Детектив. Часть 2
На следующий день Кирилл встал пораньше и, не завтракая, чтобы не встретится с женой и дочерью, быстро собрался и тихо покинул квартиру. До встречи с Иваном оставалось еще больше часа, и он заехал в кафе перекусить. Допивая кофе, майор пришел к выводу, что надо ехать на место убийства Дорофеева. Пусть Кузнецов посмотрит свежим взглядом, а заодно нужно попугать местных оперов московской комиссией. Может это заставит их взбодриться и уделить больше внимания смерти никому ненужного охранника. Расплачиваясь, Ширяев подумал о том, чтобы взять кофе Ване, но отмахнулся от этой идеи – он не секретарша подполковника.
Подъезжая к гостинице, Кирилл увидел прячущегося от дождя под козырьком Ваню и сразу понял, что напарнику сейчас бы не помешал кофе. Москвич был явно с похмелья: опухшее лицо, красные глаза и неуверенная походка. Кирилл отметил про себя, что Иван выглядел хуже Тони.
- Есть закурить, Кирюх? – спросил Кузнецов, садясь в машину.
Ширяев демонстративно махнул рукой перед лицом, разгоняя амбре коллеги, и приоткрыл окно, несмотря на дождь.
- В бардачке посмотри, - сухо ответил он.
Кирилл практически не курил, но возил с собой пачку сигарилл, которых ему хватало на месяц. Иногда организм требовал какой-то разрядки. После тяжелого дня или сложного задержания, нужно было снять стресс. Пить он перестал, как только Тоня заболела, чтобы всегда быть готовым подъехать, если что-нибудь случится. Может, с алкоголем было бы легче пережить сложившуюся ситуацию, но Ширяев решил, что, раз уж ничего сделать не может, хотя бы не усугублять.
- Едем в Сосново, - безапелляционно сообщил он напарнику.
- Это где Дорофеева завалили? – уточнил Иван и, не дожидаясь ответа, подытожил. – Можно. Хуже не будет, все равно пока третью жертву ждем… О, какие-то понтовые сигары! – сменил он тему, наконец, найдя нужное в бардачке.
Кузнецов затянулся, открыл окно и выдохнул туда дым, подставляя лицо каплям моросящего дождя.
- Осуждаешь? – спросил он через несколько минут, разглядывая напряженное лицо напарника. – Я просто плохо сплю в новых местах.
- Есть снотворное, - холодно ответил Кирилл.
- Предпочитаю народные средства медикаментам, - хохотнул Ваня и, выбросив окурок в окно, добавил: - Вот что за город, а?! Почему его считают романтичным? Постоянно дождь, китайцы шныряют туда-сюда. Кругом хипстеры и какие-то подозрительные личности. Архитектура? Ну, да красиво, только ее мало кто замечает, если пальцем экскурсовод не ткнет. Большинство дальше Невского и не ходит, а на параллельных улицах есть потрясающие экземпляры. Но и в Москве существуют места не хуже. Даже интереснее, потому что выделяются из построек вокруг, а здесь глаза разбегаются – не знаешь куда смотреть. И все грязное, в каком-то налете. Близость моря, наверно, играет свою роль.
- А как же музеи? – включился в разговор Кирилл, защищая свой город.
- Музеи везде есть, даже в Мухосранске последнем и то какой-нибудь краеведческий музей найдется.
- Но не такие.
- Это ты про Эрмитаж, что ли? – хмыкнул Иван. – Сколько там лет нужно, чтобы его обойти? Сто-двести? Если все равно не успеешь, то нет смысла и начинать. Можно на уродов, конечно, посмотреть, но мне лично их и в жизни хватает, да и ты, думаю, на работе насмотрелся. Они куда страшнее младенцев, законсервированных в банки и по-своему интереснее.
- Есть храмы с историей и архитектура опять же интересная.
- Построили двести лет назад, они и стоят – разве это история. Вот у нас: был храм, сделали на его месте бассейн, потом снесли, опять построили храм. Столько народу там плавать училось и чуть не утонуло, что место намоленное, - Иван рассмеялся и продолжил. – Вообще, я в церкви и бесплатно не хожу, а уж за деньги – просто смысла не вижу. А еще не понимаю прикола экскурсии покупать, чтобы на могилы посмотреть. Да, царская семья, все дела. Но толку-то?! На ваганьковское сходи – вот где архитектурные задумки поражают воображение.
- В конце концов, у нас кормят лучше! – не выдержал Кирилл. – Не интересуешься музеями и храмами, можешь гастрономический тур устроить! Я был в Москве пару раз: любой ресторан, как столовая, все на поток заточено. Ты больше не придешь – плевать, другие придут, народу много. Про выпивку я уж молчу. Любой коктейль за минуту делают и подают, как свиньям, ей Богу!
- Сходил я вчера поужинать, - кивнул Иван. – Кухня на любой вкус: мексиканская, тайская, суши, куча какой-то вегетарианской фигни, на пару, без глютена, а нормальный кусок мяса, что б тебе пожарили – хрен найдешь. Стейк-хауса я вчера не нашел, взял в каком-то кабаке рибай. И что ты думаешь? – москвич тяжело вздохнул и закончил: - Передержали. Заказал кровавую Мэри, чтобы эта подошва легче проваливалась, так ее мне готовили дольше, чем я пил. Нет, красиво, ничего не скажешь. Бармен горелкой что-то поджег, дым в стакан запустил – вопросов нет. Согласен с тобой, что в Москве часто подают как свиньям, но быстро. А тут я уже мясо съел и сижу, жду, пока он мне коктейль доделает. Второй решил не заказывать, взял водки и в гостиницу пошел.
- Каждому свое, - решил закончить этот спор Кирилл, - мне, лично, нравится когда к клиенту, как к дорогому гостю относятся, а не как в фастфуде – подали и забыли. И хорошо, если в такой последовательности.
Дальше ехали молча, каждый думал о своем. Ширяев переживал за дочь и перебирал варианты, чтобы ускорить поиск донора, а Кузнецов в полудреме смотрел в окно. Перед поворотом на
Сосново, майор, наконец, нарушил тишину:
- Может, нам все-таки съездить на место убийства Ивакова? Он же не в обычном доме жил, там охрана, камеры, соседи, кто-нибудь что-нибудь видел или слышал?
- Служба безопасности ГГ уже всех опросила, ты же видел стенограммы. Охранники ничего не видели и не знают. Оба сидевшие, их наскоком не возьмешь. Можно попробовать допрос с пристрастием, но давай оставим это как резервный вариант, все-таки не наш метод. Сбшники у них все документы отобрали, так что бежать им некуда. Камеры ничего не засняли – именно в эту ночь были какие-то профилактические работы. Учитывая, что Даниилу Александровичу заклеили рот, а ремонт у него с хорошей звукоизоляцией – соседи ничего не слышали. А дым почувствовали, когда все уже было кончено. Надо отдать должное убийце – он не стал устраивать пожар, а все затушил, после того, как жертва перестала подавать признаки жизни.
- А тебе не кажется, что убийца знал о том, что камеры на профилактике, может потрясти кого-то из технического персонала?
- Я уверен, что он знал, поэтому нападение произошло именно в эту ночь, иначе, я бы на его месте, оставил вице-президента ГГ напоследок. Только график технических работ составляется раз в полгода, и он несекретный. Любой из двухсот сотрудников мог слить эту информацию на сторону. Поди, найди, кто именно. Это не пару бывших зэков-охранников потрясти, такой хардкор не останется незамеченным. И ты не забывай, что истинная причина смерти Ивакова скрывается. Если мы с тобой начнем ходить по дому с расспросами – поползут слухи. Политика, еб ты! – подвел итог своей мысли Иван.
- Приехали, - объявил Кирилл, останавливая машину у отделения, - дальше пешком.
Посещение места преступления ничего не дало. В местном отделении знатно засуетились, когда к ним вместе с опером из убойного прибыл представитель комиссии из Москвы, но результата это все равно не дало. У Кирилла оставалась надежда, что еще не все потеряно, и теперь ребята поднапрягутся, отрабатывая связи Дорофеева. Он дал им задание и указал, на что обратить особое внимание, в то время, как Иван, похмелившись с начальником отделения, многозначительно кивал и бросал суровые взгляды на областных полицейских.
В итоге Сосново покинули ближе к вечеру. Кирилл устало зевал за рулем, а Иван, которого совсем сморил устроенный коллегами ужин, сопел, откинувшись на переднем сиденье. Уже подъезжая к Питеру, майор резко свернул с шоссе и остановился у придорожного магазина.
- Ты чего?! – проснувшийся от резкого маневра Кузнецов инстинктивно схватился за ручку над дверью.
- Есть у меня одна идея. Ты не торопишься в гостиницу? Можно к одному человечку заехать, пошептаться. Только надо пива купить.
- А вот это правильная мысль! – поддержал напарника Иван и вышел вслед за ним из машины.
Через полчаса они стояли на лестничкой клетке старой пятиэтажки на окраине города, и Ширяев настойчиво звонил в дверь. Через некоторое время его усилия увенчались успехом, и после непродолжительной матерной тирады, замок открылся.
- Начальник? – удивленно произнес заспанный мужик лет пятидесяти со шрамом на щеке и серым не функционирующим глазом. – Ты ничего не попутал? Я ж в завязке.
- Здорово, Косой! – улыбнулся Кирилл и потряс звенящим пакетом в руке. – А я в гости, пустишь?
- Тебя не пустишь… - ухмыльнулся хозяин квартиры и распахнул дверь сильнее, давая возможность полицейским войти.
Когда гости прошли, он быстро оглядел лестничный пролет внизу и последовал за ними. Пригласив их в зал, Косой извинился за беспорядок, взял одну из выставленных Кириллом на стол бутылок пива, открутил крышку и сделал несколько жадных глотков. Беспорядок действительно бросался в глаза: постель разобрана, на полу пустые бутылки из-под разного алкоголя, преимущественно крепкого, и весь стол заставлен грязной посудой и остатками закуски. Работал телевизор, но звук был выключен.
- Что отмечал? – спросил Кирилл, отодвигая тарелки, чтобы очистить место перед собой.
Иван открыл бутылку пива, но за стол садиться не стал, заняв стул в углу комнаты.
- День взятия Бастилии, - осклабился Косой и в два глотка прикончил бутылку. – Шучу. Просто друзья заходили.
- Какие друзья, что рассказывали? – Ширяев не отрывал взгляда от собеседника напротив.
- Начальник, мы давно друг друга знаем, ты бы просто так не пришел. Спрашивай, чего хотел.
- Про убийство в Сосново слышал?
- Только в новостях, - ответил Косой и потянулся за второй бутылкой пива.
- Жертву знаешь? Дорофеев фамилия.
- Не пересекались.
- Ты давай дурачка-то не включай, не на допросе, - разозлился Кирилл. – У нас с тобой приватный разговор.
Косой бросил недоверчивый взгляд на Ивана, сделал очередной глоток и сказал:
- Приватный, между мной, тобой и стажером.
Ширяев обернулся на напарника, ему было интересно, как москвич отреагирует на эту реплику. Иван спокойно потягивал пиво, делая вид, что его тут нет, и происходящее его не касается. Точно так же, как вчера в кабинете шефа. Кузнецов увлечено смотрел какое-то очередное ток-шоу, которыми забит вечерний эфир и его совершенно не смущало отсутствие звука.
- Ну, раз по-хорошему не хочешь – собирайся, в отделении поговорим, - сказал Кирилл, вставая.
- Чего сразу в отделении, начальник? Я в натуре говорю: где мы и где Сосново? Ты бы еще у меня за Выборг спросил! Я, как инвалидность получил, живу тихо, в неприятности не лезу. За что в отделение-то?
- Помаринуешься, может, вспомнишь что-нибудь полезное. А то живешь ты тихо, - Кирилл наклонился и поднял пустую бутылку из-под дорого французского коньяка, - да не по средствам.
- Я и тут могу вспомнить, ты спроси. Могилой матери клянусь – не знаю этого Дорофеева и ничего про это не слыхал…
- А про Ивакова что-нибудь слышал? – встрял в разговор Иван.
- То же, что и все, - пожал плечами Косой и начал переводить взгляд с одного полицейского на другого. – Там же смерть некриминальная или…
- Смерть-то некриминальная, - не дал закончить ему Иван, - только кто-то хату ему почистил перед тем, как его нашли. Аккуратно: деньги, часы, золотишко, а так вроде все на своих местах.
- А-а-а, - усмехнулся Косой, и, прищурившись, посмотрел на майора, - так это не стажер. Отделу краж помогаешь, или сам из мокрух переквалифицировался? Ловко ты меня сначала с Дорофеевым напряг, а теперь вон оно чего! О уж эти ваши ментовские игры, - он сделал большой глоток пива.
- Ты не умничай! – повысил голос Кирилл и, подыгрывая напарнику, добавил: - Есть предположение, что когда квартиру Ивакова бомбили, он еще жив был, а это уже совсем другой коленкор.
- Да, пассажир-то непростой, - задумчиво согласился Косой. – Пока ничего за это не слышал, но ко мне люди разные приходят, могу приглядеться. Мне бы знать, на что смотреть, какие котлы, что за рыжье. Хорошо, если фотки есть.
- Попробуем найти, - кивнул Кирилл, - тогда отдельно заеду.
- Ты тока позвони сначала, а то не вовремя может получиться, и закончится наша дружба в связи с моей ранней кончиной.
Косой встал, чтобы проводить гостей, Иван последовал его примеру, но Кирилл не торопился уходить.
- О чем сейчас разговоры в городе?
- Так знамо о чем, - остановился Косой, - в основном, о Морже.
- И что говорят?
- Что откинулся, а на сходку не пришел. Люди уважаемые приехали с Урала, из Москвы, наши опять же подтянулись, а Моржа нет.
- Что думаешь, убили его уважаемые люди, чтобы долей не делиться?
- Мутная история. Он вор авторитетный, общак на зоне держал. Не знаю, кто бы на такое решился. Если всплывет, то заказчик проблем не оберется. По незнанию молодые могли, но тогда бы тело осталось. Все гадают.
- Самая популярная теория? – не унимался Кирилл, участвовавший в наблюдении за воровской сходкой.
- Не знаю, - покачал головой Косой. – Слишком много разных: от той, что кто-то все это время ждал, чтобы отомстить, до той, что Морж в монахи подался после выхода.
- С монахами ты, конечно, загнул, - рассмеялся Кирилл, вставая.
- Не скажи. Вот отмотал он четвертак, вышел, а мир вокруг совсем другой. Больно круто все с девяностых поменялось. Я в последний раз пять лет за решеткой провел, и обалдел, как все изменилось за это время, а он в пять раз больше. Кукушка от таких новостей может конкретно поехать и, если назад не хочешь, в монахи самое то.
- Да ты прям философ, Косой.
- Любой, кто жизнь повидал – философ, - заключил хозяин квартиры перед тем, как выпроводить гостей.
В машине Иван достал из кармана целую бутылку пива и, открыв, выкинул крышку в окно. Кирилл покачал головой, но ничего не сказал. Он даже не заметил, как напарник умудрился захватить со стола у Косого еще одну бутылку.
- Что это за Морж такой? – спросил Кузнецов, потягивая слабоалкогольный напиток.
- Игорь Степанович Мележко, - принялся рассказывать Кирилл, - в девяностых сколотил преступную группу, которая занималась вымогательствами, наркотиками и всем, что приносило доход. Быстро поднялся и так же быстро его взяли. Был осужден за убийства, было доказано несколько эпизодов, но не все он совершил лично, а его банда. На зоне поднялся, был коронован, и вот спустя двадцать пять лет он выходит на свободу. Косой прав: человек, севший в первой половине девяностых, может сейчас столько дел натворить, что умаемся разгребать. В ночь убийства Ивакова мы как раз большой сходняк караулили, на котором ему долю должны были выделить, но он не пришел. Изначальная идея была: дождаться, пока все соберутся, а потом нагрянуть с ОМОНом, может, взяли бы кого-нибудь с оружием или наркотой, ну и так – силу показать. Моржу в первую очередь.
- А он не пришел, - заключил Ваня, - купил мотыля и пошел на реку, - дождавшись кивка напарника, он спросил, смеясь: - А почему кличка такая? Клыки сильно торчат?
- Он спортсмен Греко-Римской борьбой профессионально занимался. И все его приближенные такие же были. Наркотики и алкоголь у них в банде был строго запрещен. Мелкие сошки могли позволить себе выпить, но если Морж замечал, то мог нехилых люлей выписать, для просветления. Он с детства закалялся и в прорубь нырял на крещение и не только. Вот отсюда и кличка.
Иван хмыкнул:
- Вот всегда меня забавляла эта история с участвующими в крещении и строящими церкви бандитами. Людей оптовыми партиями отправляют на тот свет, грабят, насилуют, а в Бога верят и православные традиции чтут. А ты говоришь: на экскурсию в храмы сходи. Может они на деньги таких же душегубов построены, - допив пиво, он спросил: - А лет сколько этому Моржу?
- Пятьдесят шесть или пятьдесят семь, а что?
- Все никак слова Косого у меня из головы не идут. Может, лежит наш Морж на какой-нибудь тайной хазе старого кореша с обгоревшим лицом и развороченной задницей.
- Маловероятно, - отмахнулся Кирилл. – Он хоть и не молодой, но зона из него замухрышку не сделала. Морж все равно мужик здоровый, которого одним-двумя ударами не вырубишь.
- Его и опоить могли, - поспорил Иван, поднимая вверх пустую бутылку, - или трубой по затылку оприходовать. Как ты знаешь, против лома нет приема. Подожди не спорь. Давай просто прикинем: в возрастной промежуток он укладывается, четверть века назад мог знать Дорофеева и Ивакова, даже дела общие могли быть – хрен где мы эту информацию раскопаем. Представим, что Дорофеев был в банде Моржа обычным пушечным мясом, то есть, исполнителем, а ныне покойный вице-президент ГГ мог быть заказчиком какой-то работы. Тогда какой-то мститель ждет выхода Моржа на свободу, на зоне тот недосягаем. Убирает за пару дней до его выхода исполнителя, потом его, а потом Ивакова в удачное время профилактических работ. И то, что мы не нашли тело Моржа – это только наша недоработка. Не качай головой, мне самому эта теория не нравится. Тогда есть вариант, что четвертой жертвы не будет. В таком случае остается последний вариант – плотно поработать с охранниками в доме Ивакова.
- Пытать? – сквозь зубы уточнил Кирилл. – Я против таких методов!
- Я тоже от такой перспективы не в восторге, ведь замешан скорее всего только один, а достанется обоим, и как далеко это зайдет, зависит только от крепости духа этого одного. Ладно, подождем пару дней, может, эта теория и не подтвердится.
К гостинице подъехали в полной тишине, только выходя из машины, Иван сказал:
- Давай завтра попозже, часов в десять?
Кирилл кивнул. Он чувствовал себя уставшим и сам мечтал выспаться. Однако, их планам не суждено было сбыться. Придя домой раньше, чем вчера, он не стал тратить время на ужин, а провел его с Тоней. После того, как дочь уснула, поесть все равно не получилось. Настоявшая на разговоре Ольга отбила весь аппетит. Несмотря на то, что она не повышала голос и не бросалась обидными обвинениями, Кирилл чувствовал себя неуютно под ее пренебрежительным взглядом. Ольга требовала от него составить план дальнейших действий, что он собирается предпринять, чтобы спасти дочь. Так и хотелось спросить: «Что значит я? Почему именно я? А что сделаешь ты?», но озвучить свои вопросы Кирилл так и не решился. Глупо предъявлять что-то матери, которая и так все время проводит с больным ребенком – возит ее на гемодиализ, на анализы, общается с докторами, всеми силами создает условия, чтобы дочери было комфортно. И постоянно держит себя в руках, улыбаясь и поддерживая Тоню, чтобы не единым взглядом не показать ребенку, что ситуация совсем непростая и дела не так хороши, как все вокруг пытаются представить.
Когда все это только началось, Кирилл приехал домой в обед, чтобы проведать семью. Тоня делала уроки, к тому времени она уже перестала ходить в школу, хотя врачи вроде не запрещали, но старательно выполняла все задания под присмотром матери, чтобы не отстать, а Ольга была в ванной. Она забыла закрыть дверь, и Кирилл заглянул, чтобы поздороваться. То, что он увидел, повергло бывалого полицейского в шок – до этого он и сам до конца не осознавал, что происходит с его дочерью. Включив душ, чтобы скрыть звук, Ольга сидела на полу и натурально заливалась слезами, закрывая рот рукой, чтобы Тоня, не дай Бог, не услышала ее рыданий. Опешив на несколько секунд, Кирилл ворвался в ванную, закрыл дверь, упал рядом с женой и начал обнимать, гладить, пытаясь успокоить. Это был последний день, когда они с женой нормально разговаривали. Теперь, чтобы выплеснуть свои чувства Ольга надолго уходила в магазин, а муж не слышал от нее ничего, кроме претензий и оскорблений. Нейтральное «ужин на столе» или «ты сегодня рано» - лучшее, на что он мог рассчитывать.
Кое-как отбившись от вопросов супруги, Кирилл, так толком и не поев, лег на ставший уже родным диван. Сон никак к нему не шел, и только усталость начала брать свое, как раздался телефонный звонок. Причем разрывался домашний телефон. Кирилл устремился к источнику раздражающего звука, спотыкнувшись по дороге, чтобы успеть прервать его до того, как он разбудит остальных членов семьи.
- Ширяев! – шепотом прорычал он.
- Майор, сделай что-нибудь с мобильником, до тебя не дозвониться! – зло рявкнул шеф. Андрей Витальевич продиктовал адрес и велел немедленно прибыть на место вместе с москвичом.
Кирилл перезагрузил телефон и набрал Ивана. После долгого ожидания, Кузнецов, наконец, ответил:
- Связь плохая, ща, Кирюх, секунду, - в трубке несмотря на пропадающий звук отчетливо слышалась музыка. Потом она затихла, а голос Ивана стал отчетливее: - Чем обязан? Надеюсь, тебя осенило на ночь глядя, - он рассмеялся.
- У нас третья жертва, или четвертая, я с твоими теориями уже запутался.
- Тоже неплохо, - ответил Ваня и громко что-то отхлебнул. – Заедешь?
- Через двадцать минут, будь готов.
- Всегда готов!
Кирилл отключился и начал быстро собираться. Он почему-то был уверен, что во время последней фразы напарник поднял руку, повторяя известный жест пионеров, хотя, учитывая возраст, сам он пионером быть не мог и видел их только в старых фильмах.
Несмотря на незамедлительную реакцию на звонок, Ольга все-таки проснулась. Кирилл, собиравшийся в темноте, не сразу заметил ее стоявшую в дверях комнаты, бывшую когда-то их спальней. Быстро одеваясь, он прошептал, как бы оправдываясь:
- Убийство.
Она ничего не ответила, лишь проводив мужа испепеляющим взглядом, и вернулась в спальню.
Дорога по ночному городу заняла у Кирилла пятнадцать минут, возможно, получилось бы добраться до гостиницы быстрее, но усилившийся дождь, который было успокоился вечером, помешал. Кирилл достал телефон, чтобы поторопить Ивана, но увидел бегущую к машине фигуру москвича. Кузнецов появился не из входа в гостиницу, где его ожидал увидеть напарник, а из соседней двери, над которой было написано: «Сауна 24 часа». На удивление Иван выглядел даже бодрее, чем накануне вечером, а в руке держал стаканчик с кофе, поэтому Кирилл не стал задавать ему каких-либо вопросов или шутить на тему его времяпрепровождения.
Не прошло и получаса, как они уже были на месте преступления. Третьей жертвой маньяка оказался Федор Олегович Лома, ранее неоднократно судимый и имевший банальную, как пошутил Иван, кличку Лом.
Все шло по стандартной схеме: жертва, видимо заранее лишенная сознания была связана армированным скотчем, изнасилована и сожжена прямо в гостиной. Небольшой костер был устроен из книг и подручных предметов. Кузнецов не стал задерживаться на месте преступления, лишь отметив, что убийца не стал в этот раз тушить пламя, а дождавшись, когда жертва перестанет дергаться, быстро покинул квартиру, оставив бездыханное тело догорать в огне. Видимо, опасался реакции соседей и скорого приезда пожарных или сотрудников ППС.
Иван переместился на лестницу, где зевающий следователь допрашивал жителей подъезда. Они не стеснялись в выражениях, выказывая свое отношение к покойному и его былым проделкам. Москвич начал приглашать соседей по одному на кухню, чтобы в более спокойной обстановке выяснить интересовавшие его подробности. Кирилл контролировал, чтобы все было сфотографировано и описано. К напарнику он присоединился только после того, как тело убитого вынесли.
На кухне он застал Ивана, предложившего одной из самых ретивых соседок чай, она отказалась, сославшись на поздний час. Тогда Кузнецов бесцеремонно открыл холодильник и, найдя пакет кефира, налил ей стакан. Кирилл молча наблюдал за работой москвича, стоя в углу.
- Извините, как вас зовут? - спросил Ваня, усаживаясь напротив женщины.
- Вера Анатольевна, - испуганно представилась она. И куда только делась ее прыть, выказанная в парадной.
- Меня зовут Иван, можно Ваня, - ответил Кузнецов, - вы угощайтесь кефиром, не стесняйтесь.
Женщина рефлекторно сделала глоток и сказала:
- Тогда зовите меня Вера, не такая уж я и старая, - кокетливо произнесла она.
- Согласен, - улыбнулся в ответ Иван. – Вера вы не возражаете, если я задам вам несколько вопросов, - она собралась ответить, что обо всем уже рассказала следователю, но Иван не дал ей ответить: - Обещаю, это ненадолго, и я ничего не буду записывать.
Кирилл бросил взгляд на монитор ноутбука и хмыкнул про себя, наблюдая, как по экрану бежит неровная полоса диктофона.
- Вера вы давно здесь живете? Федора Олеговича сколько знаете?
- Федьку-то, да всю жизнь. Еще родители наши тут жили, но мы с ним никогда не общались – мама мне запрещала. Как в воду глядела, пусть земля ей будет пухом, - добавила Вера и перекрестилась. – Он с детства хулиганистым был, как совершеннолетним стал, то быстро перешел из разряда шпаны в уголовники. Всю жизнь то тут, то там. Погуляет несколько лет на свободе, учудит что-нибудь и снова за решетку. Но пока здесь – спасу от него нет – вечно пьет и гуляет, музыка на всю округу, гости у него – бандиты, все как один.
- Откуда вы знаете?
- Что? – снова встревожилась соседка.
- Ну, что все его гости – бандиты.
- Так у них все на лице написано, рожи все страшные, пропитые, а глазами так и зыркают. Мы привыкли – надо немного потерпеть и Федька снова на зону отправится, а нам несколько лет спокойной жизни. Вот, видимо, мы и отмучились, воздалось нам за смирение.
- С ним что, никто не пытался поговорить? Если, как вы говорите музыка по ночам, пьянки.
- Ага, пойдешь разбираться, а тебя там прирежут. У меня муж несколько раз собирался, когда еще ребенок маленький был, но я удержала. Помню, парень молодой снимал квартиру прям под Федей. Однажды, пошел попросить, чтобы вели себя потише, так ему морду набили, нос сломали.
- А полиция? – спросил Иван.
- А когда полиция приехала – никого уже не было. Только Лом пьяный у себя в квартире спит. Но он-то парня не трогал. Помурыжили Федьку пару дней, да отпустили. Вроде, как он не помнит, кто у него в гостях был. На этом все и закончилось.
- Поэтому никто сегодня ночью не обратил внимания на громкую музыку и крики из его квартиры?
- Да, но криков лично я не слышала. Бывает куда громче и страшнее, особенно когда они там перепьют и друг на друга бросаются. Только когда дым почувствовали – вызвали пожарных.
- И последний вопрос: вы сказали, что Федор уголовником стал сразу, как совершеннолетие отпраздновал, но могли бы вы поточнее год вспомнить?
- Так, - начала считать Вера, - мне семнадцать было, а он как раз из армии вернулся и начал бедокурить, еще мать его жива была. Двадцать четыре-двадцать пять лет назад, точнее не скажу. Но первый раз его недолго не было, от силы полгода, может год.
Кирилл с удивлением посмотрел на женщину, сидящую на кухне. Выходило, что ей не было еще и сорока пяти, но вела себя, как старушка. Так и хотелось сказать: «Женщина, что ты с собой делаешь?! Купи платье, накрасься, сделай маникюр. Зачем ты загоняешь себя в образ пожилой матроны, которой только и осталось, что осуждать молодежь?» Но он промолчал, как уже бывало не раз – чужая душа потемки, и кто он такой, чтобы вмешиваться в устоявшую жизнь постороннего человека.
Тем временем Иван попрощался с соседкой и проводил ее из квартиры.
- Ты что? У меня еще куча вопросов осталась, - возмутился Кирилл, когда Ваня вновь появился на кухне.
- А я уже все узнал: по имеющимся данным Лома Федор Олегович первый срок получил в двадцать три года, до этого никаких приводов, кроме детской комнаты милиции еще в школе, у него не было. Где данные о том, что с ним случилось в двадцать лет?
- Может, она ошиблась?
- Не ошиблась, так как в двадцать три он на пять лет за разбой уехал. Где он пропадал полгода, когда ему двадцать было?
- Может он не сидел, в то время вовсе?
- Я уточнил – его мать говорила соседям, что он в Крестах под следствием. Другое дело, что не посадили, после разбирательства, но информация должны быть.
- Должна, - задумчиво согласился Кирилл. – То есть, по-твоему, четверть века назад произошло что-то, за что трое участников, а возможно и Морж вместе с ними, сейчас расплачиваются?
- Да, осталось только выяснить, что, - кивнул Иван. – Завтра за мной не заезжай – мне надо подумать и посидеть на телефоне. Попытаюсь выяснить, что же случилось тогда и, почему кто-то это скрыл. Если повезет, то будут еще фигуранты, то есть будущие жертвы или…
- Или подозреваемые, - закончил за него Кирилл.
Продолжение следует...