Продолжаю рассказ о невероятном знакомстве с жителями трущоб и наших удивительных прогулках.

Первую часть статьи вы можете прочитать здесь.

Пока наш друг мылся, обливаясь водой из пластиковой бочки, стоящей снаружи, его дядя, с которым они делили эту небольшую комнату, предложил нам присесть на диван. Стоит описать, что представляло из себя жилище нашего нового друга. На крохотном пространстве с трудом умещались старый складной диван, стол со стоящими на нем плиткой, маленьким холодильником, какие стоят во многих отелях, выполняя роль мини-бара, и телевизор. Ещё один важный факт об Индии: человек может жить на грани нищеты, ему будет не хватать денег на еду, но телевизор всё равно останется для него предметом первейшей необходимости, потому что это важная связь с миром, с прекрасным миром, от которого он пока далёк но обязательно попадёт в него, не в этой, так в следующей жизни. В это верят все жители трущоб, потому что без этой веры, этой надежды, ужасы и лишения их жизни навалились бы на них неподъемным грузом.

Не принимая наших отказов (прим. да, отказывались снова исключительно из вежливости, а не боязни отравиться) его дядя предложил нам позавтракать. Он вскипятил на плитке воду и заварил нам зеленый чай, хотя в Индии гораздо чаще пьют чёрный. Затем на сковородке он поджарил несколько сухих лепёшек-роти. Это один из индийских вариантов хлеба чем-то похожий на армянский лаваш.

Завтракая, мы узнали, что наш друг живёт вдвоём с дядей. Дядя по старшинству на диване (прим. в этом плане индийское общество очень иерархично), а племянник на полу, потому что разложить их складной диван попросту некуда. На вопрос о религии наш товарищ ответил, что он буддист (прим. Вопреки расхожему мнению, буддистов в Индии очень мало, менее 2% от всего населения, гораздо больше индуистов). В их комнате действительно стояла статуэтка Будды, но кроме неё были и картинки с индуистским богом Ганешей и даже икона Иисуса. Впрочем, для Индии присутствие в доме изображений богов самых разных религий довольно частая история.

К концу нашего завтрака пришёл товарищ нашего друга. Видимо, наш визит стал важным событием для того квартала, где мы находились. И вот так вчетвером мы отправились на прогулку.

Наши проводники и моя коллега на торговой улочке трущоб Дхарави.

Мы по прежнему привлекали внимание местных жителей, но теперь с нами были проводники, которые переводили «удар» на себя, отвечая на вопросы, которые возникали у любопытных прохожих на наш счёт. Тут также стоит добавить, что первые 10-15 минут нашей прогулки, я придерживал поясную сумку, которая висела на груди. В ней были спрятаны деньги и документы, и поначалу я беспокоился об их сохранности. Но совсем скоро я расслабился, почувствовав, что ни мне, ни моим вещам ничего не угрожает. Во-первых, этому способствовало то, что за всё время похода по трущобам (а это больше 5 часов) я ни разу не встретил злых глаз. А я встречался глазами с сотнями людей. Были глаза усталые, грустные, удивлённые, чаще весёлые, но злых не было ни разу.

На этом видео видно, насколько оживлённое человеческое движение в мумбайских трущобах. Мы поняли это в тот момент, когда только въехали в них на такси.

Во-вторых, на чувство безопасности повлиял ещё один момент. Устав от жары, мы предложили нашим проводникам где-нибудь присесть и отдохнуть, попить воды и покурить. Они привели нас к каменной скамейке, на которой красовалась бронзовая табличка на хинди. Нам объяснили, что на ней написаны имя и фамилия депутата, который сделал широкий жест, подарив жителям трущоб скамейку.

Мы достали из рюкзака две бутылки воды, предложив одну нашим товарищам, но они отказались. Видимо, тоже скромничали. Закончив наш привал, мы решили оставить воду на скамейке, потому что на жаре она сильно нагрелась и пить её было не приятно. При этом урн рядом не было. Мы рассудили, что неоткрытая и едва початая бутылки быстро найдут нового хозяина, тем более, что вокруг нас уже привычно собралась стайка любопытных мальчишек. Литровая бутылка воды стоила на тот момент 20 рупий (около 20 рублей). Даже такая сумма для жителя трущоб огромна, поэтому чистая вода - ценная добыча.

Отойдя от места нашей стоянки метров на 50, мы услышали крик. За нами бежал мальчик, он нёс в руках две бутылки и пачку сигарет, которую я тоже, на этот раз случайно, оставил на лавке (кстати, такая пачка с 20 сигаретами стоила тогда примерно 250-300 рупий). Он отдал нам то, что мы на его взгляд забыли, и убежал обратно.

С юными жителями трущоб.

В ходе экскурсии наши проводники водили нас по разным кварталам. В трущобах, как ни странно, довольно чёткая организация: кварталы рыбаков обособленны от кварталов гончаров, а кварталы кожевенных дел мастеров от тех кварталов, где специализируются на изъятии цветных металлов из старой выброшенной на свалки техники. Кстати, гончары и кожевенных дел мастера, как и прачки и, например, работники крематориев, относятся к варне неприкасаемых, которых в Индии со времён Махатмы Ганди называют политкорректным термином «далиты» (дословно - угнетённые). Есть также синонимичный корректный термин «хариджаны» (дословно - божьи люди). Гончары считаются неприкасаемыми из-за того, что работают с глиной, сакрально грязной субстанцией. А кожевники, их называют «чамары» из-за того, что контактируют с мёртвой плотью. Вообще практически всё население трущоб Дхарави это именно неприкасаемые.

Мастерская в квартале гончаров.

Мы заходили в дома к людям, в их рабочие мастерские. По началу мы думали, что наши индийские товарищи водят нас к своим знакомым, позже поняли, что это не так. Просто никто из местных не воспринимал наш визит как что-то плохое. Часто на нас даже не обращали внимания, что удивляло, ведь на улицах вокруг нас собирались толпы любопытных. Потом стало очевидно, что те, кто видел нас на улицах, зачастую праздно гуляли, а вот те, к кому мы заходили, работали, поэтому не отвлекались.

Квартал пекарей. Так пекут лепёшки-роти. Горячие лепёшки кидают на плетёные корзины. Когда они высыхают, то сами скатываются на землю. Это означает, что они готовы. Одна такая лепёшка стоит 1 рупию (примерно 1 рубль). Стандартный завтрак жителя трущоб - две лепёшки-роти.

Стоит также сказать, что трущобы - это город в городе, полностью автономное пространство, на котором есть всё - от собственных кафе и пекарен, до парков развлечений (да да!), крематориев и храмов. Мы проникли даже на кремацию, хотя полицейский, стоящий на входе по началу не хотел нас пускать, но наши проводники объяснили ему, что мы гиды и изучаем Индию. Почему-то это сработало, и он дал нам 20 минут на то, чтобы посмотреть процесс кремации. Предупредив, что снимать там запрещено.

Свой парк развлечений в трущобах Дхарави.

Вокруг тела и сложенных досок стояло десятка полтора мужчин. Индийская погребальная традиция такова, что на кремации присутствуют только мужчины. Поскольку стояли мы в отдалении, я не удержался и достал телефон, чтобы сделать фотографии, в этот момент один из участников церемонии обернулся и посмотрел на меня. Мне стало не по себе, и я убрал телефон. Эта история могла закончится для нас печально, ведь своими действиями я грубо нарушил важный запрет. Но мужчина, посмотревший на меня, лишь улыбнулся. Однако снимать дальше я не стал.

Крематорий в трущобах. В глубине кадра виден процесс кремации и улыбающийся мужчина, который заметил, что я снимаю.

Я уже отмечал ранее, что в доме нашего проводника было невероятно чисто, также чисто было всех домах, которые мы посетили в тот день, а их было несколько десятков. Однако на улицах трущоб было грязно - это была и грязь человеческого быта, вроде остатков еды и пыли, так и обычный мусор. И вот продираясь сквозь человеческие потоки и грязь, я услышал ритмичный стук. Он заинтересовал меня, и я спросил о нём одного из проводников. Он не знал, что это, но предложил поискать источник звуков, раз уж мне любопытно. Двигаясь по звуку, мы подошли к строению смутно напоминающему гараж-ракушку, которых было много во дворах в моём раннем подмосковном детстве. Передняя часть этого строения была металлической и, судя по конструкции откидывалась вверх, стены при этом были каменными. Проводник откинул металлическую конструкцию вверх, и я увидел молодого парня, который сидя один в тесной каморке, играл на барабанах.

Барабанщик в трущобах.

Видя, что мы уже немного «плывём» от жары и количества информации - а трущобы это просто ураган запахов, звуков, красок и людей, наши сопровождающие спросили не голодны ли мы, и услышав положительный ответ, сообщили, что для того, чтобы поесть, придётся ехать в центр Мумбаи, потому что только там есть еда, которая подойдёт нам. Видимо, они сочли, что есть в заведениях общепита в трущобах мы побрезгуем. Но мы бы скорее отказались из-за того, что все заведения, которые мы видели в Дхарави, были веганскими, а нам после долгой прогулки хотелось мяса, поэтому их предложение поехать в центр нас полностью устроило, и мы отправились на железнодорожную станцию.

На станции один из наших проводников сказал, что сбегает за билетами, потому что один быстрее проберется сквозь очередь. Зная, сколько стоит билет, я дал ему денег на четыре билета, но вернувшись, он отдал мне половину суммы. Он не потратил деньги на билет для себя и своего друга. Стоимость билета, к сожалению, уже стёрлась из моей памяти, но это точно была значительная сумма для людей, живущих в том месте, где люди тратят на обед 5-10 рупий.

В центре наши индийские гиды отправили нас в Макдональдс, но наотрез отказались идти с нами, не соглашаясь на то, что мы хотим их угостить. Они дожидались нас на улице. Поужинав, мы вчетвером прогулялись от вокзала Чхатрапати-Шиваджи (который европейцы чаще называют вокзал Виктория) до Ворот Индии, но там стало понятно, что наши силы иссякли.

Парикмахерская в трущобах.

Во время прощания мы горячо благодарили наших проводников за невероятные впечатления и опыт, которые мы получили благодаря им. Еще в Маке мы с коллегой договорились, что заплатим им за такую крутую экскурсию. Но наши друзья наотрез отказывались брать деньги. Уговаривали мы их минут 10, при этом торгуясь. Только торг был в обратную сторону. Сначала мы хотели дать по 1500 рупий каждому, но они испуганно отшатнулись увидев эту сумму. Потом я предложил 1000, но они всё равно очень активно отказывались. С трудом и практически манипулятивными фразами о том, что они огорчат нас, если откажутся, нам удалось уговорить их на 600 рупий каждому.

Так выглядят храмы в трущобах. Справа на фото видно, как наши проводники отвечают на вопросы любопытных юных жителей трущоб о том, кто мы, откуда и что тут забыли.

Наверное в этот второй для меня день в Индии я и влюбился в эту страну, её культуру, её людей. И всё следующее время, что я проведу в Индии, именно люди будут поражать и восхищать меня больше всего.

В трущобах я увидел тысячи людей. Тысячи людей, живущих в страшных условиях. Казалось бы, в таком месте, на такой окраине жизни нет места ни надежде, ни радости. Но эти люди улыбались мне, сияли, если я успевал отреагировать ответной улыбкой, пели и танцевали, проявляли любопытство и интерес (а значит не потеряли вкуса к жизни!). И я почувствовал, без сомнений почувствовал, что это счастливые люди. Бедные, но счастливые. Не имеющие ничего ни в карманах, ни в животах, но таящие бесконечные доброту и веселье в глазах и надежду в сердцах и душах.

Одна из самых широких улиц из тех, которые мы увидели в трущобах.

Я прекрасно осознаю, насколько странно читать все эти слова на контрасте с тем, что вы видите на фото. Но поверьте, главное сокровище Индии - люди. И как минимум поэтому это великая страна.

А еще подписывайтесь на мой канал в Telegram: https://t.me/nbrzh

На фото, если что, не Тадж Махал. Хотя эту мечеть в городе Аурангабад и называют "малым Тадж Махалом" из-за явного сходства.

На работу в Индии я попал случайно. Работая гидом по Карелии, я задумывался, чем буду заниматься зимой, ведь с октября поездок становится всё меньше, а желание есть никто не отменял. Многие мои коллеги на зиму улетали на юг (это случайный каламбур), и я тоже начал искать такие варианты. Довольно быстро выяснилось, что этим вопросом стоило заняться раньше, и все компании уже сформировали команду гидов на зимний сезон.

Внутренне я уже смирился, что до весны придется вернуться в офис. И это было маленькой трагедией. Наверное в это сложно поверить, когда речь идёт о ненормированном рабочем дне, который даже в самых лучших случаях длится 15 часов, но начав работать гидом, я понял, что это настоящий наркотик. Не только сама работа, хотя она в первую очередь, но и само чувство дороги: каждый день пейзажи у тебя перед глазами меняются со скоростью движения автобуса и смены погоды и сезонов. Это не передать словами. Поэтому перспектива офисной работы угнетала.

И тут в дело вмешался случай. Несколько моих коллег работали в одной гоанской туристической фирме (прим. Гоа - один из 28 индийских штатов), и в последний момент одна из девушек по зову сердца уехала на ПМЖ в Британию. Требовалась замена, и директорка компании, кстати, петербурженка, спросила кого её сотрудники могут посоветовать. Требования были простыми: наличие действующего загранпаспорта, легкость на подъём (до вылета оставалось несколько недель), готовность в кратчайшие сроки освоить материал и подготовить авторское наполнение нескольких туров, а также стойкое принятие всех тягот и лишений тяжелого графика. Коллеги, зная о моём желании поработать зимой в тепле, дали мой номер директорке. Напомню, что с самого детства именно Индия была для меня символом путешествий.

В разговоре она спросила меня, готов ли я к жаре, грязи и графику с 17-18 часовым рабочим днём и одним выходным в неделю. Я ответил, что вырос в Челябинске, поэтому грязью меня не напугать (при всей моей любви к этому городу, он регулярно попадает в топы самых грязных городов), в армии служил в Дагестане, где летом не сильно прохладнее, чем в Гоа, а работой меня не напугать, потому что комфортнее всего я чувствую себя, когда работы много. Мы сошлись на том, что я начинаю оформлять документы, а через неделю мы снова созвонимся, чтобы я сдал что-то вроде устного экзамена на знание индийской истории и культуры.

Экзамен и оформление документов прошли успешно, и я начал готовиться к поездке. Прямых рейсов от Петербурга до Гоа в продаже не было, и мы с коллегой решили лететь через Мумбаи и остановиться в этом городе на денёк-другой, чтобы я начал постигать особенности индийской жизни. Планируя наше время в Мумбаи, мы сошлись на том, что хотим посмотреть трущобы. А что мы знали о трущобах? Только то, что видели в фильме «Миллионер из трущоб» («Шантарам» я на тот момент еще не читал). Именно поэтому из всех мумбайских трущоб мы выбрали те, где снимали эту оскароносную ленту (8 золотых статуэток), - Dharavi (Дхарави).

Наш план был предельно прост и, как потом окажется, наивен: прилетев, заселиться в отель, переночевать, а утром на рикше (прим. самый дешевый и самый колоритный вариант индийского такси) отправиться в Дхарави, к тем самым прачечным, где снимали «Миллионера», а дальше уже разбираться на месте и импровизировать.

В такси по дороге в трущобы. На этом фото видно, насколько напряжённое движение в Мумбаи.

Всё пошло прахом в тот момент, когда мы доехали до места. Практически сразу мы узнали, что буквально за две недели до нашего визита прачечные были разрушены из-за каких-то проблем, которые они доставляли городской системе водоснабжения. По крайне мере, именно так мы поняли объяснения местных жителей на хиндише (прим. жаргонное название индийского варианта английского языка).

Это было тупиком, ведь мы оказались в самом центре огромных трущоб (прим. 215 гектаров и практически миллион жителей) и совершенно не представляли, что делать дальше, куда идти и что теперь смотреть. Немного побродив по местности, привлекая огромное количество внимания (белые в трущобах!), мы поднялись на мост над железнодорожными путями, служившими границей района трущоб. Нашему взору открывались бесконечные ряды крыш, сделанных из чего только возможно - старые заборы, куски пластмассы, коробки, пакеты и доски. При всей поразительности пейзажа, он, тем не менее, не дал нам ответов - куда двигаться дальше.

Наш наблюдательный пункт. Мост над железнодорожными путями у границы трущоб Дхарави.

Решив попробовать пройти от границы трущоб до другого их края, наблюдая за тем, что происходит вокруг нас, мы спустились с моста. Эта идея тоже пошла прахом - трущобы огромные, а человеческое движение на их узких улочках невероятно оживлённое, к тому же наша белая кожа привлекала много внимания. Это было позитивное внимание - к нам подбегали дети, спрашивали нас, откуда мы, а получив ответ, радостно убегали рассказывать что-то своим менее решительным друзьям. Их радовало даже не содержание нашего ответа, а скорее сам факт того, что мы отвечаем им.

Мы встали обдумать, что делать дальше, на узкой улочке с одной стороны ограниченной стеной, за которой начинались железнодорожные пути, а с другой трущобами. Мы закурили, но людской поток мешал нам даже стоять на месте, и прохожие неизбежно задевали рюкзаки на наших спинах.

Вдруг откуда-то сверху к нам на хиндише обратился голос (как символично!). Это был молодой парень, который сидел на неком подобии балкона из сваренных арматурных прутов на втором ярусе жилой застройки. Он поздоровался с нами и сказал, что нам наверное неудобно стоять и курить посреди узкой улочки. Поняв по нашим лицам, что он прав, он предложил подняться к нему на балкон, где нам будет комфортнее. К тому моменту, среди того, что я знал об Индии, уже была фраза говорящая, что в Индии нужно доверять и доверяться.

Мы поднялись, и у нас завязался разговор. Он спросил нас, откуда мы и что вообще забыли тут. Услышав, что мы гиды и приехали смотреть прачечные, он подтвердил, что их разрушили две недели назад. Поняв, что других планов у нас нет, он уточнил, что вообще нам интересно, и узнав, что нам любопытна жизнь и быт людей в Индии, поскольку это важно и полезно для нашей работы, он предложил себя в роли нашего проводника.

Такая неожиданная готовность помочь не испугала нас, но смутила. Да, в Индии в порядке вещей помогать и предлагать помощь, позднее я много раз смогу в этом убедиться. Но жизнь людей в трущобах такова, что каждый час их жизни это буквальная борьба за пропитание, поэтому отвлекать его, тратить его время мы постеснялись.

И здесь очень важный момент психологии индийцев: они абсолютно не понимают принятую у нас традицию отказов из вежливости и чувства такта. Их логика проста: если я предлагаю что-то, значит могу это предложить, зачем же ты тогда отказываешься. Но наш новый друг оказался проницательным и почувствовал или прочитал по нашим переглядываниям, что наш отказ мотивирован исключительно смущением, поэтому уточнил, что у него сегодня выходной, его день свободен, и он будет рад погулять в нашей компании. Мы согласились.

Наш проводник, его дядя и я в их бедном, но чистом домике.

Мы спустились к нему в дом, потому что он попросил подождать его десять минут, пока он помоется. Зайдя в дом, мы по индийской традиции разулись. В тот день я впервые надел новые белоснежные носки и, признаться, разувался мысленно попрощавшись с их белизной. Но не смотря не бедность, (прим. а трущобы это тот случай, когда ты думаешь, что видел нищету, но снизу постучались жители Дхарави), в крохотной комнатке была идеальная чистота, и мои носки, когда я буду обуваться, будут такими же белыми, как в момент покупки.

Скоро выйдет вторая часть этой статьи, поэтому подписывайтесь, чтобы не пропустить!

А еще подписывайтесь на мой канал в Telegram: https://t.me/nbrzh

Стирка одежды для большинства людей в цивилизованном мире давно стала обыденным ритуалом: открыл лючок стиральной машинки, закинул несколько грязных вещей, засыпал моющее средство в лоток, повернул пару ручек и ушёл на работу. Однако, в мире осталось много мест, где стирка всё ещё остаётся тяжелым ручным трудом, в который вовлечены миллионы людей. В Центральной Азии такие места называются дхоби гхат (dhobi ghat).

Неприкасаемые

Дхоби — группа общин в Индии, чьими традиционными занятиями являются стирка, сушка, глажка белья и ремонт одежды. Это большое сообщество одной из низших каст, которое проживает в северной, центральной, западной и восточной Индии; а также в Бангладеш, Пакистане, Непале и Шри-Ланке.

Слово «дхоби» происходит от слова «дхона» (dhona) в хинди, которое имеет значение «мыть».

По одной из легенд, дхоби являются потомками мифологического героя Вирабхадры (Virabhadra), которому Шива приказал стирать одежду всех людей в качестве наказания за убийство большого числа жителей во время Daksha yajna, поэтому южноиндийские дхоби часто называются вирабхадранами.

В 2017 году Верховный суд Индии признал название «дхоби» по отношению к конкретным людям оскорбительным (как «негр»).

Мировой рекорд

В Мумбаи есть несколько дхоби гхат, один из которых — Махалакшми Дхоби Гхат (Mahalaxmi Dhobi Ghat) — считается самой большой прачечной в мире под открытым небом.

Махалакшми Дхоби Гхат был был занесен в Книгу рекордов Гиннеса в 2011 году как «самое большое число людей, стирающих одежду в одном месте».

В 2013 году World Records India и World Amazing Records выдали сертификат мирового рекорда компании Dhobi Kalyan & Audhyogik Vikas — кооперативному сообществу, представляющего интересы профессиональных прачек. По оценкам этой компании, годовой оборот Махалакшми Дхоби Гхат составляет примерно 12 млн. долларов США. (100 крор рупий, крор — 10 млн).

Ежедневно по 18-20 часов более 8000 человек стирают, отбивают, чистят, красят и отбеливают одежду в бетонных ваннах, сушат её на веревках, аккуратно гладят угольными и электрическими утюгами и развозят по разным частям города.

Каждый день здесь отстирывают более 100 000 предметов одежды. Некоторые преуспевающие дхоби переходят от ручной стирки на механическую, приобретая электрические стиральные и сушильные машины.

Дхоби собирают одежду со всех районов Мумбаи, от Колабы до Вирара. Их крупнейшими клиентами являются торговцы одеждой, рестораны, госпитали, а также отели и клубы средней величины.

Большая стирка

Махалакшми Дхоби Гхат — это целый жилой квартал площадью около 10 гектаров, в котором компактно проживает около 300 семей дхоби, передающих своё ремесло из поколения в поколение. Стать дхоби просто так нельзя — нужно им родиться. Семьи являются своеобразными кланами, в которых состоят представители одной фамилии. Браки внутри одного клана недопустимы.

Дхоби Гхат в Мумбаи ведёт свою историю с конца 19 века. Появилась эта прачечная благодаря англичанам: те нуждались в стирке своих мундиров и исподнего во время Ост-Индской компании и платили за эти услуги индийским прачкам. С тех пор технология стирки почти не изменилась.

Бельё стирают вручную в бетонных ваннах с применением мыльного ореха (Soap Nut, ягоды мыльного дерева рода Sapindus) в качестве моющего средства. Именно поэтому услуга, как и более 100 лет назад, оценивается в сущие копейки — 5-10 рупий за предмет одежды.

Из расходных материалов в Дхоби Гхат по большому счёта только вода и электричество, которые государство предоставляет дхоби бесплатно. Многим социальным учреждениям и людям невысокого достатка выгоднее привозить вещи сюда, чем покупать стиральные машины и порошки.

Заняты стиркой только мужчины, а женщины ведут хозяйство. Мужчины уже давно на работе, а женщины только просыпаются и приводят себя в порядок.

Из 8000 работников около 3000 человек живут прямо здесь. Условия жизни трудно назвать комфортными.

Дхоби Гхат — те же трущобы, что и соседние Дхарави.

Каждая семья имеет своих постоянных клиентов. Дхоби никогда не путают и не теряют вещи, отданные на стирку — это вопрос семейного престижа.

У дхоби есть чёткое разделение труда, благодаря чему обеспечивается быстрая, практически конвейерная работа. Один специализируется только на замачивании, другой на отбивании, третий на сушке или на глажке. Это позволяет дхоби добиваться высокого профессионализма и производительности.

Как это выглядит?

Центр любого дхоби гхат — сетка бетонных ванн, в которых замачивается, стирается и отбивается бельё. 100 лет назад намоченные в реке вещи били с силой о камни, и с тех пор ничего не изменилось. Правда, вместо реки теперь центральный источник водоснабжения.

Часть ванн используется для отбеливания и окраски натуральными красителями, вроде индиго. Если ваши любимые джинсы побелеют за несколько подобных стирок, то здесь им вернут былую синеву.

Можно только догадываться, сколько стирок отбиванием о бетонный бортик ванны выдерживают вещи. Не говоря уже о жёстких щётках для деликатной стирки.

Правда, сейчас уже всё чаще стирают машинами — благосостояние дхоби растёт.

Выстиранные вещи отправляют на сушку. Этим занимаются отдельные люди.

Очень интересна технология крепления вещей к натянутым верёвкам: уголки зажимаются в перевитые между собой жилы, поэтому никакие прищепки не нужны.

После сушки вещи отправляются на глажку. Ещё совсем недавно это делали угольными утюгами. Сейчас всё чаще можно увидеть электрические.

Изношенную одежду могут починить прямо здесь. Труд местных швей полностью автоматизирован.

Весь процесс занимает три дня, после чего заказчик может получить свои вещи.

Как туристы помогают дхоби

В последние годы жизнь в Дхоби Гхат стремительно меняется. Появляется всё больше электрических машин для стирки и сушки. Улучшению условий жизни и труда способствуют и туристы, которые платят за экскурсии по Дхоби Гхату, ведь прогуляться по кварталу прачек без гида стало практически невозможным.

На мосту через железнодорожные пути построили обзорную площадку, откуда можно понаблюдать за жизнью огромной прачечной. Это бесплатно.

Попасть внутрь Дхоби Гхат можно только через официальные входы, где вас встречают уже подготовленные люди. Отказаться от уплаты добровольных пожертвований и пройти дальше без гида очень сложно. Размер благотворительного платежа не обговаривается вначале, поэтому наверняка вы будете шокированы запрошенной суммой после экскурсии. Но в результате ожесточённого торга можно договориться на 1500-2000 рупий за 2 человека, как это удалось мне.

Остаётся только надеяться, что слова гида о том, что все деньги идут на развитие Дхоби Гхат, являются правдой.
Автор - Алексей Мараховец

Познавательные посты и ролики о том как устроены вещи, как работают и как сделаны публикуются в сообществе Как это сделано , присоединяйтесь, там много интересного!

Заняв места в чартере, который отправляется в Доху, мы вспомнили, что не успели зарегистрироваться на рейс из Дохи в Дели, поэтому, до перевода телефона в авиарежим, мы связались с Армяном и попросили проделать процедуру регистрации онлайн, предварительно прислав ему наши паспортные данные.

Чартерный рейс из Москвы в Доху был практически пустым и мы, набрав высоту, пересели на более просторные места в передней части самолета и с достаточным комфортом провели в воздухе пять пьяных часов.

Осуществив мягкую посадку в Дохе и спустившись с трапа, наши ноздри втянули горячий морской воздух персидского залива. После пятичасового перелёта мы чувствовали пряную усталость и скомканное чувство свободы.

Наша пересадка была короткой, уже через 30 минут мы поднялись на борт боинга 737 и начали проходить мимо тесных посадочных мест эконом-класса, в надежде найти свои. Весь самолёт был забит пассажирами из Индии, проходя каждый блок авиа-судна мы ощущали нарастающий гул непонятной для наших ушей речи, через ряд раздавался детский крик и плачь, три широких ряда мест пестрили разноцветными одеяниями индийских пассажиров и запахи в салоне сменялись один за другим, от приторно сладких до самых непритязательных для неподготовленного носа. Медленно передвигая ногами по узкому коридору, из-за скопившейся очереди и загруженные тяжелым багажом, мы держали путь в переднюю часть боинга, параллельно вглядываясь в таблички с номерами посадочных мест.

- Ты же хотел индийского колорита? - вопросил Илья, перекрикивая пассажиров и гул авиационного двегателя.

- Уже интересно, с какой семьей сикхов мы будем бороться за подлокотник в воздухе! - с весельем в голосе ответил я.

Но достигнув конца посадочных мест эконом класса мы уперлись в шторку бизнес класса. Несколько раз поглядев на билеты и на табличку с посадочным местом, мы с недоумением подозвали стюардессу, заранее интересуясь, в тот ли самолёт мы попали и почему нету наших мест в эконом классе. Та, в свою очередь, отдёрнула шторку бизнес-класса и указала нам на два широких кожаных кресла с выдвижными двадцати-дюймовыми мониторами и увеличенным иллюминатором, сквозь которое пробивались солнечные лучи и делали эти места особо привлекательными.

Мы не могли поверить своему счастью, что Саня, сам того не подозревая, зарегестрировал нас в пограничной зоне между эконом и бизнес классом, но как зачастую бывает на планах самолета при регистрации, бизнес-класс может наехать на эконом и несколько счастливчиков осуществят перелёт с максимальным комфортом по смешной цене.

Весь перелёт мы пили самый дорогой алкоголь, который предоставлялся на борту, дважды за пять часов отведали ресторанной пищи, которую выбирали по разнообразному обширному меню и самый приятный сюрприз ожидал нас когда наступило время сна. Обходительная темнокожая стюардесса принесла нам по тёплому фирменному пледу Катар-эйрлайнс и зажав две кнопки, пустила в движение автоматизированные механизмы, которые за десять секунд превратили широкие кресла в комфортные для сна мягкие кушетки.

Лежа на боку и глядя в просторный широкий иллюминатор, мы провожали глазами закат и подтрунивали друг над другом, какие комфортные условия нам преподнесла судьба, прежде чем мы окунёмся в непривычный для московского обывателя ритм.

Внезапно раздался оглушительный грохот, который бесцеремонно выдернул нас из глубокого сна и мы одновременно с Ильей приняли сидячее положение, упираясь руками в спинки сидений и оглядываясь по сторонам. В этот же момент мы начали ощущать резкое прерывистое снижение тяжелого судна.

- Похоже на турбулентность. Я чуть не обосрался… - пробубнил Илья, возвращаясь в лежачее положение, натягивая плед по самые уши.

Ровно через секунду раздался грохот, еще оглушительнее предыдущего.

- Да что за херня?! - негодуя гаркнул Илья, скидывая плед и усаживаясь на кушетку второй раз.

Самолёт начало трясти и он по-прежнему стремительно терял высоту, то внезапно проваливаясь, заставляя замереть все внутренние органы, то натужно выравнивая курс.

Мы с Ильей переглянулись, четко считывая клокочущий страх в глазах друг друга. В салоне тряслось все с неимоверной силой, в эконом-классе открылись багажные отсеки, располагавшиеся над головами пассажиров и часть багажа с характерным грохотом оказалась в проходе. Временами, при резких перепадах высоты, наши тела подбрасывало на несколько сантиметров.

Мы и ранее в перелетах попадали в зону турбулентности, но такой затяжной и устрашающий эпизод с нами случился впервые.

- Так… ну все равно, рано или поздно придётся распрощаться с этим миром, верно? - пробормотал я, иронично обращаясь к Илье с натянутой улыбкой и волнением в голосе, вжимая пальцы в подлокотники разложенного кресла. - Просто... Просто не не хотелось именно так…

- Заткнись! Не нагнетай! - с раздражением и укором во взгляде ответил Илья.

После очередного ряда механических тресков и постукиваний, мы ощутили мощнейший приток адреналина, так как начали проваливаться в воздушную яму.