1. Капитализм изменился

Капитализм со времён Маркса изменился. Как известно из диалектической логики, если нечто изменилось – значит, в тоже время оно осталось собой. Если капитализм изменился, значит, осталось деление общества на классы продавцов и покупателей рабочей силы с антагонистическими интересами.

Но почему осталось? Ведь уже 200 лет назад, с первым кризисом перепроизводства, когда рабочие стали голодать оттого, что произвели слишком много продуктов, для капитализма прозвенел звонок с того света. 150 лет назад Маркс показал, что тормозящая развитие производительных сил оболочка капиталистических производственных отношений должна разорваться и указал силу, которая её разорвёт – пролетариат. 100 лет назад началась эпоха пролетарских революций. Тем не менее капитализм до сей поры не сдал позиций. Почему?

2. Почему капитализм не рухнул?

Капитализм должен рухнуть не оттого, что он негуманен, а оттого, что он объективно тормозит развитие производительных сил (не только технических, но и главной производительной силы – человека). Действительно, если производительность труда выросла настолько, что способна обеспечить полное удовлетворение разумных потребностей и всестороннее развитие всех членов общества; и при этом все работоспособные члены общества занимаются общественно-полезным трудом (производством благ), то блага должны стать бесплатны и общедоступны, сам собою должен наступить коммунизм. Исходя из «логики капитализма» этого допускать нельзя.

Кризис перепроизводства как раз означает, что благ произведено столько, что дальнейший рост объёма продаж в 𝑛 раз должен вызвать снижение рыночных цен в 𝑚>𝑛 раз. Стало быть, выгоднее излишки продуктов уничтожить, если, конечно, нельзя найти новый рынок сбыта. Это классический кризис перепроизводства. В «чистом виде», пожалуй, последний такой кризис – «великая депрессия» (1929-1933). Но прогресс на месте не стоит, производительность труда растёт и каждый последующий кризис перепроизводства должен быть глубже предыдущего и эта объективная экономическая причина должна привести к падению капитализма. Капитализм до сей поры не рухнул, потому что выработал способ самосохранения.

3. Способ самосохранения капитализма

Способ этот заключается в том, что развитие технологий в каждой отрасли, приводящее к росту производительности труда (в отрасли) компенсируется ростом непроизводственных издержек 1-го рода (по Марксу), то есть, таких, которые обусловлены именно особенностями капиталистического строя. Поэтому производительность труда в обществе в целом топчется на месте. Этот процесс идёт объективно, независимо от воли и гуманности отдельных капиталистов. У капиталистов накапливается избыток капитала Они мучаются вопросом: «Куда деть деньги?», чтоб их стало ещё больше и с новой силой встал вопрос. Точки выгодного вложения денег (то есть, обращения денег в капитал, как говорят капиталисты, «в активы») заняты, а золотые унитазы («пассивы») приелись.

В такой ситуации выгоднее оказывается вкладывать не в действительное производство, а в ростовщичество и финансовые спекуляции. Предположим, капиталист вкладывал капитал в строительство жилья. Но если жилья оказывается «слишком много»
в том смысле, что дальнейшее строительство чревато снижением цен, капиталист вместо строительства откроет банк, который будет выдавать ипотеку. Это лишь один пример. Капитал из действительного производства выплёскивается в сферу финансовых спекуляций, общественно-бесполезных услуг, на обработку массового сознания и военно-полицейское насилие.

Эта картина проста, но вызывает непонимание и массу возражений. Зачем капиталисту увеличивать непроизводственные издержки? Являются ли пролетариями наёмные работники банков, рекламных агентств и охранных предприятий? Производят ли они прибавочную стоимость? Наконец, являются ли они нашими потенциальными союзниками в борьбе за коммунизм?

4. О подходе к изучению капитализма «в целом» как замкнутой экономической системы

Непонимание и возражения возникают, пожалуй, оттого, что изучая политэкономию, «принято» концентрировать внимание на отдельных агентах капиталистической системы. Есть Капиталисты, есть Пролетарии. Те и другие погружены в некую систему общественных отношений и вынуждены действовать по законам этой системы. Конечно, Маркс пошёл гораздо дальше своих предшественников и показал историческую ограниченность такой системы с её объективными экономическими законами. Но всю замкнутую капиталистическую систему в целом Маркс не успел рассмотреть (хотя в третьем томе «Капитала» приблизился к этому). И стоит выйти на уровень рассмотрения системы «в целом», как мы заметим у системы свойства, ранее ускользавшие от нашего внимания, мы видим обстоятельства, значительно (как ни странно) упрощающие наше исследование. (Это можно сравнить с примером из геометрии. Мы можем изучать «дифференциальные» свойства точек на искривлённой поверхности, но какова поверхность в целом – сфера, тор или, может, двухполостной гиперболоид «из точки» не видно, как за деревьями бывает не видно леса).

Новые обстоятельства, проявляющиеся при рассмотрении замкнутой капиталистической системы в целом, в частности, такие. В известной формуле стоимости товара, произведённого на капиталистической фабрике W=C+V+M исчезает «прошлый труд» С. Яснее проявляется всеобщий закон капиталистического накопления: рост степени эксплуатации М/V не закрывается от нашего взора тенденцией к снижению нормы прибыли М/(С+V). Рассмотрение в качестве подсистем замкнутой экономической системы отдельных стран (в этом случае, для стран, которые не являются замкнутыми системами, конечно, С не исчезает) показывает, как стоимость перетекает не только из кармана в карман, но и из страны в страну, объясняя неравномерность экономического развития. Но ещё рассмотрение капиталистической системы «в целом» разрешает поставленные выше (в конце § 3) вопросы.

Не секрет, что при капитализме востребован тот труд, который приносит капиталисту прибыль. Это относится к любой профессии наёмного труда. Наука – и та как ателье обслуживает заказы клиентов, разрабатывая средства экономического закабаления, психологической обработки и военного подавления….

Но ни охранник, ни рекламный агент ни мерчендайзер ничего не производят. Расходы на их зарплату, а также на содержание офисов и разного рода технических средств торгового, рекламного, охранного и тому подобного назначения – это непроизводственные издержки. Неужто не выгодно «рачительным хозяевам» сокращать их? Но сокращать их – значит больше капиталов будет в действительном производстве, тогда будет перепроизводство. Просто сократить рабочий день и снизить пенсионный возраст – это при капитализме нонсенс. Капитал должен высасывать как можно больше труда.

Спасение для капитализма в сопряжении общественно полезного труда с общественно бесполезным. Вспомним пример с ипотекой. Само по себе бесполезное не продашь. Но если ты хочешь воспользоваться продуктом общественно-полезного труда строителей и инженеров, овеществленном в виде квартиры, ты вынужден воспользоваться продуктом общественно-бесполезного труда сотрудников кредитных учреждений. Что-то вроде того, как Ходжа Насретдин продавал верблюда вместе с кошкой…

Из официальной статистики очень выловить численные данные о степени перекоса российской экономики в сторону «превратного» (непроизводственного) сектора. Например, Калабеков на сайте http://refru.ru/ приводит такие данные: с в 2014 году численность россиян, занятых в промышленности, строительстве и сельском хозяйстве составила 25 млн. человек против 41,5 млн. в 1990 г, а занятых в торговле и общественном питании – 12,5 млн. против 5,9 млн. в 1990 году. Но поскольку «сопряжение» производственных и непроизводственных издержек происходит порою в лице одних и тех же работников, эти данные мало раскрывают картину. В работе каждого есть «полезная» составляющая, но всё больше растёт «бесполезная». Первая приносит работнику моральное удовлетворение, вторая – моральный износ. В работе врача (по моей оценке) вторая составляет процентов 80.

5. Как описанный подход помогает решить вопрос о современном пролетариате и производстве прибавочной стоимости

Являются ли наёмные работники в банках, рекламных агентствах, охранных предприятиях и т. п. и пр. пролетариями? Да, если они продали свою способность к труду и вынуждены делать то, что прикажет босс, за зарплату в 𝑥 единиц, затрачивая труда в 𝑦>𝑥 единиц. Каков бы ни был этот труд. Даже если специфика профессии делает отпечаток на сознании, такой пролетарий может быть погружен в «мир симулякров», плохо представлять, «какие булки на каких деревьях растут» и никак не организован в «железные батальоны», готовые шагать «мерной поступью».

Создаёт ли «общественно бесполезный труд» (преобладание которого является спецификой некоторых профессий) прибавочную стоимость? Да, если 𝑦>𝑥 (иногда 𝑦≫𝑥). Если смотреть В ЦЕЛОМ. Ведь мерой стоимости товара являются средние затраты труда, вложенные в него в данном обществе. А в ДАННОМ ОБЩЕСТВЕ появление полезного продукта у потребителя СОПРЯЖЕНО с проведением целого ряда финансовых спекуляций, бюрократических процедур, рекламных кампаний и «многого-многого другого», без чего трудно представить современный капитализм. Избыток капитала и постоянно терзающий капиталистов вопрос «куда деть деньги» ищет «новые и новые опции» ко всем прелестям современной жизни…

Есть ещё один парадокс современного капитализма: чем сильнее акулы капитализма, чем больше прибыли транснациональных корпораций, тем больше должно быть мелких лавочников, самозанятых граждан с крайне низкой производительностью труда. Эти люди выплёвываются из капиталистической системы – они становятся лишними для потребностей накопления капитала. Они не должны вымереть – они в товарном хозяйстве нужны в качестве тех, кто обменивает свой труд на меньший труд работников капиталистических предприятий, разница кладётся в карман капиталисту. Проще сказать – нужны в качестве «потребителей».

6. Выводы

Из всего вышеизложенного вытекает 2 вывода.

Первый: поскольку рост доли общественно-бесполезного труда и доли пролетариев, занимающихся преимущественно общественно-бесполезным трудом (а также «самозанятых мелких лавочников», см.. например, https://360tv.ru/news/obschestvo/rosstat-samozanjatyh-v-ross...) неизбежно растёт с развитием капитализма, на эту категорию граждан коммунистам следует обращать внимание и вести среди них пропагандистскую работу, которая требует определённой специфики, связанной со спецификой профессий. Этим я не хочу сказать, что офисный планктон и мелкая буржуазия – ныне прогрессивный класс. По-прежнему, как и 100 лет назад, коммунисты должны главную опору искать в производительных работниках, в промышленном пролетариате. Но я хочу предостеречь от повторения ошибки некоторых марксистов прошлого, которые игнорировали важность союза с наиболее многочиленным классом того общества – с крестьянством.

Второй: преобладание общественно-бесполезного труда в современном капитализме означает потенциально огромные преимущества социализма в связи с отсутствием потребности последнего в такого рода труде. Преимущества социализма перед капитализмом сегодня больше, чем когда-либо раньше. Социализм, если он будет построен в отдельно взятой стране, сможет в исторически кратчайшие сроки победить капитализм экономически. Капиталисты, понимая это, готовы тратить «астрономические суммы» (которые у них, как сказано, в избытке) на предотвращение сей «страшной перспективы».

А. Дмитриев

Источник ЖЖ
Источник ВК

Для некоторых товарищей такой информации о мероприятии достаточно, чтобы сказать «Фу! КПРФ, оппортунисты, дальше не читаю!». Но почему бы вместо «Фу», сказанного с дивана, не придти на мероприятие и не высказать своё мнение при руководителях партии?

Автор доклада придерживается мнения, что настоящий коммунист, во-первых, не должен забывать о «конечной цели» борьбы (и в этом залог иммунитета к оппортунизму). Но, во-вторых, настоящий коммунист должен понимать, что общественной работой нельзя заниматься в одиночку и если с той или иной организацией по пути в решении той или иной задачи, то необходимо, как говорил Ленин, «блокироваться» для совместного решения задачи.

Участие в круглом столе автору было полезно еще и в том, чтобы вскрыть свои недостатки как оратора. Доводилось много раз выступать в более неформальной обстановке, на митинге, в марксистском кружке. Но выступление с трибуны – другой жанр. Здесь, кроме прочего, есть жёсткий регламент времени, не уложившись в который рискуешь не сказать самого важного.

Вот с этим докладом я вышел на трибуну перед башкирским республиканским комитетом КПРФ.

ТЕМА: ДАВНО НАБОЛЕВШИЕ ВОПРОСЫ ВНОВЬ ВСТАЮТ ПЕРЕД НАШИМ ДВИЖЕНИЕМ (ПО МОТИВАМ РАБОТЫ В. И. ЛЕНИНА «ЧТО ДЕЛАТЬ?»)

1. ЛЕНИНА МЫ УВАЖАЕМ, НО НЕ ЭТО ГЛАВНОЕ

Ленина мы уважаем за то, что он сделал сто лет назад. Но не это уважение – главный побудительный мотив обращаться к его творческому наследию. Ленина и в советское время уважали, да не было того мотива, что есть сегодня: глянешь вокруг, прочувствуешь перспективы «развития» страны и за голову схватишься: что делать?

2. ЛЕНИН ПОМОЖЕТ НАЙТИ ОТВЕТ

Ленин не даст нам готового ответа (он жил в другое время), но поможет коммунистам найти его.

В то время, когда Ленин писал работу «что делать?» (1901-1902 годы) трудящимся тоже было не сладко. Правда, одному обстоятельству мы могли бы позавидовать сегодня – стихийному подъёму рабочего движения. Но уж что явно соответствует сегодняшнему дню – так это разброд и шатания в социал-демократической (коммунистической) мысли.

3. «ПРАВЫЙ УКЛОН»

И прежде, чем отвечать, на вопрос «что делать», Ленин весьма жёстко критикует 2 уклона в социал-демократической мысли. Условно говоря – правый и левый (хотя таких терминов в его работе нет).

«Правый уклон» - это т. н. «экономизм», то есть попытки свести социал-демократию к профсоюзной работе и попыткам через неё добиваться постепенных реформ для улучшения условий продажи рабочей силы. Бернштейн был теоретиком на этом поприще, Мильеран – практиком (он во Франции стал министром и, действуя в рамках буржуазной системы, если верить Ленину, ради мизерных реформ унизился до низкопоклонства пред сильными мира сего, а в речах говорил не о борьбе, а о сотрудничестве классов). В России экономизм проповедовала газета «Рабочее дело», которой от Ленина тоже досталась увесистая порция критики.

4. ВИДЕТЬ КОНЕЧНУЮ ЦЕЛЬ

Так что ж, выходит, ни заниматься профсоюзной работой, ни добиваться реформ, коммунисту нельзя? Напротив, можно и даже нужно! Но Ленин учит нас, что коммунист должен «ни на минуту» не забывать о конечной цели – не улучшение этого строя, а построение другого общества, с другими принципами организации.

Цель «конечна» в конкретно-историческом смысле. Ленин в 1902 году в качестве таковой выдвигал свержение самодержавия. Сегодня мы имеем опыт построения социализма. Сегодня социализм – конечная цель (в смысле конечной точки маршрута, который мы сегодня должны проложить; а по мере продвижения – прокладывать маршрут дальше).

Конечную цель мы должны ясно представлять и понимать. Социализм мы должны понимать не просто как справедливое общество (стремления к справедливости явно недостаточно и благими намерениями вымощена известная дорога). Мы должны понимать принципы работы социалистического общества (как в области экономического базиса – что там у нас с материально-технической базой, а главное, с отношениями собственности, так и в области надстройки – структуры организации управления народным хозяйством).

Это один из вопросов, которые наш уфимский марксистский кружок поставил целью подробно изучить.

5. ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ ПОДХОД К ВИДАМ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Мне кажется, ленинский диалектический ответ на вопрос, какой вид деятельности должен выходить на первый план в тот или иной момент (то ли это легальная работа, в частности, парламентская деятельность, то ли призыв к оружию, а то ли кое-что третье) исходит из того, насколько в данный момент этот вид деятельности приближает нашу цель.

Диалектический подход сегодня хромает. Если одни, как при Ленине страдают «правым уклоним» - экономизмом, бернштейнианством, мильеранизмом, оппортунизмом; другие страдают «левым уклоном». Это эдакие ура-р-революционеры, которые призывают немедленно выстраиваться в штурмовые колонны и разжигать пожар мировой революции. И сто лет назад были горячие головы. Особо горячие становились на путь террора.

6. ПРОТИВОПОЛОЖНОСТИ СХОДЯТСЯ

Казалось бы – противоположности: мелкие чисто экономические требования и террор. Но Ленин нам показал, что эти противоположности сходятся. Сходятся в своём преклонении пред стихийностью (с одной стороны – перед стихийной самоорганизацией рабочих, с другой, перед стихийным протестом интеллигентов-одиночек). А стихийность не приводит к цели.

«Истерические порывы нам не нужны. Нам нужна мерная поступь железных батальонов пролетариата» (это Ленин сказал позже, в 1918 году, когда уже была советская власть). Но и в 1902 году он (другими словами) призывал к мерной поступи. Он знал, какое оружие на тот момент использовать. А мы сегодня им плохо владеем. Это оружие – слово.

7. ГАЗЕТА – КОЛЛЕКТИВНЫЙ ПРОПАГАНДИСТ, АГИТАТОР И ОРГАНИЗАТОР

Так что же Ленин предлагал организовать? Газету! Ленина высмеивали, говорили, надо укреплять местные боевые организации, а не бумажными делами, не литературщиной заниматься. Но надо понимать, что газета («общерусская политическая газета») – это не только печатное издание. Это коллективный пропагандист, агитатор и организатор. То, что газета – коллективный пропагандист и агитатор – это, вроде, пояснений не требует. Но что значит: «газета – коллективный организатор»? И является ли таковой, например, сегодняшняя газета «Правда»?

Когда Ленину возражали, что вместо литературщины надо заниматься «практическими делами» на местах, он отвечал, что всё это – одно из действий мобилизованного войска, а не способ мобилизовать войско.

8. КАМНИ И КАМЕНЩИКИ.

«У нас есть камни и каменщики, но не хватает именно видимой для всех нити» - писал Ленин. Камни – это ресурсы, которыми мы располагаем (не столько денежные, сколько ресурсы личного времени, умений и доступные технические средства), каменщики – люди, недовольные сегодняшним положением вещей и готовые использовать ресурсы, но они не знают как. А нить, по которой каменщики кладут кладку – это газета, как коллективный организатор.

Не надо слишком буквально цепляться за слово «газета». Ленин в 1920 году писал Михаилу Александровичу Бонч-Бруевичу: «Газета без бумаги и «без расстояний», которую Вы создаете, будет великим делом. Всяческое и всемерное содействие обещаю Вам оказывать этой и подобным работам». Бонч-Бруевич занимался радиоэлектроникой и радиовещанием.

9. ИНФОРМАЦИОННЫЙ ГОЛОД «ТОГДА» И «СЕГОДНЯ».

В начале 20 века трудящиеся испытывали информационный голод и социал-демократические газеты расхватывались как горячие пирожки. Теперь, вроде, не так. Ныне есть известная всемирная информационная помойка. Это не просто всемирная библиотека, о которой мечтали в СССР. Там помимо разнообразного «контента» есть алгоритмы, которые используются не для пользы трудящихся, а для «втюхивания» в их головы того, что нужно капиталистической системе. Поэтому от информационной сивухи у трудящегося, естественно, пухнет башка, но он в океане информации по-прежнему испытывает информационный голод (также, как человек бывает «одинок среди людей»).

9. КАНАЛЫ ИНФОРМАЦИИ И «ФОРМА СИГНАЛА».

Использовать, безусловно, надо, все каналы передачи информации и информационная «сеть» сегодня выходит на первый план. Но речь не о каналах информации, а, с позволения сказать, о «форме сигнала», чтобы наш полезный сигнал не тонул в информационном шуме.

Наш сигнал должен быть узнаваем и быть связан в сознании не с проблемами и неудачами, а с насущными стремлениями и чаяниями. («социализм – это уверенность в завтрашнем дне», «социализм – это 5-часовой рабочий день», «социализм – это бесплатная отдельная квартира», может быть даже «социализм - это прекрасные девушки» (Почему? Да потому, что они по-другому воспитаны, не озабочены сегодняшними проблемами))

Короче, идею социализма надо делать модной. Конечно, это своего рода реклама, популизм, это «техника успешных продаж», это приёмы наших врагов.

10. НЕ «ВТЮХИВАТЬ»

Но в отличие от торгашей, мы не должны всё это «втюхивать». Когда мне в контакте «втюхивают» очередное эссе на тему «капитализм – это плохо, а социализм – хорошо», у меня нет сил, времени и желания это читать. Мы должны не «втюхивать», а, как прежде, утолять информационный голод. Ведь о событиях сегодняшнего дня люди узнают, как правило, не от коммунистов. О политике узнают из официальных СМИ или от либералов, а мы тут лишь пытаемся покритиковать и сказать, что неправильно они преподносят. О рабочем движении большинство не узнаёт вообще (и потому каждый чувствует себя одиночкой).

Хотя надо отдать должное, и в газете «Правда» и на «Красной линии» и даже в местной газете и на местном сайте КПРФ есть интересные репортажи (а вот о возложении цветов по случаю очередной даты много писать не стоит)

11. «КТО ТАКОЙ РАБКОРОВ?»

Я здесь хотел обратить внимание на другое: даже целый сайт в интернете – это всего лишь «экземпляр газеты», который может попасть в руки миллионам, но который можно изъять и уничтожить, либо сделать недоступным. Подобное сделать невозможно, если есть сеть агентов, которые действуют каждый от своего имени, но связаны невидимыми нитями (невидимые нити – это общее дело, не по долгу службы и не за деньги. Этот факт не укладывается в буржуазном сознании. С подобной структурой жандармам сложнее бороться или вовсе невозможно). В Уфе есть улица Рабкоров. К сожалению, многие из молодёжи не знают, «кто такой Рабкоров». Это говорит о том, что связи с рабочими коллективами и отдельными энтузиастами-пропагандистами плохо налажены.

12. ОБЩЕЕ ДЕЛО И ОБЩАЯ ТЕОРИЯ

Я понимаю ленинское выражение «газета – коллективный организатор» так, что она организует трудящихся вокруг общего дела (а не просто общих взглядов). Но чтобы не «превратиться» в «Рабочее дело» (имеется в виду раскритикованная Лениным газета – орган «экономистов), «газета» должна заниматься теорией и ее продвижением в массы.

Понятно, что те, кто берёт на себя великую миссию просвещения, должны иметь за плечами определённые тома классиков и иметь знания о современных экономических теориях (и ещё много о чём) … Но непедагогично эти знания «втюхивать» в неподготовленного слушателя.

Не каждый доходит до того, чтоб прочесть труды Ньютона, но основы ньютоновой механики даются в школе. Мы тоже должны излагать «марксизм для школьников» (и тем самым побудить прочесть более серьёзные труды). «Марксизм для школьников» - это не отдельные цитаты вождей, это целостное изложение, дающее верное общее представление о противоречиях современного капитализма и «коммунистическом рецепте решения со снятием».

13. ОПОРНЫЕ ТОЧКИ ПРОПАГАНДЫ

В этом «коммунистическом решении», как мне кажется, есть определённые «опорные точки», на которые следует делать упор в пропаганде. Одна из таких точек – это указание на резервы для решения (насколько огромное количество не только капиталов, но и человеческого труда растрачивается общественно бесполезно, ведь при нынешних технологиях если все будут делать полезное, то всё будет доступно, будет коммунизм, а этого допускать нельзя)… Тут я вспоминаю Горького: «если бы нас не одолевали гнусные черви мелких будничных зол, то мы с лёгкостью побороли бы страшных змей наших несчастий».

Социализм имеет не только гуманные преимущества (что он свободен от эксплуатации, безработицы), но он и гораздо более эффективен экономически за счёт того, что он свободен от необходимости пустой траты ресурсов (и советский опыт при Сталине это подтверждает). Если социализм будет построен в отдельно взятой стране, он победит капитализм экономически. Мы это понимаем, но донести не можем (потому, наверное, что опорные точки пропаганды неверно выбраны). Это и враги наши понимают и тратят триллионы долларов на предотвращение страшного насилия – революции. Насилие в том, чтоб насильно наделить «всяких Дерипасков» равными со всеми правами и обязанностями: ходить на работу за зарплату (и пропаганду такого насилия мы должны открыто вести со всех трибун).

14. КРИТИКА КПРФ

В заключение: когда я слышу обвинения КПРФ в оппортунизме, мне хочется встать на её защиту. Обвинения часто с передёргиванием, так и хочется сказать: «кто ты такой, чтоб, не вставая с дивана, втирать нам о мировой революции?!». Таким критиканам всё оппортунизм – и участие в выборах, и митинги и политзанятия. Но здесь, в присутствии членов и руководства КПРФ, покритиковать по-товарищески, я думаю, честно. Критиканы работают на разрушение, но КПРФ не должна давать повода трудящимся им верить. Если депутат-коммунист даже все силы потратит на улучшение нашей жизни, он не так уж много и сделает, потому что он связан рамками буржуазной системы. А потом злые языки обязательно скажут: «вот, посмотрите, коммунист был во власти и ничего не сделал, он оппортунист, ему главное – тёплое место».

15. ОРУЖИЕ-СЛОВО

Наверное, коммунист должен побойчее использовать оружие – слово (в том числе, насколько позволяет парламентская трибуна и насколько возможно позиционировать себя как коммуниста, а не просто человека, который «за всё хорошее против всего плохого»).

Но главное, у нас есть армия «беспартийных коммунистов», которые не связаны должностными инструкциями, которые могут стать рабкорами, могут стать легальными и нелегальными распространителями коммунистических идей. Иными словами, у нас есть камни и каменщики, но без путеводной нити камни ложатся как попало и не удаётся нам приступить к постройке того общества, которое будут волновать другие проблемы: как глубже познать тайны мироздания, как осваивать дальний космос, как многократно продлить активную человеческую жизнь, и многократно повысить силу человеческого разума.

Алексей Дмитриев
Источник ЖЖ
Источник ВК

Верховный суд Карелии отменил приговор главе отделения общества «Мемориал» в Карелии Юрию Дмитриеву, которого оправдали по обвинению в изготовлении порнографических материалов с участием несовершеннолетней приемной дочери. Об этом сообщает РИА «Новости».

По словам правозащитника, фотографии, из-за которых его обвинили в педофилии, «делались им для фиксации степени развития, а также в целях контроля за состоянием здоровья девочки». «Это был своего рода домашний фотожурнал развития ребенка», — объяснял Дмитриев.

Как отмечалось, Дмитриев был оправдан по обвинениям в нарушении части 3 статьи 135 УК России в редакции 2009 года («Развратные действия, совершенные в отношении лица, заведомо не достигшего 12-летнего возраста») и пункта «в» части 2 статьи 242.2 УК России («Использование несовершеннолетнего в целях изготовления порнографических материалов или предметов в отношении лица, не достигшего 14-летнего возраста»).

Дело Дмитриева

По версии следствия, с 2008 года по 2015 год Дмитриев неоднократно фотографировал обнаженную приемную дочь 2005 года рождения, с которой проживал совместно, для изготовления порнографических материалов. Кроме того, он незаконно хранил дома основную часть одноствольного гладкоствольного охотничьего ружья, конструкция которого была изменена кустарным способом.

Суд оправдал Дмитриева по двум статьям, касающимся изготовления детской порнографии, однако признал его виновным по статье за хранение оружия.

Ранее адвокат Дмитриева Виктор Ануфриев сообщал ТАСС, что его подзащитный не изготавливал порнографические материалы, а раз в месяц фотографировал девочку для наблюдения ее физического развития. Снимки Дмитриев хранил на своем компьютере, нигде их не публикуя. По его словам, когда девочка подросла, Дмитриев перестал ее снимать: в 2015 году он сделал пару фотографий, а в 2016 году - ни одной. Защитник добавил, что хранившаяся у Дмитриева часть ствола охотничьего ружья непригодна для стрельбы.

https://www.gazeta.ru/social/news/2018/06/14/n_11656861.shtm...

https://www.gazeta.ru/social/2018/04/05/11707303.shtml

http://tass.ru/proisshestviya/5292557

Здравствуйте, товарищи. Сегодня у нас вторая беседа из цикла «диамат, истмат и физмат».

Надо сказать, что наши беседы касаются такого обширного материала, который одному человеку трудно переработать и невозможно вынести на экран. Поневоле придётся оставлять за кадром многие интересные подробности физических теорий. И всё-таки мы будем решать важнейшую для плодотворной практики задачу – задачу разобраться в истинном устройстве действительного мира. Сегодня, на примерах точных наук, в частности, геометрии, мы постараемся раскрыть основной вопрос философии – вопрос о соотношении материального и идеального.

…

То, что существует в действительности независимо от нас, а в нашем присутствии проявляет себя воздействием на наши органы чувств (непосредственно или посредством к-л. прибров), по определению относится к сфере материального.

То же, что возникает в нашем сознании в результате такого воздействия (непосредственно или опосредствованно), относится к сфере идеального.

Некоторые желающие быть марксистами на этом ставят точку, полагая, что тем самым полностью с марксистских позиций разрешили основной вопрос философии. К сожалению, склонность принимать поверхностное знакомство (и запоминание формальных определений) за понимание сути вопроса, прочно вошло и никак не может выйти из моды.

А между тем формулировки определений и научных принципов – не исходный пункт исследования, а его результат… И кто хочет сразу без лишних хлопот овладеть этими готовыми выкристаллизованными результатами, рискует оставить за их рамками всё самое интересное и важное, в результате наука оказывается у него оторванной от практики, а практика от науки. Чтобы этого не случилось, мы не будем изображать понимание там, где его не имеем, а будем его настойчиво добиваться. И постараемся при этом не забывать то, на что указывал в своё время Маркс:

«...в науку нет широкой столбовой дороги и только тот может достигнуть её сияющих вершин, кто не страшась усталости, карабкается по её каменистым тропам.»

— предисловие к французскому изданию «Капитала»

Любой объект из действительного мира предстаёт перед нами во всей сложности и многкрасочности. Так, например, голубой цвет, робоэдрическая форма и твёрдая консистенция не могут существовать в действительности как таковые, сами по себе. Они существуют лишь как неотъемлемые свойства материальных предметов, в частности, кристаллов медного купороса.

Тем не менее эти самые свойства мы можем отвлечь, абстрагировать от (материальных) предметов и рассматривать сами по себе. Можно рассматривать такую абстракцию, как число. Числа тоже не существуют как таковые. В самом деле, всякая совокупность предметов, будь то стадо овец или поленница дров существует и непосредственно воспринимается во всей своей конкретности и сложности. Выделение в ней отдельного свойства – числа есть результат известного анализа… И на примере числа понятно, что если абстрактное не существует как таковое, это не означает бесплодность, ненужность абстракций. Напротив, способность отвлекаться от второстепенного и рассматривать предметы и явления действительности в существенных для данного рассмотрения признаках и отношениях – важнейшая способность человеческого разума.

И такая форма отражения (в частности, в нашем разуме) предметов и явлений в существенных признаках и отношениях называется понятием.

Но если понятие – результат деятельности разума, есть ли понятия объективно, независимо от нашего сознания или, как утверждают позитивисты, понятие – только результат деятельности разума, соединяющего элементы нашего опыта (или элементы сознания) согласно принципу «экономии мышления»?

Принцип «экономии мышления» был сформулирован знакомым нам по первой беседе Эрнстом Махом. А вот что писал Энгельс в работе «Анти-Дюринг. Переворот в науке, произведённый господином Евгением Дюрингом» еще до того как подобный переворот произвёл господин Мах:

«…мышление, если оно не делает промахов, может объединить элементы сознания в некоторое единство лишь в том случае, если в них или в их реальных прообразах это единство уже до этого существовало. От того, что сапожную щетку мы зачислим в единую категорию с млекопитающими, – от этого у нее еще не вырастут молочные железы.»

Энгельс не застал результатов дальнейшего развития принципа «экономии мышления» Ленин уже отчасти застал. В упомянутой в прошлой беседе работе «материализм и эмпириокритицизм» ему пришлось доказывать, «куда растёт» позитивизм. Дальнейший ход истории показал, куда он действительно вырос (мы этого касались в прошлой беседе).

…

Объективное бытие понятий не означает, конечно, что существует где-то параллельно материальному платоновский идеальный мир, в котором живут понятия; мир идей, где можно встретить не какой-то конкретный стол, а «стол вообще», где можно встретить числа сами по себе, не привязанные к овцам или дровам, где можно встретить не прекрасного человека или прекрасное произведение искусства, а прекрасное как таковое…

Объективное бытие понятий означает просто, что объективно есть всеобщее, воплощённое или могущее воплотиться в бесчисленном множестве конкретных проявлений. … Объективное, не зависящее от нас бытие стола вообще означает, что объективно всем единичным столам присуще то общее, некие общие для всех столов признаки и соотношения, которые делают эти предметы столами. Также понятие натурального числа – не условность. Оно отражает свойство совокупности предметов, одинаковое для совокупностей, предметы которых можно сопоставить по одному.

…

Итак, всеобщее, идеальное есть объективно, но не иначе как в своём воплощении в единичном, материальном. Мы можем и во многом должны в своей практике абстрагировать всеобщее от единичного. Мы абстрагируем одни (существенные для данного рассмотрения, для данной практической задачи) свойства предметов от других (несущественных). Но, более того, бывает полезно абстрагировать весь этот идеальный мир от его материальных воплощений.

Мы только что отказали платоновскому идеальному миру в существовании, но не можем отказать ему в бытии. Если мы говорим: «нечто существует», у нас вправе спросить: «где и когда существует». Если мы говорим о чём-то, что оно есть, такой вопрос неуместен, Если вы спросите, где и когда есть теорема Пифагора, вряд ли можно ответить что-то лучше, чем то, что она есть в идеальном мире и ныне и пристно и во веки веков.

В этом идеальном мире живут и развиваются научные теории в определённой степени независимо от материального мира. В прошлой беседе мы сказали, что наука зависит от практики. Нет ли здесь противоречия? Противоречия в формально-логическом смысле (как наличия в мышлении взаимоисключающих друг друга суждений в одно и то же время в одном и том же отношении) здесь нет. Здесь есть противоречие в диалектическом смысле как свойства, присущего не (ошибочному) мышлению, а самому объекту.

Диалектические противоречия встречаются нам на каждом шагу, но метафизически настроенный ум от них открещивается, в результате часто попадая впросак. Один из примеров диалектического противоречия есть в понятии «изменение». Изменяющееся с одной стороны перестаёт быть равным себе (иначе оно было бы неизменным). С другой стороны оно остаётся равным себе (иначе его бы просто не стало: если вы стали старше, умнее, в чём то поменяли привычки – то вы изменились, но вы остались собой. Если же вы, боже упаси, померли, сказать о вас, что вы изменились, было бы уже неуместно по причине того, что вас просто нет. И, кстати, если сказать, что капитализм со времён Маркса изменился, значит признать, что он продолжает оставаться собою со всеми присущими капитализму вообще прелестями)

Вообще, часто бывает, что если об одном и том же можно высказать противоречащие и даже противоположные по форме высказывания, истина не где-то в середине, а в единстве противоположностей, каждая из которых в диалектике именуется моментом этого единства.

…

Теперь, после краткого отступления, вернёмся к нашему идеальному миру и скажем, что в нём есть момент независимости от материального мира. Основанием такого утверждения является возможность получения нового знания без обращения к опыту.

На практике это выглядит так. Вместо многокрасочного мира вообразим себе чистое ничто. Ну или ладно, да простит меня Гегель, не ничто, а сущую мелочь – точку:

Первая фраза знаменитых «Начал» уважаемого нами товарища Эвклида такова: «точка есть то, что не имеет частей». Как видите, сущая мелочь.

О точке самой по себе, кроме того, что она есть, можно сказать только то, что она не имеет частей и вообще лишена каких-либо свойств.

Давайте теперь внесём в наш идеальный мир ещё одну точку.

Теперь помимо того, что точки у нас есть, что каждая лишена каких бы то ни было свойств, мы можем сказать, что их 2. И более того, мы можем провести от одной до другой отрезок и сказать, что он имеет некоторую длину:

Но мы ещё не можем измерить эту длину (т. к. её не с чем сравнивать). Мы также не можем говорить о направлении, в к-м расположена одна точка относительно другой, ведь для этого нам бы пришлось привязать систему координат к чему-то внешнему по отношению к тому, что только дано: к 2 точкам.

Ну что, товарищи, пока наш идеальный мир какой-то сухой и блеклый. Не волнуйтесь, мы его раскрасим. А пока позволю одну ремарку. То, что творится в нём, в нашем идеальном мире порождается не из чистого мышления. Чтоб внести в этот мир 2-ю точку, нам нужно представление о том, что в пространстве можно расположить 2 точки, а эта простейшая аксиома обоснована опытом взаимодействия с материальным миром.

То есть мы тут занимаемся тем, что впускаем жителей в идеальный мир из мира материального. Скоро мы увидим, что только они там по видимости обоснуются, размножатся, обретут независимость от материального мира, как нам придётся их из идеального мира выпускать обратно в материальный, иначе они там … не выживут…

Но вернёмся в наш идеальный мир и внесём в него третью точку.

Имея 3 точки мы можем провести 3 отрезка и теперь мы можем измерить их длины, сравнивая друг с другом и приняв один из них за единицу измерения:

Кроме того, теперь мы можем ввести в рассмотрение понятие угла между отрезками. Получившуюся фигуру, состоявшую из 3 точек, попарно соединённых отрезками мы можем как-то назвать. Например, треугольником:

А теперь самое интересное. Имея уже некоторый набор понятий, мы более ничего не привнося извне, в самом этом идеальном мире, можем получить новые сведения. Например, такое: каким бы ни был треугольник, сумма его углов будет одна и таже (180 градусов):

Мы, конечно, не будем здесь заниматься доказательством этой и других теорем, устанавливающих соотношения между элементами треугольника. Хотя, как говорил Ломоносов, математику уже затем учить надо, что она ум в порядок приводит. Наша задача пока привести в порядок в уме лишь понимание отношения идеального к материальному.

А именно, мы начинаем понимать, что абстракные понятия как бы начинают жить своей жизнью в идеальном мире. И жизнь эта заключается во всеобщей связи понятий друг с другом.

В этом мире царит абсолютная точность и логическая непреложность. Например, если бы мы стали «доказывать» теорему о сумме углов треугольника в грубом материальном смысле, нам следовало бы по возможности аккуратно напилить сотню треугольников, вооружиться угломерным инструментом и калькулятором. Обработав статистический материал, мы теорему «доказали» бы с погрешностью, положим, не более четверти процента для некоторой статистической выборки. В идеальном мире теорема доказывается с абсолютной точностью для бесконечного множества треугольников.

…

Мы со школы, надеюсь, помним теорему Пифагора, которая тоже в идеальном мире доказана с абсолютной точностью без каких-бы то ни было измерений. Применить, однако, её можно ко вполне материальным предметам в форме прямоугольного треугольника. Это настолько очевидно, что мы не отдаём себе отчёта о первостепенной важности связи теории с практикой.

Но интереснее (для раскрытия философии вопроса), что на практике теорему Пифагора можно применить не только к материальным треугольникам. Как вы думаете, что это такое?

Это т. н. треугольник сопротивлений. … Оказывается, по теореме Пифагора можно рассчитать не только длины сторон материального треугольника, но и полное сопротивление переменному току цепи с активной и реактивной нагрузкой.

Здесь мы имеем пример того, как обычная школьная геометрия как наука о пространственных формах находит более широкое применение, чем только для описания обычного физического пространства. То есть, физический треугольник может быть моделью цепи с активной и реактивной нагрузкой, и эта цепь может быть моделью физического треугольника. При том эти совершенно разные вещи имеют одно представительство в идеальном мире. В идеальном мире теорема Пифагора не похожа ни на то ни на это… Так возникает важная мысль, что идеальное есть отражение одного объекта в другом. Философское понятие «отражение» означает перенос структуры из одной системы в другую (система – это множество элементов, но не просто множество, а имеющее некую структуру. А структура – это подчиняющаяся неким закономерностям связь между элементами).

К философскому понятию «отражение» очень близко математическое понятие «отображение», что означает, что каждому элементу одного множества по опред. правилу ставится в соответствие элемент другого множества, ну, к примеру, активному и ёмкостному сопротивлениям ставятся в соответствие катеты, а полному сопротивлению – гипотенуза прямоугольного треугольника. При этом отражаться (или отображаться) один объект в другом может не только в результате непосредственного воздействия на него, но и оттого, что оба объекта, будучи хоть в разных галактиках, подчиняются одним законам.

Когда мы говорим «отражение», обычно уточняем, в чём это отражение – в нашей голове или на каком то ином носителе – на чертеже, в историческом документе, на киноплёнке, на жёстком диске компьютера. Когда мы говорим «идеальное» - мы имеем в виду отражение, отвлекаясь (абстрагируясь) от того, в чём отражается, отвлекаясь от конкретного носителя и как бы проектируя отражение в идеальный мир.

И в сознании человека (и в идеальном мире где бы он ни был) отражается действительный мир. Сознание – это высшая форма отражения, но не единственная. (Ленин в «материализме и эмпириокритицизме», в частности, писал: «…логично предположить, что вся материя обладает свойством, по существу родственным с ощущением, свойством отражения…»).

Итак, в результате отражения действительности, в сознании возникает её модель. А с моделью можно совершать действия вместо оргинала (не обращаясь к нему), а результат переносить на оригинал. Теория – тоже модель некоторой реальности. И её можно сколь угодно развивать. В геометрии можно дойти до исчисления площадей и объёмов различных криволинейных геометрических фигур, которые суть абстракции от форм материальных тел действительного мира … Затем можно мысленно выйти в 4-мерное пространство, пространство, в котором можно провести 4 взаимно перпендикулярные прямые, и строить в нём 4-мерные графики функций 3 переменных, к-е в свою очередь отражают действительные процессы действительного, 3-мерного мира. То есть, даже такие высокие абстракции, как многомерные и даже бесконечномерные пространства, оказываются моделями некоторых явлений действительного мира.

…

И при всём том кажется, что условием самой возможности математических рассуждений являются «чистые», данные априори, независимо от опыта, представления о пространстве. Примерно таких взглядов придерживался Иммануил Кант – мыслитель действительно великий, давший толчок развитию диалектики, создавший гипотезу образования Солнечной системы естественным путём из газово-пылевой туманности и много других интересных мыслей высказавший, но при этом нагородивший искусственных преград в теории познания.

С математической стороны кантовскому априоризму неожиданно нанёс удар математик Николай Иванович Лобачевский.

…

С древности предпринимались попытки доказать аксиому о параллельных, то есть логически вывести её как теорему из других аксиом. Аксиома о параллельных – одна из аксиом, положенных в основу построения геометрии Эвклидом и сформулированная им в вышедшей в 3 веке до нашей эры книге «начала» так:

«…если прямая, падающая на две прямые, образует внутренние и по одну сторону углы, меньшие двух прямых (меньше 180 градусов), то продолженные эти две прямые неограниченно встретятся с той стороны, где углы меньше двух прямых.»

В современных курсах геометрии обычно приводится другая, равносильная формулировка этой аксиомы: «Через точку, не лежащую на данной прямой, нельзя провести более 1 прямой, параллельной данной»

По-видимому, Джироламо Саккери в начале 18 века впервые попытался доказать аксиому о параллельных от противного, то есть, принял за исходное противоположное ей утверждение и развивая из него следствия, надеялся придти к противоречию. Пришёл он не к внутреннему противоречию теории, а к вопиющему противоречию с тем, что мы видим на чертежах. Через 100 лет Лобачевский проделал в общем-то то же самое, но он первый сделал из этого верный вывод. Вот что он пишет: «напрасное старание со времён Эвклида, в продолжение 2000 лет, заставило меня подозревать, что в самих понятиях ещё не заключается той истины, которую хотели доказывать и которую проверить, подобно другим физическим законам, могут лишь опыты.» («новые начала геометрии», 1835)

Лобачевский показал, что исходя из иного набора аксиом, иной аксиоматики, которая противоречит аксиоматике Эвклида, можно строить внутренне непротиворечивую теорию…

Чертежи упорно показывали эвклидовость пространства, но Лобачевский рассуждал о геометрии как о логической теории, где нужно заботиться о логической строгости рассуждений, а не о согласии с привычными чертежами. В своей геометрии он дошёл до исчисления площадей и объёмов и неэвклидовой тригонометрии. И нигде этой теории не было видно конца – чем больше теорем доказано, тем больше новых возможностей её развития возникает. И при этом нигде не предвидится, что мы рано или поздно придём к логическому противоречию.

Таким образом Лобачевский привнёс новое понимание о взаимоотношении материального и идеального. Можно строить разные идеальные теории исходя из разной аксиоматики, а соответствие той или иной теории к тому или иному кругу явлений может показать лишь опыт.

Опыт, в частности, показывает, что действительное пространство лучше и проще описывается геометрией Эвклида. Геометрия Лобачевского казалась абстрактной моделью без оригинала. Лишь после смерти Николая Ивановича наглядное истолкование его геометрии нашёл Бельтрами.

В своей работе ЛОР врачи пользуютя такими вот ушными воронками:

….

К ушным воронкам ни Лобачевский, ни Бельтрами отношения, скорее всего не имеют, но…уж больно форма этого инструмента напоминает псевдосферу. А это поверхность, на которой, как показал Бельтрами, реализуется часть плоскости Лобачевского, если только прямые геометрии Лобачевского интерпретировать как геодезические линии псевдосферы. Тогда в полном согласии с геометрией Лобачевского выясняется, например, что сумма углов треугольника меньше 180 градусов:

Кстати, попробуйте привести пример реализации такой геометрии, где сумма углов треугольника всегда больше 180 градусов.

Заметим отсюда, что ставить вопрос об истинности теории как таковой некорректно. Можно говорить об истинности того или иного суждения в рамках той или иной теории. Например, в рамках геометрии Эвклида истинно, что сумма углав треугольника всегда = 180 градусам, в рамках геометрии Лобачевского – что она всегда меньше 180 градусов и лишь в пределе стремления площади треугольника к нулю к этой величине стремится. Но это лишь формальное понимание истины как свойства присущего тем или иным объектам теории.

Материалистическая диалектика вкладывает в понятие об истине иной смысл. Истина – это соответствие теории по отношению к некоторой конкретной действительности. Иными словами, истина всегда конкретна.

Даже, казалось бы, такую очевидное теоретическое положение, как «1+1=2» на практике нужно применять с умом. Если вы сложите яблоко с грушей, то получите 2 фрукта, если же кошку с мышкой – результат может быть иной. Если сложить литр воды с литром спирта, то получится лишь примерно 1,93 литра смеси, а при сложении вероятностей 1+1 будет ровно 1 (вероятность больше 1 быть не может по определению). Есть разные объекты – векторы, матрицы, которые можно складывать, но по правилам, отличающимся от правил сложения действительных чисел.

Но диалектик-материалистическое понимание того, что истина всегда конкретна в корне противоположно позитивистскому пониманию, что наука должна заниматься описанием конкретных явлений, отказываясь от поисков объективной истины. Согласно марксизму наше обладание истиной – не результат того, что нам удалось экономно описать наши ощущения и её объективность не в том, что нам удалось договориться о характере такого описания. Наше обладание истиной означает, что нам удалось верно отразить в теории существенные для данного исследования стороны объекта, при этом истина в диаматовском смысле всегда объективна, а это означает, что существование отражаемых в теории объектов и их свойств не зависит от нас.

Природа не обязана подчиняться нашим законам. И если мы хотим подчинить природу, то должны подчиниться её законам (которые мы должны познать как объективную истину). Причём это касается не только законов неживой природы, но и законов общественной жизни (естественно, речь об объективных, а не о юридических законах). А подчиниться законам как раз означает получить возможность господства над обстоятельствами. Вот такая диалектика.

Спасибо за внимание. До новой встречи, в которой мне хотелось бы поговорить уже не о геометрии, а о ньютоновой механике и в связи с нею об абсолютной и относительной истине.

(конец второго выпуска)

Алексей Дмитриев

ИСТОЧНИК

ГЛАВА 1. ВВОДНАЯ

Современное естествознание (вместе со всей наукой) переживает кризис. Средняя и высшая школа всё меньше способствует формированию творческих людей, готовых двигать научно-технический прогресс. Да и кто видел разорённые лаборатории и ржавеющие телескопы, тот с горечью понимает условия, уготованные поборникам этого самого прогресса. Впрочем, мы это видим, поскольку нам есть с чем сравнивать. Те же лаборатории и телескопы, на которые сегодня трудно смотреть иначе, как сквозь слёзы, ещё недавно были предметом гордости нашей страны. В «цивилизованной Европе» уже десятилетиями как-то мирно и без потрясений воспитывается обыватель, который может знать несколько иностранных языков, но совершенно не интересуется тем, как устроен окружающий мир.

Впрочем, нельзя, конечно, сказать, что общество полностью деградирует. Просто приветствуется такой образ жизни, который наиболее совместим с существующим общественно-экономическим порядком и никак ему не угрожает. Наука в таком обществе как ателье выполняет определённые заказы клиентов. Ставить вопрос о том, как устроен мир на самом деле становится дурным тоном. Для такой науки всё в мире относительно, всё «к данному случаю» и так, как удобнее клиенту. То есть, налицо философский релятивизм – абсолютизация относительности нашего знания…

Может, причина этих явлений в недальновидности политиков, которые никак не поймут, что обществу действительная наука и действительное производство были бы полезнее «эффективного менеджмента» Вовсе нет. Любые общественные кризисы (как в экономике, так и в науке) в определённых условиях закономерны. Этому нас учит история.

Если бы история представляла собою лишь хронологическую смену дат и лиц, то она вообще недостойна была бы изучения. Увы, и наука история опускается современными образовательными стандартами именно на этот уровень. История представляется не как закономерный процесс, а как череда случайных событий. Развитие общества представляется случайным, как следствие случайных научных открытий.

И такая мировоззренческая установка тоже не случайна. Она открыто проповедуется сторонниками позитивизма – популярной на западе философии. О ней нам придётся ещё говорить. А пока несколько слов об истории науки и техники. Точнее пара примеров.

Первый пример из истории астрономии. Прообраз гелиоцентрической системы мира мы встречаем ещё у Пифагора в 5-м веке до н. э, а через 200 лет она была с удивительной аккуратностью разработана в трудах Аристарха К тому времени длина окружности Земли была измерена с ошибкой в 1%, расстояние до Луны с ошибкой 7%. И тем не менее, без малого через 2 тысячи лет Копернику пришлось строить систему мира сызнова и ещё долго сторонники новой системы рисковали попасть в костёр инквизиции.

Второй, ещё более поучительный пример – это история теплового двигателя. Впервые изобретён он был ещё в 1 веке н. э (а по другим источникам – даже до н. э.) Героном Александрийским. Однако в рабовладельческом обществе паровая турбина не могла быть расценена иначе как забавная игрушка. И потребовалось опять-таки без малого 2 тысячи лет, чтобы тепловой двигатель изобрести вновь.

Дух захватывает, когда думаешь, что было бы с цивилизацией, если бы не мрачное средневековье. Но для материалиста эти примеры, которые можно было бы тысячекратно множить, вполне объяснимы. Пытливый человеческий ум работал всегда, но должное развитие наука и техника может иметь лишь в определённых исторических общественно-экономических условиях. Возвращаясь к примеру теплового двигателя, напомним, сколь мощный импульс получила наука термодинамика в связи с практическим использованием паровых машин, а это было обусловлено развитием новых, для своего времени прогрессивных капиталистических производственных отношений. Когда производственная потребность ставит перед наукой задачи, открытия и изобретения рождаются закономерно, порой независимо друг от друга разными людьми.

Вот что писал по этому поводу Энгельс: «Если, как Вы утверждаете, техника в значительной степени зависит от состояния науки, то в гораздо большей мере наука зависит от состояния и потребностей техники. Если у общества появляется техническая потребность, то это продвигает науку вперед больше, чем десяток университетов. Вся гидростатика (Торричелли и т. д.) была вызвана к жизни потребностью регулировать горные потоки в Италии в XVI и XVII веках. Об электричестве мы узнали кое-что разумное только с тех пор, как была открыта его техническая применимость. В Германии, к сожалению, привыкли писать историю наук так, как будто бы науки свалились с неба.» (Энгельс, письмо к Боргиусу, 25.01.1894)

К настоящему времени уже давно капиталистическая оболочка стала тормозом общественного прогресса по простой причине: производительные силы общества достигли такого развития, что если бы все трудоспособные граждане пару часов в день делали бы что-то полезное, все необходимые блага стали бесплатны и общедоступны и капиталистическая система рухнула бы. Поэтому капитализму необходимо искусственно снижать производительность труда и тормозить прогресс: закрывать действительное производство, переводить капиталы в сферу финансовых спекуляций, раздувать сферу общественно бесполезного труда, разрушать избыток накопленных благ периодическими бомбёжками и оболванивать граждан как через систему борьбы с образованием, так и через всю систему промывки мозгов с бюджетом в триллионы долларов. Подробнее я говорил об этом в беседах из цикла «политэкономия как точная наука», а здесь мне хотелось бы вернуться к мировоззренческой стороне наук о природе.

Наука, как мы можем подытожить сказанное выше, вызывается к жизни практикой и служит практике, то есть делу преобразования мира. Но для того, чтоб уметь преобразовать мир, нужно уметь объяснить его.

Объяснить, как он устроен на самом деле. Объяснить не формально, не так, как удобно к данному случаю и не так, как объяснял причину усыпляющего действия опия бакалавр из комедии Мольера:

«Первый доктор.

Если Domine presidentus

И totus quorum извинентус,

Бакалавра ego possum

Затруднить одним вопросом:

Causa et resonus quare

Опиум fecit засыпаре?

Бакалавр.

Почтенный доктор inquit: quare

Опиум fecit засыпаре?

Respondes на кое:

Habet свойство такое —

Виртус снотврус, Которус

Поте силу храпира

Натуру усыпира…».

(Жан-Батист Поклен Мольер, «Мнимый больной»)

Мольер высмеивал эту манеру в 1673 году. Но эта манера живуча. Через 200 лет Энгельс, имя в виду уже современное ему естествознание писал:

«Понятие «сила» превращается здесь в пустую фразу, как и всюду, где, вместо того чтобы исследовать неисследованные формы движения, сочиняют для их объяснения некоторую так называемую силу (например, плавательную силу для объяснения плавания дерева на воде, преломляющую силу в учении о свете и т. д.), причем, таким образом, получают столько сил, сколько имеется необъясненных явлений, и по существу только переводят внешнее явление на язык некоей внутренней фразы.» («Диалектика природы», 70-е-80-е годы 19 века)

В 21-м веке мы можем констатировать возрождение популярности такой манеры. И здесь речь не об обывателях. Речь о людях науки. Лишь один пример. Один из тех, которые мы, надеюсь, в одном из следующих выпусков разберём подробнее: понимание природы света.

В 19 веке была твёрдо установлена волновая природа света. Причём были точно измерены и скорость света и длины видимых световых волн… Правда (даже после вывода уравнений Максвелла) были не вполне понятны свойства среды, колебаниями которой является свет.

Но анализ ряда явлений взаимодействия света веществом (таких, например, как фотоэлектрический эффект) приводил к выводам, что свет поглощается дискретными порциями (квантами). Почему так происходит? Эта естественнонаучная проблема требовала естественного объяснения. Перед физиками встала задача дать диалектический синтез волновой теории света и теории квант, разобраться, как непрерывное электромагнитное поле переходит в свою диалектическую противоположность – дискретное поглощение.

Над задачей работали и работа привела к определённым успехам, хотя задача и не была вполне решена. А насколько современная наука продвинулась в объяснении этого диалектического противоречия?

А в современной науке модно такое объяснение, что не надо искать объяснения, если вы ищете объяснения, значит вы «не понимаете духа квантовой теории». Просто свет «хабет свойство такое», «корпускулярно-волновой дуализм». Применяйте то или иное описание, волновое или корпускулярное «к данному случаю», там где это удобно и не задавайте лишних вопросов.

Порочно, конечно не само применение той или иной абстракции к тому или иному конкретному случаю. Например, нет ничего плохого в том, что для расчёта телескопов и микроскопов до сей поры с успехом пользуются абстракциями геометрической оптики о световых лучах. Порочно принципиальное сведение науки к формальны математическим рецептам, как сказали бы позитивисты, «для экономного описания наших ощущений», добровольный отказ от наглядных моделей, от попыток понять сущность явлений, отказ от теоретического мышления.

Подробный анализ и критика подобных методологических установок есть в работе Ленина «материализм и эмпириокритицизм» (эмпириокритицизм – разновидность упомянутой нами философии позитивизма, во многом связанная с именем физика Эрнста Маха, называемая иначе «махизм»)

Позитивистская теория познания в 20 веке стала опорой и физических теорий, отрицающих принцип причинности и открывающих дорогу в микромир божественному чуду; и экономики австрийской школы в духе ярого антикоммуниста Фридриха Фон Хайека, по сути отрицавшего познаваемость экономики; и социологии в духе Карла Поппера, отрицавшего объективные общественные законы и объявившего Карла Маркса злейшим врагом свободного общества; и бихевиористской психологии, отрицающей роль сознания как предмета научного исследования, сводящей психические процессы к связям стимулов и реакций, положение трудящегося человека к положению механизма и оправдывающей существование на другом полюсе людей, имеющих исключительного право на регулирование автоматического поведения людей.

Всё это, что называется, «в тренде» современной науки. Всё это подтверждает давно выведенное классиками марксизма положение, что теория познания – партийная наука. Она обслуживает интересы экономически господствующего класса.

В своё время прогрессивная революционная буржуазия выступила против средневекового мракобесия. Но уже с первым кризисом перепроизводства, то есть, с начала 19 века капитализм стал загнивать. С тех пор в интересах класса капиталистов не преобразовать мир к лучшему, а напротив, сохранить существующую систему общественных отношений – отношений эксплуатации одного класса другим и конкуренции внутри классов. Капиталисты выдвигают запросы перед наукой – изыскивать средства самосохранения капитализма, средства подавления «вольнодумства» – революционного диалектического мировоззрения, средства оболванивания народных масс.

«Хорошо» оболваненный человек не просто мало что понимает. «Хорошо» оболваненный человек при этом считает, что ему всё обо всём известно и в естествознании и в политике. И, например, в медицине. К врачу он обращается не потому, что врач в силу его специальности может ему помочь поправить здоровье, а потому, что он, как и все вокруг, ему должен. При чём лечить он должен именно так, как скажет клиент. И столкнувшись с проблемами медицины он будет винить в них врача, но никак не буржуазную систему здравоохранения.

Основной принцип оболванивания сводится к тому, чтобы лишить человека времени для свободного всестороннего развития и не давать ему анализировать. Вместо этого следует дать ему эмоции, дать готовые ассоциативные цепочки, которые в любой жизненной ситуации спровоцируют человека на совершенно безвредные для системы поступки. Человек будет упражняться в мелких пакостях для подставления коллег и низкопоклонстве перед начальством «в здоровой конкуренции» для продвижения по службе. Ища справедливости, он будет качать свои копеечные права у кассира в магазине, у участкового врача, у почтальона … Человека, выражаясь словами Горького, всю жизнь будут одолевать гнусные черви мелких будничных зол, не будь которых, он с лёгкостью поборол бы страшных змей наших несчастий.

Такой образ мыслей и поступков насаждается, конечно, не благодаря особому таланту манипуляторов сознанием, а благодаря многомиллиардным средствам, отпущенным на выполнение определённого социального заказа. Желающие подзаработать и свободные от предрассудков о честности и справедливости всегда welcome в систему оболванивания для взаимовыгодного сотрудничества, легального получения своих 30 серебряников от этой системы.

Тем же, кому небезразлична судьба нашего общества следует объединять свои силы для пропаганды здорового мировоззрения. А здоровое мировоззрение – это не только марксистский взгляд на общество, но и подлинно научное диалектико-материалистическое естествознание.

(конец первого выпуска)

Алексей Дмитриев

Конечно, вычислительная техника делу планирования народного хозяйства сама по себе не навредит, но так ли уж необходимо для этого обрабатывать с фантастической скоростью мультитерабайтовые массивы различных данных?

Я позволю себе привести пример из совершенно иной области:

«Известно, что малярия распространяется укусами комара рода «Anopheles». Каждое заболевание – разве оно не «случайно»? Надо, чтобы данный человек проходил мимо данной лужи, над которой летал данный комар, который должен заметить данного человека, который, в свою очередь, не должен заметить данного комара. Попробуйте проследить всю эту историю человека и комара и найти причины. А ведь всё это строжайше детерминировано. Но, спрашивается, надо ли всё это изучать и распутывать бесконечно сложные причинные ряды для борьбы с малярией? Дело решается много проще: в малярийной местности заливают лужи керосином и уничтожают комаров, и всей этой тяжёлой болезни конец! Таким образом даже для радикального решения задачи совершенно не важно знать индивидуальные истории развития отдельных комаров. Надо знать общие законы, определяющие их развитие, для которых совершенно не важно знание родословных отдельных комаров»

(Аркадий Климентьевич Тимирязев. «Введение в теоретическую физику», 1933 год).

С 1933 года способы борьбы с малярией усовершенствовались. Но по-прежнему медицинской службе для борьбы с малярией не требуется изучать родословные отдельных комаров, а статистической физике для фундаментальных выводов не требуется вычислять индивидуальную траекторию каждой частицы вещества. Также и коммунистической экономике для обеспечения полного благосостояния и всестороннего развития всех членов общества не требуется учёт и контроль каждого шага каждого из этих членов.

…

Так что же надо учитывать и контролировать в народном хозяйстве? Учитывать надо потребности общества, а контролировать распределение производимых благ. Давайте (как и в прошлой беседе) посмотрим сначала, как вопрос решается при капитализме.

Если сказать, что при капитализме всё решает рынок, или даже если более грамотно сказать, что капиталистическая экономика регулируется законом стоимости – это ещё не ответ на вопрос.

Итак, (первая сторона вопроса) – как учитываются потребности при капитализме. Конечно, капиталисту до потребностей трудящихся дела нет, но есть важная задача сбыть товар, а поэтому есть дело до платёжеспособного спроса на него.

Специалисты по трейд-маркетингу, мерчендазингу, брэндингу и релайтингу, специалисты попромоушену на побегушках и надзирающие над процессом специалисты по супервайзингу – это лишь часть капиталистической наёмной армии по анализу и стимулированию спроса. В её задачу входит, между прочим, недопущение полного удовлетворения потребностей, что означало бы насыщение спроса и падение цен. И поскольку, как мы знаем, производительные силы общества давно уже могли бы полностью удовлетворить потребности в наиболее необходимых благах, приходится закрывать производство и переводить капиталы в сферу финансовых спекуляций.

Что касается второй стороны вопроса – контроля за распределением производимых благ, вот уж где контроль и учёт тотальный и всеобъемлющий при капитализме. Тонны учетно-отчётной документации, компьютерные базы данных, куда нужно вносить каждое действие, сложное и непонятное простым людям юридическое сопровождение, многочисленные охранники, надсмотрщики и проверяющие знакомы сегодня работнику любого предприятия. Счётчики воды и газа (а вместе с ними заботы об их своевременной замене, госповерке и постановке на учёт) сегодня прочно вошли в каждый дом. Зарплатные банковые карты, например, у меня на работе меняют каждый год, как говорят, в связи с неуклонным совершенствованием банковых технологий.

Все эти меры учёта и контроля, конечно, можно «совершенствовать». Можно вводить всё новые формы документации для «оптимизации» учёта каждого шага на все случаи жизни. Можно вводить всё новые опции в электронную банковую систему, можно «оптимизировать» приборы учёта, снабжая их мудрёной электроникой и доводя точность до десятых и сотых долей процента. А нужно ли всё это?

Изучив политэкономию капитализма, мы можем сказать, что это нужно для самосохранения капитализма. Чтобы вывести капиталы из действительного производства, чтобы полезные блага не стали общедоступными, а у людей не появилась возможность применить свои высвободившиеся время и энергию с большею пользой.

«Псаломщик тряс острой головой, шляпа съезжала ему на глаза, полы армяка раздувались от ветра. Исай вертелся, ежился, ругался, а я, глядя на него, думал о том, как много человек тратит энергии на борьбу с мелочами. Если б нас не одолевали гнусные черви мелких будничных зол,- мы легко раздавили бы страшных змей наших несчастий…» (Максим Горький. «Кирилка», 1898 год).

…

А как происходит контроль за распределением производимых благ при коммунизме? При социализме (пока как минимум часть благ распределяется по труду, а не по потребностям), он нужен в большей степени, чем при полном коммунизме, хотя и там, конечно, не в столь гротескных формах, как при капитализме.

Как же он осуществляется? А осуществляется этот самый контроль не сверху, а самими работниками. Каким образом? Здесь мы опять встречаемся (с тем, с чем встречались уже многократно): с тем, что решение задачи само по себе элементарно, но требует отказа от умело навязанных стереотипов о правах человека. Вы согласны, что конфиденциальность личной информации чрезвычайно важна? С этим и я согласен. Но вот что считать «личной» информацией?

Наверное, у каждого есть интимные подробности личной жизни, которые не следует предавать огласке. Но когда столь интимной подробностью оказывается размер заработной платы, это уже должно касается всего трудового коллектива. И если самая секретная информация на оборонном предприятии – доходы высшего начальства, то, видно, ему есть, что скрывать.

Между тем было время, когда работники не только расписывались в получении зарплаты в единой ведомости, но и вполне могли обсуждать её размеры всем коллективом.

Возможность вместо креативного перформанса с прибиванием гениталий к Красной площади провести обсуждение насущных проблем коллектива и открытым голосованием принимать решения, от которых жизнь коллектива зависит – это вопиющее попрание демократии или её непосредственное проявление?

В этой ситуации зарплаты от простого рабочего до директора предприятия оказываются сопоставимы, а соответственно и мотивы стать руководителем оказываются отличны от заботы о собственных брюхе и кошельке. Такой руководитель и организатор пользуется не низкопоклонством, а искренним заслуженным уважением коллектива.

В качестве ещё одного примера для кого демократии, а для кого тоталитаризма при социализме можно привести выставляемые на всеобщее обозрение списки нуждающихся в улучшении жилищных условий в порядке очереди на бесплатное получение квартир. Такие меры, как вы понимаете, дисциплинируют…

Вообще, как писал Ленин в работе «Грозящая катастрофа и как с ней бороться» в сентябре 1917 года, меры контроля вообще-то легки и общеизвестны и во многом определяются сплочением производственных коллективов и не применяются они, поскольку вскрыли бы неслыханные прибыли горстки помещиков и капиталистов. Вместо этого среди работников всеми силами сеется индивидуализм.

…

Что касается вопроса о том, что производить предприятию, этот вопрос при коммунизме во многом выходит за рамки компетенции коллектива предприятия. Делается это, конечно, не для того, чтоб урезать демократию, а для координации всей экономики, потому, что для этого необходим учёт потребностей всего общества.

Необходимое для удовлетворения насущных потребностей количество предметов потребления на душу населения, а значит, необходимые для их создания количество средств производства не являются абстрактными, неподдающимися измерению величинами. Таковыми не являются и количества школ, институтов, больниц, библиотек, пансионатов, предприятий бытового обслуживания, спортивно-физкультурных обществ, обществ художественной самодеятельности, клубов авиамоделизма радиоэлектроники и многого другого, необходимого здоровому обществу.

Количество производимых на государственных предприятиях продуктов труда тем более не составляет для государства тайну за семью печатями. Разница между первой и второй величиной вычисляется простым арифметическим действием. Конечно, это лишь общая схема и работа по планированию экономики требует создания специальных органов с квалифицированными кадрами, требует отчётности как на производственных предприятиях, так и в пунктах реализации продукции. Но насколько эта отчётность могла бы быть проще, чем при капитализме, могу проиллюстрировать примером из собственной профессиональной деятельности.

О количестве бесполезной медицинской документации давно известно не только в рамках медицинского сообщества. Есть люди, которые её требуют, проверяют, ищут недочёты, накладывают штрафы А доступность и качество медицинской помощи от этого лишь ухудшается. Между тем (если говорить документации, нужной не для преемственности, а для отчёта с целью планирования организации медицинской службы) от врача было бы вполне достаточно требовать простого подсчёта количества больных с той или иной болезнью.

Потребности в насущных благах не безграничны. 20 порций за присест не съешь – лопнешь. Больше, чем необходимо для здоровья уколов и операций вряд ли кто пожелает получить. Учиться одновременно в 10 институтах не получится при всём желании. Пользоваться одновременно 10 видами общественного транспорта – тем более. Всё это вполне возможно распределять по потребностям в том смысле, что потребление здесь ограничивается не обществом, а естественными физиологическими рамками и особых мер контроля не требует.

Квартиру некоторым членам общества, конечно, хотелось бы попросторнее и здесь распределение по потребностям ограничивается возможностями общества и предполагает со стороны общества определённые меры контроля.

Пожалуй, более всего вызывает споры, а порою и насмешки вопрос о том, можно ли распределять по потребностям те предметы потребления, которые можно неограниченно долго хранить в своих сундуках и которые при том (в отличие от квартиры) было бы нелепо пытаться ставить на какой бы то ни было учёт. Ну, например, костюмы или предметы роскоши. Эти предметы, вероятно, наиболее долго будут распределяться «по труду».

Но всё-таки нам не запрещается подумать над тем, как будет при полном коммунизме. И здесь вспоминается пример Пончика из Цветочного города, у которого, как поведал нам Николай Носов, слабость к еде была не единственной. Вот какая история приключилась с ним в результате внедрения новых технологий:

«По проекту инженера Клёпки была построена большая одёжная фабрика, которая выпускала множество самой разнообразной одежды, начиная с резиновых лифчиков и кончая зимними шубами из синтетического волокна. Теперь уже никому не приходилось корпеть с иголкой, чтобы сшить самые обыкновенные брюки или пиджак. На фабрике все делали за коротышек машины. Готовая продукция развозилась по магазинам, и там уже каждый брал, что кому нужно было. Все заботы работников фабрики сводились к тому, чтобы придумывать новые фасоны одежды и следить, чтоб не производилось ничего такого, что не нравилось публике.

Все были очень довольны. Единственным, кто пострадал на этом деле, оказался Пончик.» В общем, когда он увидел, что можно теперь костюмы брать в неограниченном количестве, он и натаскал их себе в неограниченном количестве. И вот что из этого вышло: «Костюмы лежали у него и в шкафу, и на шкафу, и на столе, и под столом, и на книжных полках, висели на стенах, на спинках стульев и даже под потолком, на верёвочках.

От такого обилия шерстяных изделий в доме развелась моль, и, чтоб она не изгрызла костюмов, Пончику приходилось ежедневно травить её нафталином, от которого в комнате стоял такой сильный запах, что непривычного коротышку валило с ног. Пончик и сам пропах, насквозь этим одуряющим запахом, но настолько привык к нему, что даже перестал замечать. Для других, однако же, этот запах был очень заметен. Как только Пончик приходил к кому-нибудь в гости, у хозяев сейчас же начинала кружиться от одурения голова. Пончика моментально прогоняли и поскорей открывали настежь все окна и двери, чтобы проветрить помещение, иначе можно было упасть в обморок или сойти с ума…»

Эту книгу можно смело рекомендовать в качестве пособия для изучающих политэкономию. Пончик в ней – пример носителя мелкобуржуазного сознания в коммунистическом обществе. Кстати, примеры по политэкономии капитализма в этой книге просто великолепны.

Безусловно, качественная удобная разнообразная одежда нужна всем членам коммунистического общества. Но потребительная стоимость костюма в том, чтоб его носить – тогда он выполняет свою функцию – защищает от холода и придаёт человеческий облик. Многочисленные костюмы вися «в шкафу, на шкафу, на спинках стульев и под потолком на верёвочках» от холода не защищают, человеческий облик владельцу не придают, а лишь тешат его самолюбие. При том только, что в обществе такие способы самовыражения (как демонстрация собственного богатства и «успеха») получают признание.

Слабости Пончика в коммунистическом обществе не получили признание. И я прекрасно понимаю наших господ, которым общество, где признание можно получить не демонстрацией роскоши и наглости, а успехами в труде, представляется тоталитарным адом.

…

В общем, как мы видим, иные производственные отношения при коммунизме порождают и несколько иной образ жизни. И в конце сегодняшней беседы мне хотелось бы поговорить о досуге членов коммунистического общества.

Опять-таки, давайте сравним свободное время при коммунизме со свободным временем при капитализме. При капитализме трудящийся озабочен, как бы заработать, спеша с одной работы на другую, а потом как бы расслабиться и отвлечься, чтоб от такой жизни не свихнуться. Если у трудящегося возникает желание «побунтовать» против системы – всегда пожалуйста. Можно уйти жить жить в лес, а можно даже «устраивать революции» - хоть в моде, хоть в сексе, хоть в искусстве. Любые революции, кроме социальных. Впрочем, от таких «революций» человек быстро устаёт и соглашается «плыть по течению».

Если же наш трудящийся доживает до пенсии, выясняется, что он, будучи с юности лишён свободного времени, к нему оказывается совершенно не приспособлен. Перед человеком предстаёт пугающая духовная пустота, и хорошо, если есть возможность заполнить её копошением в огородике. Наверное, вы сталкивались с ситуацией, когда человек, дождавшись наконец пенсии, за пару месяцев доходит до полного физического и умственного маразма.

…

Члену коммунистического общества должно быть очевидно, что с прогрессом темп жизни вовсе не должен «ускоряться»; скорее, напротив, он должен становится более «размеренным». Ускоряться от прогресса должно нечто иное, а именно сам прогресс в связи именно с тем, что чем меньше требуется затрат труда для простого воспроизводства тем больше высвобождается сил для творчества. А творчество – это не создание «креативной мазни» , а именно то, что способствует развитию науки, техники и человеческих качеств.

Величину потенциальных возможностей для высвобождения творческих сил вы сможете оценить сами по величине общественно бесполезного труда при современном капитализме. Я же приведу пример из истории, когда возможности эти были меньше ввиду меньшего уровня развития технологий. Всё же этого уровня оказалось достаточно, чтобы одним из первых декретов советской власти принять декрет о сокращении рабочего дня с 11,5 до 8 часов. Это было время разрухи, когда, казалось бы, нужно мобилизовать все силы – но нет, ни восстановление народного хозяйства, ни индустриализация с коллективизацией и культурной революцией не требовали «потогонных» капиталистических методов. Лишь во время войны люди работали на пределе физических возможностей, но сразу после её окончания 8-часовой рабочий день был восстановлен, а через пять лет, когда промышленность была не только восстановлена, но и значительно превосходила довоенный уровень, на повестку дня встал вопрос о 5-часовом рабочем дне. Этот замысел не был осуществлён в связи с определёнными уклонениями от прежнего курса строительства коммунизма, анализ которых выходит за рамки сегодняшней беседы.

Сегодняшний уровень производительности труда при должной его организации для простого воспроизводства требовал бы нескольких часов труда в неделю. Не следует, однако, забывать, что для развития общества требуется не только простое воспроизводство. То есть, требуется не только восполнение съеденных продуктов питания, изношенных костюмов, обветшавших зданий и выработавших ресурс средств производства. Более того, требуется не только количественный рост производства. Помимо этого требуется ведение научно-исследовательских и конструкторских разработок, совершенствование технологических процессов в традиционных отраслях промышленности и зарождение новых. Всё это, конечно, требует большой организационной работы в рамках всего общества. Но весь этот созидательный труд, в который обязан вносить свою лепту каждый трудоспособный член коммунистического общества (кстати, ещё одно проявление «жестокости коммунизма» по отношению к любителям поблагоденствоать за чужой счёт) оставляет ещё много свободного времени.

Свободное время – отнюдь не праздное, теряемое зря. Если у человека свободное время бывает не лишь по большим праздникам, актуальность необходимости «расслабиться» и «отвлечься» для него исчезает вместе с необходимостью перенапрягаться и переживать внутренний конфликт здравого смысла с суровой действительностью. Кроме того, член коммунистического общества живёт в ином «информационном поле», формирующем иные пристрастия и ценности.

При всех несовершенствах первого в мире опыта построения социализма, советский социализм даёт нам пример того, как можно влиять на формирование человека.

Доступная школьникам советская научно-популярная литература по разным темам от ботаники до астрофизики, заражает романтикой научных поисков и побуждает прочесть более серьёзные труды, а главное – стать человеком-творцом, активным преобразователем мира. И плодами такой просветительской и воспитательной работы явились выдающиеся советские достижения в разных отраслях науки и техники.

Алексей Дмитриев
ИСТОЧНИК - https://beskomm.livejournal.com/64244.html