Был совершенно обычный день. Теплые летние краски постепенно начинали тускнеть под влиянием приходящей осени. Мое беззаботное детство подходило к концу. Ещё момент, и вот уже маленький взрослый я в костюме "на вырост" гордо понесет на свою первую линейку букет гладиолусов, аккуратно упакованный мамой в пожелтевшую от времени газету.
Что-то я не о том. Пожалуй, вернёмся к сути.
Так вот. Проснувшись в это пока ещё доброе утро от запаха маминых блинчиков, я решил прогуляться по дому в поисках источника. Наконец-то, дойдя до кухни и открыв дверь, я почему-то своим появлением вызвал ухмылку на лице моего отца. Подумав что в чем-то испачкался, я озадаченно посмотрел на маму и увидел точно такую же и у нее. Этот миг показался для меня настоящей вечностью. Я успел перебрать в своей голове тысячи вариантов дальнейшего развития событий, но мои думы внезапно прервал строгий мамин голос.
"Пойдем." — сказал она.
"Мне пиздец." — подумал я, не зная значения этого слова.
Путь наш лежал в комнату, где на тот момент находился компьютер. Придя туда, мой взгляд упал на экран пузатого монитора, на котором без стыда и совести красовалась чуть менее пузатая голая женщина, которая сумела вызвать у меня как отвращение, так и возбуждение, не смотря на мой столь юный возраст. Посмотрев на голую бабу, потом на родителей, а потом снова на голую бабу - я почему-то заранее смирился с тем, что мне никто не поверит.
Начался допрос. Мои родители перепробовали все методики детективных фильмов. Они давили на меня, пытались подкупить, кажется даже играли хорошего и плохого копа. Я был непреклонен. Я стоял на своем и начал терять позиции лишь тогда, когда мужественно разревелся. Для родителей мой плач почему-то был моим чистосердечным признанием, что заставляло плакать меня еще больше от бессилия что-то сделать. Одержав надо мной победу, они дружно оставили меня погибать в одиночестве.
Лишь через 10 минут, в комнату вошёл мой отец, виновато посмотрел на меня, угостил шоколадом, которого в этот момент мне не хватало больше всего, и почему-то извинился передо мной. Через несколько мгновений я понял, что меня только что предал собственный отец.
В последующие пол часа я плакал и ел, ел и плакал...