— Вера в завтрашний день — вот, что нас губит... — эту фразу произнёс Серёга с пятнадцатого дома. Добродушный и работящий мужик, но потерявший смысл жизни.
Серёга родился в Советском Союзе и всю жизнь проработал слесарем на автобусном заводе. Все местные ещё помнили его, как весёлого паренька, который всегда всем помогал.
С молодости водилась за ним лишь одна дурная привычка: курить на балконе после работы. И нигде больше.
Это являлось его ежедневным ритуалом. На балконе стояло кресло с металлическим каркасом, которое Серёга сам смастерил из обрезков производства. С виду неказистое, но удивительно удобное и стойкое ко всему. В дождь, снег и под солнцем кресло пронзало десятилетия. И хоть бы что...
— Дедовской породы сидушка, — хвалился Серёга, — в того из танка стреляли, а он потом полвека кочегаром отмахал!
Сидя в кресле, слесарь закуривал и наблюдал за течением жизни со второго этажа. Дом их на восемь квартир построили ещё до революции. Тоже на совесть. Весь Совок он простоял без единой реставрации, только красился.
Серёгина жизнь представлялась непоколебимой и ясной. Были у него дом и завод. Родители умерли, младший брат жил заграницей. И сам Серёга громоздился на балконе, как скала средь копошения жизни. Покуривая папиросу. Высматривая будущее.
— Куда спешите, девчонки? — окликал он вечерами напарниц по цеху.
— На танцы, Серёж. Ай да?
— А чего бы и нет, — усмехался жилистый слесарь.
Танцевать ходили в клуб. И не было там речи об алкоголе или даже о сигаретах. Люди ходили туда, чтобы создавать ячейки общества и приумножать плодородие великой страны.
Так Серёга женился и обзавёлся детишками. А вскоре родилась и первая его вера: государственная квартира. Правда, после развала СССР вера пошатнулась.
— Не дадут, — пилила жена, — увольняйся с завода!
— Даду-у-ут, — отмахивался Серёга, дымя в кресле, — 15 лет работал! Не завтра — так послезавтра. Подождём.
Времена становились суровее. Дети росли. Сергей мрачнел, но веру в завтрашний день не оставлял. На заводе стали задерживать зарплату.
Когда детей отдали в школу — пошла работать жена. Продавщицей в продуктовый ларёк. Иногда прихватывала с работы чего-нибудь, что плохо лежало. В основном, водку и конфеты. Перепродать.
Так Серёга обзавёлся ещё одной дурной привычкой. Бухать. А вскоре образовалась и новая вера. В выплату зарплаты.
Иногда ему писал брат. Присылал деньги, звал в гости. Но Серёга не хотел помощи от младшего: «Сам как-нибудь…» И складывал чеки в коробку. Он верил, что сам как-нибудь дождётся светлого завтра.
— Как на заводе, Серёг?! — бывало, спрашивал дворник Павел. Бывший напарник слесаря.
— Зашибись, дядь Паш! Скоро обещают зарплату с процентами выплатить…
Завод закрыли. Жена тоже стала выпивать. Дети слиняли в столицу. Брат всё звал в гости, а теперь обещал и сам приехать, как дела закончит. Серёга отмахивался. Однажды, выходя курить, он заметил трещину в бетонном полу. Балкон слегка шатало.
— Ничего! На пенсию выйду и починю, — решил Серёга.
До 60 оставалось относительно немного. Жену выгнали из ларька за воровство. А собирая бутылки и металл, особо не разгуляешься. Деньги от детей бывший слесарь тоже не принимал. И бил жену, если узнавал, что та взяла: «Сами как-нибудь…»
А потом произошла пенсионная реформа. Серёге тогда было 58. Узнав новость по телевизору, он и произнёс эту глубокомысленную фразу: «Вера в завтрашний день — вот, что нас губит...»
Пошёл курить и грохнулся вниз вместе с балконом и креслом. Так уж случилось, что именно в этот день приехал его брат-иностранец. Он, как раз, стоял внизу, чтобы крикнуть Серёге и сделать сюрприз.
К счастью, оба выжили и тут же на месте решили, что завтра начнут новую жизнь.
Те, кто в это верит — начните действовать уже завтра.
Остальные, помните. Пагубна не вера в завтрашний день, а безверие в сегодняшний. Балконы падают здесь и сейчас.
А креслу хоть бы что…
© Лёнька Сгинь
