Первые дни жизни в деревне были весьма трудны для московской барышни: пришлось помогать бабушке с прополкой огорода, вместе носить ведра с водой и помоями для коровы и поросенка, кормить курей, ягоды собирать. Не было даже времени дойти до речки искупаться или в лес погулять. После такой гимнастики Соня засыпала без задних ног, с непривычки не могла сразу подняться с утра - болели ноги и спина. Бабушка же вставала очень рано, кормила скотину и готовила завтрак, и когда внучка просыпалась, на столе в тарелке дымилась геркулесовая каша на свойском молоке. Первые три дня Сонечка категорически отказывалась от всяких там каши, щей, борщей, картошки, капусты, сметаны, не пила свойское молоко, но бабушка не заставляла, просто взамен ничего не было и пожаловаться было некому, поэтому очень скоро начала неохотно отправлять в свой прекрасный рот непривычную еду. Спорить с бабушкой было бесполезно, это не мама, «не промнешь», один раз глянет и говорить ничего не надо. На удивление, тяга к фастфуду быстро закончилась, простая деревенская пища, хоть не столь приглядная на вид, безо всяких специй и перца, оказалась легкой, после нее не болел живот, и, как ни странно, улучшалось настроение, а чистый воздух и физический труд придавали сил. Через две недели пребывания в деревне у Сонечки перестали болеть ноги и спина, она уже не боялась ходить босиком по земле, вечером бегала на речку купаться, а потом любила сидеть рядом с бабушкой на лавке и смотреть на закат, а Пушок в этот момент терся об их ноги и ласково мурлыкал, выпрашивая еду, да и Федька, который прятался за углом забора, думая, что его никто не видит, уже воспринимался Соней не таким страшным, даже местами симпатичным, пусть рыжим, но рыжих просто солнышко любит. Все шло свои чередом, изо дня в день, и нашей юной москвичке становилось все спокойнее и теплее внутри, проходило чувство, что надо куда-то постоянно и бессмысленно торопиться, но однажды, произошло то, что ввергло Сонечку в шоковое состояние, как будто приоткрылась дверца в другой мир, о котором она ранее даже не догадывалась…, но обо всем по порядку.

В один прекрасный июньский вечер после традиционного созерцания заката на лавочке, вся семья, включая кота, вернулась в избу, чтобы начать готовиться ко сну. Сонечка, едва успев добраться до кровати, погрузилась в волшебный мир Морфея, и ей снился прекрасный сон, как она гуляем по Мещерскому лесу и выходит к лугу, посередине которого раскинул свою крону вековой дуб, вокруг море земляники, а корзинку она не взяла, и это самый дуб опускает свою раскидистую ветку и предлагает взять несколько необычно крупных листьев, чтобы в них собрать ягоды. Удивительно, но этот великан живой, и он разговаривает на понятном человеческом языке. В тот самый момент, когда она протягивает руку и хочет взять лист, вдруг, как будто издалека, слышится бабушкин голос: «Сонечка, помоги, где ты?». Девочка забывает про ягоды, резко поворачивается и бежит в сторону деревни, к дому, слыша знакомый голос все отчетливей. Ноги уже не касаются земли и в один момент она понимает, что летит и верхушки могучих елей уже внизу, но этот полет она может контролировать, как, сама пока не понимает. Ночь на дворе, но вдали горит огонек, и Соня стремится всеми силами его достичь, но чем ближе он кажется, тем тяжелее ей становится, как будто какая-то неведомая сила ее сдерживает, не пускает. Она напрягается, и, такое ощущение, что прорывает прозрачную пленку, открывает глаза, щупает вокруг руками и понимает, что приземление произошло на огород рядом с сараем, отчетливо слышит бабушкин зовущий голос и видит все тот же огонек.

Сонечка медленно поднимается и осторожными шагами идет на свет, который струится из едва приоткрытой дверцы сарая. Когда протягивает руку, чтобы взяться за ручку и открыть, вдруг чувствует, что кто-то трогает ее ногу. Так это Пушок, будь он не ладен, который пытается всеми силами проникнуть в проем. Соня аккуратно берется за ручку двери и тянет на себя, раздается легкий скрип, и в этот момент ласковый Пушок буквально срывается с места и прыгает внутрь сарая, и перед глазами девочки возникает картина, от которой она столбенеет на месте, не может не говорить, не кричать, только наблюдать и удивляться.

Бабушка лежит и стонет на дощатом полу в центре помещения, испуганная корова забилась в угол, и вся дрожит, Кот вздыбился и начинает крутиться, как волчок, и рычать, при этом, его вращение становится быстрее, и он растет на глазах, превращаясь в огромного животного, не похожего ни на тигра, ни на льва. Через несколько мгновений вращение замедляется и пред взором Сони предстаёт лохматое чудовище на четырех когтистых лапах с двумя горящими глазами цвета заходящего солнца. Он громко рычит, опускает и поднимает голову, как будто только что кого-то разорвал и готовится ко второй битве, направляясь в сторону Сонечки. Она закрывает глаза, чувствует его дыхание, понимая, что через мгновение произойдет что-то страшное. И в тот момент, когда это должно произойти, она через силу приоткрывает правый глаз и видит, как этот зверь закидывает на свою спину бабушку, и, рыча, выбрасывается из двери и бежит, а правильнее сказать, летит в сторону леса.

Вновь уже знакомая сила переносит Соню в дом, кладет на кровать, и она засыпает. «Милочка моя, уже день на дворе, все давно проснулись и завтрак остыл на столе, вставай скорее!», - слышит девочка спросонок бабушкин голос. Она медленно встает с кровати, осматривается вокруг, бросает взгляд в окошко и тут же ощущает, как ласковый Пушок начинает тереться об ее ногу. Бабушка суетится на кухне, как ни в чем не бывало: скотина накормлена, и все, вроде, как обычно, но что-то здесь не так, такое вряд ли присниться. Сонечка быстро съедает остывшую кашу, выходит во двор, где за калиткой ее уже давно караулит неугомонный рыжий Федька. «Может, ему все рассказать?», думает девочка, «А кому еще?»  В голове проясняется понимание, почему Пушка боятся все собаки и Сонечка решает, что надо подождать и тайно понаблюдать, о пока решает подружиться с рыжим Федькой и уговорить его сходить в лес поискать поляну со старым дубом.

Гости в дом, а Марии Тимофеевне радость и помощь. Зять с прошлого года обещал забор поправить и крышу подлатать, дочка по огороду подсобит, со скотиной подможет, да и любимая внученька всегда рядом, при деле, палочкой на песке порисует, а то, глядишь, и травинку какую сорную поможет вырвать- оно все помощь, все проще и веселее, чем одной. Да и не одна она была, с хозяином, и звали его Пушок- большой сибирский кот, да настолько отважный, что все собаки летели галопом мимо двора- помнили их ноздри острые когти, страшный визг и молниеносные броски прям не кот, а лев или даже тигр. Однако, к своим хозяин относился ласково, даже снисходительно- растянется во весь свой рост, распушится, а потом начинает об ноги тереться, как будто хочет сказать: «Ну ладно, согласен, корми, что там у вас есть, давай!»

Летний вечер в деревне- это особое время, когда нельзя торопиться, а лучше вообще завершить все дела, а что не успел, отложить на следующий день. И вот, вся семья собралась на лавочке перед домом и наблюдала за необыкновенной красоты закатом: там, на западе, за лесами озеро Белое, именно в нем прячется на ночь Ярило. Озеро то древнее, очень глубокое, а вода настолько чистая, что видно, как рыбы плавают. Глубину точно никто сказать не может, ясно одно, коли солнышко там прячется, значит есть куда. То вечер был особый- у всех перед глазами в солнечном закате пролетела цапля и скрылась за лесом, а потом ветер-охальник погнал утку и вместе с лесом затянул свою вечерню песню, где у каждого местного обитателя была своя партия: лягушки – контрабасы, выпь-виолончель, вековые ели и ёлки- духовые, ну а партию первой скрипки исполняли две реки: Ялма и Пра, причём первая бежала болотными протоками, звуча стремительным течением, и,  впадала во  вторую- степенную и строгую, можно сказать, что звучало два голоса:  высокий и быстрый -скрипичный ,статный и  глубокий -альтовый.  

К вечеру баню затопили, дымок из трубы поплыл над лесом- сегодня отдых, а завтра родителям в дорогу, на работу в столицу, а Сонечка остаётся в помощь бабушка, а насколько- какое будет поведение, может статься, так и на все лето. А бабуле то и радость, все веселее, поговорить есть с кем, повоспитывать- девчушка то шебутная, так надо, чтобы училась жить не токмо по закону, но и по покону, как говориться. Ну а сегодня, банька с березовыми и дубовыми веничками, потом крепкий сон, а завтра- то будет завтра, всему своё время.

Не помню такого случая, чтобы мы пошли в лес и вернулись с пустыми корзинами, чаще бывало наоборот. Случилось в одном году грибное изобилие до такой степени, что рослые подберезовики и белые просто не брали, искали помельче и покрепче- на засолку. Есть в наших местах длинный водоём- неглубокий пруд  метрах в 500 за дальними сараями, так вот, в тот год сосед обошёл эту лужицу  и набрал пятиведерную корзину грибов, и не сыроег и волнушек, а благородных, белых в основном. В советское время в деревне многие собирали лесные дары и возили в Москву на продажу: летом грибы и ягоды, зимой из елового лапника плели венки, которые были весьма популярны в столице и продавались вместе с вареньем, компотами и соленьями. Особая тема- это лисички. Брат жены моего Крестного Серега- Золотой ( так его в семье называли), состоял с лесным Хозяином в дружеских отношениях. Он ( Золотой) никогда с собой никого не брал, чтобы не раскрывать своих кладов. Так вот даже несколько человек ( в лес  ходили семьями) не  могли столько найти грибов, сколько их привозил Серега. На своем стареньком Восходе с утра пораньше он уезжал с огромной корзиной, к 10-11 возвращался , сгружал грибы и обратно в лес, а  к вечеру назад снова с полной корзиной.  Когда я это увидел, сложилось ощущение, что кто-то ему заранее приготовил грибы ( настолько они были чистые,  аккуратно срезанные) , а он просто приезжал, загружал в тару и домой. Надо сказать, что он был в деревне единственным одиночкой,  никто более по одному  далее посадки не ходил - просто страшно, заблудиться можно на раз-два.

Лес всегда делился своим богатством с людьми и требовал в замен малость -уважительного отношения. В 80-х ещё были хорошо развиты лесничества и за делянками ухаживали, велась посадка молодняка, сушняк вырубали и вывозили, и лес дышал и радовался. Как только эта эпоха закончилась, пришли пожары и наводнения. Я видел, как горела Мещера,  и как потом плакали ели-великаны водой из Оки. Сейчас время забытья, вроде все тихо , но некоторые бесшабашные промысловики ведут вырубки и они , как мозоли на теле , горько и больно, проезжая мимо, за этим наблюдать .

И вот, я вновь дома, в своем родном Мещерском уголке, на краю деревни. Сараев давно уже нет, длинный водоём зарос, а берёзки , как невесты, приглашают на танец . Вдали тот самый дуб, он ссутулился, хрустит всей совей огромной статью, как  будто молит на своих старых натруженных коленях о пощаде, о милосердии, а оставшиеся мачтовые ели ему вторят, кивая своими лапами.

Будут расти ягоды и грибы, и звери лесные с добром будут встречать человека, надо нам  всем вместе  сделать малую малость- помочь лесному Хозяину подняться  с колен.

После завтрака собираюсь в лес за грибами. Солнце уже высоко и своими лучами активно сушит росу на траве, как будто большой чайник поставили на плиту, и он начинает закипать. Направляюсь в сарай за корзинкой и за болотниками Крестного, немного велики, но надеваю, выхожу к лавке и жду друзей, с которыми вечером договорились пойти на тихую охоту. «Смотрите, за узкоколейку не ходите, собирайте в посадке», - комментирует моя бабушка, остальные согласительно кивают головой. Мы втроем медленным шагом огибаем футбольное поле, лесная школа остается правее и входим в тут самую посадку. Ну что тут можно собрать? Одни сыроежки- не интересно, все много раз хожено-перехожено, и ноги невольно несут нас по ту сторону железной дороги, где начинается настоящий лес с елями-великанами, где множество троп и каждая имеет свой смысл. Пройдя лесничество, принимаем решение, что пойдем за кладбище в сторону Минино к реке Чащур (в народе ее зазывали Чищур), там низко и всегда много маслят, да можно и на белые нарваться. С каждым шагом лес становится темнее, и ветки еловых лап как будто начинают нависать над головой, становится немного страшно, и шутливая болтовня сразу прекращается. «Пацаны, а может лучше назад вернемся, чет мне не дышится, потрясывает». –сдается первым самый старший из нас и самый по началу «храбрый» Серега Рыжий. Мы с Андрюхой не обращаем внимание, что наш товарищ начал тушеваться и следуем дальше, периодически останавливаясь и срезая волнушки- хоть какое-то разнообразие после сыроег.  Кладбищенские кресты говорят, что мы прошли более половины пути, да и светлее становится. Рыжий гундосит, что обратно он через лес не пойдет, будет возвращаться вдоль автомобильной дороги. Обогнув кладбище, выходим к полю, деревня Минино правее, нам надо прямо, снова в глуш и к реке. Входим снова в большой лес и следуем по первой попавшейся тропе. По нашей логике, если двигаться все время прямо, нехотя упремся в Чащур. Так идем уже минимум полчаса, а то и более, лес темнеет и манит к себе, как седой Колдун, а воды все не слышно. Начинается спуск с горки - знакомые места- лисички, как партизаны, вылезают из своих земельных недр и плавно перекочёвывают в наши корзины. Все трое теряем направление, Колдун- лес закружил голову, куда точно идти – никто не знает. Вроде место похожее на Лисью гору, но слишком много молодняка, а раньше здесь на лыжах катались, так куда же идти?

Серега Рыжий еще громче включает свой паникерский рупор и начинает бегать вокруг деревьев, издавая странные мычащие звуки и раззадоривая нас. Андрюха мне предлагает его привязать к дереву и заткнуть ему рот кляпом, о чем Рыжий слышит и начинает еще больше беситься. Мы принимаем решение, что идем в одну сторону до тех пор, пока куда- нибудь не выйдем, забывая о грибах и прочем. Направленное движение продолжается более часа и вдруг Андрюха резко останавливается и прикладывает указательный палец к губам: «Тише, пожалуйста». Мы все отчетливо слышим некий свист от проезжающего автомобиля, но трудно сориентироваться откуда именно, одно понятно- дорога где-то рядом.

Приблизительно через 20 минут по наитию, торопясь и царапая лица об ветки, мы выходим на дорогу и метров через 200 узнаем знакомый поворот на Саматиху, а это более чем в 10 км от нашей деревни. Серега начинает прыгать от радости, а Андрюха его подкалывает, что обратно будем так же возвращаться через лес. Непонятным остается одно- каким образом мы могли обогнуть Чащур, ведь, в любом случае, река должна была нам перегородить путь, на что и был сделан весь расчет.

Тем не менее, нам удалось на обратном пути пособирать грибы вдоль Чащура, правда невдалеке от дороги. Уже на следующий день, когда мы вновь все вместе стали планировать наш следующий поход, пришли к выводу, что тот небольшой ручеек, который мы перепрыгивали в чаще леса и есть та самая река. Одно во все этой истории было хорошо, что нам удалось вернуться домой засветло и у каждого было по пол корзины грибов (не сыроежек), поэтому наши строгие бабушки сжалились и к вечеру на сковородке дышала паром вкуснейшая картошка с теми самыми лисичками, и, даже, двумя белыми. Этот запах вкуса доброты слышался во всем доме и округе, где жили счастливые люди, покой которых охранял своими статными елями и вековыми дубами заповедный Мещерский лес со своими загадочными тропами….