— Я предлагаю тебе сделку, — дьявол хлопнул ладонью по столу. Пластиковый стаканчик с морсом подскочил. Кречетов поймал его на лету, но несколько капель всё равно брызнули на полироль столешницы. Кречетов неодобрительно хмыкнул асоциальному жесту.
— Вас послушать, нечистых, так все дельцы будь здоров. Только сделки и предлагаете. А в итоге человек всё равно остаётся в проигрыше.
— Дело твоё, можешь и отказаться, — пожал плечами дьявол и показушно отвернулся к окну.
— Да ну зачем сразу отказываться? — Кречетов почесал репу, побарабанил пальцами по затылку. — Смотря какие условия.
Дьявол открыл рот, но не успел выдавить ни звука, собеседник его перебил:
— Что ты у меня попросишь, это понятно. Душу, что же ещё. С оригинальностью тебе, рогатый, никогда не фартило. Другое дело, что попросить у тебя взамен.
— Денег? — предположил уязвлённый прозорливостью Кречетова дьявол. — Миллион миллионов миллионов рублей!
— Да на что мне столько? Журналисту деньги не особо нужны. Мы люди закалённые, привыкли пить палёную водку и закусывать чёрствым хлебом...
— Тогда женщину! Самую лучшую, самую красивую на свете!
— Нет, дудки. Жена не поймёт. Да и зачем мне женщина, только тупеть с ней. Мало что ли они сгубили вольных пареньков? — Кречетов покачался на стуле, покачал головой. Дьявол разочарованно скривился.
— Может, славы? Или власти? — без особой надежды подкинул он ещё вариант. Кречетов предсказуемо отмахнулся:
— Слава должна за хорошие статьи приходить. А власть... Я и так четвёртая власть. Четвёртая власть, пятая колонна, седьмая вода на киселе...
Дьявол допил морс и грузно поднялся, собираясь уходить. Сделка явно не получалась.
— Да погоди ты, сядь, — махнул рукой Кречетов. — Если мне не нужны бабки, бабы и понты — ещё не значит, что мы не договоримся.
— Ну а что тогда? Мозги тебе явно ни к чему. Да и за мозгами не ко мне, а к Гудвину…
— Уюдвину, — пошло срифмовал Кречетов. — Придумал. Смотрел я тут старый шведский фильм. Тоже про журналиста и дьявола. Тебя стало быть. И заключили они следующую сделку: дьявол в обмен на душу даёт каждое утро журналисту завтрашнюю газету. А тот уже из неё черпает предстоящую сводку, пишет интересные тексты по ней, сдаёт преступников властям, играет на бирже. Ну ты помнишь ведь?
— Не помню, — признался дьявол. — А чем закончилось?
— Журналист прочёл в один день о своей гибели в автокатастрофе. В завтрашней газете.
— И что? И что? — дьявол оживился. Как все мужики, он любил остросюжетные повороты.
— Да ничего, — вздохнул Кречетов. — сел в машину и поехал навстречу своей гибели. От судьбы, что называется, не уйдёшь…
Дьявол скривился. На его лице читалось презрение к персонажу, не желавшему изменить судьбу. Впрочем, нечистый тут же спохватился:
— Так что ты хочешь-то?
— А вот такую газету и хочу. Чтоб каждое утро у кровати я находил завтрашнюю прессу.
— Задание сложное… Души тут маловато будет. Давай ещё сердце?
— Вот ты жадный уродец, — восхитился Кречетов. — Ну да оно того стоит. Душу и сердце. По рукам?
— По рукам! — взмахнул когтистой дланью довольный дьявол. Рукопожатие скрепило договор.
---------------------
— Твою гремучую мать, — шипел с ненавистью Кречетов на следующее утро, перелистывая страницы завтрашней периферийной газетёнки. — Вот я идиот! Как же так лажанулся! Ну придурок! Ну дебил!
В углу корчился от смеха невидимый дьявол. Он в очередной раз обманул жалкого человечишку, не дав ему ничего, но и не нарушив договор. Газета, доставляемая журналисту по утрам, действительно была завтрашнего дня. Вот только Кречетов не учёл, что в регионалке и в завтрашней, и в послезавтрашней газете публиковаться могут новости недельной давности. Никакой информационной ценности из будущего региональная пресса не несла.
Дьявол неслышно хохотал, хватаясь за волосатое брюхо. Ну и дурак, ну и простофиля этот журналист. Как легко попался на удочку. Рассказать кому в преисподней — не поверят. Хоть анекдотец в народ пускай. Ну, теперь осталось дождаться его души и сердца. Вот тут триумф так триумф…
Глупый дьявол не понимал, что Кречетов его надул ничуть не хуже. А возможно даже изящнее и изощрённее.
Дело в том, что у журналистов ни души, ни сердца не бывает. Кречетов мог запросто заключать сделку ещё и на совесть. И всё равно ничего не потерять...