовый в любой момент ее подхватить.

- Может, все-таки вызвать врача? – предложил я. – Померяют давление, укол сделают.

- Не надо, - ответила Эльвира Алексеевна. – Это я сама виновата – таблетку не приняла…

- Что вы вообще здесь делаете ночью? – спросил Петя.

- Чувствовала себя плохо, уснуть никак не могла. Решила попить чаю с вареньем. Это мне всегда помогает. Дура старая, таблетки пью только в крайнем случае. Вот и сейчас решила, что стоит ромашку заварить. Посмотрела, а хлеб заплесневел, а я не могу без хлеба варенье есть – слишком сладко. Обычно хожу в ту булочную, - она махнула в противоположную сторону от проклятой арки, где тоже можно было выйти из двора, - но она в это время уже не работает. Решила сюда, в круглосуточный, а таблетки не взяла…

- Понятно, - прервал ее Петя, - пойдемте домой.

- А хлеб? – возмутилась она.

Вот, старая карга, чуть Богу душу не отдала, но сдаваться не собиралась.

- Так, вы идите с Петей, а я схожу за хлебом. Какой взять?

- Булку купите, пожалуйста, сейчас я денег дам…

- Обойдусь, - отмахнулся я и вопросительно посмотрел на Петю, - какую именно булку?.

Он быстро объяснил, в какую квартиру потом прийти, и что булка это просто белый хлеб. Я направился в магазин, купил сразу два батона и поспешил обратно, но не решился возвращаться через проклятую подворотню в одиночку. Сегодня, когда она настроилась на первое убийство, а мы оставили ее голодной, и мне не хотелось ощутить на себе ее месть. Быстрым шагом я обогнул дом и зашел с безопасной стороны. Через пару минут я уже звонил в нужную квартиру. Дверь открыл Петя.

- Проходи, разувайся, нас пригласили на чай с вареньем.

- А как же наше дело? – уточнил я, намекая на подворотню.

- Скорую она отказывается вызывать на отрез, надо же убедиться, что таблетка сработала, и приступ не повторится.

- Мальчики, ну, что вы там застряли? - послышался уже бодрый голос с кухни. – Чайник почти вскипел, идите скорее, попробуйте варенье, свое, домашнее…

Петр пожал плечами, как бы давая понять, что уйти сейчас у нас не получится. Я махнул рукой и, разуваясь, сказал:

- Варенье я люблю.

За чаем Эльвира Алексеевна рассказала нам о своей жизни и здоровье. Ее муж умер еще в девяностые, а единственная дочь жила в другом городе и редко проведывала мать. Петя попросил записать его номер телефона, чтобы старушке было к кому обратиться, если станет плохо или понадобится сходить в магазин и аптеку.

Пенсионерка поинтересовалась, что мы делами в такое позднее время на улице. Я попытался уйти от ответа и ненавязчиво намекнуть хозяйке, что не стоит ходить через эту подворотню, особенно ночью, чем, кажется, еще больше ее заинтриговал. Петя, взяв с нее обещание, не считать нас сумасшедшими, рассказал ей о своих подозрениях по поводу арки и проклятых местах в целом. Я был против и пытался сгладить некоторые факты его истории, боясь, что может вообразить пожилой человек, на которого вывалили такое количество спорной информации. Однако, Эльвира Алексеевна удивила нас обоих.

- А я верю в подобные вещи, - сказала она. – Никогда не думала, что столкнусь сама, но в курсе того, что такие места существуют, - мы с Петей переглянулись, забыв об угощении, а старушка продолжала: - Видите ли, мой покойный муж, был научным сотрудником и попал в группу исследователей под руководством профессора Коха. Заслуженный ученый, член корреспондент РАН. В советские времена такие феномены изучались, находились и деньги и увлеченные люди, готовые к экспериментам. Миша принимал участие только в одной экспедиции в конце восьмидесятых, но сохранил впечатления о ней до конца своих дней. Это было где-то в Воронежской губернии. Там группа Коха изучала парк, в котором исчезали люди. В ходе долгих изысканий и бесследного исчезновения двух членов экспедиции, круг поисков сузился до одной деревянной лавки. Пропадали не только люди, но и животные, которые оказывались на ней. Например, голуби, облюбовавшие другие лавки, от этой держались подальше. Не знаю, может, они чувствовали что-то, может, видели, как их собраться исчезали, но загнать их на эту лавку можно было только силой. Кох, Миша и другие челны группы приступили к изучению этого мистического объекта. Оборудование, а его было много, ничего не показывало, и никогда наблюдаемый объект не исчезал у кого-то на глазах. Птицы и собаки сидели на лавке под объективами камер и не проявляли беспокойства, но стоило остановить запись и отвернуться всего на секунду, как живое существо испарялось без следа. В группе нашелся доброволец, согласившийся посидеть на лавочке с закрепленными на теле датчиками, но строго под наблюдением камер и других членов группы. Профессор и мой муж следили за данными, поступающими с датчиков из вагончика с дорогим оборудованием, и в какой-то момент все сигналы оборвались. Позже выяснилось, что все три камеры одновременно вышли из строя: на одной закончилась пленка, на другой повредился питающий провод, ну, и с третьей что-то случилось, уже не помню, что Миша рассказывал. Только и люди, в задачу которых входило живое наблюдение, отвлеклись как раз в этот момент. Кто-то задремал, кто-то услышал шорох и отвернулся, но результат не заставил себя долго ждать – доброволец исчез, как и животные до него. В конце концов, было принято решение забетонировать весь объект, дабы обезопасить мирных жителей от случайного воздействия. Кох поехал в Москву, чтобы согласовать этот вопрос, но так и не вернулся. Прислал только телеграмму, с приказом сворачиваться и возвращаться по домам. Времена изменились. Перестройка, распад СССР и всем стало не до этой проклятой лавки. Миша с коллегами пытался уничтожить объект своими силами, но распилить его не удалось. Тогда они подожгли лавку и отправились восвояси. Экспедиции Коха закончились вместе с крахом союза, а мой муж, уверенный в том, что лавка восстановится, следил за новостями о пропавших в Воронежской области людях. Несколько раз он порывался съездить и проверить состояние этой лавки, но я не пускала, а потом, у него ухудшилось здоровье, и стало не до путешествий.

Поняв, что история закончилась, Петя с ходу спросил:

- Эльвира Алексеевна, а вы знаете, где эта лавка находится, хотя бы примерно?

- А зачем тебе? Нет, Миша не рассказывал. Не ищите ее, не надо – эта лавка уже испортила

жизнь стольким людям, включая моего мужа. Зря я вам рассказала.

- Ну, пожалуйста, вспомните, хоть какие-то приметы, - продолжал упрашивать ее Петр. – Какой парк, какой рядом город или поселок?

- Не знаю, - забеспокоилась старушка, - я устала и собираюсь спать…

- Да-да, мы пойдем, - сказал я, разозлившись на друга за такой напор.

- Может, у вашего супруга остались какие-то записи? – спросил он уже в прихожей, обуваясь.

Еще нам только лавки не хватало. Я потянул его за собой из квартиры.

- Ничего нет. Все, спокойной ночи, молодые люди, - жестко оборвала все вопросы Эльвира Алексеевна, перед тем как закрыть за нами дверь.

Петя был так возбужден и не собирался просто идти спать.

- Пойдем, проверим арку, - сказал он и, не дожидаясь моего ответа, двинулся вниз по лестнице.

Я тяжело вздохнул, но бросить его одного не решился и последовал за ним. Пройдя под аркой, мы убедились, что все в порядке, и я, наконец, сказал то, что уже давно накипело:

- Петь, ты вообще в своем уме?! Чего ты так насел на старушку? Тебе мало этой подворотни, сначала квартира Марка, теперь лавка?

- А тебе не интересно? Ах, да, я и забыл, что ты просто наблюдаешь, но не вмешиваешься. В чем тогда смысл? Может, ты просто боишься, может, ты просто трус? Наверняка, это ты что-то сказал Марку, чтобы он ушел.

Такого обвинения я стерпеть не мог и ответил:

- Марк сказал, что тебя уже не спасти из-за твоей озабоченности всем этим. Он просто забил на тебя и твою жизнь и пришел только для того, чтобы предупредить меня. Я ему тогда не поверил, но сейчас, глядя на тебя, я понимаю, что он был прав – ты не хочешь, чтобы тебя спасли! Ты готов ехать в Воронеж на поиски очередного проклятого места, лишь бы не взрослеть, а пора бы уже!

- Если быть взрослым – это значит быть ссыкуном и проходить мимо, когда можно помочь, то взрослеть я действительно не хочу.

- Найди себе работу, бабу, заботься о родителях, а уж потом помогай, кому хочешь, если время останется.

- Кто дал тебе право учить меня жить? Тем более советовать что-то по поводу отношений. Или ты свои просрал и теперь можешь считаться гуру?

Было видно, что Петя разошелся не на шутку и уже не мог себя контролировать, как, в впрочем, и я.

- Имею право, так как оплачиваю уже неделю все твои хотелки…

- Как всегда, все упирается в деньги, чего еще можно ожидать от москвича. А то, что живешь у меня бесплатно, ты, конечно, забыл.

- Жил, - решил я закончить наш спор.

- Что?

- Жил, больше не буду. Сейчас соберу вещи и счастливо оставаться, - я не смог сдержать свои эмоции и добавил напоследок. – Сколько я тебе должен за постой?

- Ты уже все заплатил, расплачиваясь за мои «хотелки».

Тогда ни я, ни Петя не поняли, что наша ссора произошла как раз в подворотне. Позже я не раз анализировал этот разговор, понимая, что мог в любой момент остановить его, но арка действительно будила в людях самое худшее. Мне было так легко предъявлять претензии Пете, я делал это с удовольствием, что было мне не свойственно. Думаю, он чувствовал то же самое. Тем сложнее оказалось все исправить, но, нужно отдать должное Пете, он сделал первый шаг.

Продолжение следует...