Психоз (9 глава из 37)
Там, где воют сосны
Это было двухэтажное деревянное ранчо. С одной стороны к нему подступали горы, а с другой – лес, державшийся на расстоянии километра. Джону место сразу понравилось. Подобраться к нему со стороны низины практически невозможно, любое передвижение легко можно заметить. А что касательно гор, то тут надо быть опытным скалолазом, к тому же, спуск также сразу будет заметен. Он посмотрел на Эрику, с тех пор, как они выехали, она всё время молчала.
– Что с тобой? – спросил он, отворачиваясь от окна. – Ты же любишь свежий воздух.
– А? – словно очнувшись ото сна, произнесла Эрика, повернувшись к нему. – Да, конечно. Здесь хорошо.
– Ты даже не посмотрела, куда мы приехали, – нахмурился Джон. – Что с тобой?
– Нет. Ничего. Всё хорошо, – мягко улыбнулась она. – Просто задумалась.
– Ты переживаешь насчет этого парня? Не беспокойся, здесь тебе ничего не грозит. Они же не знают всех моих способностей. Я сломаю ему ноги до того, как сумеет и на сто метров подбежать к дому.
– Я знаю, – мягко ответила она, сжав его руку. – Пойдем. Нам надо осмотреться.
Когда они вышли, Джон почувствовал, как от свежего воздуха кружится голова. Сосны, скалы, свежий сруб, светившийся яркими белыми огнями, всё было настолько превосходно, что напоминало сказку. Всё же ЦРУ не настолько пропащая организация, если смогла уберечь такую красоту.
– Умеют люди жить, да? – буркнул крупный лысоватый мужик, вылезая из джипа.
Это был Сэм Бриджес, тот самый славный парень, которого так настойчиво рекомендовал Джеф Гордблюм. И, в отличие от многих других агентов, Сэм Джону понравился, хоть и был крайне разговорчивым парнем, и то и дело травил истории касательно своего участия в Ливане и Афганистане. Впрочем, как правило, это были курьезные эпизоды, и Эрику они больше забавляли, чем пугали. А это было главное.
– Здесь хорошо, да.
– Это дом одного итальянского мафиози. Отжали по случаю, теперь тут квартируем мы, – улыбнулся Сэм, махнув рукой охраннику, идущему к ним. – Надеюсь, вы не подумали, что это всё за счет госбюджета?
– Упаси бог деньги на такую красоту потратить. Верно, Эри?
Эрика кивнула. Она тоже всё ещё приходила в себя от свежего воздуха и лесной красоты, круто подступающей к горам.
– Пойдем, проведу для вас небольшую экскурсию, – сказал Сэм, поздоровавшись с такого же, как и он, исполинского роста, охранником. – Я тут уже был. Охранял одного плохого парня.
– И как, удачно?
– Не совсем. Снайпер прошил ему голову вон с того холма. Но беспокоиться все же не стоит.
– Это ещё почему?
– Во-первых, мы поставили пуленепробиваемые стекла, а во-вторых, я убил того стрелка, – улыбнулся Сэм, направляясь к дому.
Весь первый этаж дома занимал высокий холл, позади него шла резная лестница наверх, где было две спальни, одна гостевая и комната для прислуги, в которой теперь разместили комнату охраны. Что по мнению Бриджеса, должно было увеличивать и без того высокую, опять же по его мнению, безопасность. Подойдя к мониторам, он с гордостью стал поочередно переключать камеры.
– Просматривается почти все, в том числе и туалеты. Надеюсь, вы понимаете.
– Не совсем, но ладно.
– Нет, нет, нет, туалет это важно. У нас был один случай, когда…
– Я думаю, не стоит деталей, Сэм, мы поняли. Только, я прошу, пусть твои бойцы не особо много внимания уделяют этому. Уверен, через туалет эти ребята не полезут.
– Кто знает, кто знает. Впрочем, в канализации мы тоже датчики поставили. Труба тут небольшая, человеку не пролезть, но для всяких диверсий вполне сгодится.
Сэм, похлопал невысокого коротко стриженного брюнета по плечу. Парень сразу напрягся, хотя похлопывание было более чем дружелюбным.
– Как у нас, Боб? Все окей?
– Да, сэр. Ничего подозрительно. Все в норме.
– Убрали те деревья?
– Да, ещё вчера выпилили, теперь горизонт просматриваемый.
– Хорошо, работай дальше, – Сэм удовлетворенно потер ладони. – Итак, Джон, обслуги у нас тут нет, но где что лежит, я покажу. Готовим мы тоже сами. Вам ведь не в новинку, так? Говорят, вы помотались по свету.
– Было дело. Пары банок консервов и пары одеял нам вполне хватит.
– Мы не настолько жестоки. У нас даже кофе тут есть. Причем лучшего качества. А, Боб, как думаешь?
– Вы готовите лучший кофе, сэр.
– Так-то, приятель. Лучший кофе, понимаешь?
Джон с недоверием посмотрел на невысокого подчиненного, больно уж он какой-то нервный был при своем руководителе, впрочем, так может и надо. Ведь стоит расслабиться и бац, уже кто-то да мертв.
Одеяла, теплая одежда, простыни. Всего было в избытке, да ещё в таком качестве, что, признаться честно, Джон на таком раньше вообще не спал. Нежное, мягкое, шелковое. Сразу видно, что Сэм не врал насчет итальянцев, по обыкновению испытывающих необузданное влечение ко всему прекрасному.
Укладывая Эрику в кровать, Джон словно бы и не замечал её возраста. Ведь она все так же напоминала ему ребенка, которого он так бережно защищал все эти годы. Всё те же большие глаза, хрупкий носик, тревожный взгляд. Ничто не меняло её, оставляя беззащитной для этого мира.
– Не уходи, – сказал она, снова беря его за руку. – Я хочу, чтобы ты побыл со мной.
– Я рядом. Тебя что-то тревожит, так? Ты всю дорогу сама не своя, расскажи, что происходит?
– Всё хорошо. Это просто с непривычки.
– Ты меня не обманываешь? Ты же знаешь, что я всё равно узнаю.
– Нет. Не обманываю.
Джон вздохнул, он чувствовал, что она что-то скрывает, но никогда не обладал силой, чтобы заставлять что-то делать насильно. Она должна сама, по своей воле, рассказать ему. Так они условились, когда были маленькими. Только по своей воле.
– Хорошо. Пусть так, – согласился Джон, мысленно жалея, что не условился насчет вечной правды, но тут же осекся, так как тогда ему тоже врать было нельзя, что было бы куда хуже. – Ложись, мне надо пойти проверить посты охраны, убедиться в нашей безопасности.
– Будь осторожен. Они обязательно придут сюда.
– Тогда они поймут, что ошиблись.
– Их будет двое.
– Что?
– Их будет двое.
– Всего двое?
– Да.
– Тогда это не вызовет особых затруднений, – усмехнулся Джон.
– Нет. Джон. Не всего двое, а целых, двое, – нахмурилась Эрика и сжала его руку. – Будь осторожен, прошу тебя.
– Да, все хорошо. Это люди, а значит, их вполне можно убить.
И все же в глазах Эрики он и намека не увидел на возможную простоту разрешения ситуации, теперь он, наконец, понял, что скрывает его сестра. Страх. Сильный, неконтролируемый страх.
Невольный лекарь. Часть 3.
Вывод первый.
– То есть, раз пациент выздоровел, Вячеслав Андреевич решил тебя не увольнять? – улыбнулся Андрей.
Друзья сидели в месте, отведенном для курения, и потягивали сигареты.
– Вроде того. Но слушай, он был крайне удивлен и сказал, что это уже второй такой случай, – задумчиво сказал врач.
– Да? А когда был первый? – удивился Андрей.
– С девочкой той шишки, что недавно здесь разносил больницу, помнишь? Когда мы еще не могли выяснить что с ней.
– И что же у них общего?
– У обоих не было верного диагноза, оба выздоровели и ты, – сказал, словно выплюнул, врач и медленно выдохнул дым.
– Что-то все еще не могу понять, – нахмурился Андрей.
– Ты знаешь, я не суеверный. Однако смотри, как интересно получается. Ты засыпаешь в палате тяжело больной девочки, чью болезнь мы даже не можем диагностировать. Она на следующее утро просыпается здоровой. Потом ты всю ночь дежуришь рядом с профессором. И он тоже выздоравливает, – мысль закончить врач не успел, его перебил Андрей, повернувшись лицом к нему:
– Ты сейчас это серьезно? – озабоченно спросил друг.
– Пока, конечно, это лишь гипотеза, основанная на совпадении, но знаешь, до закономерности всего один похожий случай, – серьезно ответил врач.
– Я все понимаю, эйфория, что ты не уволен. Радость, что ты можешь и дальше по двенадцать часов в больнице пахать. Груз неудач. Но даже все это не причина для таких теорий, ты меня пугаешь. Ты сам-то себя послушай.
– Андрюха, – начал доктор, но друг его перебил.
– Подожди, я не закончил. Смотри, даже если бы я мог лечить людей. Я бы давно это заметил, я уже год как работаю в больнице. Но всего два «волшебных», – это слово он взял в кавычки, показав их руками, – случая. Как ты это объяснишь, гений?
– Не знаю, но у меня есть к тебе предложение, – друг повернулся лицом к санитару, – давай проверим эту теорию? Посадим тебя на ночь в палату к онкобольным и посмотрим что будет.
– Эм, и что я там буду делать?
– А что ты делал в палате той девочки?
– Да ладно тебе, Антоха, я всего третий раз уснул на смене! – возмутился санитар.
Врач улыбнулся, но потом снова стал серьезным.
– Забавно, но я не об этом. Посидишь, книжку почитаешь, поиграешь в телефон. В общем, просто побудешь рядом с больными. Если судить по предыдущим случаям, этого должно хватить.
– Нее, – протянул Андрей, – я в прошлый то раз на ночной смене чуть со скуки не умер. Снова по своей воле я на такое не пойду, – санитар потушил сигарету и выкинул в урну.
– Но подумай, что если эта абсурдная теория верна? Вдруг, ты каким-то способом можешь исцелять людей. Разве не стоит даже невероятно маленький шанс, что ты поможешь людям, одной дополнительной смены?
– Ты серьезно просишь меня проверить этот бред? – спросил Андрей.
– Знаешь, я понимаю, как это звучит. И более вероятно, что девочка излечилась сама. Может, это было какое-то психическое отклонение, не зря же мы не могли определить болезнь. А Семен Васильевич просто был неверно диагностирован мной, снова. Знаешь, МРТ, например, дало сбой, либо его результаты были прочитаны неверно. Несколько раз и разными врачами, – Антон грустно улыбнулся, – просто я подумал, что, если это и правда так, что я два раза подряд ставил неверные диагнозы одному пациенту и два раза это чуть его не убило. Имею ли я право оставаться врачом? Мне кажется, нет. Знаешь, я хватаюсь за соломинку, это мой последний шанс остаться врачом. Поэтому ради меня можешь потерпеть еще одну лишнюю смену?
Андрей озадаченно почесал затылок, наблюдая за хаотично снующими голубями, потом выдохнул и сказал:
– Я соглашусь, ведь понимаю, как провалы порой могут подкосить. Но когда окажется, что у меня нет способностей исцелять, ты мне будешь должен и должен сильно. По рукам?
– И что же ты потребуешь за эту услугу? – печально ухмыльнулся друг.
– Ты дашь себе еще одну попытку, ради меня. Ты не уволишься, а продолжишь лечить людей. Стараясь изо всех сил, без притворства ради долга. И только на таких условиях я соглашусь на эту авантюру, – Андрей улыбнулся.
– Нет, это исключено, если мой второй диагноз был опять ошибочен, я не имею права продолжать лечить пациентов, рискуя их жизнями, – врач покачал головой, опустив ее.
– Но разве не стоит шанс, что ты сможешь помочь неизлечимым людям, усилия простить себя? – грустно ухмыльнулся Андрей, возвращая фразу.
В этот раз задумчиво уставился перед собой уже молодой врач. Он не заметил, как сигарета истлела, и пепел осыпался на пальцы рук.
– Ладно, договорились, – наконец сказал он и тоже грустно улыбнулся.
***
Эксперимент первый.
В палате было тесно. Помещение, рассчитанное всего на четверых больных, сейчас было перегружено в два раза. Больничные комфортабельные кровати были близко сдвинуты друг к другу.
Андрей, нахмурившись, смотрел на палату сквозь щель приоткрытой двери.
– Еще раз, как ты умудрился их разместить в одной палате так, что они не устроили скандала, и что эту бредовую затею не убил в зародыше главврач? – спросил санитар друга, который стоял рядом и оценивал итог своих трудов.
– Ему не сказал, им соврал, – шепотом ответил он.
– Знаешь, если тебя уволят, то ты не сможешь заплатить мне по долгам.
– Если все пройдет успешно, этот проступок станет пустяком.
– А если нет?
– Я об этом не думал.
– Значит, ты решил меня обмануть, когда давал обещание вчера?
– Нет, просто решаю проблемы по мере их поступления.
– И какую, на самом деле, проблему мы решаем сейчас, когда собираемся оставить меня на ночь с людьми, умирающими мучительной смертью? – спросил Андрей, серьезно посмотрев на друга.
– Не понял? – задумчиво, без интереса спросил врач.
– А тебе стоит понимать, – ответил Андрей и отвернулся.
– Ладно, я буду рядом, если что. Пациентам я сказал, что ты здесь находишься на случай, если аппаратура даст сбой, в связи с временным переполнением палаты
– Я бы на месте пациентов воспринял эту информацию без энтузиазма. Почему они еще не подняли панику и не устроили скандал?
– Я подмешал им снотворное, – наконец признался врач.
– Ты что!? – непроизвольно вскрикнул санитар.
– Тише, – зашипел врач в ответ, – если меня поймают, скажу, что они не могли уснуть. У них уже дни смешались в бесконечном кошмаре, не думаю, что те из них, кто сейчас спит, будут помнить нюансы.
– Те, кто спит? То есть ты не всех в палате усыпил?
– Только тех, кого перевез сюда. Остальным соврал и попросил потерпеть.
– Я все больше начинаю сомневаться в твоем здравомыслии. Лишь одно меня заставляет все еще тебе помогать. И это желание, чтобы твои безумные, уже совершенные действия не были напрасны. Но я войду в эту палату только при одном условии. Ты мне сейчас же пообещаешь, что если решишь сделать что-то, хоть отдаленно напоминающие это, ты вначале расскажешь мне!
Врач повернулся, устало улыбнулся и молча кивнул.
***
Результат первый.
Андрей, развалившись, сидел на скамейке, подставив лицо с зажатой в зубах сигаретой солнцу. Вдалеке просыпался утренний город. Голуби настороженно суетились, изредка находя и подбирая оброненные семечки.
Идиллию прервал шум, открывшийся двери. Андрей устало открыл глаза и повернулся посмотреть, кто его побеспокоил.
Сигарета чудом не оказалась проглоченной. Санитар поперхнулся, закашлялся и выплюнул ее себе под ноги. В курилку зашел молодой мужчина в больничной пижаме. Он осторожно огляделся. Увидев Андрея, он сначала дернулся обратно в больницу, но потом передумал и расслаблено опустился рядом на скамейку.
– Хэй, думал врач мой сидит, – улыбнулся пациент, – потом смотрю, а у тебя же другая форма.
Андрей, молча, наблюдал за гостем с все еще слегка приоткрытым ртом.
– Эй, ты чего, словно призрака увидел? – улыбаясь, спросил пациент, а потом обернулся и шутливо посмотрел по сторонам, – подумал, может и правда призрак появился, – рассмеялся он, – не угостишь сигареткой, брат?
Андрей молча, стараясь подавить дрожь, достал сигарету и протянул ее гостю.
– У вас же рак легких, – наконец прервал молчание санитар, поджигая сигарету.
– Да, это проблема, – глубокомысленно пробормотал пациент и медленно, с наслаждением сделал затяжку, потом осекся, – а ты откуда знаешь?
– Я дежурил у тебя этой ночью в палате.
– Ах, точно! Я-то думаю, почему лицо такое знакомое. Жуткая была ночь. Три соседа, что периодически стонут, это уже неприятно. Но семь, это вообще перебор. Надо будет отцу сказать. Дерут такие деньги, а свободной палаты у них нет. Бред какой-то.
– Так ты же тоже стонал. И что ты вообще тут делаешь, почему не в палате?
– Разве? А я и не помню, последний месяц как в бреду. Но сегодня проснулся, знаешь, словно умылся холодной водой после марафона. Я, конечно, ни разу не бегал марафоны, да что там, даже круг я вряд ли пробегу, – пациент указал на сигарету в руках и улыбнулся, – но думаю, что именно такое ощущение ближе всего к моему. Легкие перестали гореть, боль пропала, чувствую себя просто отлично.
– Так может не стоит губить результат, – ответил Андрей, кивнув на поднимающийся к небу дым.
– Да брось, ты же здесь работаешь, должен знать. Шанс, что вся эта херня поможет, просто незначительный. Если бы не мать с ее слезами, скандалами, я бы не согласился на лечение. Думаю, это просто временное облегчение перед очередным нескончаемым кошмаром.
– Не могу согласиться, шансы не такие и маленькие, если рак не запущен…
– Если, когда у меня обнаружили, почти все врачи говорили, что лечить его, лишь мучить меня. Но мать моя не могла смириться с тем, что ее сын умрет раньше. Поэтому она нашла частную клинику, где ее заверили: лечить можно и нужно! – пациент перебил Андрея.
– Однако, вдруг ты не прав, вдруг это ремиссия? Разве не стоит, даже самый маленький, шанс излечиться того, чтобы потерпеть и не курить?
– Я уже ни во что не верю, последние три месяца были адом. Временные облегчения, которые возникали, неминуемо заканчивались разочарованием. Знаешь, после этого, лучше вообще не надеяться, чем снова испытать боль разбитой надежды. Поэтому хрен с этой ремиссией, когда еще мне выпадет шанс затянуться сигареткой, когда ничего не болит и не хочется выблевать желудок! Кстати, ты сам-то не боишься рака? – улыбнулся пациент и кивнул на урну, в которую Андрей только что выбросил потушенный окурок.
– Боюсь.
– А почему куришь?
– Не знаю, привык, наверное, – честно ответил Андрей, поднялся и направился к двери.
– Постой, как тебя звать то? – встав, спросил пациент.
– Андрей, – ответил санитар, он развернулся и пожал протянутую руку.
– А меня Макс и если все-таки ремиссия, может еще свидимся, – подмигнул больной и снова сел на лавку, наслаждаясь сигаретой.
– Может, – тихо ответил Андрей и вошел внутрь больницы.
Источник: https://vk.com/public188668336
С какого... врачи у нас самые несчастные,А?
Извините конечно, но люди,Вы не офигели! То есть эти уроды которые зарабатывают на "людском горе" они у нас ,бедные! Бедолаги общаются с "таким" контингентом. Жуть просто! А что с продавцами, работниками других обслуживающих структур. А этим "тварям" всё мало? Отчего всегда только их жалеют? В чём проблема? Вы( врачи и т. Д.) Еще злее работников почты ,продавцов и уборщиц. Не заслужили зарплаты вообще!
Сны не лгут
Штат Техас.
Пригород Менвуд
Гарри не спеша повернул руль и свернул на проселочную дорогу. Машина шла мягко, спокойно перебирая мелкие камни, трескуче напоминая, что осталось еще немного, прежде чем он окончательно выйдет из игры.
Гарри снова крутанул руль. На этой дороге он уже был пару раз и прекрасно ориентировался даже без карты. Еще поворот – и наконец он выехал на небольшую, слабо освещенную заходящим солнцем поляну.
Вытащив ключ, он повернулся к двери и аккуратно вышел из машины. Поездка была долгой, и спина изрядно затекла. Гарри потянулся и глубоко вдохнул. Пахло здесь хорошо.
В заднюю дверь фургона ударили. Трумэн вздохнул и пошел открывать. Желательно все доделать до темноты, так как фонаря он в этот раз не взял.
Открыв двери, он посмотрел на девушку. Даже заплаканная, с потекшей краской и со скотчем, она полностью совпадала с тем, что он видел во снах.
Гарри улыбнулся. Страх сейчас лишь мешал, ведь он уже почти все закончил. Потянув за ноги, он играючи перекинул ее через плечо и захлопнул двери. Стул и остальные инструменты он вытащит потом. Они все равно в дальнем углу багажника.
Усадив ее на мокрую траву, Гарри нежно провел рукой по мокрому лицу. Как же она идеальна. Совпадения почти во всем. Он снова улыбнулся. На душе летали бабочки – хотелось смаковать и смаковать. Но дело не ждет, и он резко сдернул пластырь.
– Боже! Отпустите, прошу вас! Пожалуйста, отпустите! – закричала девушка.
Гарри нахмурился и, немного подумав, снова налепил пластырь. Только не в этот раз. Ножовка, нож, щипцы, клеенка, зажимы, жгуты, все тот же пластырь. Гарри задумчиво посмотрел на разложенные вещи: кажется, чего-то не хватало, ну помимо фонаря, естественно. Он стукнул себя по лбу. Горелка. Черт. В такой момент. Он посмотрел на часы. Полицейские должны приехать через час. Он просто физически не успеет забрать ее из дома. Трумэн обернулся и примерился к ногам девушки. Придётся обойтись без нее. Хотя это и будет противоречить сну.
Он снова сложил все в сумку и отнес к ее ногам. Сидя на стуле, девушка почти не сопротивлялась, так как нескольких кубиков хватило для подходящей ему покорности. Он посмотрел на зрачки. Они были расширены и двигались. Это хорошо: не хватало еще и с дозой напортачить! Ведь она должна все чувствовать. Гарри вытер вспотевшие руки. Пора приступать. Иначе не получится полной картины.
Спустя час приехали копы. Повернувшись к сиренам, Гарри встал на колени и заложил руки за голову. Запах свежей крови приятно дурманил голову, занятно смешиваясь с такой же свежестью травы. Он наклонил голову. Видеть полицейскую суету было необязательно, да и незачем. Главное, что успел и теперь может спокойно сесть в тюрьму, согласно тому, как было предсказано во снах.
***
Спустя три дня.
Тюрьма Гринвуда. Штат Техас
Джеймс Вудс устало протер глаза. Гарри сел напротив. Вид у него был более чем благодушный.
– Что это вас так развеселило? – спросил Вудс, привычно раскрывая тетрадь.
– Как что? Вы. Этот день. Я просто рад тому, как все движется.
– Вы про вашу поимку?
– Нет. Про то, что вы признаете меня невменяемым.
– Тут бы я не был так уверен, – покачал головой Вудс. – Тем более после такого смелого заявления.
– Сны не лгут, доктор. Сны не лгут.
Вудс поджал губы и посмотрел на камеру в углу комнаты. Он не переставал думать о недавнем убийстве, а тут еще это. Очередной самоуверенный псих. Впрочем, скорее всего, и не псих.
– Какие сны? Расскажите поподробнее.
– Вещие, доктор. Вещие сны. Я вижу их с детства. Я же говорил.
– Когда именно.
– С семи лет.
– Это когда вы убили собаку?
– Да. Только вот не одну. Сосед видел одну. А так их было больше. Просто остальных я похоронил.
– Это вам подсказали сны?
– Да.
– А методы убийства?
– Все, доктор. Они мне подсказали абсолютно все.
– Вы совершили двенадцать убийств. И что? В каждом из снов вам виделась строго определенная девушка?
– Приблизительные очертания. Именно поэтому я их искал так долго. Это ведь все без точного адреса. Просто примерное лицо.
– То есть вы искали по похожим лицам.
– Да. Но иногда еще и по месту.
– Поточнее.
– Я видел их в парках.
– Удобно.
– Я и говорю: сны не обманут. Но нескольких пришлось, конечно, поискать.
– Вам снились только девушки?
– Да. Девушки. Места. Методы. Мне снился весь цикл. Вплоть до захоронения.
– А если вы не находили жертву? Новая снилась?
– Я всегда находил их, – Гарри довольно улыбнулся. – Но я понимаю, о чем вы. Нет. Если у меня возникали трудности с поиском, то она просто снилась мне каждый день.
– Знаете, ваши сны, по мнению экспертов, оказались очень продуманными. Ни отпечатков, ни волос.
– Я просто делал, что было вот тут, – Гарри показал пальцем на голову. – Все было здесь. Постоянно. Вы же знаете: я даже школу не окончил. А вы меня десять лет искали.
– Это примерно две девушки в год.
– Возможно, но, сказать честно, люди не особо изменились со времен моего детства.
– Хотите сказать, что есть еще трупы?
– Как я уже сказал, я могу признать лишь двенадцать жертв.
– И все же, зачем вы сдались?
– Сны, доктор. Это их решение. Они подсказали мне это. Хотя, признаться, я долго ждал, что они изменятся. И я как-нибудь избегу тюрьмы.
– Довольно странно: сперва показывать жертв, а потом сажать в тюрьму.
– Я тоже так думал, но теперь я вижу общую картину.
– Какую же?
– Боюсь, вам это не очень понравится, доктор.
– Как-нибудь справлюсь.
– Хорошо, – Гарри вздохнул. – Теперь мне снитесь исключительно вы. Доктор Джеймс Вудс.
– Даже так?
– Да.
– А вам снится побег из тюрьмы?
– Я немного устал, доктор. Может передохнем? Вам еще писать, что я невменяем.
– Откуда такая уверенность? – усмехнулся Вудс.
– Сны не лгут, доктор. Сны не лгут.
Хроники Больницы Арчибальд Три судьбы
Роберт тихо вздохнул и внимательно посмотрел шрам на груди. Вудс тоже обратил на него внимание: он даже через ворот больничной рубашки проглядывал. Бармас аккуратно поправил одежду. Видимо, он стеснялся этого уродливого следа своего убийства.
Вудс осмотрел больничную комнату. В ней было всё то, от чего он так старательно уходил в своей клинике: клише на клише, да ещё старый ремонт. Он посмотрел в окно. Даже вид тут был некрасивый — на какой-то зачуханный двор. Он аккуратно поставил портфель напротив койки Бармаса.
— Вы не местный врач, — тихо заметил Роберт.
— Верно, — Вудс посмотрел на убийцу, — а вы не обычный больной. Так что мы подходим друг другу.
— Я сомневаюсь, доктор.
— Понимаю, Роберт. Понимаю, — Вудс посмотрел на поднос с едой: она была не тронута. — Как вас здесь кормят?
— Сносно. Хотя, нет. Отвратительно. Я готовил лучше.
— Вы же повар, верно?
— Бывший.
— А я, признаться, совершенно не умею готовить.
— А что вы умеете?
— Помогать людям с расстроенной психикой. Определять степень психической дестабилизации. Если по-научному.
— Но причем здесь я? Я разве сумасшедший?
— Я так не сказал.
— Тогда что вы хотите?
— Поговорить с вами, Роберт. Понять ваши мотивы. Ведь вы убили две семьи. Скажем прямо —это несколько выбивается из привычного распорядка человека.
— Я не хотел их убивать.
— Знаю. Не хотели. Но ведь пришлось, верно?
Вудс устало улыбнулся. Он не спал около суток. А потому хотел как можно быстрее закончить эту процедуру. Хотя, казалось бы, куда ему спешить — все равно толком не поспит в самолете. Чертов рейс, вот если бы его задержали хотя бы на сутки.
— Я не хотел убивать их, — снова повторил Роберт, вырывая его из размышлений, — не хотел.
— Да, но все же убили. Это плохо, Роберт. Очень плохо.
— Я знаю. Я просто не мог иначе.
— Зависть, да? — Вудс поправил очки. — Это послужило вам мотивом?
— Нет. Не зависть. Они просто украли мою жизнь.
— Личную или профессиональную?
— Обе.
— И кто же украл профессиональную?
Роберт подозрительно посмотрел на него.
— Ну хватит, лишнее признание вам ничего не испортит, — устало заметил Вудс. — Вас уже приговорили к пожизненному, вопрос оставят ли вам жизнь. Да, у вас тут отменена смертная казнь, но вы же родом из Техаса, а дело стало таким резонансным. Так что, поверьте, признания вам больше выгодны, чем наоборот.
— Может, я хочу умереть.
— Я сильно в этом сомневаюсь, — скривился Вудс и задумчиво посмотрел на часы.
— Рупорк.
— Что Рупорк?
— Роберт Рупорк украл мою профессиональную жизнь.
— Но Роберт Рупорк актер, а вы повар. В чем связь?
— Он жил моей жизнью. Он играл то, что хотел я. Понимаете, его стиль — он полностью скопирован с меня. Это нечестно. Этим должен был заниматься я.
— Вы отучились на повара, потом работали им семь лет. Вы даже в театральный не поступали.
— Не совсем, — покачал головой Роберт. — Я играл в школьном ансамбле, и знаете, у меня неплохо получалось.
— И из-за этого вы изрезали всю семью Рупорка?
— Да. И Хуза. Они оба воры.
— То есть, Абигейл Хуз, жена Роберта Хуза, ваша любовная судьба? Но она даже вас не знала.
— Это разве важно? Я знал её.
— Но вы не были знакомы.
— Это не главное. Я видел фильмы, интервью. Она идеальна. Она то, чего так не хватало мне.
— И поэтому вы убили её последней? Вы разговаривали с ней?
— Это не важно, — хмуро заметил Бармас, — это останется между нами.
— Пусть так. Я не настаиваю, — Вудс потер затекшую шею. — Скажите, а имена — они тоже не случайны? Ведь вас троих зовут одинаково. Это значимый момент?
— Да. Я тоже это заметил, — улыбнулся, наконец, Роберт. — И я рад, что вы понимаете, что это не просто так. Мы поменялись жизнями, а точнее, они отобрали лучшие, подсунув мне самую плохую. И без карьеры, и без жены. Это, черт возьми, несправедливо.
— Если исходить из такого выбора, то, наверное, я с вами соглашусь. Но! — Вудс поднял палец, —повар тоже неплохая профессия. Тем более если хороший.
— Я не люблю готовить.
— И я, — Вудс вытащил ручку и раскрыл блокнот. При такой усталости он часто забывал важные мысли. А потому пометки были просто необходимы, но главное — как он мог перепутать зависть с негодованием? Неужели он так устал?
— Так что со мной будет? — спросил Роберт, разглядывая Вудса.
— С вами? — Вудс задумчиво посмотрел на убийцу. — Все, кроме смертной казни. Этого я, увы, не могу вам обещать.
— Но доктор.
— Ничем не могу помочь, — бросил Вудс и поднялся со стула, вглядываясь в озверевшее лицо шерифа: — спасибо, что уделили мне время.
***
— Вы сошли с ума?! Вудс, он вырезал две семьи. Это ни в какие ворота! Я просто не допущу этого, и мне плевать, какой ты светило, — едва закрылись двери, заорал на него шериф Мурдок. — Эта тварь поедет только на электрический стул. Тупой ты идиот!
— Идиот это вы, шериф, — спокойно ответил ему Вудс. — Более того, напыщенный идиот. И, возможно, если бы я так не устал, то я бы более детально и доказательно объяснил вам это. Но увы, у меня просто нет ни желания, ни времени. Скажу лишь, что этот человек больше всего желает смертной казни. Так как именно в этом случае, по его слепому убеждению, он сможет заново получить шанс на новую, счастливую жизнь.
— В смысле? — непонимающе посмотрел на него Мурдок. — Ты о чем?
— Не ты, а вы, — Вудс вздохнул. — Я о том, шериф, что, убив две семьи, он свершил свою расправу. Сдвинул счетчик на ноль. Теперь у тех двоих. Они в изначальной точке. В той самой, откуда все мы берем свое начало, по мнению мистера Роберта, то есть — в пустоте. Или, правильней сказать, начале жизни. А потому он тоже туда стремиться. И убив его, вы исполните его заветную мечту.
— Так почему он не убил себя сам?
— Да потому что этот психотип довольно труслив, относительно самоубийства. К тому же, он уверен, что поступает справедливо, не грешит, а вот, убив себя, может создать прецедент. Впрочем, тут я не уверен: не могу точно вам сказать, страх греха или страх в целом мешает ему пойти на смерть самому. Да это и неважно. Главное, что смертной казни он ждет. А потому, я уверен, её лучше не давать.
— Да? И что тогда? Вы заберете его в Арчибальд?
— Нет. Уже нет. Там уже есть подобный психотип, — Вудс поправил галстук. — А теперь, если позволите, я отправлюсь в аэропорт. Меня ждут пациенты.
Поиграем в бизнесменов?
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
Вышивка на футболке
Что имеется:
1) молодой человек, у которого скоро день рождения и который дразнится, что вышивка - это бабушкино хобби
2) давнее желание вышить что-нибудь на футболке
3) небольшой опыт вышивки "в стол"
Пораскинув мозгами, я решила, что пришло время сделать первый блин, а если он получится комом, чтож, не мне эту футболку носить :) Да и подарок получится довольно бюджетным (нет) и с душой (да).
Для начала ищем рисунок.
В интернете полно схем, но искать довольно сложно, особенно если не знаешь, что конкретно тебе нужно. Копаться в куче "бабушкиных" рисунков и просто безвкусицы, от которых тяжело сдерживать рвотные позывы, мне не хотелось. Так же шанс найти схему нужного размера стремится к нулю. Поэтому я решила сделать схему сама, благо это не так сложно, просто скучно.
Рисунок для схемы нашелся быстро: на сайте со стикерами полно забавных и простеньких картинок. Так как молодой человек брутальный дядя, который любит милоту и собачек, а так же планирует стать медиком, выбор пал на это:
Следующий пункт, это сама футболка. Сначала я думала, что на этом моменте можно сэкономить, так как в магазинах полно дешевых базовых футболок. Но как оказалось они плохо подходят для вышивки ибо сильно тянутся и скатываются со временем. Так как вещь все-таки самодельная, хотелось бы чтобы она прослужила дольше, поэтому было решено купить белую футболку из качественного хлопка, очень приятную на ощупь. Стоила она в три раза дороже обычной, но это было хорошим решением.
(дальше пойдут фотографии моего производства и прошу простить за качество, освещение в квартире не очень подходит для предметной съемки)
Локи показывает, где надо разместить рисунок.
Для работы была заранее куплена водорастворимая канва у братьев-китайцев. Раньше почему-то думала, что она жесткая, но на самом деле она мягкая и тонкая, как пленка от клея ПВА (пахнет кстати похоже). Далее надо ее хорошенько приметать к футболке. Это очень ответственный момент, ибо ее надо расположить ровно и не растянуть футболку под ней, иначе потом вышивка скукожится.
Да, это белая канва на белой футболке, знаю. Канва покупалась давно, а времени заказать новую другого цвета у меня не было.
Начинать было страшно, так как раньше я никогда не шила "по пустому". Обычно я заказываю наборы с уже пропечатанным рисунком. Так легче: можно начинать вышивать хоть откуда и не надо отвлекаться на схему.
Времени на первые стежки ушло много, ручки предательски дрожали.
Вот и родилась первая змейка.
В первый вечер работы был не очень продуктивным. Все время сверяться со схемой, считать крестики и стараться чтобы они ложились ровно (тогда мне было не насрать на качество, ха) очень утомляло и приносило меньше удовольствия, чем обычная вышивка.
Левое ухо - итог первого вечера.
Как видите в некоторых местах ткать все таки натянулась, как бы я ни старалась.
Второй вечер - второе ухо.
Тут мог быть Гитлер. Или ваша реклама.
Третий вечер.
Теперь вышивать стало не так страшно, рука набилась. Но и паузы между работой стали больше.
Дальше я дотянула до последнего и вышивала семимильными шагами.
Собакен готов! Отпорола канву и обрезала по краям.
В масштабе футболки получилось так.
Я уже успела выдохнуть и обрадоваться, что подарок готов, но резко вспомнила что там есть еще и надпись!
Тут начались мои метания. Сначала я думала, что сделаю надпись из крестиков как собаку, но в таком случае буквы получатся угловатыми (а еще мне придется опять централизовать и приметывать канву. Дважды).
Решением стал бэкститч (или шов "назад иголку" если по-православному). Честно говоря, я этот метод не особо люблю. Просто не нравится мне и все тут. Это и послужило причиной, почему саму собаку я вышила крестиком, хотя бэкститч был бы более уместным.
Простым карандашом я наскрябала "trust me" и "i'm a doctor". Получилось криво (может быть поэтому я бэкститч не люблю, ведь там нет четких рамок-клеточек?). К счастью моего внутреннего перфекциониста вовремя победил похуист, поэтому я оставила все как есть.
Решив, что все таки у нас милая и детская вышивка, дальше я делала все максимально всрато. На удивление получилось даже лучше, чем если бы я старалась.
Буквы едут вверх и влево. Так и не научилась писать без разлиновки.
Конечный результат.
Потом я отмочила футболку, чтобы убрать канву. Она просто растворилась аки лист желатина, очень прикольно было наблюдать. После футболка была кинута в стиралку на максимально нежный режим.
После стирки я не заметила каких либо изменений, разве что некоторые крестики высохли криво, но будь у меня утюг (а его у меня нет), ситуацию можно было бы легко исправить.
Именинник получил свой подарок.
Итог: считаю эксперимент удачным. Подарок понравился, все счастливы, все довольны. Буду вышивать на футболках еще, но уже более простые рисуночки, чтобы не отбивало желание на пол пути.