В общем продолжение, надеюсь не разочарует))

Мы подошли к старому пятиэтажному кирпичному дому, окна, в подвале которого, были заколочены. Я уже немного стал чувствовать свои конечности и даже пытался перебирать ногами. Мы зашли в подъезд, Феликс усадил меня на ступеньки, а потом, осторожно всматриваясь вдаль из подъезда, медленно закрыл парадную дверь. Рядом с лестницей, которая вела на этажи, находилась еще одна дверь, ведущая в подвал. Феликс подошел к этой двери и стал настукивать кулаком, было похоже на отрывок какой-то мелодии, но это был код. Дверь незамедлительно открылась, и я увидел высокого человека весьма крупной комплекции. Ему было на вид лет сорок. Описать его не составит особого труда, боевая машина, а не человек. Лысая голова, каменное лицо, похожее на недопечённую шаньгу, грязная футболка, меховая безрукавка, армейские штаны, всё те же берцы и пулемет «ПКМ» висел на ремне у него через плечо. На другом плече висела лента и еще пара гранат на поясе, в дополнении ко всему на правом бедре у него закреплен огромный нож в кобуре, я еще подумал в тот момент: «Интересно, он ему ходить не мешает?». Феликс обратился к нему как «Кислый».

- Кислый, слушай, осматривая местность нашел вот этого, лежал среди трупов в арке.

- Дирижер, ты что, правил не знаешь? – Когда он это говорил, мне показалось, что кто-то завел машину без глушителя, на самом деле устрашающий голос, мне даже на несколько секунд захотелось обратно в арку, полежать.

- Валерий Петрович, - продолжил Феликс полушепотом, - да он около трех недель там пролежал.

- Да я и сам об него спотыкался, помню. Но правила есть правила, вдруг он шпион, а ты выдал месторасположения штаба.

- Какой он шпион, ты посмотри на него, - И Феликс указал рукой на меня, я же уже не сидел, а лежал на ступеньках и смог только нелепо помахать правой рукой и дернуть левой ногой. Вообще вид был у меня не очень хороший: я был истощен и сильно похудел, на моих руках и пальцах, мне казалось, больше нет мяса, только кожа и кости.

Кислый осматривал меня пристальным взглядом минуты две, выглядывая из-за дверного проема рядом с лестницей. После чего он махнул рукой и сказал.

- Ааай! Затаскивай.

Кислый тяжелыми медленными шагами стал спускаться в подвал и кричал Феликсу уже оттуда, что это всё под его ответственность. Феликс опять быстро обмотал мою руку вокруг своей шеи и мы зашли на лестничный марш, ведущий в подвал. Мой спаситель остановился и развернулся, чтобы закрыть дверь. Убедившись, что дверь заперта, он выкрутил лампу светильника над головой на стене, но лестницу продолжал освещать тусклый свет из подвального помещения. Потом он поправил меня у себя на шее, покряхтел, и мы стали медленно спускаться, к свету.

То, что происходило дальше, я помню смутно. Мы оказались в плохо освященном подвальном помещении. Стены были голые, впрочем, так же как и пол, маленькие окна под потолком были заколочены, и на них была нарисована буква «А» черной краской из баллончика, которую используют для граффити. Помещение было сильно захламлено, сначала мне показалось, что это просто вещи, какие-то доски, канистры, бутылки, но подойдя поближе, я понял, что это были ящики с оружием и патронами, мешки с обмундированием, а из бутылок торчали тряпки, скорее всего это были «коктейли Молотова». Феликс положил меня на старый потрепанный диван, который стоял у стены, рядом с таким же старым шкафом. У шкафа были створки со стеклянными вставками, поэтому я успел разглядеть, что в нем лежали книги, кстати говоря, вокруг шкафа тоже была гора книг. Я лежал и чувствовал, что теряю сознание, я успел наклонить голову вправо и увидел, как несколько человек окружили стоящий в центре помещения стол, облокотившись на него, они явно о чем-то спорили. Сквозь шум в голове я услышал, как Феликс кого-то зовет.

- Позови Андрюху, фельдшера, он сейчас вырубится.

Ко мне подошел молодой паренек, наверно моих лет, в белом халате, одетым поверх военной формы. У него было доброе круглое лицо, да и сам он был полной комплекции тела. Андрюха-фельдшер смотрел на меня пару минут, вглядывался в моё лицо, потом резко сорвался и куда-то убежал, но не успел я посмотреть на его большой красный крест, нарисованный на спине краской, как он тут же вернулся с какими-то склянками. Он что-то ввел мне в вену, и я начал засыпать. Перед тем как совсем отключиться я услышал отрывки фраз Андрюхи: «…сейчас прогоним и отлично будет….жить будет…пусть спит….если что, сразу зови..» И я уснул мертвецким сном.

Мне снилась она, её улыбка, глаза. Мы стояли вместе, обнявшись, держась за руки и не было никого и ничего вокруг, только тепло, спокойствие, наслаждение. Прекрасный сон.

Утром я проснулся от глухих выстрелов на улице, скорее всего это была артиллерия. С потолка сыпалась штукатурка. На самом деле сложно было сказать утро сейчас или нет, потому что окна по-прежнему были заколочены и светил тусклый свет от лампочки, как и тогда, когда я засыпал. Я присел на диване, сил было уже достаточно, но только сильно хотелось есть. Я огляделся, в комнате никого не было, только лампа над столом покачивалась от выстрелов снаружи. «Война, реальная война», - подумал я. Я понял, что это не сон, это реальность и стало жутковато. Я взялся руками за голову и облокотился на колени. Меня как будто окатило холодным душем, заметались мысли в голове, все сразу: «Как? Почему? Кто? А родные, с ними что? Что с друзьями? Они тоже воюют? И мне надо воевать? Если да, то за кого? А если меня убьют?». Поток мыслей разрывал мою голову как медленная бомба. Я сжал руками волосы, чтобы почувствовать боль, но я чувствовал только нарастающую панику. Я закричал во весь голос, услышал самого себя и замер. На несколько секунд мне показалось, что всё остальное тоже замерло, но как только я об этом подумал, выстрелы возобновились. Я встал и начал ходить по комнате взад-вперед и успокаивать себя. Но ничего не помогало, я был на грани истерики, меня начало уже трясти. В мыслях промелькнул образ той девушки с остановки, я заметил, что на этом моменте мне стало легче. «Как же она? Надо её найти, обязательно надо найти! Для этого я не должен ничего бояться, всё будет хорошо»,- говорил я себе. Образ девушки спас меня, мне удалось взять себя в руки, думая о ней. Появилась цель. А когда есть манящая сладость достижения доброй цели, ничего не страшно. Я наклонился над столом, опираясь руками, закрыл газа и начал приводить в порядок дыхание.

- Простите, что вы там пытаетесь разглядеть? – Не заметно для меня в комнату вошел Феликс. Я оглянулся, он стоял в проходе с двумя открытыми банками тушенки. Растерявшись, я посмотрел на стол, на нем лежала карта, она была вся в пометках и замечаниях. Затем я обратился к Феликсу и начал оправдываться, но ничего толком объяснить не мог, потому что мне показалось, что я буду выглядеть глупо, если скажу, что стоял над столом с закрытыми глазами, да и вряд ли он мне поверит. Феликс подошел к столу, не отводя от меня взгляда, и медленно стал складывать карту одной рукой, в другой у него были банки с тушёнкой.

- Вы что, и вправду шпион? – с подозрением спросил он.

- Нет, нет, что вы, - с ухмылкой ответил я.

- Вижу вам намного легче.

- Да, как видите, сам стою.

- Вижу. И стоите, и ходите, и на карты смотрите.

- Послушайте, я просто не понимаю, что происходит, я запаниковал. Всё это, выстрелы, взрывы за окном. Вчера я думал это сон, но сейчас я понимаю, что это происходит здесь и сейчас. У меня в голове не укладывается.

- Понимаю.

После некоторой паузы подозрительный взгляд Феликса спал, и он продолжил говорить.

- Мне почему-то хочется вам верить, наверно вы голодны?

- Да, конечно. Вы не представляете как.

Феликс поставил тушёнку на стол, из левого кармана достал ложки, а из правого несколько кусков зачерствелого хлеба.

- Присаживайтесь.

- Спасибо.

Я с жадностью напал на еду. Она мне показалась самой вкусной на свете. Но скорее всего это было от чувства голода.

Феликс сидел напротив и смотрел на меня, по нему было видно, что его мучил какой-то вопрос. Он перебирал ложку в руке, в итоге он её всё таки положил, так и не прикоснувшись к еде, и заговорил.

- Расскажите о себе.

Я собрал куском хлеба остатки тушёнки с краев банки, прожевался и ответил.

- Я помню только как стоял на остановке, ждал трамвай, а потом всё исчезло, темнота и тишина… Потом пришли вы.

- Как? Вы, получается, совсем ничего не знаете? – Феликс сильно удивился.

- По всей видимости, нет, – покачав головой, я отвел взгляд, у меня возникло чувство неполноценности.

- Это вы с первой… - Слова Феликса оборвались, он с ужасом всмотрелся в меня, но через пару секунд его взгляд смотрел сквозь меня. После некоторой паузы он выдохнул и продолжил говорить.

- Что ж. Я вам всё расскажу.

Он встал, медленно прошел через всю комнату, держа руки на груди в замке, по нему видно было, что он думает с чего начать рассказ. Он остановился напротив карты нашей Страны и еще минуту всматривался в неё. Мне пришлось развернуться к нему, я сидел всё на том же стуле и смотрел на него, облокотившись на свои колени. Выстрелы и взрывы снаружи были так же слышна, хоть уже реже. Неожиданно Феликс задал мне вопрос.

- Вы следите за политикой?

- Нет, не находил время.

- Если вы не увлекаетесь политикой, то как вы узнаете за кого вы должны быть?

- Я даже и подумать не мог, что может встать передо мной такой выбор.

- Этот выбор стоит перед нами всегда, мы всегда должны выбирать чью-то сторону, или создавать свою.

- Ну, если на то пошло, то есть же банальные вещи в мире, такие как «добро» и «зло». Понятно, что я выбираю сторону добра.

- А где, как вы думаете, находится та самая черта? Когда добро перестает быть добром, а становится злом. Мы все знаем заповеди Господни, да убивать и воровать плохо, но это ведь не политика. Нельзя же совсем не следить за политикой, вы получается тогда не гражданин, а баран, теленочек. Вас можно взять и повести куда угодно.

- Не то что я совсем не слежу за политикой, просто разбираться во всём этом отнимает много времени.

- Всё с вами понятно. Может быть, слышали, в думе как-то рассматривали вопрос по реформе русского языка.

- Да, на эту тему было много споров в социальных сетях, - я оживился на эту тему, - там было что-то про букву «О» и про ударения в словах.

- Всё верно. И еще про акцент. Идиотская реформа, если честно - хотели заменить в некоторых словах букву «О» на «А», чтобы искоренить «окающий» акцент.

- Насколько я помню, у них ничего ведь не получилось.

- У них-нет.

- А какое это дело имеет к войне?

- Прямое.

- Но как? – теперь я сильно удивился.

- То, что мы видели, это только верхушка айсберга. Те люди, которые разрабатывали законопроект, даже и представить не могли, что найдутся другие и воспользуются ситуацией. Люди, которые жаждут власти, способны на многое. Они способны из мухи, как говорится, раздуть слона и это будет действительно слон.

- Не совсем понимаю.

- Слушайте дальше. Когда начались споры про буквы «А» и «О», когда стали решать, грубо говоря, надо всей стране «акать» или «окать», стали появляться радикальные группировки. Одна из таких группировок заручилась поддержкой одной думской партии, которая, конечно же, выступала против законопроекта. На первый взгляд вообще казалось единственные здравомыслящие люди. Сами представьте, менять букву «О» на «А», ну бред же.

- Бред.

- Вот и они так говорили. А что остальные здравомыслящие люди могут сделать в такой ситуации?

- Что?

- Поддержать их. Поддержать, что бы этого бреда не было.

Феликс уже стоял напротив меня и активно жестикулировал при рассказе.

- Но что случилось? Всё, вроде, правильно складывалось.

- Вот именно! Вроде! На первый взгляд всё правильно. Заручившись большой массой людей, по стране поползли митинги. И как вы этого не замечали?

- Простите, я не смотрю новости. А в нашем городе тоже митинги были?

- В нашем нет. В нашем - кое-что другое устроили, но сначала всё по порядку. Сначала были митинги против одного законопроекта, потом против других законопроектов, но публику они уже заполучили и большинству из этой массы казалось, что они опять на правильном пути. Стали появляться стычки некоего народного движения с одной стороны и сторонников власти с другой. В итоге конфликт перерос в нечто устрашающее – противостояние одной политической массы и другой. Но всё могло бы так и оставаться на уровне митингов, если бы не одно происшествие. По всей видимости, кто-то очень сильно хотел власти.

- Что произошло?

- В нашем городе произошел теракт. Ровно четыре недели назад, недалеко от того места, где вас нашли, прогремел взрыв. Наверное, вы от него и пострадали.

Теперь я смотрел сквозь Феликса, я прибывал в шоке от услышанного. Но меня всё-таки мучил главный вопрос.

- Но как всё дошло до вооруженного конфликта?

- Всё очень просто. В теракте обвинили действующую власть, в город тут же приехали танки, солдаты строем стали ходить по улицам, а в парламенте стал твориться полный бардак. Сторонников везде оказалось предостаточно. Такой вот переворот и захват власти. И тут началось самое интересное. Новая, самопровозглашенная власть издает первый же указ, что в языке и в разговорной форме и в письменной, во всех изданиях и СМИ буква «А» заменяется на букву «О».

- Это же чушь полнейшая?

- Чушь чушью, а даже буква «О» гербом новым стала, с крестом.

После этой информации я действительно был в шоке.

- Тяжело осознавать, понимаю, - продолжал Феликс, - но они ввели специальный карательный отряд, который следит за исполнением указа.

- С танками? Я видел танк, на нем была нарисована буква «О».

- И с танками, и с артиллерией. Подавляют «неверных».

- Таких «неверных», как вы?

Дальше Феликс вздохнул, и продолжил говорить на повышенных тонах, импульсивно, как будто он на дебатах, а я его избиратель.

- Да, и слава богу нас достаточно, чтобы вести сопротивление. Еще немного и к нам присоединятся армейские части, они на подходе к городу. Слава богу, в армии есть люди, которым не нравится положение дел, которые не выносят, когда издеваются над их родным языком! – эту фразу Феликс сказал с большим чувством гордости.

- Постойте, - прервал я его, - власть захватили неизвестно кто и устроили полный беспредел, я так понял, в большинстве городах страны, а вы печетесь о языке?

- Не только о языке, но и остановить, как вы сказали, беспредел, в первую очередь. Вы с нами?

Феликс подошел ко мне и протянул руку, мне пришлось встать. Он смотрел на меня ярыми глазами, он был возбужден и часто дышал. Я засомневался, но что мне оставалось делать? Феликс - мой спаситель, я доверял ему.

- Конечно я с вами! Я помогу вернуть мир, хотя бы в этом городе!

Говоря эту фразу, я не думал о мире в этом городе, я думал, как я буду искать девушку с остановки, мою любимую, надо её укрыть от всего этого зла, спасти.

Не прошло и пары секунд, как наш разговор прервал грохот открывающейся железной двери сверху. По звуку сапогов, спускающимся по лестницам, было ясно, что к нам быстрым шагом идет много людей. Первым зашел Кислый, на лице его выражалась обеспокоенность, как будто случилось что-то неожиданное. Он быстро сказал нам монотонным голосом, чтобы мы освободили стол и убрались куда подальше, в голосе чувствовалось раздражение.

Я и Феликс отошли от стола и сели на диван, а вслед за Кислым зашли несколько рослых людей и один человек небольшого роста с усами в полевой форме с пагонами. Все как на подбор, на гладко выбритые, с опрятной прической, в чистой глаженой форме и у всех, что приметно, были дорогие часы на руке. «Начальники» - подумал я. Они встали вокруг стола, тот что поменьше ростом – в центре, кислый нервно развернул карту, и они стали по очереди на ней черкаться и что-то говорить друг другу шепотом, а один из людей постоянно кому-то названивал по спутниковому телефону.

Что происходит? – крикнул Феликс.

Отреагировал только Кислый.

- Имейте субординацию, Феликс Сергеевич.

- Простите, конечно, но я тоже должен знать что происходит! – Уже повышенным тоном говорил Феликс. По ситуации было заметно, что происходит что-то не запланированное.

Кислый с раздраженным лицом быстро подошел к Феликсу, почти вплотную.

- Ты хочешь знать, что происходит? Война происходит, война которую мы проигрываем. ОЧЕНЬ БЫСТРО.

Последнюю фразу Кислый сказал шепотом, но очень громко.

- А как на счет армейских частей? Армия будет?

- Мы вся наша армия, Феликс.

- Где армейские части?

- Нас кинули. Армии не будет.

- Как не будет? Их разгромили?

- Поманили куском пожирнее! Забудь про армию.

Они молча стояли и смотрели друг на друга. Кислый пару раз покачал головой, как бы говоря: «Вот так вот! Фиаско, Феликс, Фиаско!»

- Кислый, а что если наш многоуважаемый друг не зря встретился на нашем пути?

После этих слов они разом медленно повернулись ко мне, я не знал что ответить, у меня был растерянный вид.

- Феликс, кажется, я тебя понял, - медленно сказал Кислый, не отводя от меня взгляд.

После этих слов Кислый медленно подошел к столу, к человеку, что был в центре стола, стал ему говорить что-то на ухо, потом кивнул в мою сторону, потом опять что-то долго объяснял, ткнул пальцем на карту, обмолвился парой фраз и поднял взгляд на людей, окружающих стол. После минуты молчания все разом кивнули. Человек, стоявший в центре стола, медленно всех оглядел и звонким голосом сказал: «Решено! Выполнять!». Люди в форме одновременно вышли из помещения, все кроме человека отдавшего приказ. Он стоял и смотрел на меня. Я почувствовал себя неловко, он смотрел на меня, не отводя своего строгого взгляда. После продолжительного всматривания в меня было даже неожиданностью, что он заговорил со мной, звонкий голос со дрогнул мои слуховые перепонки.

- Вы! Как вас зовут?

- Я…меня зовут, - я неловко уже начал отвечать, как меня прервал вновь командирский голос.

- Впрочем не важно! Мне доложили о вашем редком случае, к тому же вы решили нам помочь. Это очень кстати!

- Да, - говорил я, - Феликс мне рассказал о ситуации и я выбрал сторону.

- Какую сторону? – недоуменно спросил человек с командирским голосом.

- Ну..вашу..- с тем же недоумением я ответил ему.

- Ах, ну да. Молодец! У вас есть шанс доказать, что вы не шпион.

- Я итак не шпион!

- Это вы и докажите. По воле случая, вы выглядите так, как будто пролежали без еды около месяца.

- Я на самом деле пролежал без еды около месяца.

- Да! Только не там где вас подобрали, а по другую сторону баррикад.

- Я не понимаю, что вы имеете в виду.

- Я говорю, что вы с таким же успехом могли пролежать в каком-то другом месте. Скажем в несколько километров от штаба враждующей стороны у обочины дороги, среди многочисленных обломков.

- Вы намекаете на то чтобы закинуть меня в тыл врага?

- Именно! Они такие же люди, как и мы. И если вас заметят, то найдется еще один «посланник доброй воли», - в этот момент он посмотрел на Феликса, - и подберет вас, увезет в штаб, накормит, напоит.

- Я не уверен, что смогу…

- Сможете! Иначе мы вас расстреляем. Потому что вы шпион и вас подбросили точно также.

- Никто меня не подбрасывал! – у меня начиналась истерика, сердцебиение увеличивалось, ровно, как и нарастало давление.

- Вот и докажите, что вы – НАШ.

Я посмотрел на Феликса, он подошел ко мне поближе.

- Друг мой, это логично, вы должны понять и помочь нам. А после задания я помогу вам найти вашу возлюбленную.

Последние слова согрели мне душу и энтузиазм вырос.

- Что я должен буду сделать? – спросил я человека за столом.

- Как только вы проникните на территорию вражеского штаба, вы проведете разведывательную деятельность. Вам нужно узнать, где находится источник энергоснабжения периметра. Далее вам предстоит перейти к диверсионной части плана. А именно: в указанное время отключить источник питания, чтобы ни одна вышка с прожектором не работала, чтобы ни один радар не был включен. Затем вам предстоит заложить взрывчатку у стены периметра нас с северной стороны, то есть на противоположной стороне относительно выезда. Дальше сработает оперативная группа, и мы захватим штаб. Конец войне.

- Я согласен. Когда начинаем? – с твердостью в голосе произнес я.

- Немедленно! Феликс Сергеевич, принесите вещи, в которых нашли нашего нового друга. Машина прибудет через пять минут.

Моё сердцебиение снова участилось.

Феликс принес мне мои вещи и я, надо сказать не без лишней нервозности, оделся. Не успел я одеться, как меня окатили в добавок пудом пыли, скопившемся в мусорном ведре. Прошло еще пять минут и мы уже ехали в кузове какой-то старой грузовой машины, естественно без человека с усами, он, как и положено людям его ранга, непременно умчался по важным делам. Мы остановились.

- Выходи, - сказал Кислый.

Я вышел и увидел, что мы находимся на разбитой дороге.

Давай быстрей! - крикнул водитель.

После этих слов я почувствовал тупой удар в область затылка, создалось впечатление, что голова раскололась. Скорее всего, Кислый приложил меня прикладом. Снова темнота. Темнота, я и лицо моей любимой девушки.

Картинку из прекрасных очертаний лица моей уже любимой незнакомки прервало моё же пробуждение. Я лежал в белой комнате. Белым было всё: кровать, пастельное белье, потолок, пол, стены, тумба у кровати и даже новая футболка, которую видимо на меня одели, пока я спал. Сильное удивление придал тот факт, что я очутился как в санатории. Меня помыли, побрили, подстригли, дали новую одежду, расположили со всеми удобствами, словом никто даже не подумал, что я шпион, подкидыш. Люди, которые нашли меня, в первую очередь подумали, что я человек. Необычный подход для военного времени, сравнивая с моим первым пробуждением. Хотя может наоборот, обычный подход, может так и должно быть? В первую очередь мы люди, которым нужно тепло и кров, и соответственное отношение, а потом уже разбираться, кто есть кто. Получается очень нравственный вопрос. Но если придерживаться такой точки морали, то получается, что победит тот, у кого нет моральных принципов? Я, например, если не обращу внимания на это, взорву здесь всё к чертям и проиграют они войну, и никому не нужна будет их мораль, и нигде она не аукнется, но в себе они сохранят эти принципы. Так они что, для себя это делают? А что если всё это сделано для того, чтобы во мне пробудить моральные принципы? Мол увидит он, что мы не плохие, мы хорошие и пошло поехало, придут начнут мозги промывать, смотри как у нас хорошо, мы делаем великое дело. Нееет. Меня такими штуками не проймешь. Буду играть по плану.

В комнату постучали.

- Войдите, - растеряно произнес я и поднялся в положение сидя.

В комнату зашел молодой парень, лет двадцати, худощавого телосложения, форма на нем смотрелась как на вешалке.

-Проснулся? Молодец – парень улыбнулся, я ему улыбнулся в ответ, - Меня Сашка зовут, это я тебя нашел.

Сашка подошел к кровати и сел сбоку.

- Я всем сказал, что мы учились вместе, - он постоянно говорил с улыбкой на лице, а в конце произнесенной фразы смотрел в пол и задумывался на пару секунд, но потом возвращался из мира своих мыслей, поворачивался ко мне и снова продолжал говорить.

- Я сказал, что тебя Илья зовут, - я усмехнулся, - Нормальное имя мне показалось, всегда мечтал о друге, чтобы его звали Илья. Мне нравится это имя. Ты главное постарайся ни с кем не общаться, я поговорю с папой, чтобы тебя ко мне определили.

- Куда к тебе? Куда определили?

- В штабе я сижу, документы перебираю. По тебе сразу было видно, что ты воевать не хочешь. Ты же в курсе про войну?

- Какую войну? – не думаю, что у меня получилось хорошо сыграть удивление, честно говоря, я был в замешательстве от такого приема. Я думал, будут люди с автоматами, допрос, злые лица, удары, недоверие, тюрьма, всё как полагается со стороны агрессора. Я готовился к худшему. Мне не правильно выдали информацию? Ну конечно же! Какая может быть буква «О» вместо «А», почему я сразу поверил? Сидит рядом со мной человек из лагеря «агрессора» и свободно говорит на нормальном русском языке. Вот это я попался. А еще Феликс, думал я, интеллигентный человек.

- Огого! – рассмеялся Сашка, - Нам будет о чем поговорить. – он всё так же улыбался, - Не заскучаем, это точно. Я тебя к папе с собой в следующий раз на обед возьму, он всё тебе расскажет.

- А кто твой папа?

- Мой папа главный. Я не вникал, какой именно, у него кабинет даже свой есть.

На этом моменте я захотел стать Сашкиным другом. Я подумал, что было бы здорово узнать, какой «главный» у Сашки папа и вероятнее всего, из разговора с ним я смогу во всём разобраться, ибо я сильно запутался.

- Ладно, ты лежи, отдыхай, - сказал Сашка, похлопав меня по колену ладошкой, - Да и еще. Кто будет заходить в форме, старайся при разговоре с ними говорить поменьше букв «А»

- Что ты имеешь в виду?

- Видишь ли, у нас закон такой, во всех словах вместо буквы «А» надо говорить букву «О», но мой папа так не делает и мне разрешил так не делать и посоветовал ни с кем не общаться. А военные, я видел, людей на улице бьют, когда от них слышат букву «А», вот я тебе и советую.

Феликс был прав. Всё - правда. Но мне всё равно хочется познакомиться с Сашкиным папой. Во-первых - интересно как он расскажет обо всей ситуации, с точки зрения их лагеря. А во-вторых я должен совершить диверсию. Для реализации плана было бы хорошо втереться в доверие к какому-нибудь «главному» человеку, тем более что Сашка пол дела за меня уже сделал. Сашка. Сашку жалко, он же не виноват ни в чем, а тут залетят мои недавние друзья, с пушками, всех убьют и Сашку зацепят. Нет, надо что-то придумать.

Сашка почти вышел из комнаты, но я успел его окрикнуть, проснулся еще один интерес, любопытство лично к моей персоне.

- Зачем ты это делаешь? – спросил я его.

- Ты же обычный человек. По тебе видно, что ты гражданский, не хочешь никому ничего доказывать, ты хочешь просто жить, как и я.

- Я могу маскироваться и оказаться шпионом. Что тогда?

- Да какой из тебя шпион! – Сашка рассмеялся легким смехом и вышел из комнаты.

Спустя некоторое время женщина средних лет принесла мне обед, и я плотно поел, после чего уснул и проспал до следующего дня.

Утро началось с приятного завтрака в компании всё с той же женщины средних лет. Я узнал, что её зовут Марья Филипповна и она немного уже не средних лет на самом деле. И кстати в своей речи она употребляла все гласные звуки, которые присутствуют в русском языке, поэтому я не стеснялся и охотно пошел на контакт. Она рассказала мне, что у неё есть сын моего возраста и как он сейчас служит. Наш завтра затянулся и перерос в повествование о рождении, взрослении и жизни сына Марьи Филипповны, я был совсем не против, с этой женщиной было очень приятно пообщаться. Я даже на некоторое время забыл где нахожусь, обстановка и окружающие люди произвели впечатление какого-нибудь санатория-профилактория. Но моему отдыху пришел конец, когда в комнату зашел военный врач и спустил меня на землю громко произнесенным «Добрый день! Кок воше сомочувствие?» - Гласная «о» была ярко выражена во всех слогах.

Я ответил «Хорошо». После этого врач сделал несколько записей и вышел. Спустя некоторое время зашел Сашка.

В общем, дамы и господа, кто наткнулся на это. Писатель я. Решил чтобы свет увидел мои произведения и начну я с данного. Идею вынашивал сам, потом сам всё написал. Почитайте пожалуйста, покомментируйте) кому интересно конечно.

В этот день, насколько я помню, а помню я очень мало, было у меня важное собеседование. Как раз только на днях защитил диплом и уже успел отметить окончание университета, и нужно было устроиться на работу. Спустя несколько дней мне ответил на моё электронное письмо представитель престижной компании, и мы договорились о встрече. О чем мы на ней говорили, я не помню. В памяти всплывает только лишь последний отрывок моей «вчерашней» жизни, о которой я мечтал и ностальгировал, как маленький ребенок в лагере скучает по своему дому. В город в то время пришла весна, весна настоящая. Еще две недели назад весь снег в городе растаял, но мартовский холод и пасмурное небо не хотели покидать суетливую жизнь людей. Но именно в этот день пришла настоящая весна: с самого утра светило солнце, термометр градусника поднялся до восемнадцати градусов тепла, а на лицах людей распустились улыбки вместе с еле появившимися почками на ветках деревьев.

После собеседования я стоял на остановке и ждал трамвай. Я стоял и смотрел в ту сторону, откуда должен приехать транспорт и солнце светило прямо мне в лицо, и, конечно же, нежно щекотало мои щеки теплыми лучами. Дул теплый ветер и я на мгновение закрыл глаза. Когда я их открыл, перед собой в двадцати шагах я заметил молодую девушку, которая стояла тоже на остановке и смотрела прямо на меня, широко улыбаясь. Разумеется, её развеселил мой вид: улыбающийся парень с закрытыми глазами с направленным к солнцу лицом, мне бы самому стало весело. И тут я понял, почему я так наслаждался ветром, потому что он дул со стороны этой девушки и на своих крыльях нес запах её чудесных духов, как сейчас помню их вкус: свежий, сладкий, нежный, то же самое чувство, что сидеть на цветочной поляне у горного озера и есть черешню. Эта девушка самая красивая на свете, не прошло и пяти минут, как я это понял. Ангельское лицо, идеальная голливудская улыбка, глаза - карие вишни, золотистые волнистые волосы спускались до плеч и аккуратно на них лежали, изредка развеиваясь на ветру. Следом за гармоничными чертами лица, которые можно назвать идеалом красоты, я заметил, спускаясь взглядом, как любой мужчина, с головы до ног за секунду, утонченную шею как у балерины, изумительные бугорки ключицы и ямочку между этими бугорками, о боже, эта ямочка свела меня с ума. Она обжигающе красива. Незнакомка, в которую я влюбился, одела в этот день легкий бежевый плащ с затянутым поясом на талии, который подчеркивал, сколько её спортивную подтянутую фигуру, столько и выдающиеся формы. Плащ заканчивался, оставляя коленки открытыми, там же где и юбка под плащом. Уже целую минуту я неприлично наслаждался её видом и улыбался, зная, что это очередная «остановачная» влюбленность, или как ее еще называют – автобусная, в зависимости от места происхождения. Люди смотрят друг на друга, оценивают, представляют себе как один подойдет или другая заговорит, далее любовь с первого взгляда, свадьба, дети, дача и так далее тому подобное, у кого, на что фантазии хватит. Но проходит десять минут, или пятнадцать и объект несбывшихся планов выходит из автобуса, или уезжает в нем дальше, оставляя за бортом одинокое сердце. Еще две минуты и всё забывается как сон. С каждой долей секунды я всё больше и больше влюблялся в прекрасную незнакомку. Пару минут спустя произошло «страшное», она медленно пошла в мою сторону. Как сейчас помню, сердце бешено забилось, «Неужели произойдет сейчас то, что не могло никогда произойти, - подумал я в тот момент,- Остановочная влюбленность может испариться и стать реальным миром и от этого мгновения меня отделяет несколько шагов. Как долго длятся эти шаги. Да что я стою как истукан, надо идти ей на встречу, она же Афродита современного мира, идет прямо ко мне, в мои объятия. Еще шаг, второй». Она остановилась в двух шагах от меня, её губы, словно лепестки роз. Именно эти лепестки роз начали раскрываться, еще секунда и она скажет самое главное слово в моей жизни. Она скажет мне «Привет!» или «Добрый день», или что-нибудь необычное, что-то вроде «Почему ты на меня пялишься», или спросит «который час?». Раз, два, три…выдох. Я готов слушать…я весь во внимании. Сейчас я услышу её нежный голос, голос моей будущей жены. Она начинает говорить и…бах! Кто-то выключил свет, звук, обоняние. Всё перестало существовать в один момент. Что это? Как это возможно? Я знаю, что я есть, я здесь, но ничего нет в ответ. Куда всё делось? Нет, нет, нет! Меня охватила паника. Я начал кричать, но не услышал даже собственный голос. Я захотел поднять руку, но её не было, я её не чувствовал, я не чувствовал ни один орган, ни одну конечность своего тела! Я ничего не чувствовал. Остался только я. Я не как человек, я – сознание. И вместе со мной образ незнакомки, улыбка, глаза. Я, пустота и она. Она во мне, в моей памяти, я подумал, что надо думать только о ней, чтобы навсегда запомнить образ, дивный образ. Пустота продолжалась. Прошло наверно час, может два. Я хотел впасть в отчаяние и зареветь, но зареветь было нечем.

Когда я открыл глаза, мое тело пронзила боль, настоящая живая боль. Я даже не знаю, какие чувства я испытал в тот момент. Радость или наоборот? С одной стороны жуткая боль, которая проходила до кончиков пальцев и обратно до головы, а с другой стороны, понимание того, что я живу, что я чувствую эту боль. Оглядевшись, я осознал как мир изменился. Я лежал в арке дома, недалеко от той остановки, на которой я был, как мне казалось, совсем недавно. Но мир вокруг другой. Вместо солнца на небе серые тучи, вокруг меня были разрушения, металлические обломки, бездыханные тела людей, а остановки не было вовсе. Такое впечатление, что я оказался в самом сердце военных действий. Я постарался встать, но тело было как каменное и мне удалось сделать лишь пару дерганий рукой, от чего кучи пыли, лежащей на мне, вознеслись надо мной и я закашлял, задыхаясь смесью пыли и пепла. Я смог посмотреть на наручные часы, но они остановились на полудне. В домах, а точнее в частях домах, которые мне было видно, лишь в паре окон просматривался тусклый свет, хотя была не ночь, скорее сумерки. Во дворе дома, в арке которого я лежал, просматривалась приближающаяся фигура человека. Скорее всего он услышал мой кашель, «надо привлечь еще его внимание», - подумал я. Но ни прокричать, ни что-либо сказать у меня не получалось, я был словно кукла, овощ с чувством боли, всё что я смог – это то ли промычать, то ли прохрипеть, я мычал во что есть силы. В арку зашел человек среднего роста, его ухоженная седая борода выдавала его возраст: где-то за пятьдесят. На нем была старая телогрейка, под которой я просмотрел белую рубашку, телогрейку дополняли грязные брюки, заправленные в армейские берцы, и всё это дополняли очки на умном лице. Во всём своё наряде, этот человек мне показался интеллигентным, ему дать дирижерскую палочку и одеть во фрак, и он с легкость смотрелся бы, как говорится, «за своего» в Большом театре. Как только он увидел мои открытые глаза, сразу же подбежал ко мне, присел передо мной на колено, снял кепку и подложил мне под голову, затем стал меня ощупывать и осматривать, теперь мне он казался армейским спасителем, такие чёткие и отработанные движения у него были. После быстрого осмотра он достал флягу с водой, открыл её и поднес к моим сухим пыльным губам, вода смочила губы, заполнила рот и потекла дальше, я жадно её заглатывал. Это неописуемое чувство наслаждения, мне казалось я целую вечность не пил воды, на вкус она была для меня самым божественным напитком на свете. Когда человек с бородой заговорил, я услышал хорошо поставленную речь воспитанного человека.

- Что же вы, голубчик, медленнее пейте, ей богу захлебнетесь.

Но мне показалось странным то, что он говорил шепотом.

- Меня зовут Феликс Сергеевич Медянский, можете называть меня просто Феликс, я вижу вы добрый человек.

Я хотел ему произнести своё имя, но он меня остановил.

- Что вы, что вы, не напрягайтесь. Пейте водичку, расслабьтесь. Мы думали, вы мертвы, как и все вокруг вас, третью неделю всё-таки лежите здесь, в переулке.

- Как? – на удивление самому себе у меня вырвался громкий и звонкий вопрос.

- Тише, тише. Что же вы так кричите, нас могут услышать.

В этот момент за углом послышалось лязганье железных гусениц по асфальту. Феликс поменялся в лице.

- Твою мать! Идти можете? Давайте поднимемся, хватайтесь за мою шею.

Феликс в буквальном смысле повесил меня за руку на свою шею, и мы пошли во двор. Хотя, если быть точнее, то Феликс пошел, а я волочил ноги по земле. У меня потемнело в глазах, а по всему телу побежали невыносимые мурашки. Когда лязганье показалось совсем громким, я смог обернуться назад, в сторону арки, за которой проходила дорога. Я сам себе не поверил, но это был танк! Первое, что пришло в голову – американцы. «Неужели мы дожили до Третьей мировой войны?». Но вместо опознавательных знаков армии США я увидел большую букву «О» в темном цвете и белой окантовке, внутри которой просматривался ровный крест. Сказать, что опознавательный знак на танке удивил меня, значит, ничего не сказать.

.......

Если будут желающие, скину продолжение;)