Человечество охотно делит себя на сословия, касты, расы. Дворяне и простолюдины, знатные и безродные, богатые и бедные, знаменитые и безвестные... А еще: иудеи, христиане, мусульмане… саддукеи и фарисеи, шииты и сунниты, баптисты и православные.… Нет, всех не перечислишь. Одно их только объединяет: «мы род избранный…» - говорят они о себе и это дает им право попирать других «избранных», защищать «свои ценности», «свою демократию», «свою веру», «свои права»…
Живут все по-разному. Одни счастливо, так нам кажется, а другие прозябают в тесноте и голоде, в нищете и холоде. Только участь всех одна: всем нам неизбежно придется пройти через рубеж – через смерть. Говорят, что смерть уравнивает нас, - стелет нам одну постель и укрывает одним одеялом. Если это так, то в чем смысл этой суеты, почему мы стремимся выделиться из толпы, питаемся достичь каких-то высот? Лучше жить, больше видеть, иметь власть, деньги, известность…
Так ведь это же нормально – мы же не скотина бессловесная! У нас есть такие понятия, как красота и гармония, закон и порядок, совесть и вера – все это побуждает нас к осознанному действию. Только к осознанному? Мы всегда понимаем, что делаем и поступаем так, как этого требуют обстоятельства?
Нет, наши действия почти всегда вынуждены, а решения - кем-то скорректированы. Даже если мы планируем что-то заранее, все это в исполнении чьей-то воли. И не имеет значения верующий вы или безбожник, но вы всегда доступны для «вмешательства извне».
Египетский фараон не верил в Бога (он верил, что он сам бог), но его действия были запрограммированы Богом. Сегодня количество «фараонов» возросло во стократ, и им кажется, что они все знают и могут – не знают только Того, Кто управляет ими…
Нет, не будем говорить о нечестивцах. Какай смысл говорить о них? Чему доброму можно научиться, исследуя жизнь фараона? И еще: никто из нас не знает к какому «сословию», он сам принадлежит. Выступая в роли судьи, мы можем вынести самому себе жестокий приговор. Вспомним царя Давида, который произнес однажды: «достоин смерти человек, сделавший это». О, если бы он знал, кому выносит приговор! Но он был уверен в своей исключительности!
И с нами может произойти такая же «метаморфоза», если мы не проследим за своим поведением, за своими действиями. Ведь при всей нашей зависимости от внешнего воздействия (или «независимости», как у фараона), нам иногда дают право избрать себе путь нечестивца или праведника. Речь здесь не о морали. Мораль – это все лишь путы, которыми пытаются удержать человека у стойла! Мы просто поговорим о жизни, со всеми ее нюансами и о законах развития обществах, о законах которые регулируют ее, жизнь нашу.
Большинство людей достаточно бережно относятся к своей жизни, всячески пытаясь продлить ее, наполнить содержанием, оградить от болезней и замедлить старение организма. Но вот когда речь заходит о вечной жизни, многие скептически усмехаются: слишком высокие и непонятные требования к претендентам, от многого придется отказаться во имя…
Во имя чего? Есть у вас уверенность что она, вечная жизнь, существует? Какие доказательства? Нет никаких доказательств! А потому-то и нет мотивации, действовать согласно прописанными богословами рецептами. А рецепты то, какие! Как у целителей народных: «подержите травку на пару… залейте… процедите… остудите… пейте маленькими глоточками по три раза…» На жизнь у вас времени уже не остается.
Вот и богословы вам говорят: молитесь, кайтесь, жертвуйте, совершенствуйтесь, не грешите, не ругайтесь, добрые дела творите, - и вы заработаете на жизнь вечную! Нет, на жизнь вечную вы своими делами не заработаете. Для этой жизни, наши дела имеют значения, а для будующей нет. Мы никакого влияния не имели на свою жизнь в утробе матери. Сколько зачатых не родилось? Никто не посчитает. Все зачатые до рождения делились на две группы: выкидыши и рожденные. Теперь, в этой жизни мы делимся на праведников и нечестивых, на живых и мертвых. «Много званых – мало избранных».
Безусловно, каждому из нас хочется быть уверенным, что его имя прописано среди живых, а потому важно понять то, какие они из себя, эти праведники? И еще: даже если мы совершенно равнодушно относимся к тому, что будет после смерти, то стоить учитывать зависимость нашего благополучия в этой жизни от этого сословия. Вспомним Авраама, который выспрашивал Бога: ради скольких праведников Он пощадит город?
Итак: что же это за сословие такое - праведники. Открываем первую страницу Евангелия от Матфея и через несколько стихов натыкаемся на полное несоответствие всему тому, что ми видели и о чем читали прежде. Да-да, до этого ми уже прочитали весь Ветхий Завет и знаем законы, которые Бог дал израильскому народу, знаем, как сурово относиться Он к тем, кто их нарушает. Но вот, читаем: «Иосиф же муж Ее, будучи праведен и не желая огласить Ее, хотел тайно отпустить Ее».
Как же так! Кто ему позволил так мыслить? Вместо того, чтобы исполнить закон и достойно наказать преступницу, он задумал скрыть все. А ведь за это полагалось такое же наказание, как и за само преступление. Узнай, кто-либо из правоверных иудеев о его намерении, его побили бы камнями вместе с Марией.
Странный он, этот Иосиф, которому Бог поручил оберегать и воспитать Сина Своего Иисуса Христа. Праведник он. При этом, ничего не сказано о его безгрешности. Он не прятался в пещере от людей, не давал обетов, не истязал себя веригами – он просто был Праведником.
Да, Израиль – святая земля. Там наверняка праведников много. А у нас? Давайте посмотрим вокруг себя внимательно…
Украина, 1933 год. В одном отдаленном от райцентра селе, куда несколько раз наведывались продотрядовцы, вымерло треть населения. Хоронить людей некому, а потому сельсовет, за небольшой паек, поручил одному из колхозников каждое утро объезжать дворы и увозить умерших на кладбище. Иногда, как он сам рассказывал, он забирал еще живых, – нет, не от жестокости сердца своего, а потому что лошадей гонять через все село лишний раз жалко было.
В одной хатке, на отшибе, трое детишек осталось – взрослые вымерли, а дети – что за чудо, - неделю гробовщик ездит за ними и все зря. Он, когда пайку получал в сельсовете, пожаловался председателю: «Езжу за ними каждый день, а они еще живы». Председатель хлопцам своим кивнул: «Проверьте еще раз. Видать не все мы там нашли». Пока одни хлопцы ревниво обыскивали двор и кладовку, другие допрос детям учинили: «Что едите? Где берете?» «Бозя дает» - все трое в один голос и показывают на икону в углу между окнами. Заглянули за икону - пусто, только паук зимует. Хлопцы приутихли, а может и правда чудо. Лектор из райцентра мог и соврать…
Нет, не было там никакого чуда. Если бы за окно посмотреть догадались, то увидели там тропинку чуть заметную. И не тропинка то была вовсе, а просто следы сквозь заросли вьюнка дикого. Каждый вечер, как уже стемнеет, украдкой пробиралась к хатке молодая женщина из соседней улицы с какой-то ношей за пазухой. Осмотревшись вокруг, она осторожно вынимала стекло из рамы, и подавала в руки детям то, что приносила. То по одной картошине, а то по коржику из отрубей…
Не от избытков несла. От своих голодных делила. Святой была? Нет. По воде не ходила и ореол вокруг головы не светился. Отважной, смелой была? Нет. Темноты очень боялась, собак злых, мышей. А еще могла на мужа наорать, детей хворостиной попугать. Милосердной прослыть хотела? Нет. В тайне все делала. Если бы муж узнал – убил бы на месте. Праведной была, потому и несла.
Да, скажу вам, писать о праведниках трудно. Это не то, что о героях: «смелый отважный, мужественный…» и еще пол страницы эпитетов возвышенных. Герои – они все одинаковые, а праведники – разные. Героям – слава, почет, льготы, песни о них слагают, улицы, города их именами называют... А вы слыхали такое, чтобы человека официально почитали за праведные дела? Ну, разве что евреи «отметились», почтив высоким званием: «Праведник Мира» тех, кто спасал их единоплеменников от лютой смерти в дни холокоста. А у нас к праведникам отношение такое себе – чтят люди, но втихомолку…
Украина «в период развитого социализма». В одном селе хоронят пожилую женщину. На похоронах собралось великое множество народа. За гробом идут молча. А что говорить? Баба вредная была, никому покоя не давала. И кем только не работала за всю свою колхозную жизнь. Ее даже председателем колхоза избрать хотели, но воспротивилось районное начальство. Агитировала она не так, как надо было. Надо было подвигах трудовых вещать, о материальной базе коммунизма рассказывать, а она говорила: «Работайте хорошо, тогда и украсть будет что».
Любила покойница, Нина Дмитровна, земля ей пухом, порядок… и правду. Не ту правду недобрую, которая ранит, убивает, семьи разлучает, а какую-то другую Правду, не от мира сего. С такой Правдой мы все жить хотим, а живут только Праведники.
Умерла баба, и как будто пусто стало. К кому теперь пойдешь за Правдой? Кто за порядком следить будет? Вот Иван Петрович, зав фермой, слезу кулаком смахнул – ветром надуло. Ему за ней плакать нечего. Она его так батогом высекла, что он как малое дитя плакал. Давно это было. Тогда он был просто Иваном, ездовым на ферме и любил общаться со Змеем Зеленим. И так они сдружились, что Иван за все забывал. Геройствовал. На жену руку поднимать стал и дети ему не в радость. Нина Дмитровна тогда заведовала фермой, как он теперь. И раз ему сказала - не пей, и другой раз, а однажды вырвала из его пьяных рук батога… и заговорила от влияния Змея навсегда. Вот такая история с ним приключилась. Теперь рассказывать о том ему не с руки – детей уже поженил, а невестки да зятья знают его как уважаемого в селе человека...
А вот Танька-пулеметчица с двумя внуками и невесткой при полном параде за гробом идут. Танька свое прозвище еще с молодости обрела. Шустрая была и говорливая – как начнет говорить – водой не зальешь. А рассказывать о том, как ее Дзинвалючка (такое прозвище было у Нины Дмитровной) обманула, не любила. Было то, еще за «дорогого Никиты Сергеевича». Перепахали тогда все пастбища и сенокосы, чтобы отвадить колхозников от подсобного хозяйства, но мало кто решился отвести свою буренку на колхозную ферму. Люди, как только можно было, старались прокормить скотину зимой. А как было можно? Воровали корма, заготовленные для колхозной фермы. Тащили все: сено, солому, силос...
Так случилось, что той зимой Нину Дмитровну назначили ночным сторожем на кормовом дворе. Сама напросилась – дочка, студентка, родила, а ребенка нянчить некому. Нина Дмитровна ночь отдежурит, а утром - в город к ребенку. Так и ездила всю зиму. Трудно ей было? Никто не знает, - никому она не жаловалась. И на нее нареканий не было со стороны правления колхоза. Порядок идеальный на кормовом дворе навела, и воровать, вроде, перестали. Ездовых она сразу отвадила: «Если ты за лето для своей коровы не заготовил, то сдавай ее на ферму – не хозяин ты». А кто из одиноких женщин приходил, наказывала: «Не растрясывайте по дороге и здесь аккуратно прибирайте за собой».
Одного вечера Танька сделала «ходку» пораньше, а так, как Дзинвалючки на месте не было, то решила еще раз сходить. На этот раз баба уже была на месте и при оружии – с батогом в руках. Танька к ней: «Нина Дмитровна, дайте немного сена… Корова голодная в хлеву стоит». Та отказывать не стала: «Возьми, возьми. Сколько донесешь – столько набирай. Я помогу на спину поднять». Танька уж постаралась. Хорошая вязка получилась – если экономить – на две недели хватит.
Баба вокруг вязки обошла: «Обтряси хорошо, чтобы следа за тобой не было… и отнесешь Микитючке, подруге своей. Ты же знаешь – она приболела…» У Таньки дух перехватило, - только и нашлось сказать: «Не донесу я, Нина Дмитровна…» «Донесешь. Это же не я для тебя вязала… Могу еще батогом подсобить…»
О, сколько «ласковых» слов в адрес сторожихи сказала Танька, пока тащила копну к подружке, а пришла и зло пропало. Микитючка ее со слезами встретила и все благодарила. Танька тогда не призналась, что это ее Дзинвалючка к ней направила…
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ