Культурный контраст
Плюс-минус подвиг
(из сериала «Трое, которых пятеро», серия 10)
ЗДЕСЬ
– У них там странное восприятие мира, – перебирая пучки подвешенных под потолком трав, рассказывала старушка. – Главный бог совокупляется с кем попало, принимая форму всяких животных и птиц, если ты чего-то лучше божества делать научишься – наказывают, а уж за помощь кому-то более слабому, так и пытать могут.
– В смысле? – удивилась голова, торчавшая в среднем окошке.
Прежде чем отвечать, Яга отделила несколько веточек от одной из связок и положила в глиняный горшок. Затем бросила туда же щепотку серого порошка из холщевого мешочка и несколько иссушенных до неузнаваемости ягод.
– Ну вот, мучились там раньше люди без огня. Так один небожитель их этим огнём пользоваться научил и всё.
– Что всё?
– К скале добродетеля приковали, на самом солнцепёке. И птичку к нему приставили, чтоб раз в сутки печень клевала, – объяснила Яга, заливая содержимое глиняного горшка кипятком.
– Так же ж и сдохнуть недолго, – поморщились все три головы Змея.
– В том-то и дело, что долго, – Яга накрыла горшок крышечкой и поставила возле печи. – Он бессмертный, прям как наш Кащей. За сутки рана на теле у него заживает и печень восстанавливается.
– Гы-ы-ы, – улыбнулась голова, торчавшая из левого окошка, – царь-батюшка такую печень оценил бы.
– А на следующий день птичка снова прилетает печенью лакомиться.
– Ужас, – скривилась голова в правом окне. – И долго он так страдал?
– До сих пор.
– Погоди, это ж ненормально! – заявила левая голова и покинула оконный проём. Снаружи донеслось: – Кащей, слыш чо говорю? Есть шанс записать в свой актив лишний подвиг...
ВСЁ ЕЩЁ ЗДЕСЬ
– На кой она вам? – подозрительно спросил царь.
– Добро делать будем, – улыбаясь, сообщил Кащей. – Ну, по крайней мере, постараемся.
– Я, между прочим, еще за иголку на тебя обиду затаил.
– Это почему? Вроде же всё по полочкам разложили, добрых дел тебе понаделали, дочку от маньяка-хряка спасли.
– Спасти-то спасли, – задумчиво теребя жиденькую бороденку, ответил царь. – Но осадочек-то остался. Самолюбие моё негодует.
– Ну, так и потешь его, поделись на время артефактиком, – толкнул царя в плечо Бессмертный.
Царь задумался ненадолго. Потом его лицо осветила довольная улыбка.
– Хорошо, дам я вам сферу.
– Ну и по рукам? – Кащей протянул государю ладонь.
– По рукам, – сжал тот руку Бессмертного и, не спеша отпускать, добавил: – но только при условии, что всякое доброе дело, которое вы с её помощью сделаете, будете делать от моего имени. Вам всё равно, а мне плюс подвиг.
– Это как? – попытался выдернуть руку Кащей, чувствуя неладное.
– Каждый раз в конце подвига своего говорите: во имя справедливейшего из царей, защитника обиженных, безраздельного владетеля земель тридевятого царства, мудрейшего Златофила Первого.
– Чо, серьёзно? – захихикал Бессмертный. – Златофил?
– Нормальное имя, – насупился царь.
– Это ж как родители тебя не любили-то… Златофил… Ну хоть не ошиблись. До золота ты охоч. Так вот почему предпочитаешь представляться «Царь, просто царь»?
– Смотри, мы скрепили уговор рукопожатием, – хмуро пробормотал Златофил и, развернувшись на пятках, зашагал по коридору. – Василиса сферу тебе в замок сама принесет.
ДО СИХ ПОР ЗДЕСЬ
– Это чего, грозы ждать? – поинтересовалась странно вывернутая в оконном проеме голова Горыныча.
В окна верхнего этажа было удобнее заглядывать с крыши, но для этого приходилось неестественно выкручивать шеи.
– Да гроза вообще ни при чём, – увлеченно прикручивая медную проволоку к кастрюлеобразной конструкции, пробормотал Кащей. – А вот бабкины травки будут в самый раз.
Где-то на улице грузно затопотало. Горыныч вынул одну из голов из оконного проёма, огляделся и сообщил:
– Избушка пришла.
С улицы послышалась возмущенная ругань Бабы Яги:
– Стояла себе изба триста лет, всё нормально было. Нет же, давай, к замку перегоняй. Да вы думаете, это брёвна скрипят? Как бы не так! Это лапки у избушки скрипят. Старенькая она у меня.
Кащей выглянул в освободившееся от змеевой головы окно и проорал:
– Хорош ныть, старая! Тащи свои травки уже.
Старуха задрала голову, прикрывшись ладонью от солнца, и прокричала в ответ:
– Я старуха!? Ты себя-то в зеркало видел? Иголка твоя, если что, моложе тебя не делает. Только от смерти спасает, – но принялась доставать склянки и мешочки.
Пока поднимали всё необходимое в башню замка, пришла Василиса, неся в руках завернутый в тряпицу хрустальный шар.
– Только он не в идеальном состоянии, – предупредила девушка, водружая артефакт на кастрюлеобразный цилиндр.
Кащей внимательно посмотрел на пересекающую артефакт трещину.
– Не думаю, что это критично, – пожал плечами Кащей, располагая над шаром сложную конструкцию из по-разному наклоненных зеркальных осколков, зафиксированных при помощи всё той же медной проволоки. – Есть, конечно, небольшая вероятность, что пока мы будем там, кого-то перебросит сюда, в качестве компенсации. Но угол падения лучей-то мы всё равно заранее настроим, так что...
ГДЕ-ТО
– Заранее настроим, заранее настроим, – кривляясь, прошамкала Яга. – Настроил?
– Видимо трещина всё же…
– Видимо трещина всё же… – вновь передразнила Яга. – А Василиса тебе говорила! Кулибин бессмертный!
– Ты незнакомыми словами-то не выражайся! – вяло огрызнулся Кащей.
– Какие в словарном запасе сохранились, такими и буду выражаться! – топнула ногой старуха. – Василису по пояс в песок телепортировал, меня на два метра от земли, а Горыныч вообще неизвестно где. Кулибин и есть! Тот тоже квадратные колёса изобретал. На круглых ему, видишь ли, не ездилось! Не мог на мышах сначала эксперимент провести?
– Мыши-то в чём виноваты? – перебила Ягу Василиса, вытряхивая из походных башмаков песок. – И, кстати, где это мы?
– В пустыне, – мрачно буркнул Кащей.
– Чтоб твою кочерыжку хромая обезьяна перед смертью помусолила! – выругалась Яга. – Мы с Василисой тупые и не видим, что песок до горизонта во все стороны? Ты конкретнее как-то можешь…
Яга замолчала на полуслове, потому что из-за ближайшего бархана стала доноситься песня без музыкального сопровождения.
– Арабская но-о-о-очь, – пел кто-то, – Волшебный восто-о-о-ок! Здесь чары и яд погибель сулят. Священный джихад!
Из-за песчаного холма показался верблюд и ведущий его в поводу мальчишка в широких штанах, жилетке и тюрбане.
– Эй, человек, – позвала Яга, щелкнув над головой пальцами. – Подь сюды!
Парнишка подвёл к троице верблюда, поклонившись, поздоровался:
– Долгих лет вам и доброго пути, о достопочтенные путешественники, меня зовут Тесеус и я путешествую.
– И тебе, о достойный сын своих родителей, доброго здравия и пути, – отвесила Яга не менее витиеватый поклон, здороваясь в ответ. – Не подскажешь ли, о любезный Тесеус, куда держишь путь в этом бескрайнем море раскаленного нещадным солнцем песка, простирающемся от горизонта до горизонта?
– Слышишь, – прошептала Василиса, толкая Кащея локтем в бок, – а ты не задавался вопросом, как Яга не умеет разговаривать?
Кащей пожал плечами.
– О почтенная женщина, обходительность которой может сравниться с мягкостью шелков в покоях нашего падишаха, да будут дни его долгими и радостными, держу я путь к развалинам старого города, что расположены в трех горизонтах отсюда.
– О учтивый отрок, достойный сын своего народа, не поведаешь ли ты о цели, манящей тебя к руинам некогда величественного, а ныне покинутого людьми города.
– О обходительнейшая из встреченных мною на моём коротком жизненном пути, иду я туда, дабы прочесть начертанные на стенах храмов письмена. Надеюсь я найти среди оставленной в заброшенном людьми городе мудрости ответы на тревожащие меня вопросы.
– О наилюбознательнейший из всех встреченных на моём долгом жизненном пути юноша, что же за вопросы будоражат твой пытливый ум в столь молодом возрасте, на которые ты не можешь найти ответы в свитках библиотек своего города, что приходится тебе совершать столь изнурительный путь по горячим пескам пустыни?
– Не знаю, – наконец ответил Василисе Кащей так же шепотом, – но сдается мне у них это надолго.
К тому моменту, когда жгучее солнце почти спряталось за горизонт, а Бессмертный с Василисой, скорее от скуки, чем по надобности, развели небольшой костерок из собранных в округе, выбеленных солнцем и отполированных ветром и песчинками веток, выяснилось три вещи. Первая – у юноши есть лампа с джином. Вторая – Тесеус хочет попросить джина, чтобы тот сделал парня героем. Третья – джин не хочет покидать лампу, чтобы исполнить желание.
– Сломался? – предположила Василиса.
– Да нет, – ответила Яга и потрусила лампу.
– Голову себе потряси, – донесся тоненький голосок из отверстия для фитиля. – Трясёт она.
– Вылазь, болезный! – позвала Яга.
– И чего я там не видел? – поинтересовались из лампы. – Опять дворцы строить, да принцесс воровать? Пускай их ворует тот, кто Бременских музыкантов возит. А мне и тут неплохо.
– Да нахрен ты сдался, дворцы тебя строить просить, да принцесс воровать. У нас тут своя принцесса сидит. Хозяин твой уже глазами насквозь её проел.
Василиса захихикала, а парнишка стыдливо отвёл глаза.
– Тогда на кой я вам нужен?
– Да ну… – задумчиво начала Яга, – была мысль попросить тебя, чтобы ты нас кое-куда перебросил. Но, сдается мне, ты из лампы потому и не носа не кажешь, что разучился даже элементарное делать.
– Чив-о-о-о-о? – возмущенно пропищала лампа, и из отверстия для фитиля повалил густой дым.
Яга подмигнула сидящим у костра и сообщила:
– Восток. Горячие люди. Их «на слабо» что угодно можно заставить исполнять.
– Да будет тебе известно, – громовым голосом сообщила покинувшая лампу полупрозрачная субстанция, наконец-то становясь джином, – что без контакта с внешним миром я становлюсь только сильнее, ибо не расходуется энергия, а аккумулируется. Но что ты, женщина, можешь знать о физике, ведь удел твой – гарем.
– Молчал бы уже, банка Лейденская! Аккумулирует он, – не на шутку завелась Баба Яга. – Про физику он мне тут будет рассказывать. Ландау масляный. Кто тебе поверит-то!? Сидишь там, бирюк-бирюком, позабывал, поди, всё.
– Я!?! – возмущенно зарычал джин.
– Ну не я же, – хихикнула Яга. – Телепортацию, небось, в первую очередь забыл.
– Я ничего не забыл!
– Ну, телепортируй нас в древнегреческие мифы, коли не забыл, – продолжала провоцировать Яга, – или всё-таки разучился?
– Слушаю и повинуюсь! – хлопнул в ладоши джин.
И в следующее мгновение около костра остался только он, его лампа и верблюд.
ГДЕ-ТО ЕЩЁ
– Старая дура, чтоб меня от мухоморов никогда не таращило, – выругалась Яга, оглядывая изменившуюся местность. – Вот что мешало конкретнее место указать?
– Что это за коридоры такие странные? – спросила Василиса, оглядываясь.
– Куда мы перенеслись, о достопочтенные путешественники? – подал голос юноша.
Он тоже был здесь.
– Я не понимаю, где мы, – развела руками Яга. – И еще меньше понимаю, как отсюда выйти.
– Чтобы выйти, нужно идти, – заявила Василиса, доставая из холщевой сумки клубок и бережно опуская его на землю.
Тот несколько раз дернулся, словно не мог определиться с направлением, а затем, всё-таки, неспешно покатился в левое ответвление. Компания пошла следом: Василиса, за ней – Яга с парнишкой и замыкал процессию Бессмертный.
ТЕМ ВРЕМЕНЕМ ЗДЕСЬ
– Видали? – спросила левая голова у средней и правой.
Те внимательно рассматривали хрустальный шар, внутри которого было видно, как компания вместе с каким-то незнакомым, нелепо одетым парнишкой пробираются по каким-то мрачным коридорам.
– А чего нас-то не зашвырнуло? – наконец спросила средняя голова. – Один из лучиков и на меня же направили. Эти исчезли, а мы тут, в замке остались. Не понимаю.
– Ну, как в замке, – скептично пробормотала правая голова, оглядываясь.
И действительно внутри замковой башни находились только головы. Туловище же, цепко держась всеми четырьмя лапами за черепицу, расположилось на крыше. Широкого, позволяющего поместиться внутрь полностью, входа в лабораторию Кащея не было.
– О, вы гляньте-гляньте, – затараторила левая голова, возвращая внимание соседок к шару, – за ними херня какая-то идет.
– Хм, – пробормотала правая, вглядываясь в шар, – действительно херня.
Стараясь держаться в тени и на расстоянии, воровато следя из-за углов, за компанией следовало крупное двуногое нечто.
– Подвинься. Не вижу из-за тебя ничего, – толкнула правая голова среднюю.
– С другой стороны смотри, – боднулась та в ответ.
– Не могу. Там одно из зеркал бликует.
– Кащей! Сзади! – не обращая внимания на спорящих соседок, закричала левая.
ВСЁ ЕЩЁ ГДЕ-ТО ЕЩЁ
– Кащей! Сзади! – прозвучал взволнованный голос в голове у Бессмертного.
И тот, не раздумывая, кто или что его предупреждает, выхватив меч, ударил с разворота наотмашь. Сталь зазвенела о сталь. Перед Кащеем стояло странное мускулистое существо, почти человек. Если бы не венчавшая человеческое туловище бычья голова. В руках у человеко-зверя был вычурный топор, от соприкосновения с которым и зазвенел меч Бессмертного.
Где-то за спиной испуганно взвизгнула Василиса, за ней – Тесеус. Изумлённо выматерилась Яга. Кащей, скрежеща лезвием меча по топору, увёл его в сторону, еще раз развернулся и снова ударил. Меч чиркнул по плоти, врезался в кость, выворачивая Бессмертному руку. Чудовище взревело от боли, замахиваясь и нанося удар. Кащей дернул меч на себя и вверх, блокируя удар. Ухватив оружие второй рукой, стал выворачивать давящий на него топор. Урод с бычьей головой агрессивно сопел. И Кащей поступил так, как в честном бою не поступил бы ни один рыцарь, дорожащий собственной репутацией. Он изо всех сил пнул странное существо прямо в то место, которое мужчины прикрывают рукой, окунаясь в слишком горячую воду.
К такому человеко-быка жизнь не готовила. Зверь зарычал от боли, выронил топор и упал на колени, схватившись за причинное место. А Бессмертный, из последних сил удерживая меч онемевшей от боли рукой, ударил его прямо по шее, отсекая бычью голову.
– Во имя справедливейшего из царей, защитника обиженных, безраздельного владетеля…
ТЕМ ВРЕМЕНЕМ ВСЁ ЕЩЕ ЗДЕСЬ
– Зеркало слепит!
– Ну, подвинь.
– И подвину!
– И подвинь!
– Да тихо вы, там Кащея убить пытаются.
– Да что ж оно так бликует! – правая голова подвинула носом конструкцию из осколков зеркал, и угол падения лучей изменился.
НЕ ТАМ, ГДЕ ТОЛЬКО ЧТО
– …земель тридевятого царства, мудрейшего Златофила Первого! – закончил Кащей неуверенно, понимая, что о мече в руке напоминает только онемевшая от боли кисть.
– Клубочек путеводный там остался, – оглядываясь, пожаловалась Василиса.
– И пацан, – добавила стоящая рядом Яга, начиная хохотать.
– Чего ржешь, дура старая? – поинтересовался Бессмертный.
– А желание парнишки-то сбылось, – сквозь смех сообщила Яга. – Хотел быть героем и стал. Вплелся авантюрист-халявщик в древнегреческие мифы, как родной. Не успел попасть в другой мир, а уже плюс подвиг в копилку. Тесей, итить его мамку рваным лаптем. Кстати, Кащеюшка, чего ты там орал-то, как оглашенный?
– Да ну… – замялся Кащей.
Бабка вновь захохотала.
– Во славу Златофила? Это чего, царя нашего так зовут? То-то он постоянно «Царь, просто царь», – гримасничая изобразила государя Яга.
Старушкин смех прервал чей-то стон и все трое наконец-то огляделись.
Они стояли на небольшой, метров пяти в диаметре площадке, с одной стороны которой был глубокий обрыв, а с другой – на несколько метров возвышающийся кусок скалы. И к скале этой был прикован обнаженный мужчина.
– Ну вот, таки попали, куда целились, – хлопнула в ладоши Яга и спросила Василису: – Где там твоя кислота заморская, которая железо разъедает-то?
Девушка достала из сумки склянку с желтоватой жидкостью, подошла к узнику, вытащила пробку и плеснула на цепь. Жидкость зашипела, вгрызаясь в ржавые звенья, повалил едкий дым.
Орел появился, когда кислота разъела обе цепи, фиксирующие ноги Прометея. Огромной тенью он пронесся над площадкой, схватил когтями Ягу с Василисой, заложил крутой вираж и разжал когти над соседней вершиной. Девушка и старуха упали на покрытый мхом уступ, а гигантская птица, изящно развернувшись в воздухе, вновь направилась к площадке, на которой остались Кащей с прикованным Прометеем.
Подлетев, птица выставила лапы, взмахнула крыльями, зависнув на несколько мгновений, и приземлилась.
ТЕМ ВРЕМЕНЕМ, ПОКА ЕЩЕ ЗДЕСЬ, НО ВОТ-ВОТ…
– В этот раз точно хана.
– Не хана.
– Хана.
– Да нет же, я тебе говорю. Птичка его не заметит, гляди, как спрятался хорошо. От камня и не отличишь.
– Отличишь.
– Да не отличишь, я тебе говорю!
– Да что ж такое, зеркала-то всё равно бликуют.
– Ну, подвинь.
– Да двигал уже! Солнце смещается и свет иначе падает.
– Ну так еще раз подвинь. Вот так.
Теперь левая голова ткнулась мордой в конструкцию из зеркал, слегка разворачивая её. Луч света ударил в шар, несколько раз преломился об трещину и тремя вспышками ударил в глаза трём головам Горыныча.
– Ай! – вскричали те хором и Горыныч исчез.
СНОВА НЕ ТАМ, ГДЕ ТОЛЬКО ЧТО
Гигантский орел сделал два шага по каменной площадке и остановился, осматриваясь. Бессмертный, затаив дыхание, повторял одними губами, как мантру единственную фразу.
– Только не влево. Только не влево, только-не-в-лево, тольконевлево…
Птица мысленных увещеваний не послушалась. Орел повернул голову именно влево и увидел замершего за валуном Кащея. Развернулся в его сторону, намереваясь клюнуть. Зажатый в угол Бессмертный испуганно озирался, понимая, что бежать некуда. Да и поздно уже.
Птица уже занесла клюв над Кащеем, но в этот самый момент воздух разорвал отчаянный вопль трех глоток Горыныча. А в следующее мгновение орла сплющило телом трёхголовой рептилии, рухнувшей на птицу из ниоткуда. Во все стороны полетели громадные перья.
– Во имя справедливейшего из царей, защитника обиженных, безраздельного владетеля земель тридевятого царства, мудрейшего Златофила Первого, – пробормотал Кащей и добавил: – Пацан сказал – пацан сделал. Надеюсь, царь-батюшка, ты там икаешь.
– Ну, прям, цыплёнок табака, – прокомментировала одна из голов, сходя с раздавленной птицы.
– Ага, – согласилась вторая, – только надо было сначала общипать.
А третья удовлетворенно заметила:
– В шарике хрустальном такой громадной казалась. Но я все-таки побольше этой курицы буду.
– Эй, уважаемые, – позвал Прометей, – вы, ежели меня спасать пришли, то спасайте, что ли?
СНОВА НЕ ТАМ, ГДЕ ТОЛЬКО ЧТО
– Ну и как теперь обратно? – спросила Василиса, украдкой разглядывая правый бок Прометея, выглядевший как один сплошной шрам.
– Всё само произойдет, – вертя в руках гигантское перо, ответил Бессмертный. – В нашем мире время на месте не стоит. Скоро в окно солнечный свет попадать перестанет, а следовательно, и шар хрустальный освещать не будет. Как только это произойдет, мы все назад и вернемся.
– Геракл расстроится, – задумчиво сообщила Яга.
– Чего это?
– Мы ему подвиг испортили. Хоть и не основной.
– Да ладно. Плюс-минус подвиг, в его-то случае какая разница? – успокоил старушку Прометей.
– Я вот, знаете, за что переживаю, – начал Кащей и видя, что взгляды обратились к нему, продолжил: – если всё так вкривь и вкось из-за трещинки этой в хрустальном шаре пошло, мы назад точно вернемся? И в нашем мире точно никого в качестве компенсации не останется?
– Нашли из-за чего переживать, – отозвалась одна из голов Горыныча. – Вы мне лучше скажите, голова орла этого точно с нами обратно не вернется?
– Нахрена тебе? Своих трёх мало, что ль?
– Да не! Она здоровая, просто. Бульон бы наваристый получился.
Солнце вот-вот должно было спрятаться за грядой скал.
ГДЕ-ТО ПОБЛИЗОСТИ ОТ ЗДЕСЬ
Машенька поняла, что что-то идёт не так, когда после вопроса папы-медведя:
– Кто лежал на моей кроватке?
В комнату ворвался мужчина в странном плаще и шляпе-цилиндре, достал два пистолета и, сделав по выстрелу из каждого, уложил наповал и папу-медведя и маму-медведицу. После чего бодрыми поджопниками выпинал из домика перепуганного медвежонка, а вернувшись обратно, сообщил:
– Спокойно, Маша. Я Дубровский.
(с) VampiRUS
Не местная
(из серии "трое, кот орых пятеро", часть 9)
ДО
Сидя на вершине холма и нежась на солнышке, Баба Яга и Кащей Бессмертный наблюдали, как царь, ядрёно матерясь, гонится с топором за двумя, похожими как две капли воды, мужиками, отличить которых можно было только по цвету костюмов. Убегая от государя, они эмоционально возмущались на незнакомом Кащею наречии.
– Чего они бормочут? – поинтересовался Кащей. – Ты понимаешь?
– Говорят, что из добрых побуждений убивали злых духов.
– Откуда во дворце такое великолепие? – изумился Кащей.
Ответом ему стал нервный ор самого царя:
– Я энтих черепах из-за границы вез, террариум оформлять, чтоб как у людей!
Парочка, петляя по полю, вновь принялась оправдательно причитать.
– А сейчас чего? – спросил Ягу Бессмертный.
– Дракон, говорят, в подземелье. Предполагают, что у него наверняка есть принцесса и предлагают убить.
– Погоди! – стало доходить до Кащея. – Это они Горыныча нашего за похитителя принцесс приняли?
– Как будто змеев у нас тут на каждом шагу по сорок штук, – съязвила Яга. – Его самого.
Змей, после объявленной троице амнистии, в жаркие дни любил спрятаться в тени замка, прислонившись к холодному камню, нежась в тени. А чтобы совсем головушку не пекло, очень часто засовывал головы в подвальные окна, где было еще прохладнее. Видимо, там на него и натолкнулись одинаковые с лица заморские мастера.
– И угораздило ж царя с заграничными мастерами связаться. Чем ему отхожие места за двором не угодили.
– Ну, – развела руками Яга, – сказал же, что надо как за границей, канализацию. Вот и выписал мастеров итальянских – Марио и Луиджи.
– И толку? Подвал разворотили, черепах заморских потоптали, а сделать ничего и не сделали.
– Дикари, – флегматично констатировала Яга.
– Дикари, – согласился Бессмертный.
– А знаешь, как они называют блины с припеком? – спросила старушка.
– Что, они не называют их блинами с припеком? – удивился Кащей.
– У них другая культура, они вообще не понимают, что это такое, блины с припеком. Да и вообще у них к тесту подход другой.
– И как они их зовут?
– Пиз-з-за.
– Пиз-з-за? А как они тогда называют лапшу?
– Спагетти.
– Иди ты!
– Да. Спагетти. И она у них не плоская, а круглая и длинная. И заливают они её вареными помидорами, сдобренными острым красным перцем,– сообщила Яга, вставая.
– Тьфу ты!
– О, гляди, самодержец рукой машет. Опять что-нибудь придумал.
– Сам подойдет, если так нужно, – решил Кащей и, подняв глаза вверх, спросил у неба: – Что ж ему на троне-то не сидится?
– Я так мыслю, его пассивное психическое состояние не выносит снижения активности, что провоцирует его подсознательно проявлять интерес к различным видам деятельности, а также окружающим его персонам во избежание наступления депрессивной фазы.
– Недолго ты по-человечески разговаривала, – грустно вздохнул Бессмертный.
– Да чего непонятного? Скучно ему. Вот он скуку и развеивает, в меру своих умственных способностей.
– Я вижу.
Где-то далеко по полю, в сторону горизонта, всё еще бежали два итальянских водопроводчика. Но царь уже не пытался их догнать. Вскинув топор на плечо он, пританцовывая и напевая фривольный мотивчик, шел к холму, где расположились Яга и Бессмертный.
– Отдыхаете? – спросил царь, взобравшись на холм и роняя топор рядом с собой.
– Совмещаем физически-пассивный отдых с интеллектуально-дедуктивными нагрузками, заключающимися в построении предположений о наиболее вероятных причинах подсознательной тяги определенного типа людей к различным, не связанным с основным родом занятий, видам деятельности.
– Слушай, – присел царь на травку рядом с парочкой злодеев, – ну вот ты зря от должности посольской отказываешься. Твоё умение на хер посылать так, чтобы никто ничего не понял, очень пригодилось бы.
– Упаси бог! Никого я сейчас никуда не посылала, – возразила Яга.
– Да? – спросил царь и на несколько мгновений задумался. – Показалось, значит. Выверты в разговорах у тебя сложные. По отдельности и то не каждое слово разберешь, а вместе когда, так и подавно. Прямо как итальянцы эти. Тараторят-тараторят, а понять никакой возможности.
– Ну, не такой уж и сложный язык. Они, просто очень эмоциональные, от того и кажется, что непонятно.
– А ты откуда знаешь?
– Довелось там побывать… – ухмыльнулась Яга.
СОН?
Юля проснулась от того, что под окном кто-то сбивчиво что-то бормотал, выдерживая что-то напоминающий стихотворный размер. Блин, это ж надо было, с открытым окном уснуть. Оказывается, Уильям Шекспир – вполне приемлемая литература для того, чтобы уйти в царство Морфея прямо посреди книги. Стихи? Да, определенно, под окном читают стихи. Знакомые стихи!
Юля принялась вставать и ударилась в темноте ногой обо что-то твердое.
– Какого хрена здесь делает тумбочка? – Удивилась девушка, вглядываясь в темноту. – Какого хрена здесь делает эта комната? Или какого хрена я делаю в этой комнате?
– Как на балу тебя узрел, так тут же сразу обомлел, – доносилось откуда-то из-за окна.
Юля на ощупь прошла к окну, цепляясь за какую-то незнакомую мебель, осторожно отодвинула краешек шторы и обомлела.
За окном были какие-то странные, двухэтажные дома – явно не хрущёвки, мощёная булыжником дорога – явно не автомобильная, и юноша – явно не из двадцать первого века. Внешний вид его наводил на мысль, что молодой человек ограбил музей: какие-то странные, обтягивающие панталоны до колена, рубаха с абсурдно-кружевными манжетами, камзол и головной убор с пером.
– Любить покойницу без лампочки… – пробормотала Юля.
– Джульетта, милая, родная, я от любви к тебе сгораю. Молю, не отвергай меня! Мне без тебя не жить и дня, – повысил голос парень, увидев, что шторы зашевелились.
Сначала Юля ущипнула сама себя. Когда выяснилось, что это больно, мысли её понеслись галопом. От «это сон, мне снится Верона и события, описанные Шекспиром» до «ну нихуя себе сбылась мечта» прошло меньше секунды. Но в этом промежутке было всё. И эпизод поэмы, на котором её начал одолевать сон, и искреннее восхищение чистотой чувств Ромео и Джульетты, и горькое сожаление о том, что ей таких чувств испытать не суждено.
– Ну охуеть теперь, –пробормотала девушка, всплеснув руками. – Я – Джульетта. Просто охуеть.
– Соединим сердца свои на веки, пока навечно не сомкнутся веки, – продолжал юноша.
– Полудурок пубертатно-дозревающий, – беззлобным шёпотом поставила диагноз девушка, выглядывая из-за плотной шторы. – Пашкетта бы сюда. Капец. Вы б всю Верону утомили. Его б терпеть не стали здесь, на площади б давно казнили… Упс! По ходу это заразно.
– Так велика моя любовь, что закипает в жилах кровь, – продолжал юноша.
– Ставлю на то, что дальше будут "вновь" и "морковь", – пробормотала Юля, натянула на лицо приветливую улыбку и, отодвинув штору, выглянула в окно.
– Ты чо орёшь? Второй час ночи! Перебудить всех в доме хочешь? – зашипела она на парнишку внизу.
– О свет очей, моя любовь! Как рад тебя я видеть вновь! – не обращая внимания на агрессивные нотки, обрадовался парень.
– Осталась "морковь", – пробормотала девушка себе под нос, а парню прошипела: – Заползай, давай, пока всех не разбудил.
Тот стал карабкаться в окно второго этажа, цепляясь за декоративные выступы на стене здания, попутно бормоча что-то. Скорее всего, про любовь. Потому что рифму "морковь" девушка услышала как минимум трижды.
– Человек-паук, бля, – саркастично прошептала Юля, глядя на вваливающегося в окно парня.
– Джульетта, милая, – распростёр объятия парень, попав внутрь.
Но девушка обниматься не спешила.
– Ромео, скажи мне как представитель золотой молодёжи представителю золотой молодёжи, хули ты по ночам шляешься, вместо того, чтобы отдыхать? – начала принимать правила игры девушка.
– Я не могу ни есть, ни спать. Тебя мечтаю в жёны взять. И пусть враждуют наши семьи – Лоренцо даст благословенье и обвенчает нас с тобой...
– Он кто такой?
– Духовник мой.
– Блин! – раздраженно хлопнула ладонью по подоконнику Юля-Джульетта. – Может, хватит стихами разговаривать? Раздражает.
– Извини, – Ромео пожал плечами и пояснил: – привычка. Въедается, как рефлекс.
– Ты ж не собака, чтоб дрессировке поддаваться. Чего пришёл-то?
– Жениться хочу.
– Прямолинейно, – хмыкнула девушка. – А ничего, что мне по сюжету только тринадцать годиков?
– Тринадцать? – изумился юноша. – А выглядишь созревшей.
– Косметика, мой друг, в умелых руках творит чудеса.
– Ужас, – разочарованно вздохнул Ромео. – Правда, тринадцать?
Юля, думая о том, что на самом деле ей без малого двадцать пять, кивнула. Сообщать, кто она на самом деле и свой реальный возраст девушка не планировала. Вместо этого она продолжила разочаровывать парня дальше.
– Знал бы ты, каких только замаскированных косметикой крокодилов вы, мужики, иногда ебёте.
– Джульетта! – укоризненно сказал Ромео. – Романтичный образ хрупкой юной красавицы с каждой твоей фразой рассыпается как песчаный замок, выстроенный на лазурном морском берегу во время прилива.
– Как приторно и банально.
– Но я же от всего сердца.
Юля нахмурилась. Одно дело мечтать о такой любви как в книгах и совсем другое – получить такую любовь. Тем более, Джульетта по сюжету лишает себя жизни. Такой расклад невольной попаданке не нравился. И она решила брать инициативу в свои руки.
– С чего ты взял вообще, что влюблён в меня?
– Но... – Ромео замолчал, задумавшись.
– Ради чего ты изначально шёл на бал? Это вообще была твоя идея или Меркуцио? Ты любовь свою шел искать или покуражиться в стане врага?
– Блин. А действительно...
– Давай допустим на мгновение такой вариант, что встретив смазливую девчонку из враждующей семьи, ты просто хотел подгадить в её лице всем Капулетти, а оправдывая свой порыв, называешь это любовью с первого взгляда.
– А...
Парнишка был явно растерян и чувствовал себя не в своей тарелке. По его потухшему взгляду было понятно, что сейчас, когда за ним не наблюдают такие же молодые и безрассудные друзья-гуляки, он сомневается в правильности принятых накануне, в пылу молодецкого куража, решений. И ещё больше сомневается в том, что был честен в своих мотивах. А главное – ему самому не нравятся правдивые ответы на вопросы, которые задаёт якобы возлюбленная.
– Хочешь, я расскажу тебе, чем чревато наше с тобой венчание?
– Мы заключим брачный союз и подтолкнем наши семьи к примирению своим примером.
– А когда это у нас пионерию ввели?
– Не понял, – округлил глаза Ромео.
– Ну, пионе𠬬¬– всем ребятам пример? – но видя, что понимания в глазах собеседника больше не становится, Юля махнула рукой. – Ладно, забей. Это тебе духовник твой в уши надул про примирение?
– Надул? Забей? Да, в лексиконе моём слова такие есть, но, милая моя Джульетта, мне непонятен их контекст.
– Вяжи рифмовать!
– Вот, опять…
– Да ну блядь!
Помолчали, прислушиваясь к тому, как в голове слова выстраиваются в фразы, и отсекая заканчивающиеся одинаково. В конце концов, девушка продолжила.
– Вот женимся мы после одной проведенной вместе ночи, а потом выяснится, что я кроме яичницы готовить ничего не умею, а ты полочки на кухне прибивать не наученный. И с этим знанием нам потом, просыпаясь, друг на друга каждое утро смотреть? А добавь к этому мою маму – твою тёщу. И свекровь, твою мать, – фраза про свекровь прозвучала как откровенное ругательство, но юноша не обратил на это внимания. ¬– Они ж постоянно будут капать нам на мозги, что, вот, мол, твоя вторая половинка с лёгким налётом ебанутости: то не так делает, это не так жарит, компоты не по тем рецептам в банки закатывает, бэбика не той пелёнкой обматывает и не той сиськой кормит. И матом еще ругается. И курит. Есть сигарета?
– Э…
– А впрочем, да. Видела я вашу Италию на карте. Чулок какой-то разношенный. Откуда в чулке сигареты?
– Я…
– И вот так изо дня в день будет тебе мозг чайной ложечкой сверлить, – в который раз не дала вставить слово Ромео Юля. – Ты действительно станешь принимать за недостатки то, что раньше считал достоинствами. Я – аналогично.
Девушка выдержала паузу, чтобы дать Ромео возможность переварить услышанное. А когда он наконец-то набрал воздуха в грудь, чтобы что-то спросить, продолжила, не дав ему такой возможности.
– Теперь немного об истории вопроса. Ты вообще в курсе из-за чего вражда между вашими семействами-то?
– Нет.
– Прикинь!? Никто не в курсе! – в голосе Юли сквозила ирония. – Я не удивлюсь, если и Шекспир тоже не в курсе.
– Шекспир? Какой Шекспир?
– Бля, надо поосторожнее со словами-то, – осеклась девушка. – Да неважно какой Шекспир. Он всё равно не местный. Тем более, умер давно. Так вот, что касаемо причины вражды: если никто не в курсе из-за чего идут разборки, как считаешь, это нормально?
– Н… нет, – парень явно был обескуражен напористостью девушки.
– Так, может, стоит хотя бы выяснить? А то не ровен час, мы поженимся, а вы потом пересечетесь с Тибальдом где-нибудь на городской площади и он твоего друга, Меркуцио, заколет.
– Не бывать этому!
– О-о-о-о, – протянула девушка, – инфантильная наивность во всей красе. Но давай пойдем в нашем мысленном эксперименте еще дальше. Ты, горя желанием восстановить справедливость, заколешь моего брата, потому что он убил твоего друга. Представил?
Парень отрицательно помотал головой. Но это было уже не так уж и важно, потому что следующей фразой Юля-Джульетта поставила жирный вопросительный знак на финале произведения классика.
– Твой друг убит моим братом, мой брат убит тобой, я кроме яичницы ничего готовить не умею, а нам дальше как-то жить вместе нужно. Всю жизнь.
Подождав, соизволит ли Ромео возразить тому, что нарисовала фантазия его возлюбленной, и не дождавшись ответа, девушка предложила:
– Может ну его нафиг, а?
– А что же мне делать? Я ж своим друзьям уже объявил, что ты будешь моей.
– А-а-а-а-а-а! Так вот откуда дети у девственника Пети! – торжествующе произнесла Юля.
– Чего? – уже в который раз не понял Ромео.
– Метафора такая. Описывающая момент, когда становятся понятны причины чьего-то нелогичного поведения, – объяснила девушка. – А давай я отравлюсь?
– Что?!
Юля вздохнула и принялась объяснять, как маленькому ребенку:
– У твоего Лоренцо есть микстура, замедляющая все жизненные процессы настолько, что выпивший её человек выглядит мертвым. Я её выпью, меня отнесут на кладбище, в наш фамильный склеп. Ты перед пацанами своими не пробалаболился, мой брат – жив, твой друг – жив. Красота! А я, когда действие микстуры прекратится, оживу и сделаю ноги из вашего дурдома…
– Как сделаешь? У тебя же есть ноги.
Юля, уже в который раз за ночь, выматерилась, но объяснять продолжила.
И под утро Ромео всё-таки принес ей микстуру.
ВМЕСТО
– Объясняю, о чем сказка «Колобок». Это история о небесном светиле. Вся сказка, метафора про лунный цикл, – торопливо говорила Яга.
– Нет. Это сказка о том, как довыебывался тот, кто считал себя хитрее других. Он смог пару раз наебать кого-то, но потом встретил того, кто более хитёр, – возразила левая голова Горыныча.
– Но-но-но-но! Тайм-аут! Ваньке Дураку эту хуйню рассказывай! – перебила её правая голова. – Сказка «Колобок» не о том, как кто-то хитрый довыебывался. Про это сказка «О рыбаке и рыбке» и спорить тут не о чем.
– Ну и про что «Сказка о рыбке и рыбке»? – поинтересовался Кащей.
– Ты не слышал «Сказку о рыбаке и рыбке»? – удивились левая и правая головы змея.
– Уж извините меня, что я не такой увлеченный поклонник фольклора, – развел руками Кащей, – но, я не говорю, что не слышал «Сказки о рыбаке и рыбке». Я спрашиваю, про что она?
– Да блин, сбили меня! Так, о чем я говорила?
– Объясняла, о чем «Колобок» и «Сказка о рыбаке и рыбке», – напомнила средняя голова гигантской рептилии.
– «Сказка о рыбаке и рыбке» про то, как кто-то довыебывался, но не хитрый, а жадный. А сказка «Колобок» – метафора про лунный цикл. Колобок символизирует луну, которую мы видим ночью. Первая часть истории, включающая в себя метение по коробу и сусеку, процесс лепки колобка, его приготовления с последующей выкладкой на окно описывают нам увеличение небесного тела вплоть до полнолуния. А вторая часть сказки, с момента падения Колобка из окна, описывает убывание луны. Так повелось, что эта история ходит в упрощенном варианте, но на самом деле каждый из встреченных персонажей – заяц, волк и медведь – откусывают некоторую часть от главного героя. И это является метафорой на то, как луна уменьшается. Лиса же просто доедает остатки – съедает последний бочок главного героя. Этим и завершается лунный цикл. То есть, лунный круг. Круг – это коло. Поэтому сказка и называется КОЛО-БОК.
– Слушай! – восхищенно хлопнул в ладоши царь. – Так с ног на голову переворачивать обыденную, казалось бы, историю, это талант нужен! Давай всё ж таки в дипломаты, а? Деньгами не обижу, хоромы и челядь выделю.
– Я, конечно, благодарна за столь щедрое предложение, однако осмелюсь ответить отказом, продиктованным осознанием своего преклонного возраста, который всё чаще напоминает о себе эпизодическими провалами в памяти. Вот и сейчас, я собиралась рассказать вам что-то связанное с родиной братьев-водопроводчиков, однако вместо этого принялась рассказывать об истинном смысле произошедшей с колобком истории.
– Ух ты! – нахмурился царь. – И действительно ведь, про Италию-то ничего не рассказала.
– А вот сейчас я даже не помню, что там было, в Италии этой. Ну, какой с меня дипломат?
– А жаль, – вздохнул царь, закидывая топор на плечо и собираясь уходить. – Но ты, это, ежели вдруг с памятью наладится, я всегда буду рад.
Старушка кивнула. О том, что с памятью у неё и не разлаживалось, сообщать Яга не планировала. Она не была готова рассказывать царю о том, что давно уже стало историей. Множеством историй.
ПРОБУЖДЕНИЕ?
Сознание вернулось к ней яркой серией образов. Чужая комната. Поющий под окном Ромео. Разговор о нелепости сюжета. Флакон с микстурой. Вязкая горечь под языком, сводящая скулы и вызывающая слюноотделение. Ускользающее сознание.
Приснится же.
А нечего на сон грядущий такие слезливые истории читать, будучи половозрелой циничной женщиной с приличным багажом опыта за спиной.
Юля улыбнулась своим мыслям и попыталась потянуться. Руки наткнулись на камень. Сердце бешено заколотилось в груди. Девушка попыталась пошевелить ногами, согнув их в коленях. Но колени тоже уперлись в камень.
– Твою ж мать! – выругалась она, осознавая, почему было темно, когда она открыла глаза.
Успокоиться, собраться с мыслями. Может это всё еще сон? Какой-то он очень реальный. Ущипнуть себя? Уже щипала, перед тем как с Ромео разговаривать. И вязкий привкус во рту. Микстура всё-таки была. И Ромео был. И похороны. Значит, не сон?
– Только бы это был сон. Пожалуйста, – собираясь расплакаться, проскулила девушка, упираясь ладонями в крышку, пытаясь её сдвинуть.
И сорвалась в истерику.
Закричала, шлепая ладонями по камню над головой, сжала ладони в кулаки и продолжила стучать уже кулаками, рыча диким зверем. Но вскоре выдохлась, сложила руки на груди и безмолвно зарыдала.
– Я же проснусь? – не веря самой себе, спросила она темноту, когда не осталось сил даже на слёзы. – Я же проснусь?
И отвечая на её вопрос, каменная крышка усыпальницы начала съезжать в сторону, пропуская, пусть и тусклый, послезакатный свет.
Но, как оказалось, свет этот нёс не спасение – в шею девушке уткнулось остриё меча.
Юля попыталась сфокусировать взгляд на человеке с оружием, но глаза после кромешной тьмы и рыданий с трудом фокусировались на деталях. Потертая кожаная куртка, неестественно белые волосы, испещренное шрамами лицо и глаза – не человеческие – кошачьи. Или змеиные?
– Допрыгалась, стрыга? – поинтересовался незнакомец.
– Гвинблейд? – изумлённо спросила девушка, забыв о том, что в её шею упирается остриё меча.
– Ты не стрыга? – не менее изумлённо спросил в ответ мужчина.
И давление лезвия ослабло.
– Где я? – начиная подозревать неладное, спросила Юля.
Ведьмак убрал меч от горла девушки и помог сесть в каменном ложе. Девушка огляделась. Это действительно был склеп.
– В усыпальнице Фольтеста, – буднично ответил ведьмак. – Но, если ты здесь, то где стрыга?
¬– Не знаю, я не местная.
– Но ты же находишься на её месте!
– Чувак, – приходя в себя начала Юля, – это самое последнее, что меня сейчас тревожит. Мне гораздо интереснее, почему я засыпаю в одном месте, а просыпаюсь в другом?
– В сагу?
– Блин. И мужики сплошь и рядом непонятливые, – девушка воздела глаза к потолку и спросила: – Господи, или кто ты там, ну почему не «Аленький цветочек», «Мойдодыр» или «Колобок», в конце концов?
Она и не подозревала, что впереди её ждут не только они.
ПОСЛЕ
– Если допустить, что сон – это просто другая реальность, то ложиться спать во сне, не самая лучшая идея.
– Это почему? – не понял Горыныч.
– Ты заснешь, и тебе приснится пещера с золотом, которое ты охраняешь. И вот в этом сне тебе захочется вздремнуть. И засыпая в своём сне, ты начнёшь видеть другой сон, в котором события будут происходить еще тогда, когда на небе было две луны. Но и в этом сне тебе вдруг захочется уснуть. А уснув во сне, в котором две луны, ты увидишь еще один сон. В конце концов, можно забыть первый сон, с которого всё началось. А вместе с ним и саму реальность.
– Чего-то ты больно мудрёное рассказываешь, – отмахнулась левая голова, – вспоминай давай про Италию. Интересно же!
– Да погоди, – возразил Кащей. – Тут тоже теория любопытная. – Ну-ну? И как же остановиться в этой карусели снов?
– Не спать. Или сделать так, чтобы засыпая во сне, ты не видел сновидений.
– Но как?
– Например, сварить зелье, отключающее возможность видеть сны.
– Во сне?
– Ну да. И просыпаться в том же сне, в котором засыпаешь. Но до этого додумываешься не сразу.
– А проснуться не вариант? – ехидно поинтересовалась одна из голов Горыныча.
– Вариант. Но нет гарантии, что ты проснешься в том сне, в котором засыпал до этого.
– Мудрёно у вас всё, – вновь вмешался в разговор Горыныч. – Я, например, всегда просыпаюсь там, где засыпаю.
– Может быть, это потому, что ты спишь, даже когда бодрствуешь?
Змей обдумал предположение и отрицательно помотал головами.
– У нас, если левая спит, то две остальные бодрствуют, – начала средняя.
– Если правая спит, то средняя и я дежурим, – подхватила левая.
– Ну и я с правой на дежурстве, когда средняя дрыхнет, – закончила правая.
– У меня такого варианта не было. Я, пока это поняла, много дел навертеть успела. А вот сейчас мне снится, что я – Баба Яга.
– Погоди, – осенило Кащея, – так значит, царю ты не просто так про Италию рассказывать не стала?
Яга кивнула.
– И про сны – это не просто теория?
Старушка кивнула еще раз.
– Тогда кто же ты на самом деле, если не Яга?
– Я уже и сама запуталась. Но то, что не местная – это факт.
(с) VampiRUS
Оборотная сторона
Из серии "Трое, которых пятеро" (история #7)
СЕЙЧАС
– Василиса по тарелочке со мной связывалась, – сообщил Кащей.
– И чего? – заинтересовался Горыныч. – Опять украсть-убить-сломать что-то нужно?
– Отнюдь!
– От отнюдя слышу!
– Короче говоря, – отмахнулся Бессмертный, – Василиса Царю рассказала, как мы её от Нуф-Нуфа спасали.
– И чего?
– Как чего? Амнистия! Нас даже на бал приглашают.
– Куда?
Кащей набрал воздуха в грудь, досчитал до десяти и продолжил разъяснять:
– Государь в гости съездил к соседям, теперь, говорит, не хочу пиры-застолья, хочу балы-маскарады.
– Реформатор, бля, – буркнула какая-то из голов Горыныча.
– В молодости мне довелось побывать на многих мероприятиях подобного рода. Но один из балов запомнился мне больше остальных. Хотя я на нем даже не танцевала, – подала голос Яга.
– Так ты не местная? – изумилась одна из голов Горыныча. – Балы ведь заморская блажь. У нас-то – пиры.
– Раскусил! – осклабилась баба Яга.
– Что раскусил? – начала отплевываться левая голова. Хоть она и пришла в себя после щелчка Балды, но образные выражения иногда воспринимала как-то неадекватно.
– Сколько с тобой общаюсь, а не перестаю удивляться деталям из биографии, – сообщил Кащей.
– Да ты у нас тоже не лыком шит, – ответила комплиментом на комплимент Яга. – Одно только то, что у тебя есть брат – точная твоя копия, чего стоит.
– Лучше б его не было, – буркнул Кащей.
– Вот только давайте в ностальгию не ударяться, а? – умоляюще попросила средняя голова рептилии.
– Ностальгия, да будет тебе известно, ничто иное как реконструкция предыдущего жизненного опыта, не воспроизводящая прошлые события, но включающая субъективную оценку вспоминающего, считающего положительными даже негативно пережитые ситуации. А учитывая то, что вспоминая некоторые эпизоды прошлого, ни я, ни Кащей не испытываем к оным нежных чувств и желания, чтобы они повторились, то я бы скорее назвала данные рассказы устным способом передачи жизненного опыта, а не ностальгией.
– Это называется задушевное пиздобольство.
– Ну, или так, – согласилась Яга. – А раз уж ты сам согласен с тем, что мы здесь не нюни распускаем, а опытом делимся, то изволь послушать, пока я марафет наводить буду. Как-то мы на балу у короля Убералисена с одним рыцарем пересеклись…
– Ну невыносимо же! – простонала трехголовая рептилия и потопала куда-то за избушку.
– Звали его, кажется…
ТОГДА: Незнакомка
– Как зовут тебя, рыцарь? – спрашивает Незнакомка в странной шляпке, с прикрытым вуалью лицом. Голос у неё низкий и глубокий, с едва уловимыми нотками хрипотцы.
– Имя моё не скажет тебе ни о чём, прелестное создание, – уходит он от ответа.
– Вина? – не отступает она.
– Не откажусь, – улыбается Нахтигаль, сдерживая дрожь в руке, принимающей бокал.
– За успешный финал? – протягивает незнакомка свой сосуд, вызывая мелодичный звон соприкосновением хрусталя с хрусталём.
– Финал чего?
– Того, что вот-вот начнется.
Взгляд его всего на мгновение дергается куда-то в сторону, но тут же возвращается к блестящим в прорезях маски глазам собеседницы.
– Не понимаю, о чем ты?
– Всё ты понимаешь, – улыбается та.
Музыка заглушает гудение голосов в тот самый момент, когда рыцарь подносит бокал к губам, обеспечивая себе паузу, во время которой – это видно по глазам – что-то лихорадочно просчитывает в уме. Рука дергается, чуть было не расплескивая вино. Он нервничает, хотя и старается не подавать вида.
– Я могу помочь, – встав на цыпочки и приблизив губы к его уху, всё тем же сводящим с ума голосом сообщает девушка в карнавальной маске, издавая губами звук, который часто можно услышать после затяжного поцелуя пылких любовников. – Но взамен ты поможешь мне.
– Как? – взволнованно спрашивает рыцарь. Он уже не пытается делать вид, будто не понимает, о чём речь.
Её палец, слегка придавив ткань, касается верхней пуговицы его камзола и ползет вниз, останавливаясь на каждой пуговице, разделяя предложение на отдельные слова.
– Так. Как. Ты. Планировал. Сладенький.
СЕЙЧАС
– Как же ж его звали-то, суку такую…
– Вот не умеешь ты рассказывать, – иронично подал голос из-за избы Горыныч, – когда не нужно, такие конструкции из слов городишь, что у меня извилины во всех трёх головах на финишную прямую выходят. А как интересная история намечается, так на ненужные мелочи отвлекаешься.
– Милый, поживи с моё! – начала было оправдываться Баба Яга.
И Горыныч заржал во все три глотки.
– Даже-ть, ежели на три разделить, мой век всё равно поболе будет.
– Неужто? – раздалось из избушки.
– Да я, к твоему сведению, еще две луны на небе застал!
Яга выглянула в окно и, игнорируя аргумент трехглавого, задумчиво пробормотала, глядя в небо:
– Зикхайль?
– Чего? – не понял Кащей.
– Кажись, Зикхайль его звали…
ТОГДА: Нахтигаль
– За короной пришел?
Нахтигаль хватает Незнакомку за предплечье и, крепко стиснув, угрожающе шипит:
– Откуда знаешь? Кто такая?
– Полегче, рыцарь, полегче, – высвобождает руку та. – Слухами земля полнится. А среди вас, среди лихих людей, безрассудный – каждый третий, самоуверенный – каждый второй, не в меру болтливый – каждый первый.
Большая часть сознания Нахтигаля занята тем, что отмечает изменения в бальном зале: перемещения гостей, стоящие у колонн группы не решившихся пригласить кого-то на танец кавалеров, перешептывающихся дам, кружащиеся в вальсе пары, стражу, разносящих напитки лакеев. Меньшая цепляется за каждое слово незнакомки, в надежде, что в её речи проскользнет хоть какой-то намёк на то, кто она или откуда знает о заключенном пари.
– Имеющий уши слышит, что нужно, – продолжает нашептывать та. – Ты, Водяной, Стервелла. Кто еще?
Рыцарь, слушая девушку, не перестает следить за бальным залом. Вон шумный крупный мужик в камзоле с огромной, под стать ему самому, бутылью, регулярно отпивающий глоток-два – сушит бедолагу. Вроде бы общается с компанией королевских охотников, но когда что-то рассказывает, пятится на шажок-два. Оттягивает всю компанию на себя – ближе к трону. Ещё полчаса назад охотники хохотали у среднего окна. Сейчас они уже возле колонны.
– Бесспорно, в вашем пари есть что-то захватывающее, – продолжает Незнакомка. – Но не пахнет ли это всё безрассудством?
Нахтигаль слушает и наблюдает, как шикарно разодетая дама в мехах, с черными слева и белыми справа волосами, курсирует по залу от группы к группе таких же, как она баронесс, графинь, маркиз. Держится слегка отстранённо, хотя и принимает живое участие в разговорах. Постоянно стреляет глазами по сторонам и, скорее всего, так же, как и сам Нахтигаль, отмечает всех, попадающих в область зрения людей и детали. Даже самые мелкие. Её можно было бы назвать красивой, если бы не чрезмерная худоба. Но за богатой одеждой никто не замечает костлявости.
– В какой-то момент сегодня вы станете мешать друг другу, а желание быть первым затмит разум, провоцируя делать ошибки. И кто-то решится подставить другого, чтобы выиграть пари.
Незнакомка не говорит о себе. Она говорит о заключивших пари. Но уши рыцаря ловят каждое слово. И отмечают каждое движение в зале.
Личная охрана короля не бросается в глаза. Её будто нет. Но рядом с Убералисеном всегда несколько одних и тех же лиц. Кто-то подходит к нему, к кому-то подходит он, ведутся разговоры, отвешиваются поклоны, сыплются комплименты, однако несколько человек рядом с ним, а точнее – четверо, не меняются. Примечательно, что среди них одна женщина-амазонка. Но это явно не гостья. И её одеяние – не маскарадный костюм.
– И из-за стремления быть круче всех, кто-то наплюёт на безопасность остальных, – едва уловимая хрипотца в голосе Незнакомки, будто она только проснулась, отвлекает.
Её дыхание, вместе со словами касающееся уха, не даёт сосредоточиться. Но мозг продолжает фиксировать происходящее, глаза – следить за королём и теми, кто его окружает, уши – наслаждаться бархатным голосом.
СЕЙЧАС
– Народу было – не протолкнуться, а для меня скопление большого количества человеческих единиц на относительно небольшой площади, даже сейчас, при наличии внушительного багажа опыта, приобретенного за последующий отрезок жизни, было и будет негативно влияющим на нервную систему и не позволяющим сосредоточиться на основной задаче фактором.
– Пиплофобия, – задумчиво проговорил Кащей.
– У каждого свои недостатки, – пробасил Горыныч из-за избушки. – Я, например, только с высоты полета понимаю что и где, а когда пешком хожу, постоянно на местности путаюсь.
– Топографический кретинизм, – вновь поставил диагноз Кащей.
– Ты ж, например, – продолжал трехголовый откуда-то из-за избушки, обращаясь к Яге, – вместо того, чтобы понятно и быстро объяснить, много лишних сложных слов говоришь...
– Перманентное пиздобольство, – отметил Кащей.
– ...но мы привыкли и даже понимаем тебя. Я ж осознаю, что несмотря на такой недостаток, ты полезный член команды.
– Вынужденная толерантность...
– Слышь, худосочный, – вновь выглянула из окошка Баба Яга, – а навязчивое стремление диагностировать диагнозы когда тебя не просят, как называется?
– Дохуя умный, – хором предположили все три головы из-за избушки и дружно заржали.
ТОГДА: Кэлпи
– И я ему говорю: доблестный сэр, вы, конечно, можете сделать так, как считаете нужным, но на свой страх и риск, потому что ходят слухи, будто особа, которую вы так вожделеете, ведьма.
– И что он?
– Рискнул, – Кэлпи пожимает плечами и с напускным безразличием отхлёбывает из здоровенной бутыли.
Охотники молча ждут, когда здоровяк продолжит, а он – когда кто-то задаст вопрос.
– И у него... получилось? – наконец интересуется самый молодой из собеседников.
– А не знаю. Я его больше не видел, – Кэлпи выдерживает паузу и добавляет, опираясь о колонну: – Никто не видел.
Молодой нервно хихикает. Остальные изумлённо, с некоторой долей испуга смотрят на Кэлпи.
– Холостым, – наконец добавляет здоровяк. – Охомутала она его.
Компания разражается смехом.
– Разве ведьмы могут иметь мужей? – недоумевая, спрашивает молодой.
– Любая женщина, – Кэлпи доверительно кладёт ладонь парню на плечо, – у которой есть муж, по определению ведьма.
Старшие снова одобрительно хохочут, а молодой смущённо краснеет.
– Понимаешь ли, мой юный друг, у каждого мужчины есть особый рычаг, взяв в руки который, женщина способна управлять нами так, как ей заблагорассудится.
Компания замолкает в ожидании следующей шутки. И гигант не заставляет ждать долго. Сделав несколько внушительных глотков из горлышка он добавляет:
– Кроме меня и лорда Дерхахна.
– Почему?
– Я не стесняюсь управлять своим рычагом сам, – кто-то их собеседников издает короткий смешок, а Кэлпи, язвительно ухмыльнувшись, кивает в сторону балкона, на котором престарелый аристократ что-то нашёптывает на ухо юному пажу, пытаясь его приобнять, – а рычаг лорда во власти мальчиков.
Компания охотников в очередной раз неприлично и громко хохочет, не замечая, что за время развеселого разговора проделала путь от центрального окна до ступеней, ведущих к трону. Они даже не обращают внимания на снующих туда-сюда слуг с подносами полными яств и напитков, настолько увлекательно ведет беседу их новый знакомый.
Сам же здоровяк, помимо того, чтобы развлекать охотничью братию, успевает отслеживать короля и нескольких гостей.
Особых гостей.
Которых никто не приглашал. Как, собственно, и его самого.
Каждый с разным успехом приближается к цели пари – короне Убералисена. Стервелла, мило общаясь со знатными дамами, также ненавязчиво обходит бальный зал по другому краю. Однако в отличие от Кэлпи не собирает вокруг себя компании, держась со всеми вежливо, но отстраненно. Скорее всего, будет ловить момент и постарается спереть корону незаметно, обставив всё так, словно она ни причём, и ускользнуть до того, как поднимется паника.
Кэлпи рассчитывает сделать всё абсолютно противоположным образом.
Четверых телохранителей – троих мужчин и одну женщину, делающих вид, что они заурядные гости, – Кэлпи срисовал давно и теперь, почти подобравшись к королю, ждет удобного момента. Сорвать корону, когда внимание всех четверых переключится на кого-то (а оно обязательно переключится) и рвануть к окну. Несмотря на внешнюю неуклюжесть и габариты, наводящие на мысль о нерасторопности, он очень проворен. Ну а выпрыгнув с добычей в окно, Кэлпи примет форму коня и поминай как звали – пари в кармане.
Преимущество перед Стервеллой в том, что после определенного момента ему не нужно переживать о скрытности. Нахтигаля Кэлпи в расчет не берет – парнишка совсем зелёный и сам не понимает, во что ввязался. Несколько дерзких ограблений не показатель мастерства. Даже разбойные нападения нужно просчитывать – ангелы-хранители и те не всегда справляются. Что уж говорить о взбаламошенной и капризной удаче?
Вот и сейчас парнишка, забыв обо всем, отвлекся на какую-то вертихвостку. Та уже водит пальцами по камзолу рыцаря, а он и растаял. Ух как глазки забегали. Не иначе как прикидывает, куда бы уединиться с этой дамочкой в вуали. Ну, тем лучше. Не будет под ногами мешаться.
– А вот однажды довелось мне видеть коричневую мохнатую тварь с огромными, как у слона ушами, – начинает травить очередную историю Кэлпи, – верхом на говорящем крокодиле…
СЕЙЧАС
– Сказочник он, я вам доложу, похлеще Баюна. На ходу такое сочинял – на голову не натянешь. Говорящие крокодилы, пионеры какие-то, металлолом… Словом, рассказывать любил и умел. Да так складно и убедительно, что я до сих пор нет-нет да и задумаюсь, а вдруг действительно где-то есть такие животные, которые старым железом запасаются, как белки орехами.
ТОГДА: Незнакомка
– Удачный момент я организую, – хихикает Незнакомка, прижимаясь к Нахтигалю. – Главное, не проворонь его.
– Так а что делать? И когда? – недоумевает парень, которого все принимают за рыцаря.
– Не ошибёшься, – Незнакомка отступает на шаг, берет ладонь Нахтигаля в свою. И, направляясь в сторону короля, добавляет: – Иди за мной.
Они идут рассекая толпу. Незнакомка уверенно выбирает направление, обтекая стоящих, танцующих, разговаривающих. До Нахтигаля со всех сторон долетают обрывки диалогов, сливаясь в единый сюрреалестичный монолог состоящий из разных голосов.
– ...невероятная история...
– ...урожая прошлого года...
– ...не думаю что она такая...
– ...породистая лошадка, но...
– ...герцогу об этом знать необязательно...
– КРЫСА!!! – возвращает его в реальность женский визг.
Нахтигаль упустил тот момент, когда их руки разъединились и он оказался чуть за спиной Убералисена, а Незнакомка – метрах в пяти перед королём. Дамы с визгом отступают, подбирая платья, расталкивая мужчин. Образуется круг, в центре которого нахально умывается серый грызун. Краем глаза Нахтигаль отмечает, как Стервелла протискивается в сторону, выбираясь из толпы по направлению к трону. Но зачем? Корона ведь на короле!
В следующее мгновение разбойнику под личиной рыцаря становится понятно. Эта шизанутая плевать хотела на пари, когда увидела белую меховую мантию с черными пятнами, что Убералисен сбросил, оставив на троне, спустившись к гостям. Белое с черными пятнами. Бзик? Фетиш? Какая разница, если это – минус конкурент.
Нахтигаль переводит взгляд на образовавшийся пустой круг, в центре которого на задних лапках стоит крыса, и видит, что к этой крысе уверенно шагает Незнакомка с прикрытым вуалью лицом. Люди, образовавшие круг, замирают, а девушка, спокойно подойдя к зверьку и, присев на корточки, протягивает ему ладонь. Крыса недоверчиво обнюхивает пальцы Незнакомки и – все ахают – бодро взгромождается на руку. Девушка встаёт, держа грызуна на ладони и вытягивает руки в разные стороны. Крыса, смешно топорща усики, бежит по руке к плечу, цепляясь лапками за воротник перебирается на второе плечо а оттуда неспешно шествует к ладони.
По толпе проходит шепот предположений.
– Ведьма…
– Укротительница…
– Запланировано…
– Гипноз…
Девушка, это видно даже сквозь вуаль, бросает многозначительный взгляд на Нахтигаля и делает из рук кольцо, по которому начинает бежать крыса. И тут до него доходит, о чем она говорила, ведя пальцем по пуговицам камзола. Она не пуговицы считала. И не пыталась соблазнить. Она проверяла, действительно ли в складках одежды лежит муляж короны короля. Нахтигаль начинает пятиться чуть вбок, чтобы стать у короля за спиной. Трое персональных охранников заворожено наблюдают за внезапным представлением. И только амазонка, брезгливо скривившись, покидает круг.
– Так вот твоё слабое место, воительница, – бормочет себе под нос Нахтигаль, расстегивая пуговицы камзола и запуская руку за пазуху. Одновременно он видит, как Кэлпи с другой стороны тянет руку к голове короля. Ему, с его ростом это не составляет труда.
Неумолимо-короткие мгновения растягиваются до бесконечности в тот момент, когда Незнакомка, подкидывая крысу в воздух весело кричит:
– Оп-па!
Кэлпи поворачивает голову на внезапный звук, продолжая тянуть руку. А Нахтигаль, за мгновение до того, как рука здоровяка сомкнется на ободе короны, меняет её на подделку, пряча настоящую там, где только что лежал муляж. И в следующее мгновение громадная ладонь здоровяка хватает символ царской власти. Для самого короля, увлеченного представлением с крысой, два этих мига сплетаются в один и ему просто кажется, что с его головы сорвали корону.
– Стража! – вопит король. – Корона!
И испуганная крыса, резко дернувшись, спрыгивает с ладоней Незнакомки, рванув меж ногами столпившихся людей.
СЕЙЧАС
– А Нахтигаль-то твой не дурак!
– Осмелюсь заметить, ты очень сильно заблуждаешься не только называя его моим, но и давая ему такую лестную характеристику. Единоразовое попадание в идеальное стечение обстоятельств, такое как произошло в описываемой мною ситуации, не делает человека умным автоматически. Оказаться в нужном месте, в нужное время и выполнить нужное действие – не признак ума, но, скорее, везения и остро отточенных рефлексов. А везение, как все мы понимаем, явление весьма относительное и непостоянное.
– Вставил два слова на свою голову.
– Не два!
– Блин, ну не начинай, а? Рассказывай лучше, чего там дальше было. Сперли корону-то?
ТОГДА: Нахтигаль
Пряча корону, он видит, как еще совсем недавно производивший впечатление неповоротливого увальня Кэлпи, расталкивая людей, устремляется к окну, зажав в кулаке фальшивку. Охранники не успевают. И здоровяк, оттолкнувшись от пола, вышибает своим телом стекло. За окном раздаётся лошадиное ржание и стук копыт. «А вроде бы водный дух» – думает Нахтигаль, застегивая последнюю пуговицу камзола и бочком выбираясь из толпы в противоположную сторону – к выходу. На Незнакомку ему наплевать. Даже самые красивые сиськи мира не стоят короны. И уж тем более, не стоят они свободы. Нахтигаль приоткрывает одну часть дверей бального зала и выскальзывает в коридор, собираясь ускориться.
Амазонка, та самая, которая боится крыс, словно вырастает из-под земли прямо перед ним. Её кулак впечатывается Нахтигалю в лицо и разбойник вместе с обжигающей болью на губах и медно-солёным привкусом во рту чувствует языком несколько продолговатых камешков. Ему ни разу не выбивали зубов, но он понимает, что это именно они.
– Сука, – шипит амазонка, стряхивая собственную кровь с руки.
Выбивая ему зубы, она рассекла костяшки пальцев.
СЕЙЧАС
– Он, когда из-под стражи сбежал, в наши леса перебрался. Потому что свои же архаровцы ему проходу не давали. Дразнили не иначе как Нахти-Шепелявый. Ну какая с такой кличкой может быть разбойничья слава? Срам один. А уж тут, когда морда подзажила, Нахтигаль обнаружил, что новая конфигурация ротовой полости позволяет ему извлекать свистящие звуки, вызывающие спектр негативных ощущений от банального дискомфорта до приступов беспричинной паники.
– Так Нахтигаль – это Соловей-разбойник, что ль? – удивлённо спросил Кащей.
– Он самый, – ответила из избушки Яга. – Знатно я ему тогда приложила.
– Иди ты! – хором изумились головы Горыныча и, выглянув из-за избушки, засунулись в окна. – Так ты и в королевской охране отметилась? Посмотрела, так сказать, на оборотную сторону медали?
В избушке послышался визг Яги, затем грохот кухонной утвари.
Головы Горыныча стыдливо покинули окна и вернулись за избушку.
– Откуда ж мы знали, что ты голая! – раздался голос средней.
– Блин, – печально вздохнула правая, – теперь синяк будет под глазом.
Послышалось приглушённое "тук" и тут же возмутилась левая:
– Нахрена!?
– Для симметрии! – голос правой головы значительно подобрел.
– Так корону ты, значит, спасла?
– А то! – задорно ответила старушка из избы.
– Наградили хоть тебя?
– Да если б всё так просто было! – интонации Яги сменились на задумчиво-виноватые. – Там ситуация с двойным дном оказалась. А я его не разглядела.
ТОГДА: Крыса
Раздаётся крик, поднимается паника. Зверек шмыгает на пол, уворачиваясь от людских ног, ищет нужную пару. И когда звенит разбитое стекло, крыса, цепляясь лапками за ткань, взбирается по нужным штанам до поясного ремня. Хозяин не чувствует крысу у себя на брюках, потому что напуган и возмущен одновременно. Грызун чувствует липкие волны паники, исходящие от него, но продолжает делать то, что должен, то, чему обучен – перегрызает кожаный шнурок, металлическая застежка которого удерживает на поясном ремне королевскую печать. Вместе с добычей в зубах, вновь прыгает на пол и так же петляя между ногами ринувшихся к разбитому окну зевак, вползает по костюму хозяйки и прячется в потайной карман сумки, который хозяйка сразу же застёгивает.
Никто не замечает этого.
Крыса чувствует, как качается сумка, в которой она сидит. Следовательно, хозяйка идет, болтая ею на ходу.
– Молодец, Лариска, – шепчет Незнакомка.
Эти слова обычно означают, что скоро крысе дадут вкусные зернышки. Крыса радуется.
СЕЙЧАС
– Надо же! Королевскую печать!?
– Представьте себе! Пока суть да дело, пока новую сделали, пока указом старую отменили, пока до всех эта новость дошла – там столько поместий, зерна, скота было в деньги переведено и бесследно сгинуло!
– Так а кто она такая, дрессировщица эта? Выяснили?
– Аферистка. Факт.
– А эта, на мехах помешанная? С ней-то что?
– Ничего.
– Как ничего?
– Вот так. Ничего.
ТОГДА: Де Виль
Прижимая к груди королевскую мантию, Стервелла выскакивает в не успевшую закрыться за ретировавшимся минуту назад Нахтигалем дверь, и натыкается на амазонку, волочащую его за волосы.
– Стой! – приказывает та, доставая внушительных размеров кинжал.
Стервелла замирает, прижимая меховую мантию к груди. Смотрит на амазонку и умоляюще произносит:
– Ну она же красивенькая…
Что-то в стражнице ёкает. И она, ледяным тоном произносит:
– Поймают – твои проблемы.
Лицо Стервеллы озаряет безумная улыбка и она со всех ног бросается к ступенькам, всё так же прижимая к груди мантию.
– Н-да, – бормочет амазонка задумчиво, – шмотки можно купить или спиздить. С мозгами так не прокатит.
Она толчком распахивает двери и втаскивает в бальный зал окровавленного Нахтигаля. Он в данный момент не только без зубов, но и без сознания.
– Ваше величество! – кричит стражница. – Преступник пойман!
СЕЙЧАС
– Я готова, – сообщила Баба Яга, выходя из избы. – Тряхну стариной.
Её наряд можно было бы назвать костюмом амазонки, если бы он был на юной воительнице. Но на старушечьем теле это походило на любительский костюм начинающей деревенской БДСМщицы. Завершающим штрихом, возводящим абсурд в абсолют, были кокошник и черная маскарадная маска.
– Яга! – возмущенно воскликнул Кащей, – Это что за пиздец?
– Да нормально бабка выглядит, – вступился за старушку вышедший из-за избушки Горыныч, – это ж бал-маскарад!
На левой шее у него висел ромашковый венок, второй, поменьше, но тоже ромашковый, украшал голову. Средняя могла похвастать шляпой цилиндром и моноклем, который не пойми как держался на морде рептилии. Правая же ограничилась тем, что нацепила белый парик с завитушками на манер заморских послов. У левой головы под левым глазом, а у правой – под правым сияли фингалы.
«И правда, симметрично» – подумал Кащей. А вслух обреченно пробормотал:
– Паноптикум, блядь.
Почему-то он был уверен, что на балу они произведут фурор. Феерический.
Самые острые комплексы
ТОГДА:
– Не люблю тупить без дела, – задумчиво сообщил Буратино.
– Чой-та? – оживилась Баба Яга. И тут же принялась расшифровывать вопрос: – Я интересуюсь не потому, что мне любопытна причина, по которой ты испытываешь дискомфорт от таких ситуаций в целом, но потому, что я заинтересована тем, какая именно ситуация вносит дисгармонию в твое мировосприятие в текущий момент времени настолько, что ты решился озвучить собственную неприязнь.
– Вот поэтому и не люблю, – отрешенно сказал Буратино и попытался уронить голову на стол, чтобы стукнуться лбом.
Помешал нос. Со стороны было похоже на дятла, клюнувшего дерево, да так и замершего.
– Она говорит, – подала голос одна из голов Горыныча, просунувшись в окно, – что ей интересно, почему ты это именно сейчас сказал?
Нос Буратино застрял в щели между досками стола, поэтому он сначала пошевелил головой влево-вправо, пытаясь его вытащить, и только потом поднял голову, посмотрев на Горыныча с немым вопросом.
Тот усмехнулся.
– Я сначала тоже её не понимал. Потом привык.
– Это ж невозможно-о-о-о! – простонал Буратино.
– Поначалу, да. Но со временем втягиваешься, – успокоил Горыныч. – Словарный запас, опять же, постепенно обогащается за счет регулярного использования различных семантических конструкций.
– Бля, – ругнулся Буратино и снова клюнул носом стол.
– Нос затупишь, – предостерег Горыныч и загыгыкал.
Яга и Буратино посмотрели на него как на идиота. В глазах первой было недоумение, в глазах второго риторический вопрос: «да что происходит?»
– Гы! Понял, да? – скалилась голова змея. – Не любишь тупить... Гы… И нос затупишь...
К басовитому гыканью Горыныча внезапно присоединился скрипучий хохот Яги. На шум в другие окна просунулись еще две головы Горыныча.
– А чо? А чо? – спрашивала вторая слева.
– Шо мы пропустили? – вторила ей голова из дальнего окна.
– Он... Гы... Тупить не любит, – пыталась сквозь смех объяснить первая. – И носом в стол дыц... Гы-ы-ы... Нос затупит...
– Дурдом, блядь, – тоскливо протянул Буратино, не поднимая головы.
Когда волна хохота утихла, дверь распахнулась и на пороге появился Кащей.
– Господа, я добыл схему, – сообщил Бессмертный. – Узнал периодичность полицейского патрулирования в этом квартале и договорился с уличными музыкантами, они отвлекут внимание.
– Притупят, – поддакнула одна из голов Горыныча и захихикала.
– Короче говоря, – игнорируя смех, Кащей развернул на столе скрученный в трубочку лист грубой бумаги со схемой кукольного театра, – план такой...
И все, вмиг посерьезнев, склонились над картой.
СЕЙЧАС:
Карабас Барабас сидел в кожаном кресле, закинув ноги на стол, и курил сигару, выпуская в воздух клубы ароматного дыма.
– Я вернулся, господин Карабас, – заискивающе сообщил Буратино с порога.
– Ну, заходи, присаживайся, – директор кукольного театра не казался удивленным. – Подумал?
– Подумал, – кивнул деревянный мальчик.
– И что надумал?
– А то вы не знаете, – с наигранным отчаянием ответил мальчуган, – я не могу оставить папу в нищете, так что выбора-то особо и нет.
– Обожаю ломать спесивых кукол, – с улыбкой протянул Карабас. – Морально ломать. После этого ломать физически в разы приятнее.
Карабас выдвинул один из ящиков стола, достал оттуда шарик-кляп на ремешках и швырнул его Буратино. Тот поймал на лету.
– Надевай, – приказал Карабас и продолжил рыться в столе.
Буратино пристроил шарик к кончику носа и, натянув ремешки, попытался застегнуть их на затылке. Но даже когда проткнул шарик насквозь, длины ремешков не хватило.
– Короткий, – заявил деревянный мальчик, не пытаясь снять нанизанный на нос шарик-кляп.
Карабас прервал поиски, поднял глаза и, увидев телепающийся на носу деревянного мальчика BDSM-атрибут, побагровел от ярости. Глаза его начали вылезать из орбит, а брови – топорщиться.
– Идиот! – закричал Карабас Барабас. – Шарик нужно в рот!
– А я ни разу не видел клоунов с шариками во рту, – простодушно сообщил Буратино, – обычно на носу, чтоб смешнее было. Только мне длины завязочек не хватило…
– Мой любимый кляп! – Карабас уже ревел, брызжа слюной. – Клянусь, я сломаю тебя без прелюдий!
ТОГДА:
– У него была старшая сестра, которая, – Буратино сделал пальцами в воздухе кавычки, – играла с ним в куклы. Оттуда у него и заскок.
– Погоди, это что ж за игры такие были, что он теперь вымещает злость на куклах?
– Эм… не только злость. Понимаешь, Кащей, зло, осознающее свою суть, как ты – это и не зло вовсе, – принялся объяснять Буратино. – Куда хуже зло, таковым себя не считающее. Как Карабас Барабас. Вот ты, например, почему злой?
– Хм… – задумался на мгновение Кащей, – Ну, я люблю деньги и власть, потому что детство у меня тяжелое было. Сиротой я был, побирался в детстве. Потом в рабство меня угоняли. И я понимаю, что тому, у кого денег много, сложнее попасть в ситуацию, как была у меня. Там же я усвоил, что отдавать приказы лучше, чем исполнять.
– То есть, осознаешь причины.
– Ну да!
– А Карабас не смог бы объяснить причину, по которой получает удовольствие от того, что ломает кукол.
– А ты прям знаешь?
– Ну да. Я ж говорю, сестра его старшая с садистскими наклонностями была. И, видимо, не в своем уме. В придуманной ею игре, она была хозяйкой куклы, а он, соответственно, куклой. Игра заключалась в том, чтобы его избивать. А когда маленький Карабасик кричал, что ему больно, говорила, что он лжет, потому что куклы боли не чувствуют.
– Кошмар, конечно, – подала голос Яга. – Я предполагаю, что подобные перверсии случаются с теми особами, которые либо дурно воспитывались, либо росли в агрессивной окружающей среде, негативное влияние которой проявляется не сразу, а по мере привыкания и последующего усложнения…
– Погоди, Яга, интересно же, – перебила её одна из голов Горыныча, а вторая спросила Буратино: – как ты всё это выяснил?
– Трущобы просто переполнены информацией, – развел руками деревянный человечек. – Нужно просто знать, у кого и что спрашивать. Короче говоря, поломала сестренка нашему директору театра психику. И теперь он проецирует свою детскую травму на актеров театра. Большинство из них сироты и бывшие бродяги, для которых работа актером – предел мечтаний. А тут, представьте, добрый бородатый дядька контракт предлагает. Беседа, похвала таланту, вино, в которое он, вполне вероятно, подмешивает что-то. И вот уже жертва пьяненькая, уши развесила, Карабас лучший друг… Да и контракт прочитать, как следует, он не дает.
– Но разве никто не заявлял в полицию? Не предъявлял побои?
– На куклах синяков не остается, – задумчиво произнес Буратино.
СЕЙЧАС:
Прошу прощения, но и вы нас поймите. Обстановка в городе неспокойная, – козырнул полицейский, возвращая документы. – Всего хорошего.
– На этапе подготовки я отмечала, что документы сделаны максимально схожими с теми, которые здесь используются, – зашептала Яга, когда они возобновили движение к кукольному театру. – Любой, кто вел со мной дела, может подтвердить, что я отношусь трепетно и вдумчиво к любым зависящим от меня деталям операции…
– Яга, милая, я ж ни секунды не сомневался, – перебил её Кащей. – Хотя, должен заметить, что и говоришь ты так же вдумчиво и основательно. Жалко только, что дохуя.
Бабка продемонстрировала жест, словно закрывает рот на замок-молнию и подмигнула напарнику. Но тут же задала вопрос:
– Горыныч, интересно, уже на месте?
– Надеюсь, что да. Без него ничего не выгорит.
– Хи-хи, – хохотнула в веер Баба Яга, – знатно ты скаламбурил.
– Подходим.
– Вижу.
Яга крепче ухватилась за локоть Бессмертного и они направились к черному ходу в театр. Там их остановили сторожащие вход громилы.
– Частная территория, – выставив руку ладонью вперед, в призыве остановиться, сообщил один из мордоворотов.
– Мы в курсе, – непринужденно кивнул Кащей.
– Нам на закрытую вечеринку, – добавила Яга.
– Приглашение? – поинтересовался охранник.
Яга полезла в сумочку и извлекла оттуда карточку-приглашение. Охранник, увидев знакомый прямоугольник дорогой, плотной бумаги с витиеватыми буквами на нем, и отошел в сторону, пропуская пару.
– В гардеробе можете выбрать маски, если хотите остаться инкогнито, – вежливо сообщил он.
Спустившись в подвальное помещение, Яга и Кащей действительно увидели подобие гардероба – стены увешанные масками разной степени вычурности и скрытности. От рогатых масок, закрывающих лицо целиком до тоненьких полосок с прорезями для глаз. Яга схватила две первых попавшихся. Ими оказались кошачья и лисья маски.
ТОГДА:
– Яга, а ты еще очень даже ничего, – отметил Кащей, разглядывая преобразившуюся старушку. – Я аж поймал себя на мысли, что хочу устроить с тобой небольшой променад, а то и целое рандеву.
– Стоит отметить, Кащеющка, что подобранный тебе образ смотрится не менее экстравагантно и наш совместный выход в свет сможет произвести некое подобие фурора, – Баба Яга, поправив шляпку с огромным белым пером, надетую поверх огненно-рыжего парика, игриво прикрылась веером.
– Променад, рандеву, экстравагантно, фурор, – пробурчала левая голова Горыныча, привычно просунувшаяся в одно из окон, – того и гляди, серой запахнет от таких заумных слов, да дырка в полу прямо в ад появится.
– Портал, – уточнил Буратино отстраненно.
– Что? – переспросила другая голова.
– Дырка в другое измерение называется портал, – пояснил деревянный человечек, не отводя взора от досок стола.
– Какая хрен разница, как она называется, если оттуда черти полезут? – спросила третья голова.
– А ежели всё-таки у полиции возникнут какие-либо подозрения… – начал Кащей, разглядывая Накладные, топорщащиеся в разные стороны усы.
– Будучи ведьмой с достаточным багажом опыта за спиной я предусмотрела и такой вариант развития событий, – сообщила Яга, выкладывая на стол, словно козыри при игре в карты, два паспорта.
Кащей протянул руку и взял оба. Открыл поочередно, придирчиво изучил фотографии с печатями и отметил для себя, что документы вызывают доверие.
– Добротно сделано, – похвалил он качество документов.
– А с моей стороны пригласительный, – сказал деревянный человечек, небрежно швыряя на стол черный прямоугольник картона с золотистыми буквами. И пояснил: – стащил перед тем, как сбежать.
Кащей взял двумя пальцами пригласительный билет.
– Прошу прощения, – оторвав взгляд от билета, подал голос Бессмертный: – а что значит аббревиатура «БДСМ» перед словом «вечеринка» и почему имена в паспортах такие странные: Алиса и Базилио?
СЕЙЧАС:
После недолгой беготни Буратино споткнулся, и это сыграло с ним злую шутку. Мгновенно настигнувший его Карабас выкрутил ему руки за спину и защелкнул на деревянных кистях наручники. Затем решил спеленать его наверняка.
– Недоразумение сучковатое, – бормотал Карабас, затягивая очередной ремень на деревянном туловище.
– Больной ублюдок, – пропищал Буратино.
Он хотел добавить что-то еще, но Карабас, наконец, заткнул его рот кляпом на ремешках. Только другим.
– Я просто сгораю от желания порубить тебя на щепки и сжечь твои останки в камине, но ты принесешь мне немножко больше пользы, – сообщил повелитель кукол. – Я открою тобой сегодняшнюю программу.
Уложив на тележку связанного по рукам и ногам Буратино, Карабас покатил её из кабинета в зал тайных представлений.
ТОГДА:
– Карабас импульсивен. Но параноидально осторожен. И моя задача сделать так, чтобы он не включил сигнализацию, выходя из кабинета, – объяснял Буратино. – А для этого нужно вывести его из себя. Разозлить.
– И как ты планируешь это сделать?
– Не знаю, – пожал плечами деревянный человечек. – Буду импровизировать. Но в целом я рассчитываю вывести его настолько, что он сам отвезет меня в подвальный зал, где показывают представления для пресыщенной богемы.
– И чего в этих представлениях такого особенного, что на них только какая-то богема ходит? – поинтересовался Кащей.
– Ты аббревиатуру на визитке видел?
– БДСМ, что ль?
– Ага, – кивнул Буратино. – Ну, так вот…
СЕЙЧАС:
– Молодой человек, – обратилась Яга к одному из стоящих возле сцены, – мне нужно припудрить носик, пока не началось представление. Где тут у вас…
Охранник жестом указал направление. Яга пошла к указанной двери, охранник следом. Из зала они вышли в коридор, оканчивающийся дверью с надписью «WC». Охранник довел старушку до конца коридора и остановился. Та вошла в клозет в тот момент, когда со стороны зала начал нарастать гул аплодисментов и закрыла за собой дверь.
– Шатать твою избу куриной лапкой, – выругалась Яга, превращаясь из медлительной старухи в бабульку-живчика.
Скинула с себя обмотанный вокруг шеи в качестве украшения хвост, сняла шляпу вместе с париком и резво сбросила длинную юбку, оставшись в обтягивающем трико. Открыла маленькое окошко под потолком, оттолкнулась от пола и ловко выскользнула из туалета.
ТОГДА:
– Вот здесь, – Буратино ткнул пальцем в схему театра, – подвальный туалет, в котором под потолком есть маленькое окошко, выходящее во внутренний двор на уровне земли. Кабинет Карабаса двумя этажами выше.
– То есть, если у тебя получится отвлечь Карабаса, кто-то из нас сможет забраться в окно и вскрыть сейф?
– Даже не вскрыть. Просто обвязать цепью и выбросить в окно Горынычу!
– Предполагаю, что альтернативный способ проникновения, который я могла бы предложить, вы отвергнете по какой-то неизвестной мне причине, но всё-таки осмелюсь спросить: почему бы не использовать в качестве средства проникновения на территорию врага такое изумительное средство передвижения как наш трехглавый компаньон?
– Вот по-разному меня называли, – подал голос, молчавший до этого змей, обращаясь к Яге. – Мутантом чешуйчатым, уродом облученным. Даже огненной залупой однажды. Но компаньоном первый раз. Изволь извиниться, пока я не выдохнул.
– Господь с тобой, милый! – начала было креститься Яга, но остановилась, не донеся руку до плеча, видимо вспомнив, что ведьмам креститься не положено. – Компаньон – это как напарник, только еще лучше!
– Ладно, – ответила левая голова, а остальные вмиг подобрели. – Поживи еще чуть-чуть.
Буратино, наблюдавший за чуть не вспыхнувшей ссорой, продолжил:
– Всё нужно делать быстро. И Горыныч вступит в игру на самом важном этапе – извлечении.
– А ты?
– А мной займётся Кащей.
– В смысле? – не понял Бессмертный.
– Н-да, странновато звучит, – подала голос голова Горыныча, торчащая из правого окошка: – на БДСМ-вечеринке Кащей занялся Буратино.
Две остальных головы громко заржали.
– Так вот, – игнорируя смех, продолжил деревянный человечек, – как я говорил, это закрытый клуб для пресыщенных толстосумов и одной из особенностей закрытого шоу являются торги за кукол. Твоя задача, Кащей, торговаться за меня до последнего и выкупить.
СЕЙЧАС:
На сцене появился сам Карабас, выкатив двухколесную вертикальную тележку, прикрытую куском ткани.
– Дамы и господа, почтенная публика, – прорычал он, – прежде чем начнется оргия, я хотел бы предложить вам существующую в единственном экземпляре, эксклюзивную, живую куклу, которую способны оценить по достоинству только истинные гурманы. Деревянный человечек, чувствующий боль!
Директор цирка сорвал ткань, явив публике связанного по рукам и ногам Буратино. Толпа ахнула. По залу пробежал ропот. Из разрозненных обрывков фраз Бессмертный понял, что за него будут торговаться многие. Кто-то планировал привязывать к нему своих сексуальных партнеров, кто-то – использовать в качестве живой подставки для ног, ещё кто-то – в качестве мишени для метательных ножей, а сидящая по соседству дама с вожделением пробормотала что-то о нетривиальном способе использования носа деревянного человечка.
– Стартовая цена – сто золотых! – объявил Карабас.
Кащей внутренне подобрался.
– Сто десять, – послышалось откуда-то слева.
– Сто двадцать, – тут же перебили цену из первого ряда.
– Сто пятьдесят, – подала голос, сидящая рядом с Кащеем любительница длинных деревянных носов.
– Сто восемьдесят.
– Двести.
– Двести пятьдесят.
Возникла пауза. Большинство прикидывало, стоит ли живая деревянная подставка для ног или мишень для метательных ножей таких денег.
– Двести пятьдесят, раз, – начал отсчет Карабас Барабас, – двести пятьдесят, два. Двести пятьде…
– Пятьсот! – не стал мелочиться Кащей.
Публика в зале задержала дыхание, ошарашенная озвученной цифрой.
– Я слышу, среди нас есть человек, который понимает преимущества деревянных кукол, чувствующих боль, – пошутил Карабас в полной тишине. – Пятьсот золотых, раз. Пятьсот золотых… два-а-а-а…
Карабас тянул время в надежде выжать из необычного лота еще немного. Но публика, не ожидавшая, что цена так внезапно подскочит вдвое, молчала. Кащей покачивался в кресле в такт биению сердца. Карабас, видимо, решив, что больше заплатить никто не готов, продолжил:
– Пятьсот…
– Семьсот пятьдесят! – подали голос откуда-то из центра зала.
В зале кто-то удивленно присвистнул. Сердце Кащея ускорилось. Такой, а уж тем более большей суммы, чтобы перебить ставку, у него с собой не было.
– Семьсот пятьдесят, девушка с синими волосами, раз. Семьсот пятьдесят, девушка с синими волосами в центре зала, два. Семьсот пятьдесят золотых монет, девушка с синими волосами, сидящая в центре зала…
То ли время вокруг замедлилось, то ли мысли понеслись с нечеловеческой скоростью, но Кащей успел не только отметить, что ведя счет, Карабас удлиняет каждую следующую фразу в надежде, что и эту цифру переплюнут, но и просчитать все, даже самые невероятные варианты развития событий. И пришел к выводу, что ему остается единственно-доступный – действовать. И действуя – импровизировать. А импровизацию Бессмертный не любил. Его жизненный опыт не раз подтверждал, что любое отступление от намеченного плана в сторону импровизации – непрочно стоящая косточка домино, способная в любой момент запустить цепную реакцию падений и сбоев. Но сейчас ему был доступен только такой вариант. И Бессмертный прокричал в сторону сцены:
– Полторы тысячи!
Зал уже в который раз удивленно ахнул.
Карабас, видимо, боясь упустить такое выгодное предложение и осознавая, что больше из ситуации не выжать, спешно оттораторил:
– Полторы тысячи, джентльмен в маске кота, раз. Полторы тысячи, два. Полторы тысячи, три. Продано. Поднимайтесь же на сцену, счастливый обладатель экзотической деревянной куклы!
Под аплодисменты зала, Кащей встал с кресла, нащупал кнопку во внутреннем кармане пиджака и на негнущихся ногах зашагал к сцене.
ТОГДА:
– Нет, я, конечно, понимаю, что наличие в твоих руках волшебной иглы как фактора, гарантирующего выживание даже в особо экстремальных ситуациях, позволяет тебе допускать некоторые вольности в обращении с взрывчатыми веществами и не волноваться по поводу случайного срабатывания устройства. Однако хотелось бы обратить некоторое внимание на то, что мы, как работающие с тобой в непосредственной близости, находимся в группе риска в случае срабатывания детонатора…
– Короче можно? – перебил Бабу Ягу Кащей.
– Если ебанёт, то нам пиздец.
– Ну вот! Можешь же, когда хочешь, – похвалил старуху Бессмертный, поправляя на себе пояс шахида. – Не взорвется, не переживай.
– Тогда на кой?
– Это страховка.
– От несчастного случая! – радостно прокомментировала одна из голов Горыныча и остальные головы весело заржали.
СЕЙЧАС:
Поднявшись на сцену, Кащей стал расстегивать куртку.
– Оу! Если владелец хочет опробовать новоприобретенную вещь сразу же, дав, таким образом, старт сегодняшней оргии, – весело начал Карабас, – то мы, как люди лишенные сексуальных предрассудков, только приветствуем данный подход, но сначала стоило бы расплатиться…
Когда куртка отлетела в сторону зрителей, Карабас оборвал свою речь на полуслове. Он изменился в лице, увидев пояс шахида на странном покупателе в маске кота, и попятился к кулисам. Кащей же, вытянул вверх руку с детонатором и прокричал:
– Уважаемые зрители, вечеринка отменяется! Рекомендую вам спокойно, не создавая паники, встать и направиться в сторону выхода, чтобы случайно не пострадать от возможного взрыва!
В следующее мгновение, вопреки его рекомендации в зале началась паника. Гости рванули к единственной двери, мгновенно создав затор. Мгновение назад степенные, чувствовавшие себя хозяевами жизни толстосумы, теперь, словно дикие звери, расталкивали друг друга локтями, рвали друг на друге одежду, оттаскивая тех, кто оказался ближе ко входу.
СНОВА СЕЙЧАС:
Змей Горыныч, делая очередной круг над театром, смотрел, как люди с визгом выпрыгивают из дверей, выбрасываются в окна, кричат, вываливаясь наружу. О том, что его обнаружат, трехглавый не беспокоился. Он кружил очень высоко, а поддавшимся панике людям было не до того, чтобы смотреть в небо.
Увидев поднявшегося на крышу Кащея, несущего на плече связанного Буратино, Горыныч начал снижаться и приземлился во дворе театра как раз в тот момент, когда на крышу выбежали охранники с мушкетами, а стоящий на её краю Кащей нервно оглядывался, не пытаясь снять Буратино с плеча.
Один из охранников направил на Кащея мушкет, собираясь выстрелить. Средняя голова змея, не раздумывая, дыхнула огнем. Струя пламени объяла людей и те душераздирающе закричали. В следующее мгновение Кащей швырнул на спину змею Буратино и прыгнул сам. Еще через миг из соседнего окна выскочила Баба Яга, изящно перевернувшись в воздухе и обхватив одной рукой шею Горыныча, второй протянула к его зубам цепь.
– Тяни, чешуйчатый! – прокричала бабка задорно.
И Горыныч, ухватив цепь зубами средней головы, мотнул головой. В кабинете Карабаса загремело, привязанный цепью сейф вывернуло и, несколько раз подскочив по полу, влекомый цепью, он застрял в оконном проеме.
Левая голова обернулась и, увидев, что крыша в том месте, где совсем недавно живыми факелами танцевали охранники, начала гореть, пробормотала:
– Сгорел сарай… – а средняя, не выпуская из зубов цепи, подхватила: – гори и хата!
Правая голова выдохнула облако пламени прямо на оконный проем с застрявшим в нем сейфом. Окно кабинета вспыхнуло, затрещало под воздействием высокой температуры и брызнуло в разные стороны огненным фейерверком, отпуская застрявший сейф. Левая голова произвела контрольный выдох по периметру здания и в следующее мгновение, тяжело хлопая крыльями, змей с напарниками на спине стал подниматься в воздух.
– Прав был Кащеюшка, – оглядываясь на пылающее здание, прокричала Яга, – не выгорело бы без Горыныча!
ЗАВТРА:
– Ненавижу тупить, – пробормотал Буратино, глядя на запертый сейф.
– Бывает, чо, – утешила его единственная торчавшая в окне голова Горыныча (две остальные нежились на солнышке) и, освободив окно, сообщила со двора: – мы тут подремлем, пока вы пароль подбирать будете. Это ж надолго?
Буратино молчал, уставившись немигающими глазами на лимбовый замок с буквами вместо цифр и пытаясь найти в памяти хотя бы одну зацепку, наводящую на мысль о комбинации, открывающей заветную дверцу.
Восьмизнаковый. Имя? Карабас – семь букв – не хватает. Барабас – тоже семь. Садомазо? Попробовал. Не подошло. Подумал еще немного. Ввёл собственное имя. Безрезультатно.
– Слушай, деревянненький, – подала голос Баба Яга, – а что с сестрой случилось? Ну, той, которая из Карабаса такого извращенца сделала.
– Да ничего не случилось, – задумчиво ответил Буратино. – Она даже купить меня вчера на торгах пыталась…
– Как это, купить пыталась? – удивилась Яга. – Ты хочешь сказать, что особа послужившая причиной сексуальных перверсий Карабаса Барабаса до сих пор в добром здравии и продолжает практиковаться на поприще…
– Тихо! – прокричал осененный догадкой Буратино. – Имя сестры!
Яга замолчала.
М... Поворот. А... Поворот. Л... Снова поворот. МЯГКИЙ ЗНАК… В. И. Н. А.
Замок щелкнул, и дверца сейфа плавно открылась.
– Глубоко ж она у него в голове засела, – пробормотал Буратино.
– Детские комплексы самые острые, – согласилась Яга и заглянула в сейф. – Вот из-за этих часиков песочных столько суеты?
– Это не просто часики, – расплылся в улыбке Кащей и запустил яблоко по тарелочке.
Несколько секунд в комнате царила тишина, а затем, когда связь установилась, не здороваясь, Бессмертный сообщил:
– Достали мы тебе маховик времени.
Далеко пойдет
– Всё просто, – заявил Кащей, снимая шапку-невидимку и становясь видимым в центре избушки Бабы Яги. – Приходим, ты засираешь им мозги, а я в это время краду артефакт.
– А чой-та именно я засираю? – возмутилась Баба Яга. – Учитывая разницу в сложности поставленных задач, осмелюсь предположить, что выстраивать словесные конструкции для отвлечения вовлеченных в предполагаемый диалог от вероятных посторонних шумов, более сложная часть предлагаемого тобой мероприятия, нежели проникновение в сокровищницу и извлечение оттуда одного артефакта при помощи другого, дающего преимущество перед потенциальными противниками.
– Ты чего-нибудь понял? – повернулся Кащей к Горынычу, три головы которого были просунуты в разные окна избушки.
Змей ошалело помотал всеми тремя головами. А Бессмертный продолжил объяснять, обращаясь уже к Бабе Яге:
– И я не понял. Вот именно поэтому ты и забалтывать будешь.
– А я чо? – подала голос средняя голова Горыныча. – Я тоже хочу участие принимать.
– Вот как раз благодаря твоему участию, мы и сдернем оттуда до того, как суматоха начнется.
– Опять катать вас? – разочарованно протянул Змей. – Ну чего я как лошадь постоянно? Туда вези, сюда вези…
– В данном контексте было бы более логично использовать аналогию, отталкиваясь от первичных половых признаков упомянутого тобой вида непарнокопытных и сравнивать возлагаемые на тебя обязанности по транспортировке компаньонов в привязке к самцу упомянутого тобой вида животных…
– Яга! – заорал Кащей.
– А чего Яга? Чего сразу Яга? – бабка набрала воздуха в грудь и начала новый монолог: – Озвучивая предыдущую мысль, я оттачивала навыки такого типа общения, который будет необходим во время проведения активной фазы запланированной операции по незаконному овладению артефактом…
– Хватит! – Кащей грохнул кулаком по столу.
В наступившей тишине Горыныч восхищенно буркнул себе под нос:
– Во даёт старая!
– Короче, план такой: прилетаем в замок, и пока ты паришь мозги царю с придворными, я, не снимая головного убора, – Кащей кивнул на шапку-невидимку, – пробираюсь в сокровищницу, беру артефакт и возвращаюсь обратно. Всё понятно?
– Угу – выдохнули синхронно все три головы Горыныча.
А Баба Яга, уже набравшая воздуха для очередной тирады, просто махнула рукой – понятно, мол, продолжай.
– Ты, Горыныч, не переживай, что тебе только возить нас придется. Потому что именно без твоей скорости вся затея теряет смысл. Наколдованная мной копия просуществует не более трех минут. А как только она исчезнет – сработает сирена.
– Дык ты чего похожее положи на то место, – простодушно посоветовала левая голова.
– Нельзя, – развел руками Кащей и пояснил: – охранное заклинание Василиса наложила. И наверняка самое сильное. А смысл его в том, чтобы отслеживать параметры контролируемого объекта. И если они изменятся более чем на пять секунд, то срабатывает сигнализация.
Правая и средняя головы не мигая смотрели на Кащея, а левая прокомментировала:
– А ты не хуже бабки задвигаешь. Я нихренашеньки не понял.
– Да чего ж непонятного?! – подала голос Яга. – Учитывая источники получения информации о методах использования магических способностей, организатор нашего нелегального проникновения, по совместительству, бывший наставник нынешней царевны, проанализировав уроки, полученные особой, фигурирующей в текущем обсуждении, используя методы рационального мышления, здраво предполагает, что Василиса использует определенное магическое заклинание из полученной базы знаний для защиты объекта, который планирует похитить Кащей.
– Головы болят, – грустно сообщила левая голова Горыныча.
– Все три, – добавила правая.
– Давайте лучше кто-то один объяснять будет. И пусть это будет Кащей, – попросила средняя голова и заплакала.
– В принципе, Яга правильно сказала, – подтвердил слова бабки Бессмертный. – Василиса магии у меня училась много лет. Понять, что она за человек, я успел. К поставленным задачам ответственно подходит. Спустя рукава ничего не делает. Не экономит никогда. Она – перестраховщица. Поэтому, наверняка поставила самое сильное заклинание. Ну, из тех, что знает.
– Хорошо, когда предложения короткие, – блаженно выдохнула средняя голова Горыныча.
– Ага, – в унисон согласились левая и правая.
– Вот поэтому оптимальным будет поставить магическую копию и быстренько оттуда ретироваться.
– Так шапка у тебя! – резонно заметила одна из голов. – Надел и ходи, сколько душе угодно. Хоть в сокровищницу, хоть в женскую баню.
Кащей вспомнил, как действительно пошел в женскую баню, когда у него появилась волшебная шапка. Он тогда восхищенно притаился поближе к печи, справедливо полагая, что рядом с камнями никто тереться не будет и его случайно не зацепит. Раскрыв от удивления глаза, Кащей разглядывал голых, раскрасневшихся от пара баб со всех ракурсов. До тех пор, пока одна не плеснула воды на камни.
Пар с шипением рванул в разные стороны, обдав притаившегося возле банных камней Кащея, а в шапке что-то затрещало, ударило его током и тот мгновенно стал видимым.
Именно тогда Бессмертный понял, что женщины, к которым вламывается в баню мужик, опаснее стаи разъяренных диких кошек, защищающих свое потомство. А заряда невидимости магическому предмету с тех пор стало хватать минут на десять, не больше. И то, если перед этим весь день на солнышке лежать будет.
– А шапка долго без подзарядки не работает, – сообщил Кащей, отрываясь от ярких, даже спустя много лет, воспоминаний. – Бракованная она.
В замок прилетели якобы торговать. Поначалу дворцовая челядь при виде трехглавого монстра с визгом попряталась. Но когда выяснилось, что крылатая, чешуйчатая образина не собирается дышать огнем или жрать сенных девок, а Яга с Кащеем расставили во дворе торговые лотки со снадобьями и всяческими магическими безделушками, испуганный люд настороженно повылезал из убежищ.
А тут еще и Яга расстаралась на славу.
– Зелья от похмелья, штукенции для потенции. Пять покупаешь – шестую на халяву получаешь, всё лично мной проверялось, я всегда довольная оставалась. У всех, кому подсыпала, всё как надо стояло. Всякие разные обереги: и для беременных, и чтоб не ломались телеги. Есть нетопыри сушёные, есть гвозди заговорённые…
Любопытство пересилило и вскоре вокруг столов с колдовским, и не только, товаром собралась приличная толпа. Кто-то приценивался, кто-то спрашивал, как пользоваться, кто-то, замороченный присказками Яги, брал оптом. А бабка продолжала нахваливать товар, попутно называя стоимость и благодаря за покупки.
– Они и так по три медяка, да смотри, кабы не остаться в дураках. Пока один за грошик торг ведет, другой и за пять медяков возьмет. А чтоб работало ни шатко ни валко, даже золотой монетки не жалко! Благодарностей не надо, беги к жене, да её порадуй.
Зелья, обереги, свитки с заклинаниями от колорадского жука и прочие необходимые в хозяйстве вещи расходились нарасхват. Кто-то громко спрашивал о способе применения зелья, кто-то, наоборот, стесняясь, полушепотом интересовался по чём приворотные зелья. Яга слышала всех, и отвечать успевала всем.
Кащей же внимательно следил за подтягивающимися к торговому месту людьми. Вот вышли повара с поварятами; ключница подтянулась; полевые работники набежали; стража с башен, наплевав на службу, спустилась и глазеет на диковинные бабкины чудеса.
– А коли есть не стеснительные да рисковые, вот срамные картинки, заморским художником рисованные. Это на вид баба одета, а как подержишь над теплом да светом, – Баба Яга поднесла картинку к одной из пастей Змея Горыныча и тот осторожно выдохнул небольшой сноп пламени, – одежка на бабе исчезает ненадолго… и можно… того… этого… разглядеть… с расстановкой, с толком.
Покупатели рассмеялись.
В этот момент Кащей увидел, как от дворца в сопровождении стражи шествует царь в окружении здоровенных лбов-охранников. Следом семенили несколько бояр, имевших вес при дворе ввиду своего знатного происхождения или ловко строивших козни и потому приближенных к царской особе. Толпа разошлась в стороны, уступая место царю-батюшке, а тот, подслеповато прищурившись, не здороваясь, поинтересовался у Яги:
– Картинки, говоришь?
– И картинки, и прочие штуки, основанные на магии и на науке, одни жизнь упрощают, другие просто развлекают, – радостно ответила та.
– А грамотка, разрешающая торговать этими безделушками внутри замка, у тебя имеется? Я что-то не припоминаю, чтобы для тебя её подписывал.
Лицо Бабы Яги переменилось с радушно-веселого на серьезное. Тон голоса тоже.
– Ваша заинтересованность в наличии у меня документального подтверждения на право проведения торговых операций бесспорно не лишена объяснимой логичности, однако, смею обратить внимание и на тот факт, что оные не преследуют финансовое обогащение как цель, но проводятся мной, полноправным представителем гильдии нечисти, лишь в расчете на облегчение быта окружающих. Как следствие, данная акция, именуемая распродажей, в дальнейшем благоприятно повлияет и на комфорт царствующей особы, так как от благодушного настроения челяди зависит и её самоотдача в тех мероприятиях, в которых лично она не заинтересована…
Кащей понял: пора. Незаметно отойдя под левое крыло трехглавого змея, он достал из сумки волшебную шапку и надел её. Исчезновения никто не заметил, потому что все внимательно следили за накаляющейся обстановкой у импровизированной торговой точки.
Проскользнув в приоткрытые двери мимо единственного придурковатого на вид стражника у входа во дворец, заинтересованно вытягивавшего шею в сторону шумящей толпы, Кащей, попетляв по коридорам, нашел вход в подвалы. Бессмертный прошептал заклинание и дужка замка с кислотным шипением разомкнулась.
Подхватив испорченный замок, Кащей приоткрыл дверь и юркнул вниз, в темноту.
В конце длинного коридора, за толстой решеткой, мерцало бледно-желтое свечение, к которому Бессмертный уверенно зашагал.
Открыв замок тем же способом, что и вход в подвал, Кащей подошел к высокой тумбе, на которой светился заветный артефакт.
– Моя прелесть! – прошептал Бессмертный и, сделав несколько пасов левой рукой, создал точно такую же вещицу у себя в правой ладони и стал отсчитывать в уме: пятьдесят девять, пятьдесят восемь… от шестидесяти до нуля нужно было досчитать трижды.
Не переставая вести отсчет, Кащей ловко схватил стоявший на тумбе артефакт, мгновенно поместив на его место созданный магией.
Пятьдесят два, пятьдесят один… Кащей прикрыл решетку и уверенно зашагал по каменному коридору, пряча артефакт в специальный кармашек невидимой, как и он сам, сумки.
Девятнадцать, восемнадцать, семнадцать… Бодро взбежал по ступеням и толкнул плечом дверь. Тринадцать, двенадцать, одиннадцать… приладил испорченный замок на место, аккуратно уравновесив расплавленную дужку так, чтобы замок какое-то время провисел на месте. Прижался к стене, чтобы проходящий мимо стражник не натолкнулся на него, затаил дыхание. Два, один…
Вторая минута. Пятьдесят девять, пятьдесят восемь… пошел по коридорам, свернул. Обогнул пялящуюся на происходящее в оконный проем девку, повернул, повернул, вышел в другой коридор. Тридцать шесть, тридцать пять… Входные замковые врата закрыты.
– Черт! – выругался Кащей.
Тридцать два, тридцать один… постучался. Изнутри.
– Кто там? – спросил стражник снаружи.
– Точно придурок, – пробормотал Бессмертный и уже погромче, обращаясь к двери: – Ванька я.
– Который Ванька, – всё так же глуповато поинтересовались снаружи.
Двадцать пять, двадцать четыре, двадцать три… Расчет на то, что во дворце обязательно найдется кто-то по имени Иван, оказался верным. Проблемой оказалось то, что Иванов было несколько, а стражник – тупой.
– ФыывфЫв сын, – пробормотал что-то неразборчивое Кащей, в надежде, что прокатит.
Не прокатило.
– Чей-чей сын? – решил уточнить из-за двери стражник.
– Блядь! – выругался в сердцах Кащей.
– Ты что это сквернословишь?! – возмутились из-за двери и загремели засовом. – Вот я тебя сейчас…
Бессмертный сделал шаг в сторону как раз вовремя, чтобы обозленный на сквернослова стражник влетел внутрь, не зацепив его.
– Где ты, паршивец? – завертелся охранник, щурясь со свету в полутемном коридоре.
Отвечать Кащей ничего не стал. Просто выскользнул в открытую дверь и зашагал в сторону галдящей толпы, где конфликт как раз переходил в активную фазу. Стражники пытались перевернуть столы с колдовскими снадобьями, амулетами и оберегами, а Баба Яга витиевато материлась, грозя напустить на бравых ребят слепоту, глухоту, недержание и половое бессилие одновременно.
Оставалось меньше минуты. Тридцать четыре, тридцать три, тридцать два… Кащей ускорился. Ему оставалось обогнуть толпу и зайти Горынычу за крыло, чтобы проявиться незаметно. Толпу он обогнул. Успел бы зайти и за тушу трехглавого змея, если бы не метнувшаяся под ноги черная кошка. И хоть Кащей не был суеверным, это не помешало ему споткнуться об хвостатую бестию. А когда падал на землю, обдирая ладони о каменную кладку, с него слетела шапка-невидимка.
Все ахнули, увидев появившегося на земле из ниоткуда Кащея. А в следующее мгновение где-то в хоромах пронзительно завыла сирена.
Еще не понимая, что к чему, но чувствуя неладное, стража, было, дернулась в сторону Бессмертного. Но Горыныч набрал воздух в грудь через все три глотки и прорычал, едва сдерживая вырывающееся сквозь промежутки в зубах пламя:
– Не советую.
Стражники замерли, вертя головами то в сторону дворца, из которого завывала сирена, то на странную троицу.
Кащей резво вскочил на ноги и проорал:
– Яга, валим! – и принялся забираться на спину змею.
– Я не считаю целесообразным оставлять даром товары, на производство которых были затрачены немалые усилия... – бормотала старуха, сгребая с импровизированных прилавков баночки с жидкостью, обереги, пучки трав. – Мой немалый, и я бы даже сказала разнообразный, жизненный опыт подсказывает...
Что подсказывает жизненный опыт Бабе Яге, Кащей не услышал. Всё потонуло в рёве пламени, выдохнутом средней головой Горыныча. И слова, и лотки с магическими вещицами.
Люди в испуге попятились.
– Много букв! – рявкнул змей. – Валим!
Дышал огнем Горыныч с ювелирной точностью: не задел ни людей, стоявших с одной стороны лотков, ни Ягу – с другой.
– Ах, чтоб тебя! – выругалась бабка и полезла вслед за Кащеем.
Выпустив сноп пламени из второй головы, Горыныч взмахнул крыльями, отрываясь от земли.
С его спины Кащей увидел, как к царю с криком:
– Артефакт похитили! – бежал кто-то из бояр.
И еще, как кто-то из толпы бросился к горящим прилавкам с отчаянным криком:
– Картинки! Картинки заморские!
На подлёте к лесу за спиной у беглецов стал нарастать свист. Баба Яга, цепко державшаяся за Кащея, оглянулась и заверещала.
– Чудище! Чудище за нами гонится!
Не меняя курса, Горыныч выгнул одну голову назад и прорычал:
– Можешь же коротко говорить, карга!
Кащей тоже оглянулся и увидел гигантскую красную не то змею, не то ящерицу с огромной головой и длинными, тонкими усами, развевающимися на ветру. Существо стремительно сокращало дистанцию.
– Не иначе, Василиса погоню послала! – проорал он змею. – Справишься?
Голова, в которой оставался огненный выдох, кивнула.
– Держитесь только крепко! – проорала другая голова.
И змей по дуге стал набирать высоту.
– Китайскай, чтоб мне провалиться, китайскай дракон это! – орала испуганная Баба Яга, когда бестия, не сбавляя скорости, пронеслась под ними.
– Да хоть марсианскай! – передразнил ее Горыныч и, перекувырнувшись через голову как породистый турман, пошел на снижение, заходя в хвост противнику.
Бабу Ягу от таких кульбитов стошнило.
Китайская животинка была то ли тупая, то ли неопытная. Уйти от огненного выдоха не успела. И вскоре на земле догорала некогда яркая туша.
– Вороны хоть откормятся, – буркнул Горыныч.
***
– Это ж сплошной убыток, – раздосадовано причитала Яга, пересчитывая выручку от недолгой торговли. – А сколько этот огнемет сжег! А там столько добра… столько добра.
– Да ладно, не скули, – отозвался греющийся на солнышке под окном змей Горыныч и просунул одну голову внутрь. – Я ж видел, как ты перед стартом весь хлам бесполезный сгребала в кучу.
– А хоть бы и бесполезный! – возразила Яга, переходя на привычную манеру общения. – Осмелюсь заметить, что для каждого из взятых для нашей совместной авантюры предметов, невзирая на истекшие сроки годности или изначальную абсолютную их негодность, никто не отменял небезызвестного эффекта плацебо.
Горыныч понял, что это надолго, печально выдохнул и вытащил голову из окна.
– И даже рассчитанные на неискушенного покупателя вещи, которые кто-то удосужился назвать хламом, могут произвести необходимый эффект при правильной презентации, а следовательно, стоят денег… – продолжала причитать бабка, но змей её уже не слушал.
Прищурив все шесть глаз и вытянув все три шеи, Горыныч нежился под лучами теплого солнышка.
Неподалеку, зайдя в лесную чащу, Кащей достал из привычной сумки исписанное по краю узорами блюдечко, положил на него яблочко и легонько подтолкнул вдоль края. Яблочко плавно покатилось по каемке, постепенно ускоряясь, и спустя несколько мгновений по центру появилось подрагивающее изображение.
– Дракона-то китайского зачем? – спросил Кащей.
– Для натуральности, – донесся из блюдечка приглушенный голос, – он всё равно безобидный был и скоро в воздухе пропал бы.
– Одно слово, китайский, – буркнул Кащей.
– Не китайский, а с запланированным сроком устаревания, – возразили из блюдца. – А так, я сделала всё, что могла и вывела себя из круга подозреваемых.
– Про артефакт спрашивали?
– Не-а, – помотал головой Кащей. – Горыныч, ты ж знаешь, много вопросов не задает. А Яга до сих пор монетки пересчитывает, да по поводу упущенной прибыли сокрушается.
– Сам-то доволен?
– Еще бы! – расплылся в улыбке Кащей, вертя в пальцах толстую иглу, на которой, если приглядеться, можно было увидеть мельчайшую вязь заклинаний. – Спасибо тебе огромное. Я ж впервые собственную смерть в руках держу. Это волнительно.
– Да на здоровье, – хохотнул голос из блюдечка. – Но ты ж помнишь, что услуга за услугу, да?
– Конечно, помню, Василиса, – кивнул Кащей. – Всегда к твоим услугам.
И, убрав яблочко с блюдечка, восхищенно пробормотал:
– Далеко пойдет девка!