Открываю глаза. С сомнением прислушиваюсь к себе. Нет, не замерзла. Но, кажется, вот-вот начну. Темно. Алеша, судя по дыханию, тоже не спит. Ворочаюсь. Засыпаю. Чушь какая-то выморочная бредится. Открываю глаза. И так раз пятнадцать.

Наконец, темнота в палатке сменяется серым разбавленным молоком. Рву замкнутый круг морока:

- Чего не спишь?

- Коврик сдулся, я на земле спал.

Голоса хриплые, под стать мороку. Вылезаем, чтобы не длить агонию. Соседи проснулись еще раньше и уже собирают палатки.

Солнца нет. Пока мы кипятили воду, заваривали кашу и кофе, на озеро и вовсе наползло облако. Интересно: сыро, туманно, изнутри видишь просветы неба и солнце. Пили кофе с облаком вприкуску.

Марина попрощалась с нами и пошла осматривать окрестности: они с сыном тут еще на ночь останутся, очень им понравилось.

А нас ждал красивый и легкий маршрут, как обещал интернет – и не просто какой-то матрасник, типа нас, а уважаемый портал одного крупного туристического магазина, в котором мы регулярно оставляем кучу денег за экипировку, между прочим. Экспертный уровень. Выходишь от места ночевки налево и наискосок, мол, просто снижаешь высоту, по дороге смотришь еще три озера, два водопада и альпийские луга.

Поэтому мы, не торопясь, взобрались на ближайшую горку, сделали прекрасные фотографии и решили на дорожку выпить кружечку чая.

- Ребята, здравствуйте! А спуск – это с какой стороны озера?

Оборачиваемся. Человек лет 65, в одних спортивных трусах, с голым торсом.

- Лучше справа, тут тропинка прямо вдоль реки идет, - оторопело говорим.

- А то я тут шестой раз, и все забываю, куда бежать. Ну, хорошей тропы вам!

- И вам!

Для понимания: я сижу в термобелье, флиске, шапке. И снимать их не собираюсь. Время – около девяти. Это во сколько крепкий дед встал, чтобы дойти до перевала, взбежать на него (больше ему взяться неоткуда) – и быть готовым скакать вниз. Голышом. От неожиданности мы даже не расспросили его, кто он и зачем тут бегает.

В каждом нашем важном походе должен быть такой дед. Собственно, с чего начался-то у нас этот горный треккинг – с мистического деда. Пару лет назад судьба занесла нас к Эльбрусу. Просто на канатке покататься и посмотреть: горы, красиво. Заехали на Чегет, прошли вверх по тропе, подальше от народа, сели, любуемся на ледник Семерка. Туристов нет, солнышко светит, красота. Вдруг сзади:

- Ребятки, здравствуйте! А не подскажете, на вершинку – туда?

Оборачиваемся. На тропе стоит человек лет 65-70. В синих трениках с коленками растянутыми, шапочке «Олимпиада 80», весь такой из шестидесятых.

- Да, только что группа наверх ушла, - говорит Алеша.

- Спасибо! Мягкой тропы вам!

- И вам!

И дедок пошагал. Мы сидели. Сидели. Сидели. Что-то было не то. И ледник уже не радовал. И солнце как-то не так светило.

- На вершинку? – не выдержала я.

- Дедуля? – поддакнул Алеша.

Мы переглянулись, встали на тропу и пошли вверх. Хорошо, когда понимаешь друг друга без слов. Экипировка у нас соответствовала: и треккинговые ботинки, и куртки мембранные, и палки. А вот горной подготовки не было вообще. И акклиматизации тоже. Решили идти, докуда сможем.

Слабоумие, отвага и зеленый ледоруб. Два раза я хотела повернуть. Дышать нечем, ноги не идут. И два раза думала: ну, еще немножечко, а потом назад. А там – снежник красивый, сквозь него топаешь, интересно. А за поворотом – вершинка. И группа карабкается к ней, бодро так, веселенькими пятнышками. Тут уже ретивое взыграло – быть рядом и не дойти.

Стояли на самом верху, обалдевая то ли от красот, то ли от ощущения «ай да мы, ай да сукины дети!», переглянулись с Алешей и дедуле громко, от души сказали спасибо. Сами бы мы и не подумали, что на вершину горы можно дойти без железных мышц, многолетней подготовки и несгибаемой воли к победе. Но так уютно и обиходно у него это звучало – «на вершинку туда?» Словно спрашивал, как пройти в библиотеку. Уж если он идет – без сомнений, в таком возрасте, и так легко, ласково о грозной горе отзывается… Мы тогда еще не знали, что «вершинка» - нормальный сленг для тех, кто ходит в горы.

С тех пор, когда надо сделать что-то из ряда вон, мы говорим: «На вершинку туда?» - и делаем. Локальный мем семьи получился.

А дедуля, кстати, с горы исчез. Навстречу нам он не спускался. Дальше идти вдоль хребта без снаряжения невозможно. Куда делся? Иногда мы думали: а был ли мальчик? Может, от разреженного воздуха у нас коллективная галлюцинация приключилась?

Спортивные дедули – это наш указующий перст судьбы, но поняла я это позже. Первый привел нас в горы, второй ясно сообщил: спускаться надо здесь, через Айматлы, а не через ваши Запятые.

Но мы тогда не сообразили. Набрали побольше воды, напились впрок и спокойно вышли на тропу: между тремя озерами, огибая Верхнее, черное и скучное, и дальше по большим камням, а затем по гребню хребта к перевалу Кельауш.

Навстречу нам попались две нерадужные группы туристов. Мрачные, уставшие. Я внутренне радовалась: а мы все трудное уже преодолели, у нас теперь красота и сплошное наслаждение. И мы наслаждались: Кавказским хребтом, озером Айматлы внизу, изрезанными долинами, причудливыми скалами и снежниками. Никакие фотографии и видео не передадут того особого чувства, что охватывает тебя в горах: счастья, единения с природой, величия, восторга, легкого страха и ощущения того, что это вокруг – весь мир, и весь мир – это ты. Вписываешься во все это величественное и растворяешься в нем. Магия места.

Весело перекидываясь шутками-прибаутками, по сыпухе спустились с перевала мимо горы Пештера. И вдруг маркировка окончилась. Были камни с синей полосой – и нет. След от ног на камнях тоже незаметен.

Спасибо туристам, они прекрасно маркируют тропы сами с помощью башенок из камней – туров, туриков. Башенки стояли во всех ключевых местах тропы.

Мы спускались по ледникам, затем – огромным валунам. У озера Сапожок (раньше его называли Верхняя Запятая) покидались снежками, но отдыхать не стали – непонятно, что со спуском дальше.

И правильно. С направлением движения стало проще: из Сапожка вытекал ручей Гаммеш-чат, вдоль которого нам надо было идти вниз. А вот с самим движением – не очень. Вдоволь поперелезав через камни, мы вышли на бараньи лбы – крутые круглые скалы. И как тут вниз?

Ручей перешел в режим водопада, а мы – в режим слизней, скользящих вдоль него по этим самым скалам. Кое-где приходилось перелезать по узкому карнизу, вплотную прижавшись к скале. Иногда, чтобы слезть с высокого камня, пользовались попным ходом: садились на пятую точку и съезжали на ней. Местами обрывы были неприятны, но трусло во мне под давлением режима выживания уползло куда-то в копчик и сидело тихо. От сгибательных движений колени, кажется, скрипели. Я с тоской вспоминала Железного Дровосека и его масленку – мне бы такая технология тоже пригодилась.

Наконец, скользкие бараньи лбы кончились, пошел просто каменисто-земляной крутой осыпной спуск вниз через заросли рододендронов. Навстречу поднимались спортивные парень с девчонкой.

- Как там дальше, сложно? – спрашиваю. – Интернет обещает легкую прогулку.

- Врет, - парень не успокоил. – Не очень сложно, но и не прогулка.

Вдруг Алеша, который на ходу снимал какую-то очередную красотищу, поскользнулся на осыпном участке.

- Технику держи! – кричу.

Но он и без меня автоматически – вот что значит съемочный опыт – вздернул руку с техникой наверх, попытался опереться на треккинговые палки, которые нес в другой руке, и отклонился в их сторону, чтобы техника оказалась на максимальном расстоянии от земли.

- Техника – мелочи, - кричит парень, - ноги, главное – ноги!

Наверное, они сильно удивились моей бесчувственности. Но в ногах мужа, этого несгибаемого гвоздя, этого айрон-мена, я более чем уверена. А в американско-китайской технике – нет.

Алеша медленно упал на левый бок, ни ноги, ни аппаратура не пострадали. Палки все же спружинили и замедлили падение.

- Так, все, требую привал, - я села на длинный камень. После шести часов ходьбы без привала ноги просто подламывались. Спуск оказался очень длинным. Слишком длинным. Про это никто не писал. Время уходило катастрофически быстро.

- Смотри, - Алеша протянул мне одну свою палку. Она была согнута под прямым углом.

- Может, выправить? – с сомнением сказала я.

Алеша потянул ее, и она сломалась.

- Ну, лучше палка, чем ноги, - философски сказал он и снова встал на тропу.

Ответить на эту глубокую сентенцию мне было нечем, и я посмотрела на бараньи лбы, которые нависали над нами. Отсюда они казались совершенно отвесными, круглыми, упрямыми, даже не верилось, что мы только что спускались по ним. А вниз уходили бесконечные заросли рододендронов.

И где-то там, совсем далеко, ободряюще блестело озеро Запятая – раньше оно называлось Нижняя запятая. Красивое, словно ложка черничного варенья на блюдечке. Облака то набегали на него, и оно мрачнело, то снова освобождали для солнца, и озеро счастливо искрилось. Озеро лежало на небольшой круглой поляне среди гор – по-научному называется цирк. Цирк он и есть: на эту чертову арену по горе спускались два до предела уставших и мрачных клоуна. Несложный спуск с устатку показался отвратительным.

С бараньих лбов грохотали водопады, горы в оседающем солнце розовели, над рододендронами летали разноцветные бабочки, а я мысленно перебирала виды казней для интернет-писак, которые ни словом не обмолвились о том, что 12 км пути от Софийских озер до Таулу будут такими напряженными и долгими. «Приятная прогулка!» «Вы будете любоваться захватывающими видами!» «Вам захочется длить и длить ее!» Мне хотелось упасть прямо здесь, на горе, и больше никуда не идти. Разве только еще пару шагов, чтобы плюнуть писакам в морду.

Вечерело. Хорошо, в Архызских горах темнеет поздно, запас есть. На крайняк, конечно, у Запятой можно и переночевать. Впрочем, Интернет описывал участок от озера до дороги лаконично: альпийские луга. Никто на нем не задерживался, значит, быстро прошел – и молодец.

Топкая поляна у Запятой была густо покрыта навозом. Одна тропка шла справа от ручья, вторая еще правее уходила в гору (только бы нам не туда, еще один подъем я не выдержу), но навигатор вел левее. И мы пошли по навигатору. Легкий подъем на какое-то предгорье – и вдруг тропа раздваивается. Левая идет дальше, приятная и прямая, правая резко уходит вниз, по сыпучей стене градусов пятьдесят. Нет, нам не туда! Но около нее – пирамидка. Турик. Смотрим навигатор. Да.

Вот они, обещанные интернетом альпийские луга. Да в гробу я видала такие луга! Луг для меня – это ровная поверхность. Альпийский – еще и в зеленой траве с цветочками. А не травянистая гора, крутая, высокая, сыпучая, спуск боком, по шажку, мееееедленно, палки упереть не во что, а по краям, действительно, и рододендроны, и малина – только ее даже никто не ест, сил нет. Муторно, колени отказываются разгибаться, так и идешь на полусогнутых, меняя опорную ногу.

Солнце окончательно зашло за горы. Начинало темнеть. Гора с какого-то места внезапно и очень ровно, как по линейке, обросла лесом. Красивым. Интернет обещал, что тут можно набрать грибов. Но мне уже каждый шаг был по рублю. И даже если бы грибы выскакивали на тропу и просили меня: «Забери нас!» - и не глянула бы.

Алеша еще держался, я шла походкой робота Вертера. Не гнулось ничего. И не выпрямлялось. Однако природа – затейница, нашла-таки способ мгновенно и согнуть, и выпрямить все! Тропа вышла на поляну, по которой задумчиво бродили коровы. Ближайшую, чисто-белую я готова была расцеловать в рогатую морду: дошли! Все испытания кончились! Сейчас только речку перейдем – и мы на дороге. Интернет писал, что через речку перекинуто бревно. И ребята, которых мы встретили в рододендронах, говорили, что метров 30 от тропы влево. Мы прошли сто метров. Бревна нет. Прошли вправо – бревна нет. Можно и вброд, но течение сильное, река довольно широкая, метров двадцать. Трек в навигаторе четко показывал – вам прямо туда.

- Выхода нет, идем вброд, - Алеша начал разуваться.

- Я поищу бревно! Я найду! – метнулась я по берегу. Не нашла. Вернулась. Алеша уже связывал ботинки шнурками, чтобы повесить на шею.

Сзади зашуршало. Белая корова подошла к реке, посмотрела на нее, фыркнула и ушла.

Алеша ступил в воду. Шаг. Второй. С одной полноценной палкой. Вода дошла ему до колен. Вот он уже перешел середину. Вот ближе к тому берегу. Отлично! Он на месте! Моя очередь. Хорошо, я так устала, что не думала, а делала. Штаны – на шею, ботинки – туда же. Первый шаг обжег холодом и освежил одновременно. Камни оказались не очень скользкими. Палки здорово выручали – подогнись, сложись, да просто скользни одна – и я вместе с рюкзаком гребу в ледяной воде. Не думай, иди. Вода до середины бедра. Затем мельче. И вот – последние шаги. Есть!

Ледяная ванна взбодрила, освежила, согнула, выпрямила. Мы умылись, оделись и радостно пошагали к дороге. План был прост: поймать попутку, если нет – дойти пешком.

Но попутки ехали с туристами. А нам – пять километров по легкой дороге, но уже в темноте. Умотанными в хлам. Я тупо считала про себя: тысяча шагов. Еще тысяча. Эта монотонность ритма давала силы идти. Даже слово сказать – сил не было. Километра за два до поселка послышался топот – абрек катал на лошадях девиц, торопил их, чтобы до кромешной тьмы успеть: дорога в камнях, корнях, впадинах.

- Здравствуйте, - говорю бодро и радостно, стараясь, чтобы в голосе звучал неземной кайф, - а сколько до Поляны?

- Минут десять.

- Нашим шагом или вашим?

- Вашим – минут пятнадцать.

Всадники поравнялись с Алешей, который был чуть впереди, и вдруг Алеша мне кричит:

- Ты дойдешь?

- А куда я денусь? - удивляюсь. Он приостановился, дождался меня и пояснил: абрек сказал, мол, женщина устала, давайте подвезу ее.

Наконец-то! Наконец-то меня отчаянные горцы решили похитить! Правда, дело было в темноте, и абрек выказал, скорее, сострадание ко мне, как к неразумной бабке, но я воспряла.

Вот и огни. Но тут, в поселке-то куда? Сзади послышался топот. Еще один конник, еле различимый в темноте. За ним на другой лошади - молчаливая блондинка. Конник указал путь к парковке и направил коня рядом с нами в нашем темпе.

Я решила завязать светскую беседу.

- Кони у вас, - говорю, красивые.

- Это кабардинская порода. После войны специально вывели. Она умная, по горам хорошо ходит. Я вот дончаков купил – не то. Красивые, выносливые, а как в гору идет – все плохо. Эта же маленькая, но тропу чует, ногу не поставит туда, куда не надо, - ответил он не мне, а Алеше.

- Да, мы у вас любуемся ими, - поддержал тот.

- Ты знаешь, ты, когда на коня садишься, у тебя другие мышцы начинают работать. Даже если ты ходишь много – это не то. А на коне первый раз проедешь – все тело болит. А потом тебя с коня и не снимешь. Мишку вы не видели?

- Нет.

- А у нас тут ходят они. Туристов не трогают, скот едят. Мы тут лошадь больную на корм собакам забили, и вот чабаны сидят вот там, тут туристы с шашлыками и музыкой – а ему все равно, пришел ночью и съел все. И следы не видели?

Сцена в стиле Фенимора Купера: полная темнота, ни огонька, ты не видишь собеседника, местного, бородатого, ловкого, только силуэт угадываешь, копыта мягко цокают, а он тебя спрашивает, какие следы ты в горах видел.

- Туров видели, - говорит Алеша.

- Туры к туристам привыкли, подходят близко, но все-таки дистанцию держат. Их тут никто не трогает, мишки коня предпочитают или барашка.

- Красиво тут у вас, - говорю.

- Красиво, - соглашается наш визави и снова к Алеше, не с женщиной же ему разговаривать: - Ты посмотри, тут каждую минуту горы разные. Я сколько хожу, все их знаю, а иной раз отойдешь, задумаешься, посмотришь – где это я? Солнышко по-другому посветит – и горы уже другие. Ну, вам прямо, а нам направо. До свидания!

- До свидания! – отозвались мы и пошагали прямо.

Если кому надо было играть мертвецов в сцене зомби-апокалипсиса, мы как раз на эту роль годились. Пыльные, еле передвигающие ноги, дошли до Генри, сняли рюкзаки, забрались на сиденье и долго пили оставшуюся воду.

Потом приехали в отель. Ужинать не хотелось. Хотелось просто лежать.

Не то что каждый шаг по рублю – лишний раз руку протянуть было невозможно.

Лежишь, полностью обессиленный, вот совсем, а перед глазами – горы. И такой кайф!

Тайминг:

10.40 – старт от Софийских озер

20.10 – финиш на поляне Таулу

Итого: 9.30.

Максимальная скорость: 6,3 км/ч

Средняя скорость: – 1,3 км/ч.

Общее время привалов: 32 мин

Высота старта пешего маршрута – 2800 м, сброс высот 1400 м.

Километраж: 12,4 км.

От шале можно пойти по трем трекам, все они маркированы, у начала – исчерпывающие стенды с описанием. Мы выбрали самый длинный и самый интересный – по долине Hooker Valley вдоль реки Hooker River к горному озеру Hooker Lake. Разнообразные названия, да?

Надо сказать, что по всей Новой Зеландии разбросаны пешеходные тропы с информативными указателями и отличным покрытием. Но это не из-за особой внимательности властей к физической культуре граждан и гостей Новой Зеландии, а из-за того, что все равно попрутся, а при наличии организованных треков вред уникальной флоре страны будет нанесен минимальный.

У начала маршрута – площадка для кемпинга и палаточный лагерь, можно остановиться на ночевку прямо там, а с утра выйти на трек.

Дорога вела частично по утрамбованной каменистой крошке, частично по деревянным мосткам – их проложили специально над ковром из растений – заповедник все же. Ослепительное солнце, прохладный и чистый воздух – мы не шли, а скользили мимо складчатых зеленовато-серых скал, увенчанных снежными шапками. Трек равнинный, несложный: по нему организованно, парами, с гидом впереди брели китайские бабушки и дедушки; бодро, обгоняя всех бежали молодые голенастые австралийцы; чуть сзади осталась немецкоговорящая семья с маленькими детьми…

Мы тщательно мазались солнцезащитным кремом с самым сильным УФ-фильтром: еще обгореть под местным опасным солнцем не хватало, а здесь это легко, прямо над нами – озоновая дыра. Поэтому рак кожи в Новой Зеландии – настоящий бич.

Несколько раз наш трек пересекала шумная, стремительная горная Hooker River, вытекающая из одноименного озера. Мы проходили над ней по шатающимся подвесным мостам, впрочем, очень крепким на вид. При входе на каждый была табличка с надписью, сколько человек может на нем находиться одновременно. Потому что быстро пройти по такому мосту было невозможно: фотографы останавливались и начинали щелкать затворами так, словно Бейонсе обнажилась перед ними. Виды – оторваться невозможно: внизу по валунам бежит стальной пенный поток, по бокам – заснеженные горы с резными вершинами, струями водопадов, каменистыми красивыми осыпями, небо – ослепительной синевы, и земля в мелких цветочках…

Фотографии все передают очень точно. Кроме ощущения, что дух захватывает. Кроме сбившегося дыхания. Кроме непрекращающегося восторга.

Над всем простором возвышался Маунт-Кук, в белизне его вершины угадывалось лицо с тяжелыми веками над проницательным взглядом, тонкими губами и рубленным волевым подбородком – настоящий дух гор, без которого ни один камень не сорвется со скалы, ни одна сосна не подломится под сильным порывом ветра. Впрочем, он – двуликий. Там же можно увидеть и гордый профиль с орлиным носом, острыми глазами, королевским головным убором и большим воротником, в котором утопает подбородок.

Маунт Кук

Маунт Кук, или Аораки. Самая высокая вершина Новой Зеландии. По легенде четыре сына Небесного отца сели в каноэ – ваку – и отправились на землю. Там они, как настоящие первооткрыватели, исследовали все, что могли. Зачем – непонятно. Утомились. Решили порыбачить. Но каноэ перевернулось. Братья удержались за его корму, однако ледяной ветер и холодная вода сковали их навечно. Каноэ стало Южным островом, братья – горами, Аораки был выше всех, поэтому и превратился в самую большую вершину.

Англичане переименовали гору в Маунт Кук, в честь изучавшего Новую Зеландию и оттяпавшего ее у голландцев и французов Джеймса Кука. Но теперь политкорректно вернули и маорийское название.

Через некоторое время дорога пошла вверх. Поднявшись на небольшую гряду и обогнув скалу, мы увидели живописное горное озеро, на поверхности которого плавали айсберги. Это реально вода со льдом. Серого цвета, абсолютно непрозрачная, она казалась густой, как кисель. Hooker Lakeнаполняют ручьи, стекающие с ледника под названием… ну да, Hooker Glacier.

Кто-то из путешественников оставался перекусить на оборудованной площадке со скамейками и столами, кто-то шел вниз. Несколько человек с воплями окунались в свинцовое озеро. Для Алеши это – как труба для старой полковой лошади. В юности он занимался моржеванием.

Я с сомнением потрогала воду. Потом сняла кроссовки, закатала штаны, вошла туда по колено… и сразу забыла, как дышать. Вспомнила только, когда пробкой выскочила снова на теплые камни. Но Алешу было невозможно остановить. Да и не нужно. Он решительно снял с себя всю одежду, кроме трусов… дальше от первого лица. Сам нырял, сам пусть и отдувается: «Я решил искупаться. Конечно, не для удовольствия – хотелось каким-то действием затвердить наш приход в это прекрасное место, прочертить воспоминание, которое еще долго не скроется под натиском новых впечатлений. Я ступил в воду и мгновенно пожалел о своем решении. Вода было не просто холодной, не просто очень-очень холодной, она была обжигающе, невыносимо ледяной! Крещенская прорубь по сравнению с ней казалась теплой ванной. А еще ноги соскальзывали с крупных угловатых камней, покрывающих дно. Кое-как я добрался до глубины примерно в метр, быстро окунулся и рванул обратно к берегу. Но каким наслаждением было потом отогреваться, растянувшись на согретых полуденным солнцем прибрежных валунах!»

- Придется тебе идти в мокрых труселях, - радостно констатировали мы, когда Алеша вылез на берег.

- Я сейчас на камни лягу, как тюлень, высыхать.

- А мы уйдем, - Женя швырнул в озеро камушек – на счастье.

Мы с Женей все же решились еще разок забрести на два шага в озеро и хотя бы умыться этой водой со льдом.

Обратно шли прогулочным шагом мимо скал в слепяще-белой дымке облаков, мимо шумящих горных потоков, мимо низких зеленых кустов, разбросанных среди слоистых камней.

Зайцы периодически бегали по этой долине, совершенно не стесняясь людей. В одном месте решили спуститься к реке – здесь она была еще маленькая, только начинающая свой путь от озера, но уже с характером: холодная и бойкая.

По дороге мальчики зашли в оборудованные туалеты: говорят, очень чисто и аккуратно. Откуда в этом нигде берутся уборщицы?

Ноги уже начинали потихоньку уставать. Маунт-Куку тоже надоело на все это смотреть, и он завернулся в облако.

Еще немного – и мы около нашего шале, в кафе с панорамными окнами и прекрасным видом. Заказали душистое имбирное пиво. Оно безалкогольное, поэтому Женя тоже пьет с важным видом бывалого путешественника.

После трека мы поехали в Оамару – делать там особо нечего, нам надо было только переночевать по пути.

Изначально после Роторуа мы намеревались добраться с экскурсией на White Island – Белый остров, легендарный вулкан в море недалеко от этих мест. Вертолет нам был бы не по карману, а вот кораблик – вполне. Что может быть интереснее – идти по фумарольным полям в клубах дыма к действующему кратеру вулкана… И я даже нашла, где можно заранее такую экскурсию забронировать. Мы почитали, как себя вести на этой тропе, почему нельзя с нее отклоняться в сторону – земная кора там тонкая, проломишь и ухнешь в кипящую преисподнюю, как важно вовремя надевать респираторы, которые выдают гиды, – ядовитыми испарениями можно отравиться … Но аккурат за три недели до нашего вылета, 9 декабря, вулкан Белый внезапно проснулся. Сейсмологи, которые давно обвешали его датчиками и следят за каждым пыхом, предсказать это не смогли. На вулкане были туристы. 19 человек погибли, многие получили серьезные ожоги.

Я страшно огорчилась – на вулкан теперь не попадем, но и порадовалась – хорошо, что не в момент нашей экскурсии: ладно, сами, но мы ведь и Женю с собой потащили бы…

Впрочем, сероводорода мы уже нюхнули вдоволь, а в Новой Зеландии и без этого вулкана было чем развлечься. Нас ждал Tongariro alpine crossing – один из самых красивых горных треков мира. 19,4 км по вулканическим склонам. Поэтому мы выбрали мотель максимально близко к месту, откуда организованно везут к началу трека. Тонгариро находится в заповеднике, и мотель наш был в заповеднике. Он был маленький, но обещал термальные ванны.

Мы свернули с шоссе и поехали по красивому зеленому лесу. До мотеля было километров тридцать. И чем дальше мы ехали, тем больше у меня было сомнений в том, что мы найдем хотя бы магазинчик с продуктами. Надо было не тупить и хотя бы сникерсы купить на заправке!

Мы ехали… ехали… ехали… Богдан явно устал рулить. Алеша полулежал, еще не оклемавшись до конца. Женя мечтал, как он съест огроооомную порцию всего и сразу. А я понимала, что окажусь в ночи с тремя уставшими голодными мужиками посреди нигде. Ну, круто, что ж…

Вокруг не было ни души. Заповедник, а как мы хотели. Новая Зеландия вообще не особенно густо заселена, и это ее глобальный плюс. Но в данном случае хотелось немного цивилизации. Вдруг за поворотом среди деревьев мелькнул какой-то столб, за ним несколько домов – и мотель.

Он был, действительно, маленький, номера – размером с купе поезда. Но хозяин – очень радушный. Женя тут же отправился обниматься с мотельной собакой, Богдан осведомился, где тут термальные ванны, а я толкала Алешу, чтобы он выяснил, можно ли здесь достать хотя бы корку хлеба. У нас всегда так: я по-английски, может, что и знаю, но язык мой становится тяжелее гири, если я не уверена в правильности фразы, то есть, постоянно. Алеша же знает меньше, но бодро выдает весь свой словарный запас, искренне удивляясь, почему в каких-то деталях его не понимают. Так что я подзуживаю и суфлирую, он озвучивает. Получается препогано, однако таков наш стиль неучей.

Хозяин ткнул рукой в какой-то сарайчик, объяснил, что купальни работают постоянно, только вечером при нештатной ситуации спасаем себя сами, поскольку он уже спит. А поесть – вообще километрах в двадцати есть магазинчик, но, если лень ехать, он приготовит нам fish and chips, ждать минут сорок. Женя уже сморщил нос, рыбу он не ест, но я активно закивала, мол сенкью, данке, грасиас, и авторитетно объяснила, что это – самое-самое новозеландское блюдо, популярное, дежурное, типа пиццы у итальянцев, и грех его не попробовать.

Богдан пошел разбирать вещи и нечаянно заснул. Мы позаглядывали в окошко его скворечника, решили не будить, взяли полотенца и отправились в купальни. Ну, как купальни… каменные ямы с булькающей теплой и пованивающей водой, над которыми сооружены деревянные будки. Хозяин крикнул нам вслед, что дольше получаса не рекомендуется. Мы плюхнулись в воду и тупо в ней отмокали одни. А потом пришел пожилой новозеландец без руки, деловито размялся и плюхнулся к нам. Оказалось, он многое знает о Ленине! Боги, в зыбком свете заката, проступающем сквозь окна, и легком мареве пара мы на другом конце планеты сидели в горячей воде, бьющей из-под земли, и на хреновом английском вели светские беседы о вожде революции с одноруким бородатым новозеландцем! Я иногда дергала себя за мочку уха, не сон ли это.

Когда мы вылезли, нас ждал ужин. Огромные тарелки картофеля фри и куски рыбы в кляре, с лужицами кетчупа по краям – очень непритязательно и очень вкусно! Разбудили Богдана, чтобы его ужин не остыл, и сожрали все. А потом, пока Богдан окунал свою тушку в сероводород, сидели на крылечке скворечника и пили чай. Из пакетиков. Но над горой медленно вставала луна, какая-то птица начала попискивать, собака пришла к Жене под ноги… Это было умиротворительно.

Наутро выяснилось, что ночевали мы здесь зря. Алеша, наш несгибаемый гвоздь, прислушался к себе и понял, что 19 км 400 м горного трека он не пройдет. Слишком слаб еще. Я тут же малодушно скуксилась. Кислотные озера! Вулканическая осыпь! Проверка, на что мы способны! В конце концов, у меня трекинговые палки, камня не нюхавшие, полчемодана занимают!

Конечно, я изо всех сил старалась делать вид, что не расстроена. Это же объективность, обстоятельства непреодолимой силы! Но когда Алеша робко сказал, что в следующий раз – обязательно, я посмотрела на него так, как будто глазами извержение этой самой Тонгариро вызывала. В следующий раз! В Новой Зеландии! Как будто мы к бабушке в Малаховку выбрались! Такое путешествие, может, раз в жизни бывает!

Короче, старалась не быть последней скотиной, но все же была именно ею. Хрю.

И тогда Алеша, умственные способности которого сильно активизировались, в противовес физическим, неожиданно нашел в интернете соседнюю гору, Руапеху, на которую шел подъемник, а значит, могли попасть инвалиды, пожилые, беременные, дети и заболевшие туристы.

Новая Зеландия – страна гор и вулканов. Здесь в одном месте – три шикарные вершины: Тонгариро, Руапеху и Нгаурухоэ. Последняя, кстати, – это Ородруин из Мордора, в которую Фродо бросал кольцо Всевластия.

Все три – действующие вулканы. Самый высокий – Руапеху, «грохочущая бездна». Последнее извержение было в 2007 году.

На подъемнике мы добрались до базового лагеря, откуда летом в треки уходят туристы, а зимой катаются горнолыжники. Там начинался большой ледник. Сначала мы думали сделать три фото и убраться восвояси, но для того, чтобы снимок получился красивым, пришлось влезть на язык льда, за которым обнаружился удобный спуск – грех не пройти еще три шага. За тремя шагами последовало «а давайте вот до того красивого валуна!» - ну, вы поняли…

Плотный туман окутал коричневые скалы. Под ногами мелкие и крупные камни, островки влажного снега. Мы не заметили, как оторвались от небольших стаек туристов и оказались в вулканическом безмолвии совсем одни. Небольшими колышками была размечена какая-то туристическая тропа. Очень хотелось пройти по ней, но все трекинговое снаряжение мы оставили в машине. Да и ничего про эти места не читали – какой трек, куда, на сколько часов, можно ли по нему идти в это время года… Как-то ясно представилась новости в местных СМИ: «Семья из России пропала на склонах вулкана Руапеху» или «Плотный туман мешает поисковой операции туристов на Руапеху». Решили не искушать судьбу и повернули обратно.

С одной из крутых горок ледника спускалась укатанная горка.

- А слабо вниз? - я посмотрела на Алешу и Женю. – Кто еще катался на леднике Новой Зеландии?

Алеша схватил Женю, и они понеслись по сырому снежному желобу прямо на попах. Джинсы у них мгновенно промокли, но это было весело! Я добежала до них своими двумями ногами, мы пошвырялись снежками и пошли пить чай в местное кафе.

Пока мальчики перекусывали, я зашла в сувенирку и, чтобы окончательно примириться с действительностью, купила себе самую дурацкую шапку, какую только можно придумать – с мордой чеширского кота и ушами. В нормальном состоянии рассудка за такое отдать деньги невозможно. Импульсивный шопинг – верное средство от печалей типа несостоявшегося трека на Тонгариро.

А фотки получились мистические, с туманом и безмолвием.

Тут бы и закончить этот день, но нет, в поездках час идет за два, успеваешь многое. По дороге в Веллингтон мы впали в туристический грех. В Новой Зеландии на дороге много указателей куда-то вбок, типа «Потрясающий вид». Мы пропускали их мимо, но тут Богдан как-то решительно крутанул руль, и машина свернула по указателю. Мы проехали метров десять, припарковались рядом с каким-то трейлером, прошли по утоптанной тропинке…

Красивее я ничего в жизни не видела. Фото не передаст этого ощущения: аж дух захватило. Мы стояли столбами и глазели на пейзаж. Многоплановый, многослойный, с изгибом реки у крутой горушки, кучеряшками деревьев, овечками и дальше, у горизонта – долинами, в которые причудливо, изгибами, вкрутилось огромное озеро, словно сцепленные пальцы: земля – одна рука, вода – другая, а за ними – туманность, намекающая на горы...

Но мы все думали: что же это напоминает? Старых голландцев? Мастеров эпохи Возрождения? Осенило позже, когда уже выкладывали этот текст: конечно, Питер Брейгель Старший, «Вавилонская башня». Только вместо башни – похожая по форме гора.

Новые зеландцы, мне очень понравился этот пейзаж, и я обожаю Питера Брейгеля. Можно я перееду к вам туда жить? Буду тихо в палаточке под кустом мастерить сувениры и продавать их туристам, а вечерами любоваться отражением луны в озере…

А потом дорога вывела нас на пустынный пляж ледяного Тасманового моря… Да, таким был этот день: утром трек на гору Руапеху, а вечером купание в Тасмановом море. Это несколько отличается от обычных будней, где утром ситтинг на поппинг в Останкино, вечером – прогулка с говорящей собачкой в Лосином острове. (продолжение следует)