Привет, Пикабу!
Уж не знаю с чего бы, но вспомнились мне тут по пути на работу мои репетиторы и несколько забавных историй, с ними связанных.
Сказать, что в моей жизни их было великое множество – ничего не сказать. Наверное, началось все с того, что мне довелось родиться в семье лингвистов, посему репетитор по английскому был моим верным спутником жизни аж с 4 лет :) Естественно они периодически сменяли друг друга – одни не устраивали по уровню, другие задирали ценник, с третьими вообще приключались отдельные истории. Так, одна тетенька (кстати, мною горячо нелюбимая) вообще посредь занятия ни с того ни с сего вздохнула, закрыла свою тетрадь и сказала, что заниматься со мной больше не хочет. Хоть я ее и недолюбливала, в силу вежливости и детского страха этого не показывала – училась прилежно, не хамила и вообще была образцовым подопечным. Самое удивительное, что тайну такого поворота она не открыла и родителям, а любезно предложила мне самой что-нибудь придумать. Не помню, что я наплела, но была несказанно рада столь удачному прекращению сотрудничества.
Еще у меня была богиня английской граматики, страдающая астмой. Этот недуг проявлялся каждый раз, когда она злилась (а это случалось часто в силу ее сварливого характера) – лицо ее наливалось кровью, Татьяна Николаевна пыхтела, сипела и кашляла. Мой неокрепший мозг то и дело рисовал картины ее кончины, а каждый раз, когда она долго открывала дверь, я представляла ее охладевший труп за дверью (нет, смерти ей я ни в коем случае не желала, просто было очень страшно, человек-то пожилой). В любом случае, долго мои страхи не продлились: в очередной раз, когда эмоции вызвали у нее астматический приступ, а сама она, колыхаясь от попыток вдохнуть живительного воздуха, пошла в комнату за ингалятором, я тихонечко вызвала скорую. Бригада приехала еще до окончания занятия, а мне ничего умнее в голову не пришло, нежели как выпалить: «Я все время боюсь, что вы сейчас умрете!». Больше я к ней не ходила :D
Помимо всего прочего моим заботливым родителям пришло в голову записать меня в музыкалку. А те, кто знаком с этими семью кругами классами ада, знают, что на лето там нагружают приличным багажом домашнего задания (выучить кучу произведений). Летом моя попа сидеть на неудобном стуле за инструментом не хотела, и приходилось заставлять меня принудительно, конечно же, при помощи репетитора. И вот недавно старшая сестра рассказала об одном случае, который затерялся в глубинах моей памяти. Однажды мама, вернувшись из магазина в аккурат к концу занятия, застала меня в слезах, да что там, я тряслась, выла и рыдала. Ни «гувернантка», ни я тем более, объяснить причину происходящего не могли. Уже после ухода маэстро, я вроде как намекнула родителям, что она меня то ли ударила, то ли обругала на чем свет стоит, в общем, вела себя непозволительно. Ввиду того, что я в состоянии глубокой психологической травмы еще три дня плакала, мама, само собой, занятия прекратила. Что же я вспоминаю сейчас? А то, что никто на меня не орал, и уж тем более не прикладывал руку, просто я настолько ненавидела все эти мучения, что безобидное строгое замечание просто стало последней каплей в моем ведерке нелюбви к этим нудным нотным грамотам, вот меня и прорвало. А рассказать правду смелости не хватило. Очень жаль ту тетю, но, насколько я знаю, мама к ней претензий не предъявляла за невыясненными обстоятельствами. Вот такая я была мерзкая маленькая манипуляторша.
Но больше всего мне запомнилась одна из последних преподавательниц все того же самого английского, которая сопровождала меня на финишной прямой к вышке. Это была дама (старушкой язык назвать не поворачивается) 92 лет от роду, настолько харизматичная и юморная, что в голове сразу возникают ассоциации с Фаиной Раневской. Она курила приму (на столе стоял граненый стаканчик с папиросами) и безбожно материлась, постоянно извиняясь, причем в ее лексиконе присутствовали такие ненормативные обороты, что за всю мою жизнь ее талант матернуться еще никто не переплюнул. У нее к тому моменту было около 7 мужей, а последнего из них она подобрала (цитата) за пару лет до нашего знакомства. Детей и внуков судьба ей не подарила, поэтому всю свою неиспользованную родительскую любовь она изливала на меня. Каждое утро бережно заботливо заваривалось кофе в оргомной кружке и специально для меня покупались всякие ништяки – пирожные, дорогущие конфеты, делались обалденные бутерброды, а пока я все это лопала, мне рассказывались истории из жизни (часа на полтора). С учетом того, что я вставала в 5 утра и преодолевала до нее 3-4 часовой путь в промозглых электричках – для меня такое начало занятий было просто манной небесной. Что же о ее рассказах... Это были шедевры, при том она совершенно не пыталась подвергнуть их какой-либо цензуре: заваливала меня смешными случаями походов к гинекологу, рассказывала, как они с однокурсницами боялись потерять девственность, и, конечно, травила байки о своих многочисленных мужчинах. И рассказы эти были полны мудрых и жизненных советов. Впрочем, спектр тем касался не только половых вопросов, очень хорошо помню, как она описывала день, когда дорогой наш Юра Гагарин стартанул в космос – как незнакомые люди обнимались, все улыбались, были счастливы и едины, рассказывала она и о послевоенном времени, и о советской жизни. Благодаря Ларисе Константиновне я полюбила заварной кофе с медом и чудесный домашний печеночный паштет (до того момента печенку не ела от слова «совсем»).
Хотя Пикабу вряд ли читает кто-то из моих бывших наставников, а кто-то, наверное, уже почитывает «Божественную комедию» на небесах, хотелось бы выразить огромную благодарность всем преподавателям и репетиторам, которые вбивали в мою головушку знания, воспитывали прилежность и любовь к наукам, и вообще, внесли огромный вклад в мой характер и судьбу. Все-таки учителя – действительно наши вторые родители.
Спасибо всем, кто дочитал, что-то Остапа понесло :D