Рецензия на "Мастер и Маргарита"

Если бы меня, как водится, спросили о единственной книге, которую я взяла бы на необитаемый остров, это, безусловно, была бы эта книга – книга-шедевр, книга-дыхание, книга-сказка. Это история и любви, и веры, и прощения. Это драма, которая местами комедия.

Мне нравятся практически все герои этого романа. Они дополняют друг друга, они невозможны друг без друга. Единственный, кто всегда вызывал непонимание, раздражение, злость – это сам Мастер, человек, которому дан талант и который ничего не делает, чтобы этот талант защитить. А безусловный любимчик – это кот Бегемот.

О чудесной идее романа можно говорить бесконечно. Можно, но не нужно, потому что эту книгу нужно читать. Сначала быстро, за два дня, а потом еще раз, уже смакуя, снова и снова возвращаясь к одним и тем же строкам, представляя на себе белый плащ с кровавым подбоем, чувствуя, как в твою кожу втирается крем, пахнущий болотной тиной, или раскачиваясь на люстре с примусом в лапах…

"Книга-шедевр с поистине удивительным сюжетом, объединяющим в себе различные жанры и эмоции."

Если ты любишь любиш литературу то тебе стоит глянуть "Книжный"

Если кому-то мои мысли на эту тему показались интересными, могу продолжить статью.

Платок Фриды

Тема милосердия наиболее полно раскрывается в двух эпизодах романа. Это случай с Фридой и Понтием Пилатом. И в обоих случаях автор ставит его выше справедливости.

Фрида задушила платком своего новорожденного ребенка, так как ей нечем было его кормить, и отправлена за это в ад, который уже сам по себе представляет наказание, но этого дьяволу недостаточно: в качестве дополнительных мук ей каждый день подают тот самый платок. В аду нет места для раскаяния, туда отправляются за самые тяжкие грехи те, кто не раскаивался при жизни, а пытался оправдать свои преступления, поэтому неслучайна ремарка Бегемота: "На суде она говорила, что ей нечем кормить ребенка". Справедливо ли такое наказание? Да.

Но просьба Фриды состоит не в том, чтобы извлечь ее из ада (доказательство все же осознания ею своей вины), а в том, чтобы ей перестали лишь ежедневно подавать платок, усугубляющий муки совести, в этом смысле Фрида - единственная из всех гостей на балу, у кого совесть ещё осталась, что, видимо, и побуждает Маргариту просить за нее в ущерб своему личному счастью, так как Воланд обязался сначала исполнить только одно желание.

Как же реагирует на эту просьбу Воланд, усмотревший в поступке Маргариты милосердие? Он раздражается, и взгляд его горит: "Я о милосердии говорю, – объяснил свои слова Воланд, не спуская с Маргариты огненного глаза. – Иногда совершенно неожиданно и коварно оно проникает в самые узенькие щелки. Вот я и говорю о тряпках". Маргарита же под огненным взглядом дьявола вынуждена хитрить, говоря, что за Фриду она, как человек "легкомысленный", просит только потому, что подала ей надежду, и не будет знать покоя, если Фрида останется обманутой.

Ложь Маргариты явна: понятие ответственности подменено ею в ответе взаимоисключающим - легкомыслием. Но и такая ложь, демонстрирующая покорность, полностью устраивает Воланда.

Воланд и Мастер

Как видим, милосердие абсолютно чуждо и сатане (иначе он не был бы сатаной), и его свите, оно присуще в романе лишь смертным людям. Еще одно подтверждение тому можно найти в сцене знаменитого сеанса в театре Варьете.

Отметив, что "милосердие иногда стучится" в сердца зрителей, Воланд и их своеобразно наказывает фальшивым денежным дождем и такой же фальшивой одеждой, исчезнувшей при окончании сеанса, оставив падких на дармовщину гражданок в исподнем, а то и вовсе нагишом.

Но все же и Воланд, и Коровьев, и Бегемот, и даже Азазелло почему-то не вызывают отторжения у читателя, а напротив, вызывают симпатию и восторг. Почему?

Прежде всего, своим отношением к Мастеру. Для Мастера Воланд делает больше того, чем позволяют границы его договора с Маргаритой. Маргарита за исполнение мучительных обязанностей хозяйки бала просит только вернуть ей любовника, но "щедрый" дьявол не только возвращает Мастера, но и воссоздает из пепла сгоревшую часть романа, и наказывает доносчика Могарыча, возвращая влюбленных в подвал, отнятый последним у Мастера посредством доноса.

Почему-то в Мастере Воланд чувствует родственную душу, которой помогает даже сверх меры, хотя именно те, кто явился причиной несчастий Мастера, должны быть сатане духовно ближе.

Зададимся вопросом: чем объяснить невидимое присутствие Воланда и на балконе у Понтия Пилата, и в саду, когда тот разговаривал с Каифой, и на помосте, где Пилат объявил народу о казни Иешуа вместе с тремя разбойниками? Что происходит в это время в романе Мастера?

А происходит восхождение Пилата в небытие между светом и тьмой посредством сделки с совестью. И вот за этой борьбой, закончившейся его собственной условной победой, Воланд и наблюдает.

Да, в душе Пилата победил сатана, и что бы прокуратор ни сделал далее в целях искупления своего поступка, Воландом уже ему не зачтется: проигравший, он дьяволу больше не интересен. И вот об этой-то немаловажной для сатаны победе и написал Мастер.

Но почему тогда Пилат не попадает прямиком в "тьму", куда проваливаются в финале романа Воланд со свитой, а застревает на 12 тысяч лун на каменной площадке, где-то вовне двух противоположных загробных миров?

"Он говорит, — раздался  голос Воланда, — одно и то же, он говорит, что и  при луне  ему нет покоя и что у него плохая должность. Так говорит он всегда, когда не спит, а когда спит, то видит одно и то же — лунную дорогу, и хочет пойти по ней и разговаривать с арестантом Га-Ноцри, потому, что, как он  утверждает,  он чего-то не договорил тогда, давно,  четырнадцатого числа весеннего месяца  нисана.  Но, увы, на  эту дорогу  ему выйти  почему-то  не удается, и к  нему никто  не приходит. Тогда, что же  поделаешь,  приходится разговаривать  ему  с  самим  собою,  нужно  же  какое-нибудь разнообразие, и к своей речи о луне он нередко прибавляет, что более всего в мире  ненавидит  свое  бессмертие и неслыханную славу.  Он  утверждает,  что охотно бы поменялся своею участью с оборванным бродягой Левием Матвеем".