Мой первый пост. Решился ибо припекло.

Вкратце: у меня есть мама и папа - пенсионеры, я - единственный сын. Живут родители в двушке в крупном областном центре, но только на период с ноября по март - остальное время уезжают на дачу и весь сезон там проводят время.

Суть ситуации: лет 15 назад мой отец нашёл своего земляка (типа друга моего деда покойного), который однажды съехал из их деревни куда-то очень далеко на север (ещё в 60-70-е годы), а потом вернулся с женой, но поселился не в дефолтную деревню, а в другую, но в этой же области.

Радости не было предела - приехал этот земляк со своими детьми и внуками к нам домой (в обл. центр) и начали знакомиться. У него 3 детей: два сына и дочь, и хуева туча мелких пиздюко-внуков. Мне этот случай запомнился количеством детей на 1 кв. метр. После этого их как ветром сдуло.

Пару раз звонили по каким-то вопросам. Всё. К слову, тот мужик умер спустя несколько лет. Но мы узнали об этом от совершенно других людей.

Время шло, 7 лет назад переехал в столицу, женился. В родном городе бываю довольно часто - командировки. И вот недавно одна из таких командировок. Приехал к родителям, они зимуют, готовятся к сезону. Сидим, едим и раздаётся звонок. Звонок с не знакомого номера. Папа поднял трубку - звонила дочка того самого умершего земляка: "Мы уже едем к вам - встречайте!".

Батя внятно не смог объяснить нам с мамой, кто сейчас приедет, да и забыли мы о них - давно было дело. Приехали и увидели жигу семёрку из которой вывалилось 6 человек: дочь с мужем и 4 детей (уже подросшие, не маленькие). Пригласили в дом, хотя мы не были готовы к их приезду, быстренько накрыли на стол. Но что меня сразу насторожило, что они принесли только 2 бутылки водки и больше ничего. Ну хули - люди с села, может на знают, а может наоборот знают...

Слово за слово, вспомнили почившего, рюмку за рюмкой пьёт муж еейный. Мой папа не пьёт ввиду непереносимости водки, а я просто такую водяру брезгую.

- А чего ж это вы с нами не пьёте? - спросила эта женщина, поглощая грибочки и наспех сготовленный салат. - Болеете чем или мусульмане? (ХАХАХА ГЫГЫ!!!... - ржали дети и муж).

Ничего не ответив мы тоже натянули улыбки. И здесь начался разговор о сути визита.

Оказывается старшая дочка (она была здесь) собирается поступать в универ в нашем городе и усиленно готовится. Мы всей семьёй похвалили за такое решение и пожелали успехов, но у меня в голове начала формироваться связь поступления дочки и нашей квартиры. Хммм.. Что же будет дальше?

- В общем мы предлагаем вам следующее: наша дочь поступает, приезжает к вам жить. У вас же две комнаты - в одной она, в другой - вы. Так как в общаге разврат и похоть - ни какой учёбы и вообще могут споить и изнасиловать, нам люди говорили.

Прихуевшие мои родители и я как-то сразу растерялись.

Слово взял батя.

- Мы уже пожилые люди, хотим отдохнуть хотя бы зимой, а посторонний человек, тем более молодая девушка... Нам будет не комфортно вместе.

- Да ладно! Зиму ПОТЕРПЕТЬ, а потом едте на свою дачу - а она пусть живёт (это было сказано, как буд-то это нормально). Как вы будете оплачивать коммуналку? А наша доченька будет в банк ходить и оплачивать, а потом вы по приезду ей деньги отдадите (!!!!!!!!!АААААААААААААААААА!!!!!!!!!!!!!!).

- Коммуналку нам сын через интернет оплачивает. А она что, на период проживания не расчитывает на оплату коммуналки и проживание?

- Так вы ж родственники! Ещё и деньги брать с девочки?! Мы вам продукты давать будем!

- У нас свои с дачи.

Тут вмешался я с надменным голосом и расслабленным лицом.

- Граждане! Я часто бываю в родном городе и всегда ночую в своей квартире. Иногда, когда родители на даче, я люблю побыть один, иногда посидеть с друзьями, иногда снять проститутку и покуролесить в кровати всю ночь. И как же отнесётся ваша дочь к этому? Или как она будет чувствовать себя, когда в соседней комнате я с друзьями выпиваем алкоголь и обсуждаем девушек и различные пошлые темы?

Мои родители фишку просекли и поэтому просто сделали безэмоциональные лица. А эти люди прихуели.

- У тебя жена есть и сын! Какие проститутки?! Ты в столице живёшь! Квартиру купили там! А за эту держишься, как будто счастье в квартирах (они пошли с козыря, типа узнали от кого-то о моей жизни - подготовились).

Вот эту фразу я не понял до конца. И тут же она стала давить на совесть, и моего батю.

- Чего вы слушаете его?! Он молодой, совсем ничего не понимает, а вы ж жизнь прожили и знаете, что помогать нужно родственникам.

- Знаете, дорогие родственники, вы и не родственники нам. Поведение наглое: приехали, поставив перед фактом, предлагаете какую-то херню... Я категорически против, тем более, что я собственник квартиры (Батя написал несколько лет назад дарственную). Предлагаю вам собираться и не отнимать у нас время.

"Родственники" встали и ушли, забрав с собой недопитую и не открытую бутылки водки.

Занесло меня по делам в Орехово-Зуево и покончив с ними, решил прогуляться по городу. Увидел на ул. Ленина такой вот интересный памятник.

Почётному горожанину г. Орехово-Зуево, земляку и артисту Виктору Сухорукову. Буду знать)

6. Земляки

День догорал. Прошел ужин, и солнце вертикально падало к горизонту. Заканчивался мой первый день в Афгане, и было странно, что меня до сих пор еще не убили. После обеда к нам в модуль пришел капитан - начальник строевой части полка. Из Ленинской комнаты принесли стол и табуретку, поставили их прямо по середине спального помещения, и за этим столом капитан проводил личное собеседование с каждым из прибывших для дальнейшего распределения нас по подразделениям. Когда настал мой черед, капитан раскрыл мой военный билет, увидел запись о гражданской специальности: 'чертежник-конструктор' и предложил:

- А давай к нам, в штаб?

Предложение было заманчивое. Близость к командирам, кондиционер в окошке, прохлада в кабинете. Никакой дедовщины. Полугражданская жизнь. Знай, сиди себе, черти таблицы или скрипи перышком с тушью. Лафа! Все время будешь чистеньким, всегда сытым. Ни пинков тебе, ни тумаков.

Только в учебке перед распределением в войска я уже отказался от еще более заманчивого предложения. Начальник связи дивизии подполковник Ильин предлагал мне идти к нему на узел связи. Мол, и чертежник я, и конструктор, и связь за полгода изучил - лучше некуда. Соблазн был действительно велик. Узел связи 'Рубин' был не дивизионного значения. Союзного! Я был на нем несколько раз, когда меня посылали туда с поручениями. С него можно было соединиться с любым узлом связи Вооруженных Сил! От Бреста до Камчатки. Да что Камчатка! С Германией - ГСВГ. С Чехословакией, Венгрией - ЦГВ. С Кубой. Чуть не с космосом. Можно было даже позвонить себе домой. В любой город Советского Союза. А уж Китай и Иран прослушивались как родные. И тоже - тишина, кондиционеры, никакой дедовщины. Только связь качай. Обеспечивай.

Но мне позарез нужно было 'проверить себя'. То есть раз и навсегда решить для себя: мужик я или нет? И как бы тогда я выглядел в своих глазах, зная, что мои одновзводники пойдут в Афган, а я останусь в бункере 'Рубина'? В холодке, тишине и безопасности. Пацаны полезут под пули, а я в это время буду по телефону с мамой разговаривать. Это мне решительно не подходило: все под пули - и я под пули. Все в колодец - и я за всеми. А коль скоро я зачеркнул для себя штабную карьеру на узле связи союзного значения, то что значил для меня штаб какого-то полка? Даже смешно, ей богу. Пусть кто-нибудь другой рисует таблицы, пишет тушью и сидит в холодке. Не для того я полгода изучал связь, чтобы в штабной прохладе отсиживаться.

Ну, на нет, как известно, и суда нет. Не хочешь булку с маслом - ешь хрен с горчицей. И я был распределен во второй взвод связи.

Несколько слов об устройстве горнострелкового полка. Помимо батальонов, в полку есть спецслужбы - саперная рота, рота материального обеспечения, ремонтная рота, разведрота, рота связи. В разведроте и роте связи тоже есть свои взводы. А стрелецкий батальон является как бы уменьшенной копией полка. Если в полку - разведрота, то в батальоне разведвзвод. Если в полку РМО, то в батальоне взвод материального обеспечения. Так, в батальоне есть свой собственный отдельный и независимый взвод связи. В первом батальоне - первый взвод связи, во втором - второй и так далее. Вот в это батальонное звено я, к великому своему разочарованию, и был назначен. Я-то изучал серьезные радиостанции, антенны, фидеры. А в батальоне связь делали на примитивнейших Р-149. У постовых милиционеров похожие рации. Большого ума не надо, чтоб в них разобраться. Если не полный дундук, то через пять минут вникнешь, как частоту ловить, как на связь входить. Получалось, что полгода в учебке были потрачены напрасно.

День тягуче подходил к концу а, никакой развлекаловки не предвиделось, если не считать предстоящей ночной битвы с Амальчиевым. Распределили меня черт знает куда. Щербаничей, тех распределили в роту связи, на родимые Р-142. Они ходили довольные. Хрена ли им не радоваться, когда с этой радиостанции они со всем Афганом могут связаться! Со всеми пацанами из нашей учебки. Других-то связистов в Афгане не было. Сержантов-связистов готовил только Первый городок Ашхабада. На любом узле связи, за любой радиостанцией Сороковой армии сидели наши однокашники. Или те, кто раньше нас закончил нашу учебку. Вот Щербаничи и ходят именинниками. А мне досталось таскать на себе эту Р-149, которую в натовских войсках называют 'волки-толки' - ходилка-говорилка (walky-talky). Ни ума, ни таланта не нужно. Дай мне Бог, чтоб я с нее мог с полком связаться. Она вообще рассчитана на три километра дальности устойчивой связи.

Настроение было похоронное. Меня, всего такого из себя красавца и умницу, засунули в пехоту. В пехтуру. При упоминании слова 'пехота' в голову не приходило ни одного определения, кроме 'тупорылая'. Тупорылая пехота. А какая она еще может быть? 'Сижу в кустах и жду 'Героя'. Это эмблема пехоты так расшифровывается. Звездочка, окаймленная венком.

Все рода войск имели иное толкование эмблем, нежели это было описано в Уставе. Десантура носила в петлицах 'летучих обезьян'. Пушки артиллеристов назывались 'два хрена на службу забил'. Эмблема связи называлась 'мандавошка'. Она и в самом деле смахивала на жучка или комара с крылышками. И самих связистов часто называли мандавошками. В этом не было ничего обидного, мы же знали, что связь - уважаемые войска. Войсковая интеллигенция. А все остальные - так... Покурить вышли.

Ночью предстояло махаться с Амальчиевым. Судя по нему, драться он умеет и любит и башку-то он мне расшибет. Не страшно было получить по морде. Тут другое...

Сам я вырос на рабочей окраине в хулиганском районе. Половина нашего двора успела пересидеть в тюрьме. Не драться было невозможно. Без драки не обходилась ни одна дискотека. Все праздники и гулянья неизменно оканчивались побоищем. Поэтому, драться я не боялся, но ужасно не любил это занятие. Мне скучно было драться. Я знал тьму занятий интереснее драки, а, кроме того, я не мог ударить человека по лицу. Не мог и все! Мне было физически больно это сделать, как будто бью не я, а меня. Я представлял себе боль другого человека от моего удара и у меня опускались руки. Не мог я человеку нанести удар в лицо. Да, дрался. Куда было деваться, чтобы не выглядеть белой вороной? Но удары наносил по корпусу, а чаще вообще ставил блоки и уворачивался. Дыхалка у меня была - будь здоров, и противник вскоре уставал молотить руками воздух. И вот сегодняшней ночью меня, почти чеховского интеллигента, будет разделывать под орех наглый Амальчиев, а я не смогу ему ответить. Сегодня в парке я двинул ему в глаз скорее от отчаяния, нежели осознанно. Просто было жалко, что три кавказца меня отлупят ни за что ни про что. А отколотили бы - будь спокойничек! Совершенно безнаказанно - трое на одного. Вот эта их безнаказанность меня и взбесила. Есть у тебя претензии к человеку - подойди к нему, отведи в сторонку один на один, как мужчина, а не кодлу с собой приводи. Вот я и подумал тогда: 'будь что будет, пусть они меня втроем сейчас задолбят, но хоть один раз я ему врежу!'.

Сегодня в парке я впервые в жизни ударил человека по лицу.

В таких вот невеселых размышлениях сидел я на крыльце модуля и курил. Кафельные плитки, разогретые за день, отдавали свое тепло моей заднице. Рядом прикалывались Щербаничи. Хрена ли им не радоваться? Не их загнали в пехоту и не им сегодня ночью идти махаться. Я отрешенно смотрел на струйку дыма от сигареты и перспектив в этой жизни для себя не видел никаких. В первый же день в Афгане я нажил себе серьезного врага. До отбоя было еще часа два, заняться было нечем, а тут еще земляки портили настроение.

После ужина к нашему модулю стали приходить старослужащие в поисках земляков. То и дело слышалось: 'Есть кто с Донбасса?', 'Есть кто из Армении?', 'Есть кто из Ферганы?'.

Тбилиси, Владимир, Тамбов, Ивано-Франковск, Воронеж, Павлоград, Андижан, Фрунзе, Астрахань - откуда только не было земляков?! Если таковые находились, то старослужащие обнимали его как старого друга и куда-то уводили. В модуле почти не осталось людей. За мной никто не пришел и я почувствовал то же, что чувствовал в детском саду, когда мама задерживалась на работе. Всех детей разобрали, а я одиноко сидел на стульчике к вящей досаде воспитательницы, у которой из-за меня срывалась личная жизнь. Заброшенный и никому ненужный ребенок.

Наконец-то!

- Мордва есть?

Передо мной стояли два парня в потрепанных хэбэшках и третьего срока бушлатах. Странно: на улице не холодно, градусов двадцать пять, а они в бушлатах.

- Есть, говорю, кто из Мордовии?

- Есть! Есть!

Я вскочил, боясь, что земляки уйдут без меня.

- Откуда родом? - спросил меня тот, что поменьше.

- Из Саранска.

- Вован, - маленький протянул мне руку.

- Санёк, - протянул руку второй.

- Андрей, - я пожал обе протянутых мне руки.

- Пойдем, земеля, - Вован обнял меня за плечо.

Между палатками и столовой в ряд стоял пяток приземистых глинобитных домиков с плоской крышей. У каждого было четыре двери: с одной стороны две оружейки, с другой - две каптерки. Вован подошел к крайнему домику и рывком распахнул дверь. В крошечном пространстве каптерки между стеллажами с матрасами и подушками под длинной вешалкой с шинелями сидело человек девять старослужащих. На трех квадратных метрах свободной площади был втиснут стол, накрытый диковинной снедью, недоступной для молодых: китайская ветчина, венгерские маринованный корнишоны, югославские карамельки, болгарский консервированный перец, апельсины, яблоки, лимонад в алюминиевых банках, сгущенка, а главное - плов, настоящий, узбекский. Из двух пятилитровых котелков исходил такой умопомрачительный запах, что я, несмотря на то, что плотно поужинал какой-то час назад, снова захотел есть.

- Заходи, - Вован толкнул меня в спину, - Знакомьтесь, мужики - наш земляк.

Все приветливо закивали головами, будто я был и их земляком тоже. Меня поразило не то, что на такой маленькой площади могло уместиться столько народу, а то, что этот народ, судя по всему - старослужащие, с жадностью, с животной алчностью сметал со стола все, что подворачивалось под руку, не успевая почувствовать вкус продуктов. Глаза горели лихорадочным нездоровым блеском как у котов или вурдалаков. Ложку за ложкой они отправляли в рот плов, хватали куски ветчины и хрустели корнишонами, вряд ли понимая, что у них сейчас во рту. Казалось, что они опаздывают на поезд, который уходит через минуту, и в котором их двое суток будут морить голодом и стараются одновременно и успеть на этот поезд, и наесться впрок, чтоб не голодать в пути. Было странным смотреть, как эти старослужащие не едят даже, а жрут хуже духов. Не секрет, что на первом году службы духам больше всего не свете хочется спать и есть. Аппетит ухудшается на втором году службы, а на третьем пропадает вовсе. Но на первом он всегда отменный и дух всегда хочет есть. Он голодный уже через час после приема пищи. Находясь почти все время на свежем воздухе и постоянно выполняя какую-нибудь работу, пусть не тяжелую, он не испытывает никаких проблем с пищеварением и всегда готов съесть чего-нибудь еще. Это из жизни духов возникла поговорка, что солдат должен иметь железный желудок, наглую морду и ни капли совести. Но даже вечно голодным духам по правилам хорошего тона полагалось есть медленно и степенно. Полагалось, не спеша, занять свое место за столом, снять панаму, наложить себе в тарелку не больше, чем у дедов или черпаков и вкушать пищу с чувством собственного достоинства. После того, как деды и черпаки наедятся, а наедаются они поразительно быстро, можно накладывать себе добавки. Хоть пять раз. Но за столом себя вести надо с достоинством и честью, не спеша. Некуда спешить - впереди еще два года. Всюду успеешь. А эти - порют и порют. Мечут и мечут. Как голодные коты, с глухим урчанием. Наперегонки. Обгоняя друг друга. Куда несутся? Даже беглого взгляда на стол было достаточно, чтобы понять - продуктов хватит, чтобы накормить не девять, а хоть двадцать человек.

- Пойдем-ка, земляк, - Санек забил косяк, несколько раз провел по нему пальцами, чтоб начинка улеглась плотнее, и обратился к остальным, - Кто с нами?

- Не-е. Идите, мужики, нам хорош, - эту голодную ораву, казалось, невозможно было оторвать от стола.

Мы - я, Санек и Вован вышли втроем из каптерки. Уже стемнело. Моментально наступила ночь. Десяти минут мы не просидели в каптерке. Вован 'взорвал' косяк и он пошел по кругу. После первой же затяжки едкого ароматного дыма, когда холодящая конопляная струя попала в легкие, меня 'накрыло'. Тело потеряло вес, грустные мысли испарились, наоборот - стало легко и радостно. После того, как косяк дошел до меня второй раз, я потерял ощущение реальности. Я уже забыл, что я дух первого года службы, только с КАМАЗа, что нахожусь я в Афгане и только первый день. Что расстояние между мной и Вованом с Саньком огромно и непреодолимо. Они - дембеля, им скоро домой. И расстояние между нами не полметра, а полтора года. Все это вылетело из моей головы - такой пустой и легкой. Я будто перенесся за шесть тысяч километров и стою в своем дворе со 'своими пацанами'. Нет ни службы, ни армии, ни Афгана. Мне стало смешно. Я хихикнул. Вован с Саньком переглянулись между собой, потом внимательно посмотрели на меня, и снова переглянулись. Мне сделалось еще веселее:

- Какие вы прикольные! - оценил я их после третьей затяжки.

- Тебя, что? Зацепило?- земляки засмеялись от моей нестойкости к действию наркотика.

- Ну, всё, тебе хватит, - Вован отнял у меня косяк, не дав сделать четвертую затяжку, - пойдем, поедим, а то в кино опоздаем.

Зря он сказал про еду. Откуда ни возьмись, на меня нахлынуло чувство звериного голода. Будто неделю меня не кормили. В руках и ногах появилась нехорошая слабость, призывно напомнил о себе желудок, требуя пищи немедленно и в большом количестве. Обратно в каптерку мы не вошли, а влетели. Я схватил первую попавшуюся под руки ложку и стал наворачивать плов с диким остервенением. Уже наевшиеся дембеля, отложив свои ложки, молча смотрели на меня. Они смотрели молча, без осуждения, понимая, что меня 'зацепило' и мне необходимо подкрепиться. Вован налил из чайника полкружки, протянул мне:

- На.

- Что это?

- Брага. Пей.

Я выпил. Брага была сладкая и пахла дрожжами. Наркотическое опьянение осложнилось алкогольным. Я почувствовал, что наелся и мне стало так хорошо в тесном кругу таких чудесных дембелей, которые почему-то стали двоиться. Я опьянел окончательно.

- Саня, подойди, - сказал кому-то Вован.

Подошел здоровый высокий парень с погонами старшего сержанта.

- Вот, - хлопнул его по плече Вован, - его держись. Он тебя плохому не научит. Мы уйдем на дембель, а тебе еще здесь долго служить. Санек, помоги молодому, если что.

- Какой вопрос, Вован? - ответил Санек и протянул мне руку - Саша. Барабаш.

- Андрей, - насилу выдавил я из себя: язык начал отказывать - Сёмин.

Мне показалась странной и смешной его фамилия: Барабаш - Бумбараш. Барабашка - Бумбарашка. Вслух я это высказать не рискнул, но сдержать смех не смог и он, идиотский, совершенно дебильный смех, вырвался из меня. Так смеются даунята в зоопарке. Остальные посмотрели на меня и, правильно оценив мое состояние, заржали в ответ. Надо мной. Пьяным, зеленым и глупым.

Андрей Семёнов

Под солнцем южным...

Догоняет какая-то праворукая Япошка и Водитель руками машет, показывает на заднюю часть моей камрюхи. Первое что в голову приходит, что это какой-то развод и естественно насторожились (в какой стране живем)

Чуть дальше проехали и остановились посмотреть, на всякий случай взял перцовку в карман.

Вышли посмотрели, оказывается на заднем бампере клипса отвалилась и его правая часть немного болталась, как позже выяснилось на скорости болталась сильнее и со стороны казалось, что он может оторваться. Но все остальные крепежи были на месте и позже все закрепили и поехали нормально дальше. Но суть не в этом

Подъехал этот парень на праворукой тачке и спрашивает, все ли нормально, нужна ли помощь. Поблагодарили за то что показал, сказали что все нормально и дальше состоялся диалог:

- А вы откуда мужики ?

- из Москвы

- оооооооооо земляки (радость в глазах и все такое)

Номера у него не московские и я спрашиваю

-а сам откуда ?

-Из Екатеринбурга!