Встал вопрос: почему же средневековые авторы были склонны завышать численность сражавшихся? Традиционная апелляция к тому, что зачастую хроники были составлены клириками, не знакомыми с военным делом и способными судить об описываемых фактах по пересказам, не слишком состоятельна. Значительная часть нарративных источников была составлена непосредственными очевидцами событий. Конечно, можно проследить тенденцию, когда при каждом новом пересказе размеры сходившихся в схватке армий росли подобно снежному кому, как, например, это было с битвой при Креси. Но не все так очевидно. В позднем Средневековье появляется прослойка герольдов - профессиональных "писателей", задача которых фиксировать и прославлять рыцарские подвиги, присутствуя на поле боя рядом со своим патроном. Однако и у них мы продолжаем встречать все те же тьмачисленные рати, которые слабо вяжутся с сохранившимися источниками документального характера, либо расчётами современных исследователей. Та же ситуация наблюдается и с рассказами прочих очевидцев. Например, оруженосец Иоганн Шильтбергер, попавший в плен в 1396 г. после битвы при Никополе упоминает, что в качестве противников шестнадцатитысячному войску крестоносцев противостояли 200 тыс. турок. Кстати, завышать численность сражавшихся были склонны представители разных культур и эпох: как на Западе, так и на Востоке, как в средние века, так и в Древнем мире. Получается ошибка являлась методологической. В чем же может быть дело?

Битва при Ившеме 1265 г. Грэм Тернер. На переднем плане мы видим всего 30 фигур, однако гербовые сюрко и накидки на лошадях визуально увеличивают воспринимаемый размер войска. А теперь попробуйте прикинуть, сколько человек выстроилось перед ними?

Исследователь Роберт Джонс в своей книге с эпатажным названием "Bloodied Banners: Martial Display on the Medieval Battlefield" (на русский язык не переведена, посвящена военной символике) высказывает по этому поводу одну вполне имеющую право на жизнь мысль. Дело в том, что Средневековье в Европе - эпоха, когда сельское население по своей численности господствовало над городским, а сами города не могли похвастаться большим числом жителей. Например, в конце XIV века в первом по численности городе Англии - Лондоне проживало около 40 тыс. чел., в находившемся на втором месте Йорке - уже 12 тыс., остальные города были и того меньше. Низкая демографическая плотность приводила к тому, что мест, где средневековый человек мог бы единомоментно увидеть большое скопление народа было сравнительно невелико: это ярмарки, торжественные шествия, а также, внезапно, крупные сражения.

Действительно, последние потрясали не только своей фатальностью и смертельной опасностью, но и массой вовлеченных в себя сил. Причем выходившие на ратные поля армии вовсе не были серыми и безмолвными шеренгами оловянных солдатиков. Наоборот, они представляли из себя царство своеобразного театра и эпатажа, где каждый присутствующий феодал стремился заявить о себе, впечатлить не только противников, но и соратников. Огромная человеческая масса реяла разноцветными знаменами, блестела доспехами, гудела трубами, разражалась боевыми кличами, ржанием коней и топотом копыт. Пестрое, многоголосое разнообразие производило на присутствующих неизгладимый эффект, когда армии выстраивались напротив друг друга. Когда же эти силы наконец приходили в движение, говорить о каком-то целостном восприятии было уже невозможно.

При этом следует учесть, что большинству участников битв реальные сведения о численности войск были и вовсе недоступны: с ними никто не делился содержанием бумаг о вербовке или призыве на службу, а самостоятельно оценить количество соратников и неприятелей можно было разве что по количеству поднятых ими баннеров. В тех условиях, когда прямой подсчет был недоступен, очевидец вдобавок сталкивался с невиданным для себя зрелищем: огромной, шумной, разноцветной и решительно настроенной человеческой массой. В состоянии предбоевого стресса единственным инструментом оценки и подсчета противников становилось воображение, а оно начинало работать очень хорошо. К тому же, одним из назначений воинской символики тех лет была не только идентификация, но и произведение внешнего эффекта. Как уже отмечалось выше, скудная средневековая демография ограничивала личный опыт, сравнивать происходящее очевидцу было не с чем. В таких условиях проще всего объяснить происходящее он мог, просто назвав максимально возможное число, на которое хватало его образования и воображения. Даже опытный ветеран не в состоянии был сказать, как выглядит строй из одной, десяти или ста тысяч человек. Единственное, что он мог отметить, это что в сражении при X он наблюдал больше участников, чем десять лет назад в битве при Y. Отлично! Значит при Y сражался миллион, а при X благородный король собрал под свое знамя уже два миллиона своих вассалов. Так и запишем.

Конечно, сказанное - всего лишь версия, попытка реконструировать психологию давно отжившей эпохи. С другой стороны, с чем-то подобным сталкиваемся и мы, когда наблюдаем различные мероприятия: концерты, футбольные матчи, шествия и тому подобное. Как правило изнутри или со стороны они нам кажутся гораздо более значительными, чем та оценка, которую впоследствии даст внешний профессиональный наблюдатель. Причем громкая музыка, рев скандирующей толпы на стадионах, яркие флаги и транспаранты действительно усиливают наше восприятие, особенно когда нам хочется быть причастными к чему-то значительному. При этом мы чаще всего являемся жителями достаточно крупных городов, для которых привычно ежедневно видеть много людей. А вот человек прошлого такого опыта не имел. Поэтому, если свойственно преувеличивать нам, то и ему это простительно.

Оригинал: https://vk.com/wall-162479647_440121

Пост с навигацией по Коту

Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!