Человек. *серая-серая фантазия, составленная из крайностей человека и мира*
Город был наполнен самым настоящим смрадом. Приторно-сладкая горечь дыма разливалась по всем улицам, смешивая этот Город с остальными тысячами ему подобных. По улице, многолюдной и пестрой, шел Человек. Нет, он не шел, он продирался сквозь серую толпу Одноликих. Два шага вперед – шаг назад. И повсюду серость, серость, серость…
Все Одноликие были разные. Для себя. Каждый из них пытался стать другим, отличным от всей толпы. Но никто из них не понимал или не хотел понимать, что в гонке за различием они потеряли свое лицо, став одинаковыми.
Человек не был вовлечен в эту безумную гонку среди тех, кто был подобен ему. Он уже не поднимал головы, чтобы не видеть людей с масками, с холодными одинаковыми глазами, из которых вязкими каплями сочились все еще живущие эмоции, способные вернуть Одноликим их первое, настоящее лицо. Капли разбивались о серый асфальт, лишая их обладателей последней человечности, превращая в серо-пестрое нечто, которое шагало около Человека.
Он остановился и схватился за тусклый фонарь. Старая лампа светила не так, как тысячи новомодных ламп, старающихся отличиться одна от другой. Свет ее был мутен, но мягок, как свет Солнца, которое уже давно никто не видел.
Человек оглянулся. Напротив него пестрело серостью окно блочного однотипного здания. Двое Одноликих сидели перед мерцающе-голубым экраном. Те, что были по другую сторону холодного стекла, уже давно запутались в своих лицах и стали Безликими. Их было слишком много – одинаковых и одновременно разных. И из их глаз уже не сочились капли.
Человек знал: быть разным и одинаковым одновременно невозможно. В конце концов, это приведет либо к сумасшествию, либо к потере настоящего лица. Человек вздохнул и посмотрел вверх. Пестро-серое заполоняло небо и этого города. Человек погладил старый фонарь, и вновь пошел против толпы, стараясь найти что-то, что чувствовало его Сердце – единственное стучащее среди всей толпы.
Два шага вперед – шаг назад. Человек остановился у узкой подворотни. Там, в темноте, трое маленьких Одноликих курили. Искры падали на шкуру огромного лежавшего пса. Пес был жив. Бока его тяжело вздымались, а хвост слабо постукивал по асфальту, словно прося прекратить эту пытку. Человек медленно перевел взгляд с пса на Одноликих. Те не шевелились. Они застыли здесь, желая выделиться среди всех остальных. Человек горько усмехнулся. Там, десять шагов назад, он видел то же самое. Только не было этого золотисто-грязного живого создания, с печальным смирившимся взглядом.
Карие, слезящиеся глаза пса с мольбой посмотрели на Человека. Он не выдержал. Руки сами потянулись поднять огромную золотисто-мохнатую тушу зверя. Пес неуклюже встал на ноги.
– Иди, – Человек указал на выход из подворотни.
Пес не сводил с него немых карих глаз. А Человек внезапно понял весь смысл этого взгляда. Преданность за спасение, девственная чистота, душа, не запятнанная чужим мнениям. Пес был таким же, как и сам Человек. Свободным от других.
Человек вышел из подворотни, с некой радостью отмечая, что огромный пес пошел рядом. Человек не боялся сейчас поднять голову. И благодаря этому бесстрашию он увидел то, что искало его сердце. У огромной пестро-серой витрины стояла Она и вертела в руках серую маску. Руки, тонкие, с бледно-синими настоящими, нетронутыми, прожилками вен, все ближе подносили серое полотно к лицу.
– Нет! – голос Человека заставил Ее обернуться. Руки в прожилках вен дрогнули. Человек рвался сквозь толпу, пытаясь прийти быстрей, чем руки опомнятся и наденут маску. Он успел. Пес, сопровождавший Человека, вырвал из рук серое полотно и разорвал его на части, вспоминая, что оно сделало с его старым хозяином. Человек схватил Ее за бледные руки, сжимающие остаток полотна. Повисла тишина. Но никто из Одноликих не повернул головы. Они мерили улицу хаотичными шагами, не останавливая взгляда ни на ком, все глубже замыкаясь в своей одинаковой исключительности.
А Человек смотрел и не мог наглядеться на теплые, заполненные каплями глаза, на чистую белую кожу лица, испорченную черным неровным пятном круглой родинки на самом кончике носа. Черное пятно было таким особенным, что Человек не удержался и поцеловал его.
– Зачем? Зачем порвал? – тихо спросила Она, все еще сжимая в руках обрывки серого полотна.
–Не надо этого брать, – прошептал Человек, не отпуская Ее.
– Они сказали, что это необходимо, – Она кивнула на витрину, где проносились в сером танце Безликие, одинаково прекрасные, со стеклянными глазами.
– Ложь, – короткая реплика переключила Ее внимание на Человека.
– Они сказали, что я серая, а серые всегда одни, – голос Ее звучал горько и надтреснуто. Она не могла оторвать взгляда от сверкающего пустого великолепия.
– Ты уникальна, потому что у тебя есть Это, – произнес Человек и отогнул ворот своей рубахи, обнажая бело-прозрачную кожу, испещренную толстыми шрамами. А под ними билось и металось ярко-красное Сердце.
Она осторожно отогнула воротничок и посмотрела на свою белую кожу, словно пожираемую ядом, в том месте, где бился бледно-красный комочек. Ее Сердце еще стучало, но так тихо, неуверенно…
– У других такого нет. Но если ты им поддашься, то они заберут Его и у тебя, – шепнул Человек. – Они не смогли забрать Сердце у меня, они не возьмут Сердце у него, – Человек кивнул на огромного золотого пса. – И у тебя не заберут, если ты не поддашься им. Если ты останешься Человеком. Такой, какая ты есть на самом деле.
– И что же делать теперь? – глаза, наполненные каплями, обвели толпы Одноликих.
– Пойдем, – Человек развернул Ее против толпы, – туда.
Он указал на серую пеструю дорогу, выводящую из Города.
– Туда… – в глазах заискрилась капля улыбки. Руки с прожилками вен отпустили обрывки серого полотна.
Человек нашел Человека.
Все Одноликие были разные. Для себя. Каждый из них пытался стать другим, отличным от всей толпы. Но никто из них не понимал или не хотел понимать, что в гонке за различием они потеряли свое лицо, став одинаковыми.
Человек не был вовлечен в эту безумную гонку среди тех, кто был подобен ему. Он уже не поднимал головы, чтобы не видеть людей с масками, с холодными одинаковыми глазами, из которых вязкими каплями сочились все еще живущие эмоции, способные вернуть Одноликим их первое, настоящее лицо. Капли разбивались о серый асфальт, лишая их обладателей последней человечности, превращая в серо-пестрое нечто, которое шагало около Человека.
Он остановился и схватился за тусклый фонарь. Старая лампа светила не так, как тысячи новомодных ламп, старающихся отличиться одна от другой. Свет ее был мутен, но мягок, как свет Солнца, которое уже давно никто не видел.
Человек оглянулся. Напротив него пестрело серостью окно блочного однотипного здания. Двое Одноликих сидели перед мерцающе-голубым экраном. Те, что были по другую сторону холодного стекла, уже давно запутались в своих лицах и стали Безликими. Их было слишком много – одинаковых и одновременно разных. И из их глаз уже не сочились капли.
Человек знал: быть разным и одинаковым одновременно невозможно. В конце концов, это приведет либо к сумасшествию, либо к потере настоящего лица. Человек вздохнул и посмотрел вверх. Пестро-серое заполоняло небо и этого города. Человек погладил старый фонарь, и вновь пошел против толпы, стараясь найти что-то, что чувствовало его Сердце – единственное стучащее среди всей толпы.
Два шага вперед – шаг назад. Человек остановился у узкой подворотни. Там, в темноте, трое маленьких Одноликих курили. Искры падали на шкуру огромного лежавшего пса. Пес был жив. Бока его тяжело вздымались, а хвост слабо постукивал по асфальту, словно прося прекратить эту пытку. Человек медленно перевел взгляд с пса на Одноликих. Те не шевелились. Они застыли здесь, желая выделиться среди всех остальных. Человек горько усмехнулся. Там, десять шагов назад, он видел то же самое. Только не было этого золотисто-грязного живого создания, с печальным смирившимся взглядом.
Карие, слезящиеся глаза пса с мольбой посмотрели на Человека. Он не выдержал. Руки сами потянулись поднять огромную золотисто-мохнатую тушу зверя. Пес неуклюже встал на ноги.
– Иди, – Человек указал на выход из подворотни.
Пес не сводил с него немых карих глаз. А Человек внезапно понял весь смысл этого взгляда. Преданность за спасение, девственная чистота, душа, не запятнанная чужим мнениям. Пес был таким же, как и сам Человек. Свободным от других.
Человек вышел из подворотни, с некой радостью отмечая, что огромный пес пошел рядом. Человек не боялся сейчас поднять голову. И благодаря этому бесстрашию он увидел то, что искало его сердце. У огромной пестро-серой витрины стояла Она и вертела в руках серую маску. Руки, тонкие, с бледно-синими настоящими, нетронутыми, прожилками вен, все ближе подносили серое полотно к лицу.
– Нет! – голос Человека заставил Ее обернуться. Руки в прожилках вен дрогнули. Человек рвался сквозь толпу, пытаясь прийти быстрей, чем руки опомнятся и наденут маску. Он успел. Пес, сопровождавший Человека, вырвал из рук серое полотно и разорвал его на части, вспоминая, что оно сделало с его старым хозяином. Человек схватил Ее за бледные руки, сжимающие остаток полотна. Повисла тишина. Но никто из Одноликих не повернул головы. Они мерили улицу хаотичными шагами, не останавливая взгляда ни на ком, все глубже замыкаясь в своей одинаковой исключительности.
А Человек смотрел и не мог наглядеться на теплые, заполненные каплями глаза, на чистую белую кожу лица, испорченную черным неровным пятном круглой родинки на самом кончике носа. Черное пятно было таким особенным, что Человек не удержался и поцеловал его.
– Зачем? Зачем порвал? – тихо спросила Она, все еще сжимая в руках обрывки серого полотна.
–Не надо этого брать, – прошептал Человек, не отпуская Ее.
– Они сказали, что это необходимо, – Она кивнула на витрину, где проносились в сером танце Безликие, одинаково прекрасные, со стеклянными глазами.
– Ложь, – короткая реплика переключила Ее внимание на Человека.
– Они сказали, что я серая, а серые всегда одни, – голос Ее звучал горько и надтреснуто. Она не могла оторвать взгляда от сверкающего пустого великолепия.
– Ты уникальна, потому что у тебя есть Это, – произнес Человек и отогнул ворот своей рубахи, обнажая бело-прозрачную кожу, испещренную толстыми шрамами. А под ними билось и металось ярко-красное Сердце.
Она осторожно отогнула воротничок и посмотрела на свою белую кожу, словно пожираемую ядом, в том месте, где бился бледно-красный комочек. Ее Сердце еще стучало, но так тихо, неуверенно…
– У других такого нет. Но если ты им поддашься, то они заберут Его и у тебя, – шепнул Человек. – Они не смогли забрать Сердце у меня, они не возьмут Сердце у него, – Человек кивнул на огромного золотого пса. – И у тебя не заберут, если ты не поддашься им. Если ты останешься Человеком. Такой, какая ты есть на самом деле.
– И что же делать теперь? – глаза, наполненные каплями, обвели толпы Одноликих.
– Пойдем, – Человек развернул Ее против толпы, – туда.
Он указал на серую пеструю дорогу, выводящую из Города.
– Туда… – в глазах заискрилась капля улыбки. Руки с прожилками вен отпустили обрывки серого полотна.
Человек нашел Человека.
Доширак)
Из крайности в крайность - это когда доширак с говядиной устраивает у тебя во рту ядерную войну, а доширак с курицей устраивает праздник пресной вермишели.
По мотивам поста http://pikabu.ru/story/_33571753
Я осознаю, что это не совсем взрослый ресурс. Иногда тут появляются летчики, геологи, полицейские, воины, просто взрослые люди. И по моим наблюдениям нас процентов 10. И процентов 5 тех молодых людей, которые могут мыслить самостоятельно, а не подстраиваться под топовый комментарий с целью набрать плюсов. Топовый комментарий под постом, в котором парень ПРОСТО БЛАГОДАРИЛ поверг меня в изумление. Здоровые советуют инвалиду не ныть. Бедолаги советуют победителю в жизни, коим я считаю автора поста, что ему делать и чего ему не делать. Цепляются за слова, анализируют каждую фразу и переворачивают все так только с одной целью, быть как большинство. Когда это слабое существо по имени Робин Уилльямс лишил своих детей радости от жизни, повесив на них чувство вины что ему было нехорошо с ними, все вылизали ему жопу, забыв вынуть из своей Джуманджи. Он был и моим любимым актером пока не сделал то, что сделал. Слабое, тупое, наркоманское животное. И когда этот парень из того поста написал, что переборол желание покончить с собой его все равно обвинили в слабости и трусости. Это не Пикабу виноват, "что он уже не тот", ресурс тут ни при чем, он лишь отражает нашу жизнь, наше мышление. Лайкомания, плюсомания явление неоднозначное. Несет в себе как положительный, так и уродливый эффект для сознания. Начинайте думать, а не собирать бесполезные плюсы, отталкиваясь от первого коммента. Если бы там написали, что "молодец, парень, не унывай, так держать", пост набрал бы тысяч пять плюсов. Не даром говорят, что в мире много человеческих копий. Оригиналов очень мало. Человек благодарил за спасенную жизнь, а его пытались "опустить". И не Пикабу "уже не тот". В мозгах что-то не так. Копим деньги, копим плюсы и не важно какой ценой. У меня все.
Для девочек и мальчиков ^_^
Для Девочек
Как же задолбали девушки со своими глупыми принципами!
Не подошёл и не познакомился — тряпка. Уверенно подошёл и познакомился — пикапер долбаный.
Не предложил секс — трус несчастный. Предложил — будешь послан на все четыре стороны.
Длинноволосый парень — обязательно представитель нетрадиционной сексуальной ориентации. Лысый — обязательно быдло.
Высокий — дылда. Низкий — малолетка.
Пьёшь-куришь — не нужен такой раздолбай. Стрейт-эдж — не угостил девушку пивом-сигой, хреновый парень.
Добрыми и сильными пользуются, красивыми только восхищаются, жадных и агрессивных ненавидят.
Девушки, за кого же вы замуж-то собираетесь? Вы чего вообще хотите?
Для Мальчиков
Ох, мальчики… Принципы? Лучше скажите — стереотипы.
Девушка сама проявляет к вам интерес — настырная. Ждёт от вас инициативы — тихоня, с такой скучно.
Дала на первом-втором свидании — бл@$ь. Не даёт после трёх свиданий — целка-недотрога.
Маленькая грудь — плоскодонка. Большая — вымя.
Работает на высокооплачиваемой работе — карьеристка, семьи с такой не построишь. На низкооплачиваемой — будет сидеть на шее.
Водит машину — ха-ха, баба за рулём. Не водит — задолбает требованиями отвезти её куда-то.
Пьёт, курит — а как же будущие дети? Не пьёт, не курит — как такую на вечеринку к друзьям позвать?
Вам-то, хорошие мои, чего надо? Мужчины разные, и у всех разные вкусы? Так и мы, уж извините, не строй одинаково запрограммированных андроидов.
Как же задолбали девушки со своими глупыми принципами!
Не подошёл и не познакомился — тряпка. Уверенно подошёл и познакомился — пикапер долбаный.
Не предложил секс — трус несчастный. Предложил — будешь послан на все четыре стороны.
Длинноволосый парень — обязательно представитель нетрадиционной сексуальной ориентации. Лысый — обязательно быдло.
Высокий — дылда. Низкий — малолетка.
Пьёшь-куришь — не нужен такой раздолбай. Стрейт-эдж — не угостил девушку пивом-сигой, хреновый парень.
Добрыми и сильными пользуются, красивыми только восхищаются, жадных и агрессивных ненавидят.
Девушки, за кого же вы замуж-то собираетесь? Вы чего вообще хотите?
Для Мальчиков
Ох, мальчики… Принципы? Лучше скажите — стереотипы.
Девушка сама проявляет к вам интерес — настырная. Ждёт от вас инициативы — тихоня, с такой скучно.
Дала на первом-втором свидании — бл@$ь. Не даёт после трёх свиданий — целка-недотрога.
Маленькая грудь — плоскодонка. Большая — вымя.
Работает на высокооплачиваемой работе — карьеристка, семьи с такой не построишь. На низкооплачиваемой — будет сидеть на шее.
Водит машину — ха-ха, баба за рулём. Не водит — задолбает требованиями отвезти её куда-то.
Пьёт, курит — а как же будущие дети? Не пьёт, не курит — как такую на вечеринку к друзьям позвать?
Вам-то, хорошие мои, чего надо? Мужчины разные, и у всех разные вкусы? Так и мы, уж извините, не строй одинаково запрограммированных андроидов.
Если вы профи в своем деле — покажите!
Такую задачу поставил Little.Bit пикабушникам. И на его призыв откликнулись PILOTMISHA, MorGott и Lei Radna. Поэтому теперь вы знаете, как сделать игру, скрафтить косплей, написать историю и посадить самолет. А если еще не знаете, то смотрите и учитесь.