Ничего не хочу говорить ни в адрес родителей таких детей, ни в адрес тех, кого от темы бомбит, т.к. серьезно с данной проблематикой по жизни не сталкивалась ни с той, ни с другой стороны. Хотя, была пара случаев в качестве информации к размышлению на заданную тему.

В одном подъезде с моей школьной подругой, причем это была начальная школа (2-3 класс) жил парень (я так поняла он был очень молодой) с серьезным ментальным расстройством. Скорее всего олигофрения, но окрест его называли просто дибилом. Я мелкая его просто боялась, хотя подружка моя, такая же мелкая, уверяла, что он безопасный и вообще прикольный. Мне же какой-то инстинкт подсказывал держаться от него подальше. Мама, когда прознала об этом субъекте, перестала меня одну пускать к подружке в гости, предпочитая звать ее к нам.

В один прекрасный день, подружка, придя в класс с вылупленными глазами начала рассказывать то, что случилось в их подъезде на выходных. Меня там, к счастью, не было, поэтому изложение со слов. Тот чечик вдруг напал на девочку из подругиного подъезда средь бела дня. Та спускалась по лестнице на улицу, подружка моя аккурат ее ждала около своей квартиры на первом этаже. Собственно, поэтому до полного пэ и не дошло. Чечик между этажами схватил девчонку и затащил в свою квартиру. Благо девочка начала орать как резанная, благо ее услышала ожидавшая подружка, благо вовремя позвали взрослых, благо этот персонаж не догадался запереть дверь. Но когда ворвались вызволять, девочку уже завалили на кровать и часть одежды была порвана... Намерения субъекта читались вполне конкретные. Безобидный такой.

Была серьезная разборка, подробностей которой не знаю, меня в гости к подруге перестали пускать вообще, а через некоторое время персонажа насмерть сбила машина. Кто, как – никто ничего не видел и не знает, списали на несчастный случай, родственники персонажа не возражали. Он вряд ли учился в школе, может быть в коррекционной (дело было еще при Советах, хоть и на излете), но смысла в обучении и «социализации» там не было никакого точно. Социализация происходила во дворе, где он тусил круглосуточно, пока не закончилась вот так вот.

А еще у меня была подруга в выпускных классах – уже в другой школе. Подозреваю, что у нее был синдром Аспергера. Она была нормальной по части поведения: не истерила, не дралась, не шарахалась, интеллект полностью в норме, но… она не говорила. Не в плане немоты или неразвитости речевого аппарата, а просто не любила разговаривать. Общаться с ней, конечно, было то еще удовольствие – как со стеной. Рассказываешь ей что-то и не понятно, слышит она тебя или нет. Вернее не так, понятно, что слышит, но отсутствие валидации создавало впечатление, что ей вообще не интересно, о чем там собеседник распинается. Эмоций она не выказывала и практически не испытывала, даже глядя на проявления откровенного садизма. Как она потом призналась, ей было просто пофиг. Сейчас бы про нее сказали – пох%ист 80го уровня.

По учебе: в точных науках она была очень хороша, по сравнению с бОльшей частью класса. Задачки по алгебре, химии, физике щелкала как орехи. До определенного момента вполне нормально писала сочинения и письменные работы. Сухо, как инструкции, но писала. По части грамотности претензий к ней не было. Серьезные проблемы были с устными ответами. Из нее невозможно было вытянуть ни слова. Учитель ее спрашивал, она вставала, спокойно шла к доске и молчала с полным покерфейсом.

Собственно, через некоторое время учителя поняли, что девка не «тупая» и не «не готовая». Ее еще выгодно отличала собранность. Готова она была всегда, причем во всех смыслах. Вплоть до того, что никогда не забывала привести в порядок одежду, в которой ходила в школе и заточить карандаши. Но вот не говорит. Со временем, учителя от нее отстали, проверяя знания по письменным работам, кроме одной бабки, возомнившей себя великим педагогом.

Географичка решила, что она сумеет ее разговорить. Разговорить легкого аутиста, ну-ну. Нафига ей это было нужно – не знаю, предположу, что банальная корысть. На дворе 90-е, а у девочки папа т.н. «новый русский». Не классический в малиновом пиджаке и в голдовой цепуре, но дядя по тем временам вполне себе состоятельный, руководитель компании, семья, в отличие от остальных, в деньгах не нуждалась (хотя по виду подруги, с ее мега-пофигизмом, это сказать никак было нельзя). Училка прознала и решила заняться ею вплотную. Каждый урок она вызывала ее к доске и елейным голосом «допрашивала», пытаясь выдавить из нее хоть слово, чтобы потом предъявить родителям исправленного ребенка и получить от них разного рода благодарности. Девка же молчала как партизан с отсутствующим выражением лица. Зато весь остальной нормотипичный класс быстро просек фишку, что училке на остальных явно похер, и начал барагозить. Сначала просто перестали делать домашку, т.к. ее точно спрашивать никто не будет, а потом откровенно бузить, устраивая разборки. На разборках от нормальных нормотипичных хулиганов, пока географичка терзала одну ученицу, доставалось всем, в том числе и мне.

О чем я, вестимо с..ка такая, при визите в гости, сообщила подружкиной маме, когда та пришла из магазина с тортиком, пригласила нас на чай и начала расспрашивать меня про дела в школе чисто в разговоре, т.к. я-то говорила, а из дочери слова не вытянешь. Ну я и рассказала, как есть.

После этого карга от подруги резко отвяла, видимо мама приняла меры, а я стала для этой старой дуры врагом нумер один, но оторвалась на мне она гораздо позднее.

Это, пожалуй, можно назвать удачным примером инклюзии человека с особенностями, но в целом адекватного и ментально здорового. У нее были все шансы закончить школу, конечно, не с медалью, но без троек и идти по жизни дальше. Она ж не в журналисты собиралась. Но родители совершили роковую ошибку, как они сами потом и признали. Решено было девчушку переводить в другую школу. Нет, не специальную коррекционную, а в математический лицей для мега-одаренных по части точных наук при МФТИ. Нафига… Проблема в том, что мега-одаренной она не была. Способной да, но не мега-одаренной для заведения такого уровня. А там нагрузка как в универе. Явно недотягивающие способности плюс ее особенности, с которыми там уже никто не считался, и девка сломалась. Через полгода она вернулась в наш класс, но училась уже гораздо хуже. С точными науками справлялась, но с гуманитаркой… Сочинения и письменные работы она писать перестала вообще, чем шокировала весь преподавательский состав.

А я тоже забила на учебу, т.к. лишившись подружки осталась одна. А одиночка – это очень лакомый кусок для буллинга, если у нормальных дитачег приспичило кого-нибудь потравить, особенно если этот буллинг еще и подогревает училка. А географичка, как мы помним, имела ко мне претензии. Надо было выживать и на напряги для постижения точных наук, к которым у меня не было способностей тупо не хватало ресурса.

После возвращения моей особенной подружки, оклемавшись, на что ушло месяц, чтобы мне ее разговорить до старого уровня, мы начали друг друга подпирать: она решала задачи по домашке и на контрольных за себя и за меня, а я писала за двоих сочинения и письменные работы. С устными ответами на гуманитарке тоже проблема отпала: ее больше не доставали ибо бесполезно, а я вполне за себя могла ответить. Мы даже выбились в твердые хорошистки, пока фишку не просекли и не начали ставить нам оценки «на двоих»…

К счастью, ни ей, ни мне вся эта школьная котовасия не помешала в последствии получить высшее образование и работать по полученным специальностям.

Вывод, наверное, надо какой-то сделать… Впрочем, он тут сам напрашивается. А она существует, инклюзия эта? Или у нас называют инклюзией то, чем она не является?