Ответ на пост «Про запах и память»
Поступила ко мне как то бомжиха с отморожением стоп. Да при чем таким отморожением, что при перекладывании с каталки на кровать её стопы самоампутировались. Ну сложили в пакет. Как раз заехал к нам патологоанатом, ему этот пакетик и вручили. А дня через три и хозяйка ножек уехала к патологоанатому. Через неделю патанатом мне и предъявляет, как так, отправил к нему труп, а ног нет. Он клялся и божился, что тело поступило без ног, где ноги он не знает. И только через несколько месяцев он эти ноги нашёл у себя в машине под сидением. Так и ездил. Пакет хороший, крепкий, завязан хорошо, запаха нет. Прикольно, если бы какие нибудь менты нашли у него в машине человеческие ноги.
Плюсы и минусы работы судмедэкспертом и патологоанатомом
Мне часто пишут студенты медици, которые не могут определиться с профессией. Они просят рассказать о плюсах и минусах работы в морге. Ну буду сильно углубляться и расскажу только об общих прелестях и недостатках. Возможно кому-то на Пикабу это тоже будет интересно.
Начнем с плюсов:
➕ Минимум общения. Да, для кого-то это может быть и минус, но для это стало одним из решающих моментов в выборе профессии. Судмедэксперт, по сути, общается по работе лишь с коллегами, правоохранительными органами и судом.
➕ Хороший социальный пакет: ранняя пенсия, так как год считается за полтора; короткий рабочий день – шесть часов; длительный оплачиваемый отпуск – 50 календарных дней.
➕ Знания. Судмедэксперты и патологоанатомы обязаны разбираться в любой области медицины. А еще мы можем консультироваться со знакомыми врачами, например отправив онкологу подозрительную родинку.
➕ Профессия чертовски востребована. Без работы вы точно не останетесь. Но чтобы осесть в крупном городе, нужно постараться.
➕ Деньги. В крупных городах судмедэксперты и патологоанатомы получают достаточно приличные суммы. Дополнительный доход приносят заключения по биопсийному материалу. Если хочешь читать лекции студентам, то это тоже возможно.
➕ Удовлетворение от того, когда твое заключение кому-то помогло. Это самый значимый плюс для меня.
Теперь о минусах:
➖ Вредность работы – это самый большой недостаток профессии. Нужно быть готовым к появлению болезней. Для начала есть шанс заразиться от трупа чем-либо. Постоянный контакт с агрессивными химическими веществами, органическими растворителями может спровоцировать аллергические реакции, заболевания дыхательной система. Отсюда и вытекает хороший соц. пакет. - короткий рабочий день, ранний выход на пенсию
➖ Нагрузка. Даже не смотря на короткий рабочий день, работа требует постоянных физических затрат. В первую очередь это будет ощутимо для женщин. Работа требует постоянного сидения за компьютером, бумажной отчетности (нужно часто писать), и вскрытия тел. Не говорю уже про работу на месте происшествия, тебя могут вытащить из дома в любой момент.
➖ Психологическая напряженность. Постоянная работа с телами людей, умерших людей может приводить к психологической истощенности и деформации личности. Я уже не говорю про то, что судмедэксперт вскрывает тела людей которые умерли не своей смертью
➖ Низкая заработная плата в мелких городах и отдаленных регионах. И дополнительных источников дохода там нет. А нагрузка еще выше из-за нехватки кадров.
➖ Судебная медицина и патанатомия в странах СНГ стагнировалась и не развивается уже несколько десятков лет. На нашу область медицины не выделяют необходимых денег, поэтому все стоит на месте.
В посте описаны плюсы и минусы только с моей точки зрения. И я рассказала только о самом важном, если вдаваться в детали, то можно написать еще серию постов. Если кратко, то такая работа во многом привлекательна, но имеет свои существенные недостатки. Но как и любая другая профессия необходима.
Рекламы моего телеграм канала сегодня не будет!
Основные инструменты патологоанатома
Секционный нож - это главное орудие патологоанатома, как для хирурга скальпель или перо для писателя. Нож пришел к нам из хирургии, где называется ампутационным.
90% вскрытия проходит именно с этим ножом в руках. Отсепаровать кожу, отделить мышцы, разрезать орган и т.д. Он отлично справляется со своими задачами.
Секционный нож состоит из массивной, чаще уплощённой, рукоятки, широкой шейки, длинного лезвия. Ширина лезвия небольшая, относительно длины ножа.
По размеру лезвия ножи делятся на малые (11-13 см), средние (14-16 см), большие (17-25 см). Каждый из них удобен по своему. Малыми удобно отделить кожу, средними разрезать хрящи, а большими исследовать органы.
Анатомические пилы. Это самое больное место в секционной. Дело в том, что их изготавливают из неподходящего материала, они часто тупятся, ломаются и доставляют массу неудобств.
Листовая пила. Существует множество видов данных пил. Широкие, узкие, изогнутые, с мелкими и крупными зубьями. Но объединяет их одно - они неудобные. С их помощью тяжело выполнить ровный распил, они часто соскальзывают с кости и быстро тупятся.
Дуговая пила. Самый часто встречающийся вариант. Имеет мелкие зубья, с ее помощью можно без проблем распилить череп. В хирургии разновидности данной пилы используют для ампутации. Часто ломается.
Проволочная пила Джильи. Создана ещё в конце 19 века. Но в некоторых секционных залах служит верой и правдой. Это самая дешёвая пила из всех. Чтобы вскрыть с ее помощью череп нужно приложить усилия.
Маятниковая электрическая пила. Предел мечтаний любого врача/санитара работающего в морге. Фреза такой пилы не вращается, а совершает колебания с небольшой амплитудой. В результате обеспечивается высокая безопасность при работе. Мягкие ткани и волосы не наматываются на ось и не препятствуют работе. Ее даже можно задеть рукой во время работы и ничего не будет.
Топорик, молоток + крючок. Применяется для раскалывания костей при неполных распилах. При вскрытии головы для извлечения головного мозга. Для того чтобы меньше травмировать мозг, кости черепа пропиливаются не на всю ширину.
Если кому интересна медицина, то я веду телеграм канал Записки патологоанатома. Буду рада видеть каждого. Но на Пикабу посты тоже будут.
p.s. Изображения для публикации взяты из сети.
Попытка популяризации патологической анатомии в широких медицинских массах, так сказать
Всем привет. Пост полон ИМХО, возможно - откровенной отсебятины, и даже рекламы, не буду уж греха таить.
На выходных встречался с однокашниками по меду, которые пошли то в АиР, то в лучевую диагностику, то в гинекологию. Сам я, к слову, "последний доктор", как иногда говорят в народе - патологоанатом. Завязался у нас, значит, с гинекологом спор по поводу особенностей вырезки (то есть взятия образцов операционного материала на гистологическое исследование) и лечебной тактики при различных гиперпластических и опухолевых процессах эндометрия. Всё бы ничего, но
Сколько удивления в глазах собеседника, и сколько непонимания на лицах вблизи сидящих.
И вопрос, который каким-то мерзким, поломанным гонгом прозвучал в голове: "А ты что, разве не только трупов режешь?"
WTF?! Матерь Божья, доколе? Ладно если бы я сидел в кругу бухгалтеров и консультантов в магазине одежды - ещё ничего. Но Боже мой, коллеги, и вы туда же? Как же так стряслось, что за все эти годы - немалые годы! - учёбы вы не узнали, чем на самом деле занимается патологоанатом?
В ответ на этот вопрос последовала моя длииннннннааая тирада, и кажется я заметил в выражении лица коллег осознание и понимание. Нет, друзья мои, мы не только "трупы режем" (более того, последний раз я всркывал 7 лет назад). Мы ещё детально исследуем то, что вы отрезали во время операции, при этом проверяя вашу работу - чтобы у пациента вновь ничего не выросло - и проводя полноценную лабораторную диагностику (тип патологического процесса, вид опухоли, её иммунофенотип, экспрессия маркёров - мишеней для таргетного лечения, выявление прогностических факторов итд итп).
МЫ С ВАМИ, дорогие коллеги, работаем вместе, рука об руку, щека к щеке, чтобы пациента вылечить, чтобы пациент как можно быстрее забыл нас с вами как страшный сон и вернулся к прежней жизни.
Знаете, что самое обидное? Что универский курс патана крайне скудный и беспредельно устаревший. Видели наши отечественные учебники? Там до сих пор мусолится брюшной тиф, сап и риносклерома, которые в 2020 году увидит разве что инфекционист, да и то - при огромном везении. Про опухоли информации критически мало, причём не просто старой, а античной. Про ИГХ, FISH, SISH, PDL-1 и другие интересные словечки студенты дай Бог узнают на кафедре онкологии, а в лучшем случае - только когда выйдут в практическую работу, хотя это основа современной патанатомии.
Я понимаю, что борьба со стереотипами о враче-"трупорезе" в кровавом халате - это как сражаться с ветряными мельницами. Никуда они не денутся, и даже через 10, через 20 лет патологоанатом до сих пор будет в общественном сознании мясником. Но всё же я не теряю надежды на лучшее.
Намного актуальнее популяризировать нашу специальность в медицинских кругах: показать, чем мы на самом деле занимаемся, как это круто и как важно для пациента. Для этого я решил создать канал на YouTube, где пока рассказываю только о нормальной гистологии, но гистологии практической, такой, которая реально используется в работе, а не о засаленных выцветших препаратах крысиной селезенки. Потом, по мере загруженности, будут и видео непосредственно по патологии, а может даже и крупные классные видео с экспретами в различных областях патанатомии (если будут средства и время).
Короче говоря, я выкладываю на всеобщий суд своё пока ещё хромое и убогое, но всё же моё детище. Я открыт для любой конструктивной критики.
Случай в приемном покое
Из жизни моих коллег, кто работает с еще живыми людьми....
Ночное дежурство где-то в неотложке.
⠀
В коридоре пусто. Где-то у лифтов домывают пол. В кабинете дежурного врача никого. Медсестру ты отпускаешь в сестринскую спать.
⠀
Неспешно идешь к кофейному автомату и покупаешь себе кофе. ☕ В душе нехорошее предчувствие: кофе ты допьешь уже утром. Но бодро тряхнув головой, забираешь вожделенный стаканчик и идешь обратно, вспоминая о печенье, купленном по дороге на работу. 🏥
⠀
Твоя рука опускается на дверную ручку и тут….
Распахиваются двери приемного отделения!
- огнестрельное в грудь! Где у вас тут каталки? Готовьте операционную! Зовите рембригаду. Откройте ремзал!
⠀
Медленно ставишь стаканчик с драгоценным напитком на стол, тихо ругаешься и, перекрестившись, начинаешь бежать на встречу скоровикам.
- что у вас тут?
- 22 года. Иностранец. Зовут Габриэль. Это все, что мы поняли со слов друзей. Начали стрельбу воле студенческого общежития. Большая потеря крови. Пуля крепко засела внутри. Думаем, повреждено легкое.
⠀
Рембригада готова. Готовится операционная в приемном покое.
- зовите сюда хирургов, до оперблока не довезем.
Обложивши матом врачей приемного, хирурги начинают свой путь из оперблока на первый этаж. Операционная в стиле примитивизм готова. Но это лучше чем мы будем нестись с двойной пересадкой в лифте в оперблок.
- гипоксия!
- так сделайте, что-нибудь, товарищи анестезиологи!- возмущаются хирурги.
А давление падает все дальше и дальше. Но каким-то чудом его поднимают.
⠀
Хирургии довольно улыбаются – пулю достали. Еще немного и все… Так думают все на дежурстве...
⠀
Противный писк. В глазах коллег тень непонимания и надежды, что сейчас снова вернем пациента к жизни.
Не вернули.
⠀
Записываем операционный журнал. Санитарки небрежно пересчитывают инструмент.
- не забудьте завтра позвонить в прозектуру, чтобы и на нас прислали спецмашину.
⠀
Операционная пустеет. Труп вывезли в отдельное помещение.
⠀
Мораль такова: творя сказочное безобразие, не надейся, что мы всегда вытянем твой зад с того света.
Как-то не по себе.Про российскую диагностику.
Российское общество патологоанатомов выпустило доклад.
http://patolog.ru/sites/default/files/analiticheskiy_doklad_...
Из этого доклада следует, что каждого двадцатого умершего в России пациента лечили неправильно.
Лев Владимирович Кактурский окончил в 1967 году лечебный факультет I Московского ордена Ленина и ордена Трудового Красного Знамени медицинского института им. И.М. Сеченова.С 1967 г. по настоящее время работает в Научно-исследовательском институте морфологии человека РАН. В 1973 г. защитил кандидатскую, а в 1987 г. докторскую диссертацию. В 1992 г. Льву Владимировичу было присвоено звание профессора, а в 2005 г. он был избран членом-корреспондентом РАМН.С 2000 г. - директор ГУ НИИ морфологии человека РАН, заведующий кафедрой патологической анатомии факультета послевузовского профессионального образования врачей Первого МГМУ им. И.М. Сеченова.
Основные направления научной деятельности - изучение патологической анатомии ишемической болезни сердца, внезапной сердечной смерти, кардиомиопатий, микроэлементозов, патологии сосудов.
Является Президентом Российского общества патологоанатомов, заместителем председателя Московского общества патологоанатомов, председателем Научного совета по морфологии человека РАН.
Президент российского общества патологоанатомов Лев Кактурский рассказал «Базе», зачем его коллеги приукрашивают статистику, от чего на самом деле умирают россияне и почему в Чечне не проводят вскрытия.
— Лев Владимирович, число расхождений между прижизненными и посмертными диагнозами в 2018 году — около 5% случаев, это каждый 20-й пациент. Процент снижается: в прошлом году было 6,3%, в 2013 — 12%. С чем связано снижение? С тем, что все хорошо?
— Нет, всё, наоборот, плохо! Штрафные санкции, которые введены Фондом обязательного медицинского страхования за расхождение прижизненного и посмертного диагнозов и которые поддержаны Министерством здравоохранения Российской Федерации, привели к тому, что контрольные функции патологоанатомической службы оказались резко подорваны. Это если называть вещи своими именами.
— А санкции к больнице — это сколько в деньгах?
— Это зависит от конкретной ситуации, речь идёт о нескольких десятках тысяч рублей в пересчёте на одного больного.
— Получается, что патологоанатомы сознательно скрывают расхождения между причинами смерти и диагнозами врачей? Судя по всему, кроме вас (патологоанатомов), эта ситуация всех устраивает?
— Сознательно или бессознательно, но есть способы, довольно легальные, подтянуть за уши расхождение диагнозов в рубрику первой категории расхождения, при которой штрафные санкции не накладываются.
Первая рубрика расхождений диагнозов «оправдывает» несовпадение объективными причинами (например, краткость пребывания больного в стационаре, тяжесть его состояния, не позволяющая провести диагностические процедуры, отсутствие в больнице необходимого оборудования и т. п.).
— А в других странах какой показатель расхождений прижизненного и посмертного диагнозов?
— Эта величина практически постоянная, она колеблется в пределах от 10 до 20 процентов. Это константная величина. При небольшом количестве производимых вскрытий относительно числа умерших процент расхождений возрастает свыше 30%.
Если процент расхождений ниже 10%, то этой цифре мы не доверяем, это искажённый показатель. Нынешние показатели около 5% и даже ниже — это недостоверная информация.
— А сколько расхождений у нас может быть на самом деле?
— На самом деле есть коридор в рамках 10—20%.
— Когда патологоанатом указывает, что прижизненный диагноз был поставлен неверно, он об этом куда сообщает — и что происходит потом?
— Клиницисты иногда упрекают нас: вы не можете быть нашими судьями, вы такие же врачи, как и мы. И тут мы с ними, кстати, солидарны. Мы действительно не должны быть судьями и ими не являемся.Патологоанатом указывает только на факт расхождения диагнозов, а кто в этом виноват и насколько возможно было избежать ошибки, решает уже коллегия врачей в комиссиях по изучению летальных исходов или в клинико-экспертных комиссиях.
— По каким болезням чаще всего бывают расхождения прижизненного и посмертного диагнозов?
— На первый план сейчас выходят онкологические заболевания. В больницы часто поступают люди на конечной стадии болезни, по поводу, например, перфорации кишечника, а врачи обнаруживают там опухоль размером с футбольный мяч.Как пациент мог её доносить? Почему врачи в поликлинике не заметили рак? Впрочем, он мог и не дойти до поликлиники: это же сколько очередей надо отстоять.У нас в стране резко упал уровень диспансерного и амбулаторного обслуживания больных. К сожалению, нередко окончательный точный диагноз выявляется только после смерти больного на вскрытии.Основная задача патологоанатомического вскрытия — выявить дефекты оказания медицинской помощи, а не просто удовлетворить профессиональное любопытство.— Но если больной не дошёл до врача вовремя, он сам, получается, виноват.
— Да как же его винить? Ему, может быть, так плохо было, что он не дошёл. А может, и дошёл — но нет онкологической настороженности у врачей в поликлиниках.Вот я сегодня вскрывал больного. 60 с чем-то лет, с октября у него стали отекать ноги. В поликлинике ему сказали, что это, видимо, проблемы с сердцем. И стали давать ему сердечные. Время проходит, а отёки нарастают.Оказалось, что у него злокачественная лимфома — и из-за того, что лимфоузлы передавили лимфатические сосуды, у него были отёки. Никакого отношения к сердцу они не имели. Как тут винить больного, когда у нас само здравоохранение больное?
— В докладе говорится, что патологоанатомов не хватает.
— Резко не хватает. Работа трудная. Нас лишили привилегий, которые были раньше. Раньше у патологоанатомов была прибавка в размере 20% от зарплаты за вредность.А сейчас прибавка в размере 2%, а где-то вообще её нет. А что такое поработать в морге? Мало того, что это эстетически очень трудно и не всякий сможет.К тому же в группу риска попадают патологоанатомы, потому что они могут вскрывать больных туберкулёзом, гепатитом и другими опасными инфекциями. Это и физически, и нравственно трудная работа.И это безобразие, что сняли эти льготы. Когда-то патологоанатомы выходили на пять лет раньше на пенсию. Сейчас этого тоже нет. Конечно, патологоанатомы бегут. Кадровый дефицит.
— Патологоанатомы же и с живыми пациентами много работают: исследуют ткани, которые взяты на анализ, скажем, при операции. Мёртвых уже всё равно не спасти, а для живых, наверное, дефицит патологоанатомов опасен.
— 80% нашей работы — это как раз работа с живыми пациентами. Это сумасшедшая ответственность: именно патологоанатом смотрит и говорит, рак это или не рак. И от его выводов зависит, будут делать пациенту операцию или нет.
— В некоторых регионах только один-два патологоанатома. Например, на Чукотке один. И как он справляется?
— Это ужасно. Конечно, в таком огромном регионе должен быть не один специалист, а бюро. А если говорить о биопсийной диагностике (работа с тканями живых пациентов), то сейчас остро стоит вопрос о телемедицине, чтобы можно было провести анализ дистанционно.
— В Чечне вообще не проводятся вскрытия, согласно докладу. Значит, есть федеральные законы, а есть традиции, так? (Согласно докладу, в Москве за год провели 50 тысяч вскрытий, в Московской области — 37 тыс., ни одного не было проведено в Чечне и Ингушетии.)
— Есть законы и есть люди, не подчиняющиеся этим законам. Это уже известный факт. Ничего в этом хорошего нет, конечно. Вскрытие делается для чего? Чтобы выявить дефекты оказания медицинской помощи. А не просто удовлетворить чьё-то любопытство — чем болел пациент.
Патологоанатом - как много в этом слове.....
Патологоанатом новосибирской детской городской клинической больницы № 1 29-летняя Наталья Клёсова рассказала NGS.ru о своей профессии, чем патанатомы похожи на следователей, про смерть с косой и стоит ли говорить при знакомстве о своей специальности.
Меня много кто отговаривал [стать патологоанатомом]. Но родители не сильно отговаривали — мама у меня рентген-лаборант, раньше она была медсестрой, с неё всё началось. В детстве она меня часто брала на работу, ведь это были 90-е, и с садиком были проблемы. Люди в белых халатах — это мои любимые люди с самого детства! С детства я мечтала стать врачом, у меня все игрушки были перелечены, перевязаны <…> Меня отговаривали, потому что для девушки эта специальность тяжёлая, так считается. Но это моё осознанное решение.
В университете у меня хорошо шло акушерство и гинекология, даже сказали комплимент, что «ручки у меня акушерские», они маленькие, удобные для манёвров. Я думала об этом, если честно, у меня две специальности было на выбор — акушерство и гинекология или патанатомия. Выбор пал на вторую.
Первое вскрытие увидела ещё на цикле патанатомии [в университете]. До этого момента я как-то опасалась, и это нормальный, здоровый человеческий страх. Несмотря на то, что ты медик, [ждёшь] чего-то неизведанного, запредельного. Но это (замешательство. — Прим. ред.) продолжалось секунду, и всё. Дальше я погрузилась — наблюдала, смотрела, каждое слово хватала.
Каждый выбирает своё призвание по жизни. Кто-то видит себя хирургом, кто-то — терапевтом, я влюбилась в патанатомию курсе на четвёртом. Ты докапываешься до сути этого заболевания на уровне клеточек, структур.
Ты как следователь — ищешь, находишь заболевание. Надо посидеть, подумать, обмыслить, причинно-следственную связь составить, можно несколько раз ошибиться и в итоге найти.
В первой половине дня у нас, как правило, идёт приём тел, ты параллельно завершаешь какие-то случаи, смотришь стёкла, обдумываешь, потом идёшь в секционную на вскрытие непосредственно. Проводится вскрытие, потом сразу же пишешь протокол того, что ты увидел, дальше уже работа за микроскопом.
Учитывая, что смерть — дело непредсказуемое, бывает, что выходишь и в праздничные дни, но это единичные случаи. Это зависит от родителей — если они хотят быстрее захоронить, конечно, идём навстречу, чтобы они быстрее получили справку от меня, быстрее оформили. У людей горе — это надо брать во внимание. Некоторые просто не задают вопросов [о диагнозе], я не навязываюсь. Люди переживают, плачут, и у нас здесь есть «дежурная валерьянка». Я всё понимаю и стараюсь быть аккуратной в словах.
Вообще-то большая часть работы — это прижизненная диагностика. Грубо говоря, весь материал, который забирается у живого человека — те же самые аппендиксы, образования, желчные пузыри, грыжевые мешки, — это мы исследуем. И конечно, наибольшую сложность представляют исследования материала от онкологических больных. Мы отдаём заключения клиницисту, и он уже, опираясь на свои клинические данные, на данные дополнительных методов исследования, рентген, УЗИ и прочее, — он уже собирает диагноз. Мы идём здесь как вспомогательная служба.
Когда знакомлюсь с новыми людьми, я обычно избегаю тем про профессию. Говорю, что врач. Если на этом всё заканчивается — ладно. Но если вопрос: «А какой врач?», — делаю так (выдыхает. — Прим. ред.): «Я патологоанатом». — «Что? Ты шутишь, серьёзно?».
Мой любимый стереотип — это большой мужчина лет пятидесяти в фартуке, с ручищами такими, кровь на фартуке, он стоит с сигаретой, там же ест в секционной. Да, всё так мрачно, кто-то приписывает гробы, кресты вокруг. Мне хотелось бы развеять этот миф. Я не в чёрном балахоне с косой и вокруг меня кресты.
Мы те же самые люди, мы всем тем же самым увлекаемся, интересуемся [как и все остальные].
Иногда спрашивают, почему я не судмедэксперт. Там немного другая специфика: криминал, всё, что связано с неестественной смертью, сотрудничество со следователями, они [выезжают на места] убийств, ограблений. Если есть подозрение, что смерть ребёнка [случилась] из-за какого-то воздействия — отравления либо утопления, поражения электрическим током, то это не моя работа, этим занимается судмедэксперт.
Риск заразиться всегда есть, когда работаешь с биологическим материалом, — у хирургов тоже. У нас форма обязательно, сменный халат, бахилы, шапочка, маска, перчатки две пары. Если ты знаешь, что ребёнок с ВИЧ-инфекцией, специально надеваются кольчужные противопорезные перчатки, то есть третья пара перчаток, нарукавники и защитный щиток. В таком полном обмундировании и идём.
По приказу нам нужно уложиться в 30 дней [чтобы выяснить причину смерти]. Бывают моменты, когда нам необходимы дополнительные методы исследования, иммунная гистохимия, молекулярные генетические исследования, когда мы уже зашли в тупик и надо за что-то зацепиться. Но обычно это ещё плюс не более недели. Постоянно учишься, что-то новое узнаёшь, исследуешь зарубежную литературу, потому что есть пороки, которые мало описаны в России или публикаций нет. И ты ищешь какую-то информацию, находишь.
Надо сохранять здравость ума. Да, в душе ты сопереживаешь, но показывать это не стоит. Приходят родители — и мне их искренне жаль, я объясняю им причину, но здесь уже всё индивидуально — кто-то спрашивает, кто-то не спрашивает, кто-то сразу негативно настроен с порога.
Я последний врач, последний медик, которого они видят, и они выплёскивают весь негатив на меня.
Главная моя задача — объяснить доходчиво, простым языком, без терминов, что произошло, что случилось… И что делать, чтобы такого не случилось. Я иной раз говорю (в случае, если произошёл выкидыш. — Прим. ред.), что беременность нужно планировать, что нужно то-то и то-то проверить, сходите к врачу такой-то специальности — либо к гинекологу, либо к эндокринологу, чтобы как-то предотвратить. И меня удивляет, что некоторые до сих пор этого не знают почему-то…
Бывает, что произошла острая экстренная ситуация — ребёнка привезли [в стационар], и он умирает через полчаса. За это время врачи-клиницисты просто не успевают что-то диагностировать и найти, допустим, какое-то кровотечение открылось у ребёнка. Истину вижу я — какая произошла острая ситуация. Бывают ещё редко выявляемые пороки, которые выявляются только микроскопически, — допустим, фиброэластоз миокарда (сердечная патология у новорождённых. — Прим. ред.), его очень трудно на УЗИ увидеть, я его вижу на вскрытии. Просто бывают некоторые пороки развития летальные.
Я никого не защищаю и никого не обвиняю, но просто люди с разной стороны знают ситуацию — у врачей это одно, у родителей… Они в большинстве случаев некомпетентны в плане медицины, они опираются на жалобы ребёнка, на эмоциональное состояние, они редко когда разбираются в диагнозах. Да, бывает такое, что расходятся [диагнозы врачей].
Человеческий фактор, наверное, везде есть, в любой области. Родители приходят, они сразу негативно настроены: «Кто виноват?». Подождите, давайте разбираться.
И выясняется, что имело место быть какое-то заболевание у матери, хроническая инфекция, которую она не лечила, и это привело к тому, к чему привело. Но человек зачастую не видит проблему в себе, и надо кого-то обвинить. К сожалению, так бывает.
Кто вообще когда-то задумывался, что дети умирают? Вообще это внезапно — в первую очередь для родителей, для врачей. На всё есть свои причины — и всё можно объяснить.
Когда приходят студенты на какие-то показательные вскрытия, я говорю: «Телефоны убираем и пойдём». Это (съёмка. — Прим. ред.)исключено, это врачебная тайна и в плане моральном — зачем это делать? Тем более в моей специальности.
Как подготовить машину к долгой поездке
Взять с собой побольше вкусняшек, запасное колесо и знак аварийной остановки. А что сделать еще — посмотрите в нашем чек-листе. Бонусом — маршруты для отдыха, которые можно проехать даже в плохую погоду.