Император Наполеон завещал: «Я желаю, чтобы мой прах покоился на берегах Сены, среди французского народа, который я так горячо любил». Последняя воля Бонапарта была исполнена спустя лишь 19 лет после его смерти на острове св. Елены. 15 декабря 1840 года останки великого полководца были торжественно перезахоронены в соборе Дома Инвалидов в Париже. Однако работы по реконструкции затянулись на двадцать лет и лишь 2 апреля 1861 года в присутствии Наполеона III гроб с телом императора был навечно замурован в саркофаг, сделанный из шокшинского порфира — темно-красного карельского камня, который применялся при возведении алтаря Исаакиевского собора, строительстве фриза Инженерного замка. Причем Россия подарила этот камень французам, несмотря на то, что они хотели его купить. «Какая странная судьба императора Наполеона. В борьбе с Россией он потерял свою славу, и Россия же сооружает ему надгробный памятник.» Так сказал Николай I, передавая Франции для саркофага Наполеона 40 тонн карельского малинового кварцита.

Европа 1848 года, во Франции бушует февральская революция. Король-гражданин  Луи-Филипп I отрекается и бежит в Англию.

Вспышке восстания предшествовали так называемые "Реформистские банкеты". Это был легальный способ собраний граждан, для обхода запретов. На массовых банкетах звучали запретные речи и раздавались призывы к реформам и свободным выборам, одним словом, - это были закамуфлированные митинги.

Один из таких банкетов 22 февраля в Париже был запрещён властями. С него всё и началось. В столице стали строить баррикады, в ответ король ввёл войска. Так начиналась революция. Детонатором послужили события на бульваре Капуцинок, произошедшие поздним вечером 23 февраля. Здесь правительственные войска открыли огонь по толпе, а Национальная гвардия стала переходить на сторону восставших.

Поводом для ответного огня послужил провокационный выстрел по солдатам из собравшейся толпы. Тогда погибло порядка 18 человек. 5 гражданских трупов положили на телеги, среди которых была молоденькая девушка и стали возить по парижским бульварам сопровождая криками: "Мщение, народ убивают!".

Утром по городу было распространено воззвание, которое писали на стенах домов: «Луи-Филипп приказал нас убивать, как это сделал Карл X; пусть он и отправляется вслед за Карлом X» 

Революционная вспышка быстро распространилась по Европе. Она достигла Австрийской империи и Королевства Прусского. Небольшое ау докатилось и до Российской короны. Император Николай I отреагировал достаточно быстро. 26 марта 1848 года Был издан манифест с ключевыми словами: «Возникнув во Франции, мятеж и безначалие сообщились сопредельной Германии, Империи Австрийской и Королевству Прусскому. Дерзость угрожает, в безумии своем, и Нашей России. Но да не будет так! Россия, бастион Европы, не поддаётся революционным влияниям».

Для подавления венгерского революционного восстания 1848-49, Николай I направил в помощь Австрии стотысячный экспедиционный корпус. Благодаря этим и другим мерам, Европа была спасена от революций. И чем же она отплатила России? Вот именно! Последовавшей следом "Крымской войной" и вторжением в суверенные пределы объединённой оккупационной армии Англии, Франции (восстановившей монархию), да Турции.

А благодарный австрийский император Франц Иосиф, быстро забыв всё хорошее, радостно примкнул к антирусской коалиции, разве что войска не послал. Таким образом русско-австрийские отношения были безнадёжно испорчены до самого окончания существования обеих монархий.

Драматург Александр Николаевич Островский написал комедию «Свои люди сочтёмся!».

Чиновниками комедия была передана «на высочайшее Государя Императора благоусмотрени» – то есть Николаю I.

«Николай I на другой же день «соизволил положить на оном собственноручную Высочайшую резолюцию:

«Совершенно справедливо, напрасно печатано, играть же запретить, во всяком случае уведомя об этом Князя Волконского».

Царскую надпись, сделанную карандашом, как водится, покрыли лаком для вечного сохранения, переписали в нескольких копиях, по своему усмотрению расставив за царя запятые.

Так получилось, что монаршия резолюция могла цитироваться и толковаться розно: «играть же запретить во всяком случае» или «играть же запретить, во всяком случае уведомя об том Князя Волконского».

Естественно, что чиновники, ради страха иудейска, решили толковать резолюцию царя в невыгодную для автора сторону. Надо ли справляться о мнении министра двора, когда есть суждение государя? Оттого читали так: «играть же запретить во всяком случае».

Лакшин В.Я., А.Н. Островский, М., «Искусство» 1976 г, с. 122.

Первый раз пьеса в 1861 года в Санкт-Петербурге, но до этого за драматургом был учреждён тайный полицейский надзор.

Изображение в статье

Сцена из спектакля «Свои люди — сочтемся», источник фото

В 1842 году император Николай I именным указом объявил, что в силу трактата, заключенного в Лондоне с другими великими державами, его подданным категорически запрещается торговать неграми. А нарушители будут караться по всей строгости законов наравне с морскими разбойниками. Найденным у работорговцев африканским невольникам предписывалось немедленно давать свободу.

Такое решительное выступление в защиту невольников на другом континенте, в то время как в собственной стране процветает рабство, казалось двусмысленным и труднообъяснимым. Этот странный указ, естественно, вызвал сильное недоумение в российском обществе. Поскольку торговать неграми в России мало кому доводилось, стали подумывать — не намек ли это на скорое освобождение крепостных?!

Общую растерянность того времени замечательно передал М.А. Фонвизин:«Недавно правительство, увлекшись тем же духом подражания и европеизмом, решилось приступить к союзу с Англией и Францией для прекращения ненавистного торга неграми. Это, конечно, случилось в минуту забвения, что в России производится в большом размере столько же ненавистная и еще более преступная торговля нашими соотечественниками, христианами, которых под названием ревизских душ, покупают и продают явно, и присутственные места совершают акты продажи».

А. Герцен был более резок в своей оценке этого николаевского указа: «Отчего же надобно непременно быть черным, чтоб быть человеком в глазах белого царя? Или отчего он не произведет всех крепостных в негры?»