Оказавшись на улице, я к собственному удивлению отметил, что наступил вечер. Неужели, я столько времени провёл в злосчастной комнате, что потерял счёт времени? Фонари уже зажгли, и они всеми силами пытались отогнать наползающий мрак, безнадёжно проигрывая свою борьбу. Поймав кэб, я помчался в «Диоген» надеясь только на то, что Флитт находится там, следуя своей холостяцкой привычке. Мы много раз ужинали в клубе, проводя время в компании друг друга, а иногда задерживались здесь до позднего вечера.
Я было хотел съездить за Генри, но быстро отказался от этой мысли. Во-первых, шурин, наверняка, сейчас отсыпался, как-никак, двое суток на ногах, а во-вторых, я боялся упустить Абрахама. Моя глупость и так позволила оставаться ему на свободе. Уже подъезжая к «Диогену», я увидел выходящего из дверей Флитта. Взмахнув рукой в тонкой кожаной перчатке, он остановил извозчика и запрыгнул внутрь кэба. Спустя пару секунд экипаж помчался в сторону Ист-Энда, разбрызгивая в стороны лужи, обильно покрывавшие мостовую. Я приказал кэбмену следовать за ними, пообещав солидную награду, если он будет держать язык за зубами. Некоторое время мы петляли по неосвещённым улица Уайтчепела, а затем свернули в переулок, располагавшийся между Старой почтой и Мясным рынком, пустующим в ночное время.
Хлопнув возницу по плечу, я попросил его остановиться. Запах нищеты и отчаяния витал в воздухе. Бросив ему деньги, я выпрыгнул из кэба и растворился во мраке. Ранее я несколько раз бывал здесь, правда, было это при свете дня и окружающие меня самодельные постройки, лепившиеся к трёхэтажным баракам, выглядели не так мрачно. Однако, точно знал, что переулок превращается в тупик, и Флитту придётся расстаться с кэбменом, двигаясь дальше пешком. Мои предположения подтвердились, когда, постукивая копытами и скрепя колёсами, экипаж проследовал мимо меня. Огромная луна, ненадолго освободившись от заслонявших её туч, осветила переулок. Каждая выемка на мостовой, каждая разбитая бутылка и брошенный окурок были чётко видны в мёртвом свете. На секунду я замешкался, завороженный этим величественным зрелищем, и потерял из виду идущего впереди Абрахама.
«Один, без оружия, в самом опасном районе Лондона, доктор, вы великолепны».
Сетуя на свою несообразительность и жалея, что не послал кэбмена с запиской к Генри, я крался за своим коллегой. В детстве, на зависть всем товарищам, мне всегда удавалось подкрадываться к ним так тихо, что до самого последнего момента они не подозревали о моём присутствии. Я тешил себя надеждой, что это умение с возрастом не исчезло.
Мы шли не менее четверти часа и чем дальше погружались в трущобы тем смелее вёл себя Флитт. Если в начале он скрывался в тени домов и подворотнях, то теперь смело шагал посреди улицы, перепрыгивая через кучи экскрементов, выбрасываемых жильцами в окна, насвистывая что-то себе под нос.
Абрахам ощущал себя здесь словно дома. Он был в своей стихии, в отличие от меня, беспрестанно озиравшегося вокруг в ожидании удара дубинки или блеска клинка в лунном свете. Испарина покрыла мой лоб, по спине бегали мурашки.
И всё же человек, шагавший передо мной, был моим другом, и мысль эта никак не хотела покидать меня. Вскоре впереди послышалась музыка, пьяное пение и женские восторженные визги. Кто-то смеялся, кто-то рыдал, несколько мужских голосов вступили в словесную перепалку. Свернув за угол, я увидел освещённые окна маленького паба, возле которого стояла пара размалёванных, полураздетых девиц «не первой свежести». Тщательно избегая света, Флитт прокрался мимо заведения и скрылся в липком мраке одной из улочек, выходящих к пабу.
Боясь быть замеченным, я не последовал за ним, а пересёк дворик одной из заброшенных лачуг и через отверстие в заборе выбрался на нужную мне улочку, оказавшись за спиной Абрахама.
Мне повезло, и я увидел его сразу. Сгусток тьмы, в котором он затаился, на мгновение осветился скупым огоньком зажжённой спички. Флитт раскурил сигару и, попыхивая ей, выглядывал из-за угла сарая с проломленной крышей. Мне хорошо была видна его спина, широкие плечи и котелок на голове. Не знаю, долго ли мы простояли в этом пропахшем мочой и блевотиной закутке. Для меня время текло медленно, и я даже начал разминать затёкшую спину и ноги. Пару раз на нашу улочку сворачивали горькие пьянчужки, чтобы избавится от выпитого пойла посредством рвоты, а один раз нас удостоили аудиенции пара виденных мною ранее девиц, справлявших малую нужду прямо посредине дороги. Я начал замерзать и, стремясь сохранить тепло, поднял воротник пальто и надвинул цилиндр на лоб. Облегчения, правда, мне это не принесло, и я начал подумывать о том, чтобы форсировать события. Уже совсем было решившись привлечь к себе внимание, я сделал шаг вперёд в сторону Абрахама. Однако, всё решилось за меня.
Громко хлопнула дверь, исторгнув наружу очередной взрыв смеха, а затем послышались торопливые шаги по мостовой. Впереди показался девичий силуэт, и послышались звуки плача и всхлипывания. Девушка, совсем ещё подросток, кутаясь в грязную простынь, рыдала, спрятав лицо в ладошках. Её внешний вид не вызывал сомнений в принадлежности к древнейшей профессии. Но боже, как она была молода.
Флитт сделал несколько шагов в сторону девушки, стоящей к нему спиной, и я понял, что пора действовать. В паре метров от меня на земле стояла ржавая консервная банка. Размахнувшись ногой, я пнул её, прямо в сторону замершего от неожиданности Абрахама и переставшей рыдать проститутки. Прыгая по щербатой мостовой, жестянка угодила под ноги Флитту. Девушка, вскрикнув, бросилась в сторону паба, а я вышел из своего укрытия.
- Зачем? – всё это время этот вопрос крутился у меня в голове. – Зачем тебе это, Абрахам?
Я заметил в правой руке своего коллеги полоску скальпеля, бликующего в лунном свете. Спрятав инструмент за спину, Флитт улыбнулся и тихо ответил:
- Потому что могу. Разве этого не достаточно?!
Стряхнув с цилиндра капли влаги, я удивлённо взглянул на него.
- Ты сумасшедший?
Этот вопрос, явно, не пришёлся по вкусу Абрахаму. Скривив губы он яростно взглянул на меня.
- И об этом мне говоришь ты Ричард? Это не я вижу на улице умершую несколько лет назад жену. Это не я живу прошлым, старательно избегая всего того, что напоминает тебе о нормальной жизни. И, конечно же, не я шпионю за своими коллегами по ночам.
- Ты убиваешь женщин. Ты болен!
Взмахнув скальпелем перед собой, Флитт повысил голос, со злобой выплёвывая слова в меня.
- Женщин?! О как ты заблуждаешься! Это не женщины, а всего лишь грязные потаскухи, востребованные лишь потому, что разрешают сношать себя как угодно и когда угодно. Моя бедная мать – скромная и приличная женщина, подхватила заразу от моего безнравственного и ветреного отца, частенько алчущего любви продажных тварей. Она не смогла пережить такого позора и повесилась в саду, оставив своих детей без ласки и любви.
- Я не знал. Ты никогда мне этого не рассказывал.
Ткнув в меня указательным пальцем левой руки, Абрахам почти закричал:
- Ты бы не понял меня! Я не убиваю! Я избавляю наш город от разносчиц скверны и заразы, и не тебе меня судить.
Мне никогда не приходилось видеть моего коллегу таким. Пена выступила у него на губах, а всё его поведения говорило о крайнем волнении. Я лихорадочно размышлял о своих дальнейших действиях, но в голову ничего не шло. Только сейчас я заметил, что вместо своей крепкой трости держал в руках зонт Генри. Очевидно, находясь под впечатлением от увиденного в морге, я перепутал их, и это лишало меня последнего шанса на защиту. Хотя я был не уверен, что смогу ударить стоящего передо мной человека. Не придумав ничего дельного. Я решил продолжить отвлекать Абрахама беседой, надеясь либо на удачу, либо на помощь местных, наверняка, уже услышавших крики Флитта.
- Всё кончено, полиция ищет тебя и совсем скоро задержит.
- Полиция не видит дальше своего носа. Что твой шурин Генри предпринимает? Наверняка, считает трупы и ставит мне диагнозы? Сколько их там у него? Пять, шесть? Их больше, намного больше, Ричард.
Абрахам шаг за шагом двигался ко мне, я же, в свою очередь, отступал назад, стараясь держать дистанцию между нами. Пятясь спиной вперёд, я надеялся не оступиться.
- Что значит их больше? Скольких ты убил?
- Ты думаешь, я считаю? Крысолов разве подсчитывает убитых им тварей? Дезинсектор – отравленных им насекомых? Конечно, нет. Вот и мне незачем. В конце концов, никто не заботиться о мёртвых шлюхах. Чем их меньше, тем лучше.
Флитт рассмеялся собственным словам и замер на месте, услышав шаги позади.
Его окружили трое мужчин в простой рабочей одежде, вооружённых дубинками и цепями.
- Вы чего это тут разорались, господа хорошие? – обратился к нам один из местных – бородатый здоровяк в надвинутой на глаза засаленной кепке. – Времена нынче неспокойные, по домам сидеть надо.
- У него нож, Джон! – закричал худой парень в матросской форме, замахиваясь цепью на Абрахама.
Флитт сделал плавный шаг в сторону моряка и взмахнул рукой. Мелкие капли крови упавшего на колени с перерезанным горлом бедняги, брызнули в приятелей. Бородач взмахнул дубинкой, намереваясь размозжить голову Абрахаму, но промахнулся, а тот, поднырнув под руку противника, оказался у него за спиной, скупым движением рассекая шею. Третий мужчина, вообще ничего сделать не успел. Запнувшись о труп моряка, он упал на мостовую, попытавшись в панике руками закрыть лицо. Пара движений, и несчастный, хрипя, задёргался на земле в луже собственной крови.
- Это не сойдёт тебе с рук! – бледнея от страха, запричитал я, спотыкаясь о лежавшую на мостовой кучу тряпья.
- Уже сошло. Полиция направлена по ложному следу. Они думают, я начал прятаться от них и выбирать девушек среди девушек с комнатами.
Вытерев скальпель о куртку одного из мертвецов, Флитт снова двинулся в мою сторону.
- Пусть караулят меня в дешёвых гостиницах и квартирах, а я поработаю здесь. На улице.
Расстояние между нами стремительно сокращалось.
- А, кстати, как ты меня вычислил?
- У тебя мой скальпель.
- И что с ним не так?
Я не успел ответить, так как Абрахам метнулся ко мне, нанося удар скальпелем перед собой. Только чудо помогло мне увернуться от разящего лезвия, скользнувшего по поверхности моего пальто. Треск разрываемой материи поведал мне о том, что я разминулся со смертью совсем немного. Локтем я сбил с головы Флитта котелок и отскочил в сторону, выставив перед собой бесполезный зонт.
Громыхнул гром, и с небес хлынули потоки воды. Наша грязная улочка почти мгновенно превратилась в русло ручья, несущего нечистоты к реке. Светлые волосы Абрахама растрепались по голове, лезли ему в глаза и нос. Но это не беспокоило его, он смотрел на меня, зонт в моих руках, и смеялся. Смеялся громко, истерично и страшно. В этот момент я понял, что мой друг и талантливый хирург Абрахам Флитт, умер и место его занял безжалостный, безумный убийца – Джек Потрошитель.
Он снова бросился на меня, отшвырнув зонт в сторону. Скальпель пронёсся рядом с моим лицом и, дабы избежать его касания, я опрокинулся на спину и в потоках воды покатился вниз по улице. При падении я приземлился на бок и больно ударился рёбрами обо что-то лежащее у меня в кармане жилетки.
«Воспользуйся подарком Генри!» - крик Авроры буквально привёл меня в чувство.
Оскальзываясь в грязи, но не падая, убийца двигался ко мне. Встав на колени, трясущимися руками я извлёк наружу пистолет и взвёл курок, вспоминая слова Генри: «Одно нажатие – два попадания».
Словно палач перед казнью, Абрахам замер надо мною торжественно разведя руки в стороны.
- Время пришло, Ричард. Мне жаль тебя, но я не могу позволить, чтобы …
Пистолет дёрнулся в моей руке, и тело Флитта отбросило от меня на пару шагов. Обе пули угодили в цель, и в груди его красовались два отверстия, каждое размером с вишню. Он умер мгновенно и не почувствовал никаких мучений. По крайней мере, это я мог сделать для него.
Встав с колен, я некоторое время смотрел на труп своего бывшего коллеги и друга. Вода заливала ему лицо, выражение которого утратило гнев и безумие. Именно таким я его и знал – весёлым, отзывчивым и красивым.
Разыскав свой зонт, я брёл по грязным, мокрым улицам, продолжая удерживать пистолет в руке. Небо пропиталось предрассветной дымкой, и совсем скоро Ист-Энд оживёт и наполнится жизнью.
Никто из этих людей не узнает о трагедии произошедшей этой ночью. Я предпринял для этого все меры: столкнул труп Абрахама в реку, забрал свой скальпель. Пусть произошедшее останется между ним и мной. Я никому об этом не расскажу, даже Генри. Почему? Я не мог ответить на этот вопрос всем и каждому. Я убил чудовище, но спас друга.
Уже подъезжая в кэбе к дому, я испытал сильнейший приступ отчаяния и горечи. Мной было нарушено главное правило врача – мы должны спасать жизни, а не отнимать их. И это был не пустой звук для меня. Сжав покрепче кулаки, и глубоко вздохнув, я мысленно произнёс одну единственную фразу, от которой, как ни странно, мне сразу стало легче на душе, а ощущение присутствия Авроры рядом со мной увеличилось во сто крат.
«Так было надо, доктор".
