Сеня Касаткин в своих лесах не заблудится.
– Семен, ты куда опять собрался?
– Да я… Это…
– На рыбалку?
– Карасиков половить, расслабиться.
– Кому они нужны, твои карасики? Кто их ест?
– Ваське хоть, – кивнул головой на кота, – Хочешь карасиков?
“Мяу!” – кот спрыгнул с дивана, потерся щекой о ногу хозяина.
– Ну вот, а ты говоришь – “кто их ест”!
Жена мотнула головой, ушла на кухню, перебросив полотенце через плечо. Семен вздохнул, пошел следом.
– Ну чего ты, Насть? Знаешь, какая неделя у меня была?
– Знаю, – взяла нож, стала с ожесточением срезать кожуру с картофелины.
– Всю душу они мне вымотали, демонстранты эти! Только в одном месте от забора отгоним, они уже в другом собираются. Ну надо мне! Отдохнуть немножко, в тишине посидеть. Я ведь не по бабам собрался!
Она повернулась к нему, отложила нож.
– Еще б ты по бабам… Ох, Сеня. Бросал бы охрану-то, а? Сдалась она тебе!
– Ага, бросал… За кредит юлькин еще два года платить.
Анастасия взяла следующую картофелину, принялась ее чистить.
– Куда хоть идешь?
– Так за Ильичевку, как всегда.
– К болотине не суйся, понял?
– Так точно!
До места Семен добирался пешком. От окраинных кварталов, где они жили, по лесной тропинке идти километров десять. И, хотя в его пенсионном возрасте продолжительные прогулки давались нелегко, он их любил. Свежий воздух, пение птиц, а главное – ни одного человека вокруг. Бывало, конечно, встречались грибники или собратья рыболовы, но редко. Единению с природой они не мешали.
Поставил палатку на берегу, развел костер. Хотел было выключить мобильник, но не решился: если Настасья не дозвонится, потом ему всю плешь проест. Женщина она хорошая, но иногда не в меру заботливая. А мужик он и на пенсии мужик, ему свобода нужна. Хотя бы пару раз в месяц, подальше от дома и работы.
Вода в речке текла неспешно, с едва слышным журчанием. Семен закинул удочку, поставил ее на рогатину, изредка поглядывая на поплавок. Налил себе крепкого чаю. В такие моменты он не любил думать о настоящем, обычно прошлое вспоминал. Молодость боевую в душной горной стране, друзей, из которых не все домой вернулись.
Поставил кружку на траву, выудил из рюкзака именную флягу. Сделал глоток, зажмурился. Выдохнул облачко пара. Вокруг уже темнело и на небе появлялись первые звезды, а проклятые караси никак не хотели попадаться на крючок. Семен задремал.
Проснулся оттого, что потерял равновесие, завалился на бок. Вскочил, стал разминать затекшие ноги. Повернул голову и замер – небо на востоке озарилось яркой вспышкой.
– Ух ты! Метеорит, что ли?
Мерцающая точка, увеличиваясь в размерах, спускалась к земле по пологой дуге. Ни свиста, ни грохота. Абсолютная тишина. Когда объект плавно опустился за вершины елей, Семен понял, что это где-то рядом – километр, может быть полтора. В сторону ильичевских болот. Почесал затылок, оглянулся на безжизненный поплавок.
– Хех!
“Если Настасья узнает – все, кранты! Только кто ж ей скажет?”.
Усмехнулся в усы, взял фонарик и торопливым шагом двинулся на восток. Но, сделав несколько шагов, остановился. Раздумывал мгновение, потом вернулся. Порывшись в рюкзаке, достал небольшой нож. Таким только колбасу резать, но все же спокойнее, чем вообще без ничего.
Минут двадцать он раздвигал кусты и ветки деревьев, продираясь сквозь ночной лес, пока под подошвами армейских ботинок не хлюпнуло. “Вот и болотина! Дальше опасно, по крайней мере ночью”. Семен посветил фонариком по сторонам. Ничего.
– Куда оно делось? Ведь где-то здесь должно быть.
Пошел дальше, еще надеясь обнаружить источник таинственного света. Восточнее старался не забирать, чтобы не попасть в болотную жижу, но по сторонам обошел округу, казалось, вдоль и поперек.
Фонарик мигнул и погас. Семен тряхнул его, щелкнул несколько раз кнопкой включения.
– Да чтоб тебя!
Сунул предательский прибор в карман. “Ладно, обойдусь. Сеня Касаткин в своих лесах не заблудится!”.
Где-то рядом булькнуло, словно в воду кинули булыжник. Семен повернул голову, прислушался. Осторожно направился к источнику звука. Через несколько шагов он оказался у выхода из чащи: впереди был просвет между стволами деревьев, а дальше – едва заметный в ночи блеск воды.
В этот момент тучи, наплывающие с запада, вдруг приоткрыли серый занавес, позволив молочно-белому диску луны осветить землю. В ее бледном свете Семен увидел две фигуры, стоявшие у самой кромки воды. До этого он их не замечал – в темноте, на расстоянии в десяток метров, их можно было принять за деревья. Они стояли к нему спиной и, кажется, тихо о чем-то разговаривали. Семен не шевелился. Но вовсе не потому, что не хотел напугать незнакомцев своим появлением, прервать их разговор. Он вдруг понял, что это не люди.
Никакой одежды, серая, бугристая кожа, отсутствие волос. Звуки, которые они издавали, были похожи на щелчки и посвистывания. Один из них поднял руку с длинными, тонкими пальцами: кажется, он призывал второго замолчать. Слух Семена неожиданно резанула чистая человеческая речь, без малейшего акцента:
– Говори как они. Привыкай.
Второй кивнул.
– Останешься здесь?
– Останусь, корабль нельзя покидать. Иди один, мимикрируй. Выгрузи концентрат на мусорном полигоне, там благоприятная среда. Потом перелетим в следующую точку.
– Думаешь, этих доз хватит для изменения атмосферы?
– Хватит. Большую часть работы они сделали за нас. Надо только помочь, ускорить процесс. Через десять лет здесь будет наш воздух.
Существо опустило руку, медленно вошло в воду заболоченного пруда. Присвистнув на прощание нырнуло.
Семен стоял позади, по прежнему незамеченный. Он забыл, как дышать.
По серой фигуре существа вдруг прошла рябь. Черты его исказились, приобретая новую форму. Через секунду Семен осознал, что спиной к нему стоит обычный мужчина, в куртке и штанах цвета хаки – в общем, такой же рыбак-любитель, как и он сам. Касаткин сделал шаг назад. Еще один. Под ботинком хрустнула ветка и в тот же миг мимикрировавшее существо обернулось. Посветило Семену в лицо своим фонариком.
– Ух ты! Дед, ты чего здесь?
Касаткин попытался сглотнуть, но во рту пересохло.
– Да вот, карасей промышляю.
Луч света слепил его, не позволяя толком видеть странного собеседника.
– Здесь же болото!
“Нож… Куда я положил нож? Ага, карман на бедре. Застегивал? Нет. Полсекунды, чтобы достать, даже меньше. Если сноровку не потерял…”.
– Ну что ж, болото. Караси – они, брат, такие, в любой заводи водятся. Я вот посидел у реки – не клюет. Дай, думаю, пройдусь. Посмотрю какое-нибудь озерцо.
Существо, наконец, опустило фонарик.
– Давно подошел?
– Вот только что. А ты, видать, тоже рыбачишь?
– Ага, – неохотно согласился тот, – Рыбачу.
– Ну, раз так, не буду мешать. Пойду в другое место.
– Бывай.
Семен отвернулся, пошел прочь. Но чувствовал, как два чужих глаза смотрят в спину, как злой разум решает его судьбу. Метнулся влево, за дерево. И тут же мимо с тихим жужжанием пронесся сгусток света, искрами рассыпавшийся после удара о еловый ствол. “Вот ты и показал свои намерения!”. Еще один заряд врезался в дерево, за которым прятался Семен. Внутри все кричало – “беги!”, но он лишь присел на корточки, втянул голову в плечи, когда над ним снова зажужжало, посыпались искры. Потом стихло.
Шаги, медленные, осторожные. “Спокойно, спокойно… Пусть подойдет поближе”. Он все рассчитал точно. Резким выпадом выбил из рук чужака оружие, еще минуту назад работавшее как обычный фонарик. Навалился на него всем своим весом, пивным животом, накопленным за годы мирной жизни, прижал к земле. Времени на раздумье у него не было: нащупал в кармане рукоять, выхватил… Чужой успел огласить лес громким свистом, но через секунду смолк. Все было кончено. Семен, переводя дыхание, откатился в сторону.
– За вэдэвэ, – прохрипел глухо.
Потом встал, оглядываясь через каждые пару секунд на гладь болотистого пруда. Стал шарить по земле, чертыхаясь, загибая крепкие словечки. Наконец нашел. Поднял, выпрямившись, поднес к глазам.
– Как эта фигня работает?
Луна снова помогла ему, осветив ночной лес. На “фонарике” кнопка включения и регулятор мощности рядом с линзой. Все просто. Впрочем, логично: устройство не должно вызывать подозрений у простого человека. Семен повернул регулятор на максимум. И, хотя он не знал, чем это грозит – может, последует взрыв в несколько мегатонн, который уничтожит и его самого, а может, мощности не хватит даже для задуманного – все же подошел к берегу пруда, взглянул на черную гладь воды.
“Как он там говорил? Через десять лет будет наш воздух?”. В глубине пруда что-то осветилось, приближаясь к поверхности. Семену вдруг стало легко, как тогда, в молодости. Нужно сделать то, что ты должен.
Он поднял оружие, направив его на воду. Нащупал пальцем кнопку. Нажал. Вспышка была такой яркой, что затмила весь мир. Взрывной волной Семена отбросило на несколько метров. Он слышал, как вода с шумом взлетает в воздух и опускается обратно вниз, но не мог этого видеть – он свернулся калачиком, закрыв лицо, несколько минут не мог решиться встать, посмотреть на дело своих рук. Если его глаза вообще смогут что-то видеть.
Нашел в себе силы, собрался с духом. Отнял ладони от лица. Темно. Впрочем, это не слепота – обычная тьма ночного леса. Встал, шатающейся походкой подошел к пруду. Вода еще бурлила, словно на дне был включен огромный чайник. А на ее поверхности плавали обломки. Множество мелких и крупных обломков.
Утром он вернулся домой. Настасья выругала за прожженную куртку, пришлось сказать, что неосторожно оставил у костра. Извинился перед Васькой за непойманных карасей, пожав его мохнатую лапу. А на следующий день, как ни в чем ни бывало, Семен Касаткин отправился на работу.
У забора охраняемого объекта его встретил уже привычный шум. Протестующие скандировали что-то, поднимали плакаты. Семен зашел в бытовку, переоделся, расписался в журнале, принимая смену на правах старшего. Пошел на осмотр территории. В самом дальнем ее углу, где обычно никто не появлялся, он встретил девчонку. Активистка. Как она сюда пробралась?
– Девушка, это частная территория. Вход сюда…
– Вам самим-то не стыдно?
Он замолчал, глядя на нее удивленно. Смешная девчонка. Большие очки, шапочка с длинными завязками-косичками.
– Не стыдно? – повторила она, – Взрослый мужчина! Неужели не можете найти другую работу, кроме как охранять строительство очередной свалки?
Семен нахмурился. Посмотрел вокруг, на многокилометровую, расчищенную от леса территорию. Расстегнул черную куртку с надписью “ЧОП Периметр”, снял ее, глубоко вздохнул.
– Стыдно. Ты права. Пойдем-ка… – положил ей на плечо тяжелую руку.
– К-куда? – растерянно спросила девчонка.
– Оформлять увольнение.
Имена и названия в рассказе вымышлены, любое совпадение является случайным.
via Фантастические рассказы
Сказали не трогать.
– Ну вот, шестой этаж – последний в этом корпусе. Тут все просто: коридорная планировка и кабинеты убраны, остались только несущие колонны. Единое пространство позволяет создать современное офисное помещение. Именно это вы и хотели, не так ли?
– Да, пожалуй. Хотя нам важнее то, что внизу. Промышленный цех и вся инфраструктура. Офис – это лишь как приятное дополнение. В принципе, мы могли бы арендовать под него этаж в любом новом здании.
– Конечно. Но, согласитесь, всегда хорошо, когда управление рядом с производством. А возраст здания пусть вас не смущает! В ходе реконструкции была проведена экспертиза – результаты я приложил к пакету документов – эти стены простоят еще лет пятьдесят, не меньше! Работа архитектора Холдина, до революции построено. На совесть делали…
Продавец недвижимости погладил шершавую стену из красного кирпича.
– В советские годы здесь военный институт был. То ли с химией что-то связано, то ли с физикой, точно не скажу. Мы вам его поэтому и предложили: лабораторные помещения просторные, легко под цеха переоборудовать, своя электрическая подстанция, очень интересная и практичная система вентиляции – будет работать даже без энергии, на одной воздушной тяге. В общем, идеальный объект для небольшого промышленного производства!
Покупатель открыл сумку, перекинутую через плечо, достал бутылку французской минералки, сделал несколько глотков.
– Думаю, нам это подойдет. То, что нужно. У нас ведь не просто производство, мы занимаемся и исследовательской работой. По правде сказать, я сам когда-то работал в НИИ. Так что дух старых добрых советских лабораторий лишним не будет! – он улыбнулся – здание и правда ему нравилось, – Что ж, я отправлю к вам своего помощника, с ним можно будет обговорить все детали. Выход, если не ошибаюсь, там?
– Нет-нет, это на лестницу, по которой мы с вами поднимались. Спуститься удобнее на лифте. Только там… Э-э… Он старый, поэтому… Ладно, давайте я вас провожу!
Они вышли в коридор, повернули за угол, оказавшись в просторном холле.
– Реконструкция уже завершена, как видите, а вот лифт – хороший, американский – застрял на таможне.
– Что же вы лифт в Америке-то купили?
– Да нет, он сделан в Европе, на заказ, просто фирма американская. Думаю, что на следующей неделе его доставят и мы все смонтируем. А пока…
Продавец порылся в кармане, достал какой-то ключ. Ткнул пухлым пальцем в кнопку вызова лифта. В шахте что-то загрохотало, со скрежетом поползло вверх. Наконец створки дверей разошлись, открывая вход в кабину.
– Держите! – протянул ключ покупателю, – Это запасной, у меня еще есть. Мало ли, вдруг до замены лифта еще зайдете. Вставляете вот сюда и поворачиваете до нужной цифры. Цифра один – первый этаж, два – второй, и так далее.
– Ничего себе система.
Покупатель заметил обычный, кнопочный пульт управления, поперек которого был наклеен бумажный скотч.
– А этот что, не работает?
Продавец покосился на кнопки, пожал плечами.
– Черт его знает. Мне сказали не трогать, я и не суюсь. Ну, всего доброго! Пойду, погляжу, – он отвернулся, продолжая ворчать себе под нос, – Работнички у меня тут еще, глаз да глаз за ними…
Створки сомкнулись. Покупатель вставил ключ в странный автомат, хотел было уже повернуть до единички, но взгляд его снова упал на вертикальный столбик из обычных, пластиковых кнопок. Было их почему-то девять, плюс еще одна, нулевая – видимо, для цокольного этажа. Он подцепил ногтем скотч, открывая доступ к пульту. Коснулся указательным пальцем кнопки первого этажа и, решившись, надавил на нее. Ничего не произошло. Ткнул еще в одну – наугад, потом в другую. Тишина. Еще раз, напоследок, нажал на единичку и… Лифт вздрогнул, поехал вниз.
– О! А вы говорите – не работает. Через пень-колоду, но работает же.
Кабина слегка вибрировала, поскрипывали механизмы, но она уверенно опускалась все ниже и ниже. Пожалуй, даже слишком низко.
– На цокольный поехал, что ли? Глючная система.
Но кабина не остановилась и тогда, когда, по самым смелым прикидкам, она еще должна была проезжать нулевой этаж. Пять секунд. Десять. Двадцать. Прошло больше минуты, когда встревоженный покупатель, вспомнив про ключ, стал щелкать им, поворачивая из стороны в сторону, пытаясь остановить упрямый лифт, или заставить его двигаться обратно, вверх.
– Эй, ты куда проваливаешься?
Сердце у него в груди екнуло.
– Да что ж такое! Откуда здесь такая глубокая шахта?! Вояки, что ли, наковыряли?
И тут он впервые услышал странные звуки. Будто снаружи, за стенками лифта, шла большая стройка. “Но ведь основные работы закончены?”. Еще через минуту звуки стали похожи на работу тяжелых станков.
Покупатель вытер со лба холодную испарину. Обернулся на пульт, с силой ударил по кнопкам кулаком. Никакой реакции. Спуск продолжался. Все так же равномерно, со скрипом и скрежетом.
“Что? Что я там нажал? М-м… Сейчас, сейчас… Надо вспомнить! Возможно, дело в комбинации. Один, потом… Не помню, кажется, восемь. Или… Нет, девять. Точно – девять! А дальше? Что-то рядом с единичкой. Два? Наверное. И еще раз один. Значит – один, девять, два, один”.
Он лихорадочно соображал, пытаясь понять, может ли эта комбинация что-то значить? Складывал в уме цифры, умножал…
За пределами шахты что-то ухнуло, потом еще раз, и еще. Словно там началась бомбежка. Ему даже показалось, что он слышит треск пулеметов.
“Сколько я уже спускаюсь? Десять минут? Пятнадцать?”.
Он затравленно оглядывался, с ненавистью рассматривая старые деревянные панели.
– Господи, да я почти на километр уже должен спуститься! Черт меня дернул нажимать на кнопки.
Снаружи снова рвануло, как будто еще ближе. Внезапно покупатель заметил край бумажного листа, торчавшего из под металлической пластины кнопочного пульта. Подцепил его двумя пальцами, потянул на себя. Бумага была старой, пожелтевшей. Он развернул лист, сложенный вдвое. Сразу понял, что это схема лифтовой кабины, только нарисованная от руки, и, кажется, даже перьевой ручкой. Пояснения к схеме были запутанными, изобиловали непонятными терминами и сокращениями. Но главное – это странная конструкция, изображенная под кабиной. Даже опытный, аналитический ум, натренированный решением сложных математических задач, не мог помочь покупателю разобраться в назначении этого устройства.
Он был слишком увлечен разгадыванием таинственного рисунка и не заметил, как за стенками снова стало тихо. Ему казалось, что если удастся разобраться в чертеже – хотя бы приблизительно, в общих чертах – он поймет, что произошло, и сможет что-то предпринять.
Посмотрел на кнопки. Побледнел. Внезапно его осенила страшная догадка. “Это не комбинация цифр”. Смял листок, запихивая его в карман кожаного плаща.
Лифт скрипнул особенно жалостно и громко, после чего, наконец, замер. Дверцы разошлись в стороны. Покупатель увидел знакомый холл первого этажа, только окрашенный в нелепый зеленый цвет, чего не было еще час назад. Мимо него сновали странные люди, где-то был слышен треск, казавшийся одновременно знакомым и неуместным. “Печатная машинка”.
Он вышел из лифта, поднял голову, посмотрел на красный плакат, растянутый под потолком. Текст его не интересовал, только цифры в конце: один, девять, два, один. Тысяча девятьсот двадцать первый. Створки лифта позади с шумом закрылись. Он обернулся, отчаянно вдавил кнопку вызова. Дверцы снова раскрылись, но кабина уже выглядела по другому. Деревянные панели исчезли, вместо них появились металлические решетки. И кнопочный пульт – его тоже не было. Только рычаг “вверх-вниз”.
– Товарищ! Эй, товарищ! Вы по какому вопросу?
На него смотрела девушка в зеленой гимнастерке с красным бантом.
– Я…
– Вас из комиссариата направили? В исследовательскую лабораторию?
– Да. В лабораторию.
Рука его сжала в кармане бумажку. via Фантастические рассказы.
Мертвый таксист.
Загостилась я на празднике у школьной подруги Юльки. Хорошо загостилась, кинулась домой ехать, а время то – ни автобусы уже не ходят, ни маршрутки. Юлька и говорит:
- Оставайся на ночь у нас, поздно уже.
- Да не удобно Вас стеснять, может такси вызову, - отвечаю я.
- Ага, вызови-вызови, может такси, а может, что похуже приедет, - встрял в разговор Юлькин супруг. – Я в свое время такое такси словил, до сих пор голову наголо брею, чтоб седину было не видно.
На улице и впрямь было уже темно, да и я всегда любила развесить уши, поэтому мы с Юлькой стали спрашивать Костю, что с ним произошло. Я так поняла, что Юльке он тоже ничего не рассказывал раньше.
- Это было тогда, когда я тебя, Юлька, еще не встретил. Поехал я в Орел в гости к своей тетке. Весна была, работы везде много. Люди, готовясь к Пасхальным праздникам, на кладбищах приводили в порядок могилки дорогих сердцу покойных.
Тетка Марина тоже на погост пошла, могилку свекрови прибирать, и меня с собой взяла – лба здорового в помощники. Я же, вместо того чтобы помогать, рот разинул и стал чужие надгробия разглядывать. А там, как и везде у людей: у одних побогаче памятники, у других попроще, у кого фантазия проявлена, ковка, а у иных просто богато. Ходил среди оград, как в музее, и ни капли почтения к усопшим не проявлял. И тут набрел на очень оригинальное надгробие. На памятнике была изображена приоткрытая дверца автомобиля и веселый шофер, выглядывая в окошко, улыбался и приглашал сесть с машину. На крыше автомобиля «шашечки» и буквы «Taxi». Судя по дате на памятнике, мужику было всего тридцать восемь.
«Ну, надо же, - подумал я, - видно так мужик любил рулить, что даже после смерти за рулем.» Не знаю, какой бес меня потянул за язык, но повел я себя с покойным крайне фамильярно. Похлопав по памятнику, словно по плечу старого друга-приятеля, я ляпнул: «Ну, что браток доездился? Интересно, что с тобой сталось?»
Тетка Марина меня таки вернула на грешную землю, вдоволь загрузив работой так, что я и думать, забыл о дальнейшем созерцании надгробий. Кто похоронен под странным памятником, она не знала, а я в силу своей молодости забыл о странном надгробии, как только вышел за ворота кладбища.
Я гостил у тетки уже неделю, и за это время сошелся с местными гуляками, и сам не прочь был засидеться допоздна в летнике и пропустить стаканчик другой. Домой, однако, старался приходить в ясном сознании и тетку поведением не беспокоить. Правда, в тот памятный день видно сам черт напоил меня сильнее, чем обычно. Шел я домой, не надеясь на попутку, так как время было позднее. К счастью вдалеке блеснули фары, и я стал «голосовать». Такси тормознуло и я, абсолютно не заботясь о том, есть ли у меня деньги в кошельке, влез в машину на сиденье рядом с шофером. Не успел я усесться поудобнее, как таксист нажал на газ и мы рванули так, что у меня дух захватило.
- Эй полегче, я же даже не сказал, куда надо ехать! – запротестовал я. – И сколько это будет стоить?
- А я, братец, пьяных и любопытных бесплатно катаю, - весело произнес таксист.
Лицо таксиста показалось мне знакомым, но я не мог вспомнить, где его видел.
- Чего это пьяных и любопытных? Я у тебя вроде ничего не спрашивал, - возмутился я.
- Как же, а не тебе ли было интересно, где это я так доездился?
Мужик расстегнул куртку и я увидел, что горло его искромсано и исполосовано. От ужаса у меня и кепка слетела с головы. Не могло у живого человека быть такой раны.
- Подвозил я тут двоих таких же, как ты. Пьяные были, такие же как ты, да жадные. Ограбить меня решили, только не было у меня тогда выручки большой, лишь пятьсот рублей забрали и заточкой по горлу полоснули. Потом из машины меня выбросили и поехали кататься…
- Чур меня! – заорал я не своим голосом. Откуда у меня эти слова взялись, сам не знаю. Протрезвел моментально, ломанулся из машины на полном ходу и выкатился на траву возле своего дома, вернее теткиного – где жил. Голова шла кругом, тем более что адреса тетки я не давал. Откуда он знал, где я живу? Тетке Марине я ничего не рассказал о ночном приключении.
Правда меня начала мучить странная мысль: за проезд в такси я ведь так и не заплатил. А как мне расплатиться? Как вообще отдавать долги покойным? В церковь пошел, записочку об упокоении, свечу, панихиду надоумили заказать. Денег наскреб и не пожалел. Правда в моей шевелюре после этого седые волосы пошли через один волосок. Чтобы не сверкать раньше времени сединой я и остригся под ноль.
- Так чего ж ты мне сразу все не рассказал. Я б тебя за твою лысину не пилила! – возмутилась Юлька.
- Лучше прослыть лысым, чем сумасшедшим. Я бы и дальше молчал, если бы не пришлось гостью дома оставлять, - ответил Константин. С просторов.
Белый ад
Пробиваясь сквозь снежную бурю, Павел думал только об одном: как бы побыстрее найти что-нибудь такое, где не дует ветер и отдохнуть там. При этом, буре, казалось, нет конца и края, в темное время суток видимость особенно ограничена, даже если бы он что-то такое нашел, наверное, не заметил бы. Павел чертыхнулся. Как же так вышло, что бензин в снегоходе закончился столь резко и в такой неподходящий момент? Говорили же ему. что стоит починить датчик бензина, а он все откладывал.
Когда вдалеке завиднелся слабый огонек, Павел возблагодарил все силы и галопом, насколько это было возможно по снегу, бросился к нему.
Огоньком оказался придорожный фонарь, расположенный возле небольшого дома, который ветер мотал, как единственную лопасть мельницы, как он не потух до сих пор, осталось загадкой.
Павел, с трудом перебирая ногами, подошел к дому и постучал в дверь. изнутри не было никакого отклика, Павел приложил ухо к двери, чтобы понять, что там происходит, но, из-за бури, невозможно было что-либо услышать. Павел начал серьезно задумываться о том, чтобы выломать дверь.
Через две минуты томительного ожидания и серьезных раздумий, дверь открылась. На пороге стояла женщина тридцати лет, она глядела на Павла исподлобья.
- Что вам нужно, - буркнула она.
Павел скорчил недовольную гримасу.
- За дверью вашего дома настоящий ледяной ад, и, на ближайшие три километра вокруг располагается снежная пустыня, - Павел показал себе за спину, - если я туда вернусь, скорее всего, не выживу. Хотелось бы найти в вашем доме приют на какое-то время.
Женщина с сомнением смотрела на Павла.
- Буря вряд ли уляжется, - тихо проговорила она.
- Мне только нужно отдохнуть. У меня есть припасы, я поделюсь с вами, я только лишь передохну, утром пойду дальше.
Павел настороженно ждал ответа женщины, нервно потирая друг о друга пуховые рукавицы, пытаясь хоть как-то согреть руки. Наконец, женщина заговорила.
- Вы же не заразны, так?
- Чист.
- Оружие есть с собой?
Павел напрягся. Он вспомнил припрятанный в ботинке револьвер.
- Нет, я без оружия.
Женщина отошла в сторону, пропуская Павла внутрь. Павел ощутил внутреннее ликование и зашел.
В доме Павел снял походный рюкзак и бросил его на первый подвернувшийся диван. Женщина прошла за Павлом.
- Нас тут трое: я, меня зовут Ольга, мой брат, Вася, он сейчас на чердаке, разбирает вещи, и мой сын, Гришка, он на кухне с еще одним постояльцем.
Павел замер.
- Еще одним постояльцем?
Женщина вздохнула.
- Ну, ты разве думал, что ты один такой страдалец? Тут на десять километров три дома, если люди здесь проходят, им больше деваться некуда, а из-за строительства нового поселения, тут много людей проходит, мы не одного постояльца уже пригревали, - женщина похлопала Павла по плечу, - да ты проходи к огню, не бойся, прости за холодный прием, мой муж погиб от руки одного из тех, кто попросился на ночлег, с тех пор мы очень аккуратно относимся к людям.
Павел хмыкнул.
- Тогда странно, что вообще пустили.
Женщина пожала плечами.
- Ну а как еще, не оставлять же вас всех умирать на морозе, - женщина посмотрела куда-то в дальнюю комнату, - я позову брата, ты пока располагайся, тот диван, где ты вещи скинул, как раз твой будет.
Павел снял заснеженную верхнюю одежду и расстелил ее рядом с камином, сам же плюхнулся на диван и вздохнул с облегчением.
Ольга и Вася появились позже, когда Павел уж разложил на журнальном столике съестные припасы, которые нашел в рюкзаке.
Вася протянул Павлу руку.
- Очень приятно, Василий.
Павел пожал руку, но отвечать не стал.
Вася и Ольга уселись на диван рядом с Павлом.
- Павел, и куда же ты направлялся? - поинтересовалась Ольга.
- В Верхний Панзан, там у меня друзья, думал там обосноваться.
Ольга покачала головой.
- Путь очень неблизкий.
- Будете есть? - поинтересовался Павел, Вася и Ольга вежливо отказались, - ну да, но я двигался на снегоходе, только вот. бензин закончился и я застрял. Пришлось спешиваться и искать убежища от метели.
- Интересно, какой кретин вообще подумал, что устроить вечную зиму везде - это хорошая идея? - проворчал Вася.
Павел откусил внушительный кусок хлеба.
- Так правительство. Посчитали, что это единственный способ избавления от инфекции, холода она не терпела, вроде так, - пробормотал он с набитым ртом.
-Можно подумать, вечная зима лучше, - фыркнула Ольга, - неизвестно еще, что убило бы человечество раньше.
- На тех поселениях. которые сейчас активно строят, будут размещать новые устройства, говорят, зиму скоро уберут, просят потерпеть еще, - пожал плечами Павел.
- А откуда ты, Паш? - спросил Вася.
- Из Обрубка.
- Там все печально, раз решил перебраться? - участливо поинтересовался Вася.
- Не то слово, как печально, руководство поселения переругалось с соседями и мы оказались отрезаны от поставок многих припасов. Мало того, что работы многие лишились, так ведь и жить стало труднее. Зато, там все также хорошо с техникой и бензином. Многие наши думали, что связь восстановят, потому как по такой замечательной погоде почти невозможно жить без техники, но, похоже, открылись новые центры по производству запчастей и обрубок оказался более никому не нужен. Оттуда бегут все, кроме стариков и детей.
- Центры?
- Ну, сейчас многие влиятельные люди действуют в обход поселений и их правил, просто строя свои собственные цеха прямо где найдут и заявляют о себе как об обособленных дельцах. Народ к ним и тянется, цены там демократичнее и качество получше, потому что ребята работают на совесть. Конкуренция как она есть, - Павел откусил еще кусок хлеба, - а как вы тут выживаете?Тут ни поселений, ни центров вокруг.
Ольга улыбнулась.
- Нам повезло, что они хоть и устроили вечную зиму, но, все же с некоторыми потеплениями. Снег иногда тает, в закрытом хлеву мы разводим животных на убой, в общем, крутимся, как можем.
- Почему бы не перебраться в поселение?
Вася гоготнул.
- В поселении мы - рабы правил, без балды. Тут мы хозяева своих жизней.
Павел не мог не отметить логику в его словах.
- Вы выезжаете в поселения?
- Иногда Вася ходит в Жердово, продать нашу продукцию, да купить одеяла, одежду и подобное, - ответила Ольга, - Павел, а чем ты занимаешься?
- Как ни иронично, я инженер. Проектирую и строю трактора, снегоходы и другую технику, на которой еще реально передвигаться.
- Почему же ты сам не переберешься в один из центров вместо поселения?
- Мне там делать нечего. В поселениях есть девушки, какие-никакие развлечения, центровые ребята только работают и больше ничего. Ходит слух, что они даже умирают раньше срока.
Павел, наконец, доел хлеб. В дверной проем зашли еще двое человек и расположились на кресла, что были рядом с диваном.
- Я Костя, - молодой человек, который, похоже, и был еще одним постояльцем, протянул Павлу руку.
- Павел, - Павел пожал протянутую руку.
- Мы с Гришкой вас немного подслушали, - хихикнул Костя, - а я направляюсь в Жердово. Я журналист, пишу сюжеты для радиостанций.
Павел заинтересованно улыбнулся.
- Ну и что в мире творится?
- Да ничего хорошего, если так посмотреть, люди, что строят башни для изменения погоды, заявляют, что результат предсказать будет нереально.
Павел вздохнул.
- То есть, либо все будет хорошо, либо все сдохнут.
Костя хмыкнул.
- Ну да, точно.
Ольга поднялась на ноги.
- Ладно, пора уже спать, вам так не кажется? Мы положим вас в подвале, вы не против? Там не сыро, есть камин, будет тепло, тут мы хотим камин загасить на ночь.
Павел кивнул.
- Да хоть где, лишь бы не на морозе, - улыбнулся Костя.
Вася встал и жестом попросил ребят идти за ним. По дороге он прихватил масляную лампу.
- Лампу я вам оставлю, не переживайте.
Зайдя в подвальное помещение, ребята в недоумении разглядывали его.
- Тут только одна кровать, и та каменная, вы бы хоть матрасов дали... - договорить Костя не успел, Вася огрел его совковой лопатой по голове со всего маху.
Павел отскочил от Васи, выдернул из ботинка револьвер и направил на него.
- Ты что творишь?! - возмутился Павел.
- Прости, друг, но вся эта погода - это божье наказание. Если мы достаточно задобрим бога кровавыми жертвами, он милует нас и прекратит вечную зиму и без всяких башен, - тихо проговорил Вася.
Внутри у Павла все похолодело. Вася начал приближаться к нему.
- Стой, или я стреляю! - крикнул Павел.
Вася продолжал идти. Раздался выстрел. Вася свалился на колени, держась за раненый бок. Раздался еще выстрел. Павла отбросило в сторону. От боли он чуть не потерял сознание. Наверху лестницы стояла Ольга с ружьем, позади нее прятался Гришка с испуганными глазами.
- Ну хоть ребенка не впутывайте, долбанутые, - слабо прохрипел Павел.
- Вася, Вася, ты в норме? - Ольга подбежала к брату.
- Жить буду, добей его.
- А разве бог примет такую жертву, - пропищал Гришка.
- Не волнуйся, бог все поймет, - проговорила Ольга.
Она подошла к Павлу и вскинула ружье. Раздался выстрел и мир почернел...
Не оборачивайся, беги
Я смотрел на телефон, а в голове точно приговор прозвучали слова «нет сети». Конечно, ее нет. Потому что всяк прибывший в задницу мира может позабыть о прелестях цивилизации. Я сунул в карман никчемный кирпич, что еще вчера обошелся мне в пятизначную цифру, и устало откинулся на сиденье автомобиля.
- Дерьмо.
Надо было давно отогнать машину на СТО, но лень и самоуверенность оружие пострашнее ядерной боеголовки. И теперь я застрял ночью посреди леса. Один. Без связи с внешним миром. Повезло что деревня близко, и до нее можно добежать. А там вызвать эвакуатор и утром отвезти машину в ремонт.
Добежать, да?..
Я с тоской посмотрел в окно, где под тусклым светом луны с немым укором стояли высокие сосны. Ветер их почти не шевелил, а по земле густым облаком растекался туман. Живописное местечко. Хичкок бы оценил.
Страшно ли мне? Конечно, страшно. Только не призраков я боюсь, что могли сюда забрести из кладбища, мимо которого давно проезжал. А за машину. Придется бросить ее на дороге, где даже вой сигнализации никто не услышит. Твою же мать… Раздолье для хулиганов. Но выбора нет.
Сделав последнюю попытку завести «мертвый» двигатель, я смачно выругался и вышел на улицу. Лес тут же встретил меня обманчиво мягкой прохладой, и стоило с две минуты побыть вне теплого салона, как я мгновенно начал замерзать. Не спасала даже кожаная куртка.
Еще раз проверив все замки в машине, я втянул носом влажный воздух с хвойными нотками и неспешно побежал по темной дороге. Пусть из-за тревоги, что приподнимала волоски на руках и затылке, мне хотелось нестись сломя голову, я держался. Лес – всего лишь мои детские страхи. В них я давно не верю.
Сколько бы местные ни рассказывали страшных баек, все это чушь. Попытка запугать детвору, чтобы те не шастали ночами по деревенским окрестностям, но как же крепко засели в голове эти правила: ночью в лес не ходи, ночью в лес не смотри, если в нем очутился – не оборачивайся, беги.
Не оборачивайся, беги - именно так. Каждый выходец из этих мест знал законы и зачитывал точно священник «Отче наш». Я тоже не исключение. Родители постоянно о них твердили. Даже сейчас, когда отцу стало плохо, мать все равно потребовала, чтобы я дождался утра. Стоит ли говорить, что я не послушался?
Тишина угнетала и поглощала все, даже стук моих ботинок по укатанной дороге. Дышал я спокойно. Пробежка — дело обычное, потому до деревни рассчитывал добраться быстро. Но все равно не торопился, чтобы не устать. Заодно прислушивался к шепоту леса.
А он шептался. Даже без ветра тут и там раздавались тихие шорохи, скрипели деревья, точно кто-то проводил острыми когтями по упругой коре. Шуршала листва. Падали шишки. И, пожалуй, на этом все.
Кузнечики, совы и прочая лесная тварь смолкли - точно вымерли, и эта безжизненная тишина давила. На затылке опять зашевелились волоски, а по рукам пробежали холодные мурашки. Ноги против воли задвигались быстрее. В голове повторялись одни и те же слова: «не оборачивайся, беги – не оборачивайся, беги». Собственный внутренний голос с каждым шагом становился выше и тоньше, словно в душе просыпалось давно уснувшее дитя.
Громче и протяжнее обычного заскрипели деревья, будто собрались на меня упасть. Где-то слева посыпались ветки с корой, и я невольно остановился, как вдруг услышал позади легкие шаги. Они торопливо засеменили. Стремительно приблизились и!.. Резко смолкли.
Холодная рука страха коснулась моего лба и заморозила капельки пота. Я почти оглянулся. Но все инстинкты разом прокричали: «не оборачивайся», - и я себя отдернул.
Опять повисла тишина. Ни шороха, ни случайного скрипа. Все застыло, как и мой выдох на губах. Лес превратился в молчаливого наблюдателя и ждал, когда же я что-нибудь сделаю. И я сделал - первый шаг. Потом еще один и еще. Остановился. Подождал. Не прошло и секунды, как за спиной опять зачастили маленькими ножками и остановились. На этот раз ближе.
«Не оборачивайся», - мысленно повторил и сглотнул кислую от страха слюну. – «Не оборачивайся и беги».
Хотелось рвануть с места, чтобы из-под пяток выскочили сухие сосновые иголки, но яд ужаса уже растворился в крови и стянул мышцы. Он мешал двигаться, собраться с мыслями и подло ускорял вокруг меня мир, когда я, наоборот, в нем замедлялся. Как во сне. Когда тело вдруг тяжелеет, и не можешь убежать.
Только мой сон был наяву. И в тягучем, точно тугая резинка, отрезке времени, я ощутил холодное и влажное прикосновение к руке. Мне будто вложили в ладонь брюхо мертвой змеи. Шкала самообладания и омерзения разом подскочила. Резинка – время - с щелчком схлопнулась, а я воскликнул и наконец-то побежал.
Шаги бросились вдогонку. Они семенили, ускорялись. Казалось, почти меня настигли, наступали на пятки! Зазвучали справа, и я покосился, ожидая увидеть нечто ужасное, как вдруг все смолкло, а лес «вздохнул» низким скрипом, словно был разочарован.
Я хрипло и глубоко задышал. Но не от усталости, а от страха. Мигом вспомнились фильмы ужасов начиная с нашего советского «Вий» и заканчивая зарубежными страшилками, а из темноты постоянно чудился тяжелый взгляд. Он прожигал мою спину и обещал утащить в мир самых жутких кошмаров, откуда я ни за что не выберусь, и буду блуждать в личном аду раз за разом. Круг за кругом. Пока не сойду с ума. А мои собственные следы останутся на бесконечной тропе, как напоминание, что я уже здесь был.
Ветви леса тихо зашелестели, а моего затылка коснулось холодное дыхание…ветра? Очень хочется верить, что это именно он, а не что-нибудь другое. Я несся по туманной тропе и почти ничего не чувствовал. Адреналин забрал усталость. Желание выжить отняло здравый рассудок, а страх... Страх, наоборот, парализовал, замедлял и утяжелял каждый шаг. Я даже не понимал, как далеко убежал от машины, пока не услышал сигнализацию.
Слишком близко… Я вздрогнул и потерял бдительность. Споткнулся. Почти упал, но чудом устоял и увидел тень.
Машина надрывалась. Я словно оглушенный наблюдал, как по земле исчезает и растекается желтый свет поворотников, а в их лужице появлялся темный силуэт. Кто-то стоял за моей спиной.
Две вспышки – он еще далеко. Вроде не двигается, и голова тени еле достает моих ног. Потом еще две вспышки, и он ближе. Потом еще ближе… На шаг. На два. Три. У меня по спине пробежала дрожь, когда наши тени почти поравнялись, и я заметил в руке человека какой-то предмет. Нож? Боже… У него нож?
Сигнализация замолчала. Свет погас, окунув меня в холодную тьму, и в полной тишине я услышал хриплый выдох. Всего один и близко, словно мужчина стоял у моего уха. Я резко отмахнулся, и почувствовал, как липкая прохлада окутала мои пальцы, а следом за рукой потянулся вихрь тумана. Сдавленно простонав, я рванул с места. За спиной зарычал двигатель, точно дикий голодный зверь.
Захлопали двери. Раздался скрежет. Ближе… Ближе! Мой собственный автомобиль меня вот-вот задавит! Но удара не последовало, а рык двигателя резко оборвался.
Вспыхнули фары, и по земле расползлась зловещая тень – сгорбленное, тощее существо с длинными руками и пальцами. Оно промелькнуло на долю секунды, а потом исчезло вместе со светом фар.
Я уже не вслушивался в звуки леса. Крик ужаса булькнул в груди и надавил на горло, однако с моих губ слетел только хрип. Внутри все содрогнулось от мрачных предчувствий, фантазий: как костлявая рука, унизанная длинными когтистыми пальцами, схватит меня за ногу и потащит в глубину леса. Как я буду скрести по земле, звать о помощи, но никто не услышит. Как боль от впившихся в ладони сосновых иголок покажется пустяком по сравнению с тем, что ждет меня по другую сторону тьмы.
А что меня там ждет?
Мозг отказался представлять. Сохранил мой рассудок, нарисовав черту, за которой осталась оборванная фантазия о расправе надо мной. Но все равно. Даже за гранью она отравляла меня истинным ужасом. Я побежал быстрее. На пределе возможностей, как за спиной вновь послышались шаги. На этот раз взрослого человека.
Женщина… Она часто дышала, плакала, была напугана. Звала о помощи, но я не обернулся. Не посмотрел, даже когда она пронзительно закричала, а скрип леса заглушил другой звук, похожий на хруст ломаемых костей.
Следом были двое мужчин, но их дыхание и крики оборвались гораздо быстрее. А потом… Ребенок. Его частые шаги зашелестели по ковру из иголок, тихий плач сжал мою душу в тиски, особенно, когда я понял, кто это.
- Ты трус! Тебе слабо! – пролетели над лесом голоса мальчишек из моих воспоминаний, точно ночные птицы.
- Нет! Я не трус!
- Трус! Трус! Маменькин сыночек!
Да, я помню. Помню, как соседские ребята дразнили Плаксу-ваксу – черноволосого мальчишку, что рано остался без отца. В тот день я не заступился за него, не хотел, чтобы другие «взрослые» начали и меня задирать. А Плакса решил доказать, что не размяк возле материной юбки, и нарушил правила деревни – ушел в лес и больше оттуда не вернулся. Сколько бы его ни искали – ни следа, ни тела.
Неужели это его последние мгновения жизни?
Послышался булькающий звук и тихий, высокий стон, так похожий на писк, который издал перед смертью мой пес – друг детства - Рич. И он не желал заканчиваться, постепенно сменившись тяжелым, хриплым дыханием.
Я узнал. Это был… Был тот самый человек с ножом.
Мои руки и ноги словно заполнились ватой, а кости превратились в гибкие спицы. В голове застучала вместе с пульсом только одна мысль:
«Беги и не оглядывайся. Беги и не оглядывайся… Беги и не оглядывайся!»
Тяжелые шаги и хрип приближались.
Вдох… Выдох… Вдох… Выдох...
Он захлебывался жаждой. Жаждой крови, что граничила с вожделением. Предвкушением окунуться в чужие страдания, упиться криками жертвы, ощутить ее горячую кровь на холодных от волнения руках.
Шаг… Рывок… Шаг… Рывок…
Мужчина прихрамывал, но все равно умудрялся меня догонять. И каждый раз… Каждый раз, как оказывался рядом, немного отступал, будто игрался. Дразнил. Накалял мой и так запредельный градус ужаса. Вынуждал обернуться. Заглянул в глаза смерти.
И если я обернусь, то кого увижу? Или что?
Наконец-то туман расступился, а впереди показались холмы, освещенные тусклым лунным светом. На глаза навернулись слезы, от надежды, что скоро выберусь из проклятого леса! Уже мысленно пообещал себе - впредь обязательно буду слушаться своих родителей хоть в тридцать лет, хоть в сорок. Хоть в пятьдесят! Как у самой кромки леса споткнулся и упал.
Туман окружил меня белыми змеями, а носа коснулся отвратительный трупный запах. К горлу подкатила тошнота. Я попытался встать, но ступня подвернулась, и ногу пронзила острая боль. А шаги… Они медленно подошли. Остановились, и пока я барахтался на песчаной земле, усеянной сосновыми иголками, что больно впивались в ладони, услышал низкий рокочущий голос:
- Обернись…
Я истошно заорал. Забыл про боль, про все на свете и кинулся прочь. Без оглядки…
Да, я выжил. Я выжил, черт побери! Но порадоваться этому не смог, все мысли были обращены лишь к тому, что мне еще придется вернуться в этот лес. Только на этот раз днем. И, надеюсь, к тому времени ночной кошмар начнет казаться сном или воображением.
Так проще.
***
Нога адски болела. Воистину адски, потому что именно из ада я и выбрался. Но старался никому не показывать эту боль, как не рассказал родителям о пережитом кошмаре, однако, кажется, мама что-то заподозрила. Но расспрашивать не стала, чему я был искренне рад. Отцу лишний стресс не нужен.
Местный фельдшер помог ему прийти в себя, а утром отправил с матерью на такси в больницу. Я заодно договорился с водителем эвакуатора, что он отвезет мою машину в ремонт и меня подбросит до города.
В лес я шел с тяжелым чувством. Все ждал какой-нибудь жути из-за дерева, но с каждым шагом ночной ад все больше казался помешательством. Солнце яркими лучами проникало сквозь ветви сосен, пели птицы, стрекотали кузнечики. Лес казался мирным и напрочь лишенным мистики. Потому, когда добрался до машины, где ждал эвакуатор, я уже всерьез предполагал, что просто тронулся умом. Но когда подошел ближе…
С виду было все в порядке: двери закрыты, синяя краска нигде не сколота, вещи на месте, - только лобовое стекло поцарапано мелкими хаотичными росчерками. Хорошо хоть мужик попался флегматичный. Не стал расспрашивать что, да как, просто буркнул, мол, вандалы ночью постарались, и сунул мне бумаги на подпись.
Мы быстро погрузили мой автомобиль на эвакуатор. Я даже не думал, во сколько мне обойдется замена лобового стекла - радовался возможности скорее убраться из леса. Залез на сиденье рядом с водителем, захлопнул дверь. С удовольствием вытянул больную ногу, и дернуло меня посмотреть в зеркало заднего вида.
Хаотичные росчерки на лобовом стекле сложились в надпись «не оборачивайся», а вдалеке возле стройной сосны за нами наблюдала темная тень с ножом.
З. Ы.: Вот думаю взять себе псевдоним Ролан Крип) Не пугайтесь, если вдруг решусь поменять имя. Всем спасибо и от всей души поздравляю всех с праздником! :3
Рассказала
Таня неуверенной походкой вышла из дверей кафе, подняла воротник норковой шубы и потуже затянула шарф. От выпитого коньяка и разговоров с бывшими одноклассниками кружилась голова. А снег все продолжал идти, превращая улицы поселка в один большой сугроб.
Еще раз отругав себя за туфли на высоком каблуке, которые, все же надо признать, идеально подходили к черной юбке-карандашу, женщина направилась к автобусной остановке. Под слоем снега обнаружилась сплошная корка льда, из-за чего приходилось семенить мелкими шагами, сохраняя последние остатки равновесия.
На Танино плечо легла чья-то рука. Она обернулась и увидела лицо улыбающегося Мишки или как его сейчас называют на службе – Михаила Викторовича.
- Танюш, давай ты не будешь мучиться, - Миша взял женщину под руку. – Могу я тебя раз в двадцать лет довезти до дома?!
- Можешь. Спасибо.
- Пока не за что. Пойдем.
Развернувшись, они отправились к входу в кафе, где был припаркован Мишин внедорожник.
- Залезай, а я пока машину от снега почищу.
Сев в машину, Таня откинула солнцезащитный козырек и начала изучать себя в зеркальце: на нее смотрела брюнетка с раскрасневшимися щеками и карими глазами, покрытыми паутинкой капилляров. Заметные морщинки в уголках глаз, поплывший овал лица – все это не поднимало настроение. А ведь когда-то она была первой красавицей в школе и мальчишки не давали ей прохода. Тот же Мишка…
Тук-тук. Таня перевела взгляд на лобовое стекло, по которому Мишка постучал костяшками пальцев. Она помахала ему в ответ и широко улыбнулась. В следующую минуту он уже сидел на водительском сиденье и выруливал на единственную асфальтированную, поселковую дорогу.
- Не понимаю, почему ты не остался? Весело же?
- Как тебе сказать. Я, в принципе, ехать сюда не хотел. Дорога длинная, работы в Москве много, да и бывшие одноклассники остались где-то в прекрасном прошлом, а сейчас это другие люди со своими взрослыми проблемами.
- Тогда почему приехал?
- Из-за тебя. Наконец-то я набрался смелости признаться, что ты мне очень сильно нравилась. Даже сейчас, когда я на тебя смотрю, то у меня что-то внутри ворочается.
- Да ладно тебе. Что было, то прошло. Гормоны, первая любовь. Мы же взрослые люди – все понимаем.
- Вроде все так, но меня до сих пор мучает вопрос. С кем ты встречалась в школе? С Витей Щепкиным или Володей Петровым?
- Ни с кем.
- Не верю. Такого быть не может.
- Правда. Не было у меня интереса к противоположному полу. Скорее я даже как-то побаивалась.
- Ты и побаивалась?! Что случилось-то?
Таня вытащила из кармана пачку сигарет.
- Не возражаешь?
- Пожалуйста.
Женщина приоткрыла окошко, в которое задул студеный воздух.
- Я никому об этом не рассказывала. Прошло уже столько лет, но чувствую, что мне надо выговориться. Только обещай не перебивать.
- Не буду.
Таня глубоко затянулась, закрыла глаза и медленно выпустила струйку дыма.
- Это был шестой класс. Начало осени. Хорошо помню тот вечер. Накрапывал мелкий дождь. Я шла под зонтом после занятий в музыкальной школе. Дорога вела меня по улице Ленина вдоль поселковой администрации, пожарной части и рынка. Прохожих почти не было. Я находилась под впечатлением от прошедшего занятия. Мы полтора часа репетировали с Ниной Ивановной концертную программу, которую планировали показать в доме творчества в выходные. Я сильно переживала, потому что до этого не выступала на публике. В голове крутилась мелодия, перед глазами плясали ноты. Где-то возле продуктового магазина я стала различать шаги за спиной. Я оглянулась и увидела четыре мужские фигуры, которые быстро ко мне приближались. Я испугалась. Людей на улице нет, вечер, разговоры про маньяков по телевизору… Я решила свернуть в Авиационный переулок и дворами добраться до дома. Ускорив шаг, я услышала за спиной уже топот. За мной гнались. Я тоже побежала. Около сгоревшего здания психбольницы меня схватили. Зонтик упал в грязь вместе с пакетом, где лежала партитура. Рот мне зажали рукой и потащили в обуглившиеся развалины. Я хорошо запомнила ту комнату или лучше сказать больничную палату, куда меня занесли. Комната метров двадцать, по стенам стоят двухъярусные, пружинные кровати. На некоторых лежат на удивление целые полосатые матрацы. Когда-то кремовые стены покрыты слоем копоти, крыша кое-где обвалилась и сверху капает. Один из этих ублюдков достал из кармана кожаной куртки носовой платок, больше похожий на истлевшую ветошь и затолкал мне в рот. Меня чуть не вывернуло, когда я представила, что он туда сморкался. Его лицо было вполне обычным и ничем не примечательным. Я его, честно говоря, не запомнила. Запомнила только уродливую бородавку над верхней губой и стойкий запах алкоголя. Дальше они разодрали матрац на лоскуты и привязали меня за руки к основанию кровати. Я сидела с кляпом во рту и наблюдала, как насильники весело обсуждают, что они будут со мной делать и кто будет первым. Слезы лились ручьем, но я ничего не могла поделать. В этот момент я почувствовала всю безысходность положения.
Во время всего рассказа Таня всхлипывала и дрожала. Глаза были все также закрыты. Михаил то и дело проводил по волосам женщины рукой, пытаясь хоть как-то ее успокоить. Еле слышно он твердил словно ребенку: «Ну-ну. Тише-тише».
- А потом случилось то, что я не могу понять и объяснить до сих пор. Не знаю - было это на самом деле или нет. Понимаешь, я была в отчаянии, моя детская психика почти сломалась, а все остальное может иметь вполне логическое, земное объяснение. В общем, я увидела Его. Мужчину преклонных лет, одетого в старомодный костюм, поверх которого был накинут больничный халат. Он стоял неподвижно в проеме двери, внимательно рассматривая преступников. Потом он перевел взгляд на меня, уголки его губ едва заметно приподнялись. Он пригладил свою козлиную бородку, снял очки и размеренным шагом направился к четырем мужчинам. Насильники его не замечали. Они откупорили бутылку водки и разлили ее по стаканам. Один из них решил произнести тост за предстоящее веселье. Остальные с нетерпением ждали, пока он закончит, чтобы, наконец, влить в себя алкоголь. Старичок подошел к ним вплотную. Затем он вытащил из кармана больничного халата пузырек из зеленого стекла и капнул мутноватую жидкость в каждый из стаканов. Также неспешно он вернулся к двери, махнул мне рукой и скрылся в темноте коридора. Насильники осушили свои стаканы до дна и как по команде стали снимать штаны. Перед моими глазами предстали гениталии четырех мужчин. Я зажмурилась и задержала дыхание. До меня доносились их сальные шутки и взаимные подбадривания. Я почувствовала на своей шее учащенное дыхание, рука опустилась мне в промежность… В этот момент я потеряла сознание. Не знаю, сколько времени я пробыла в той палате, но когда пришла в себя, то все они были мертвы и лежали на бетонном полу в неестественных позах. Кое-как отвязавшись от кровати, я выскочила на улицу и побежала без оглядки домой. А дома мне влетело за потерянный зонтик и ноты. Матери и отцу я решила тогда ничего не говорить. И ты первый с кем я хочу поделиться тем, что тогда произошло.
- Не знаю, что и сказать. – Михаил остановил машину у подъезда Тани, который он хорошо помнил еще со школы.
- Ничего не надо говорить. На следующий день в местной газете появилась заметка о четырех работниках овощебазы, которые отравились паленой водкой. Теперь мне стало легче.
- Тань, а может в другое какое кафе пойдем? Не хочу на такой грустной ноте заканчивать вечер.
- Все хорошо. Мне, правда, лучше. А тебе спасибо, что довез и выслушал.
- Когда еще увидимся?
- Увидимся. Лет через двадцать. А ты мне нравился, Григорьев.
Таня чмокнула Мишу в щеку и быстро, насколько позволяли каблуки, поспешила к своему подъезду хрущевки.
Готовы к Евро-2024? А ну-ка, проверим!
Для всех поклонников футбола Hisense подготовил крутой конкурс в соцсетях. Попытайте удачу, чтобы получить классный мерч и технику от глобального партнера чемпионата.
А если не любите полагаться на случай и сразу отправляетесь за техникой Hisense, не прячьте далеко чек. Загрузите на сайт и получите подписку на Wink на 3 месяца в подарок.
Реклама ООО «Горенье БТ», ИНН: 7704722037
Раскопки на острове (3)
Потихоньку раскрываю тему, пока что истории будут идти с разных концов, буду аккуратно подводить к главной линии.
Ссылки на предыдущие истории:
https://pikabu.ru/story/raskopki_na_ostrove_6637568
https://pikabu.ru/story/raskopki_na_ostrove_2_6646529
Приятного чтения и хорошего дня, товарищи)))
- Я не сумасшедший, - процедил сквозь зубы Никита.
Человек в бежевом халате улыбнулся и покачал головой.
- Разве то, что вы натворили можно назвать нормальным?
Никита посмотрел в зарешеченное окно, небо было раздражающе ясным, солнце светило вовсю, самый подходящий день для того, чтобы угодить в психушку.
- Я не помню вчерашний вечер, да, но я вменяем, вы же видите, - тихо прошептал Никита.
- Давайте представимся для начала. Меня зовут Тихон, я врач-психотерапевт в данном заведении, собственно, ваш лечащий врач на данный момент.
- Очень приятно, доктор, мое имя вы видите в карточке, но я по-прежнему не понимаю, что я тут делаю? Я нормален.
Доктор склонил голову.
- А вы понимаете, чем отличается ненормальный человек от нормального?
- Это что, экзамен? - буркнул Никита, - наверное, нестандартным поведением, странными желаниями или действиями.
- Разве? - развел руками доктор. Затем он задумался и резко швырнул карточку пациента в стоящего у него за спиной санитара.
- Эй, Тихон, ты это чего?! - возмутился санитар.
Доктор повернулся к нему.
- Не беспокойся, это часть терапии, - Тихон вновь развернулся к пациенту, - итак, это было нестандартное поведение?
- Пожалуй, - Никита подозрительно смотрел на доктора.
- И разве не многие люди делают глупости порой? Странные вещи? Разве не многие внезапно, ради интереса, хотят чего-то такого, что моральными нормами не измерить? и что же, - доктор вновь развел руками, - они все ненормальны?
Никита смотрел на доктора тяжелым взглядом.
- Я не понимаю, чего вы от меня хотите. Нет, конечно же не всегда такие вещи ненормальны, некоторые даже заложены природой, я понимаю, что вы имеете ввиду, но, быть может вы сами ответите на свой вопрос, я же не психиатр.
Тихон скрестил руки на груди и самодовольно улыбнулся на мгновение, после чего выражение его лица приобрело максимально серьезный оттенок.
- Общественной опасностью, уважаемый. Люди могут чудить сколько угодно, если при этом они никому не вредят. В вашем же случае... - доктор поднял с пола упавшую карточку, - все совсем печально. Вы помните хоть что-то? Тут сказано, что вы даже толком не можете сказать, где вы живете и что происходит.
- Это правда, будто память отшибло. Но, я точно понимаю, что я нормален! - Никита повысил голос, - вы же видите меня, разве я кажусь ненормальным?
- В общем, нет, не кажетесь, но, обстоятельства, при которых вы были сюда доставлены, отличаются очень высокой общественной опасностью. Кроме того, у нас до сих пор нет информации о том, кто вы. Ни документов, ни людей, которые вас ищут.
Никита поморщился.
- Разве по этой причине нужно держать меня в психушке?
Доктор вздохнул.
- По этой - нет. Пожалуй, я расскажу вам, почему меня лично интересует ваша ситуация, - Тихон присел на стул рядом с пациентом, - это также объяснит, почему вы связаны и обездвижены.
- Действительно, хотелось бы послушать, - пробормотал Никита.
- Итак. У меня есть очень хороший друг - Стоцкий Олег Петрович, - Тихон прищурил глаза и внимательно посмотрел на Никиту, - вам ни о чем не говорит это имя?
- Нет, даже не слышал никогда, - выражение лица Никиты выражало заинтересованность, но, похоже, он не врал.
- Полтора месяца назад он рассказал мне о своей идее снарядить экспедицию на один остров, он набрал целую команду людей, насколько мне известно, в команде было не меньше пятидесяти человек. Олег Петрович - очень влиятельный и уважаемый человек, знаменитый археолог, за ним пошли бы многие, - Тихон явно нервничал, - насколько мне известно, у него был спонсор экспедиции, людей же он набирал из профессиональных организаций, - Тихон встал и начал расхаживать по палате, - и вот, месяц о нем не было ни слуху ни духу, я забеспокоился и решил отправиться на его поиски. Снарядил свою команду, но, набирал только исключительно своих людей, в которых уверен на все сто. Никита, мы проследовали на этот остров и нашли там то, что искал Олег, громадный подземный город, разрушенный, пустой и темный. В процессе поисков мы наткнулись на помещение, где нашли вас, полуголого, рядом с освежеванным трупом.
Тихон замолчал, наблюдая за реакцией Никиты. Тот вел себя как положено человеку, которому рассказывают что-то невообразимое. На его лице отражалось удивление и страх.
- Да уж, - наконец вздохнул Никита, - неплохой такой провал в памяти получился.
- Я еще не закончил, - рявкнул Тихон, - У Олега был друг, Яков Семенович, я его почти не знал, но они с Олегом много экспедиций прошли вместе. Мы проверили принадлежность трупа, найденного рядом с вами, это - труп Якова! - Тихон прислонился к стене, чтобы немного успокоиться, - мы так и не определили причину смерти. Затем, происходило совсем уж интересное. Наши специалисты по безопасности остались снаружи. Когда мы выходили, оказалось, что в наше отсутствие десять вооруженных людей в камуфляжной форме и в масках атаковали их. Наши люди одержали победу, но у нас были потери, - Тихон приблизился вплотную к лицу Никиты, - и знаете, что самое странное? Мы не смогли установить их личности, прямо как и вашу! Их будто и не было никогда. Никто их не знает, документов никаких, стволы делались на черных рынках, словом, информации ноль, - Тихон взял со стола металлическую пластину и показал ее Никите, - кроме этого. Символ видите? Эта пластина была найдена возле вас. И, такой же символ был вытатуирован на различных частях тела нападавших, - Тихон тяжело плюхнулся на стул, - я не знаю, что тут происходит, как это все понимать, но, абсолютно точно уверен, что происходит какая-то несусветная дичь, а вы, Никита, являетесь единственным живым свидетелем тех событий. Тела Олега мы не нашли, поэтому я не успокоюсь, пока не найду его и вы останетесь здесь до тех пор, пока не сможете дать мне хоть какую-то информацию о произошедшем.
В палату зашел человек в белом халате.
- Тихон Игоревич, там люди на пропускном пункте, говорят, явились за вашим пациентом, принесли его документы, - шепнул он на ухо Тихону.
Тихон взял из рук у человека документы.
- Скажи им, чтобы написали заявление о выписке с указанием причин на имя главного врача, в течение месяца будет рассмотрение, - шепотом сказал Тихон и жестом велел человеку уйти.
просматривая полученные документы, Тихон опустился на стул рядом с Никитой.
- Стало быть, Добруцких Никита Алексеевич, - Тихон поднял глаза на Никиту, - банковский работник? Зачем Олегу в экспедицию мог понадобиться банковский работник? Камни считать?
Тихон вздохнул. Никита оживился.
- Разве есть разница? Вот видите, есть основания меня выпустить, тем более и люди пришли меня искать, все, как вы и говорили, - улыбаясь сказал Никита.
Тихон смотрел на Никиту испепеляющим взглядом.
- Да щас! Ты пробудешь тут столько, сколько мне понадобится! И неважно, кто за тобой придет! - Тихон поднялся, резко кинулся к пациенту и схватил его за ремни на смирительной рубашке, - пропал мой друг! Его коллега убит изуверским способом, какие-то неизвестные перестреляли пятерых моих людей, и ты, говнюк, единственный, кто все видел и слышал!
Санитар аккуратно взял доктора за плечо и оттащил от пациента.
Тихон сел на стул и вздохнул. успокаиваясь. Никита тяжело дышал, на его лице отражался ужас.
- Видишь ли, я тоже далеко не последний человек, в свое время у меня была очень интересная карьера. Дичи я навидался вдоволь, и сразу чую, где происходит что-то странное, - Тихон бросил документы Никиты на пол, - вот эти бумажки доказывают мне только одно - кто-то хочет, чтобы мы тебя отпустили, настолько хочет, что готов сделать тебе поддельные бумажки, и, когда такие люди что-то хотят, я настораживаюсь и стараюсь припрятать подальше то, что они ищут. Ну, скажешь что-нибудь?
Никита разрыдался.
- Я не знаю, что сказать! - бормотал он сквозь слезы, - я сказал все, что есть у меня в памяти, больше у меня ничего нет!
Тихон нахмурился.
- Ну что же, давай проверим, - процедил он и повернулся к санитару, - готовь операционную, будем пациенту лечить потерю памяти...