В прокуренной кухне сидит перед ноутбуком чёрт. Скрючив мохнатый палец, ведёт по экрану когтем, отмеряя строчки. Читает мой текст. Комментирует, падла:
— Вот тут ритм потерял, — говорит хриплым голосом бес, — эпитет добавь, шоб лучше звучало. А то скрипит абзац, як старая качеля.
Задумавшись, я опрокидываю рюмку коньяка. Ломаю шоколадную плитку. Несколько секунд разглядываю сладкий кусочек, таящий в пальцах, а затем разворачиваюсь и кидаю шоколад чёрту в рыло:
— Варежку завали и читай молча. Нашёлся Латунский хренов. Если добавить надо, печатай сам. И цветом выделяй, чтобы я видел!
Чёрт возмущенно хрюкает и раздувает свиные ноздри. Из них торчат чёрные вьющиеся волоски — шевелятся от громкого бесовского дыхания. Мерзкое зрелище. Пропитым голосом городского бомжа бес ворчит:
— Руку-то хоть отстегни, ирод. Как я одной печатать буду?!
Он дёргает мохнатой лапой, прикованной к батарее наручниками. Металлическое кольцо звенит о трубу. Я морщусь от громких звуков.
— Сейчас рога отстегну, если не прекратишь шуметь, — говорю, доставая из шкафчика ключ. — Ну-ка сиди смирно. Дай сюда граблю.
Ключ проворачивается в замочке, и наручники расстегиваются с приятным треском. Чёрт массирует опухшее запястье. Вытирает салфеткой лоснящийся жиром пятак.
— И сколько ещё так батрачить? — спрашивает он, видимо, пытаясь меня разжалобить. — Совесть-то надо иметь, в конце концов!
Я хмыкаю и наполняю рюмку новой порцией спиртного. Принюхиваюсь, пытаясь уловить сладкий коньячный шлейф. Все ароматы перебивает вонь — от взмокшего чёрта несёт, словно от немытой псины.
— А сколько ты меня в детстве пугал, падла рогатая? — отвечаю я, не скрывая раздражения. — Помнишь родительскую квартиру? Сколько раз я там с криками просыпался, когда ты начинал по мебели в темноте скакать? Душил меня сколько раз? Так что сиди смирно, скотина, и не рыпайся. Искупай грехи. Редактируй роман. Работы у нас с тобой невпроворот.
Бес молча смотрит, как я осушаю рюмку. С каждой секундой дыхание его становится всё более громким, глаза чернеют, ноги дрожат от злобы.
В какой-то момент бес не выдерживает и подскакивает с табурета. Визжит свиньей, бросается к кухонному гарнитуру. Хватает с тумбы нож для разделки рыбы. Направляет его на меня и чуть наклоняет голову, словно баран перед атакой. Стучит копытами.
— Зарежу, тварь! Зарежу! И все книги твои сожгу бездарные! Убогие! Кривые! Никто их не будет читать. Никогда! Ты ничтожество! Ничтожество! Возомнил себя Булгаковым? Гоголем?! Пелевиным?! Палаником?! Посмотри на себя в зеркало, урод! Ты офисный червь! Грязь. Бездарность! И умрёшь ты, как свинья. Сейчас я тебе голову буду резать! Сейчас…
Экспрессивную речь прерывает глухой удар. Чёрт валится на пол — падает словно пыльная шуба, сорвавшаяся с крючка в кладовке.
Облизнув губы, я подбрасываю в руках деревянную скалку.
— Ещё один такой финт, и эта штука окажется внутри тебя. Смекаешь, рогатый? Сидеть и вычитывать текст будет очень неудобно.
Чёрт кряхтит. Поднимается с горем пополам. Несколько мгновений он смотрит куда-то в окно, за которым дымят трубы норильских заводов. Шепчет беззвучно.
Затем покорно садится на табурет, вытирает пятак волосатой лапой и продолжает вести когтем по экрану.
— Вот тут, — говорит бес уже спокойнее, — запятую потерял. Деепричастный оборот.
Я киваю в знак одобрения.
Открываю новую бутылку.
______
Паблик с моими рассказами. Таскаю сюда оттуда)
