Щёлкнул выключатель. Под потолком загорелась голая лампочка на облезлом проводе, разбудила полуживых пауков.
Сергеевна довольно крякнула: три мешка сахара, два ящика тушёнки по сорок банок каждый, целая батарея из рулонов дешёвой туалетной бумаги, штабеля пакетов с крупами и макаронами.
— Накося выкуси! — старуха показала кукиш пыльной кладовке. Вообще-то она адресовала этот оскорбительный жест невидимому врагу — коронавирусу. Она вообще любила крутить дули перед лицами воображаемых врагов, но чаще доставалось телевизору: в девяностые «выкусывал» Ельцин, в начале двухтысячных врагов прибавилось — аж целая пятая колонна либералов! И вот теперь чёрный список пополнил невидимый, но очень опасный противник.
Но это чепуха, это она переживёт. Пережила же развал Союза, пережила же мерзавца Ельцина, даже либералов многих пережила. А что вирус? Сиди дома да жди, делов-то.
Сергеевна закрыла свою сокровищницу и, улыбнувшись блаженной улыбкой, зашагала на кухню довольная — чай ставить.
Она уже преодолела половину коридора, как вдруг в дверь настойчиво позвонили. Старуха чертыхнулась и неторопливо зашаркала к двери; прильнула к глазку: в подъезде неуютно ёжилась Лизка из сто шестой. Квартирантка!
— Тебе чего, Лизка? — спросила старуха через дверь. Она почти машинально покосилась на угловой шкаф, в котором хранился полк медицинских масок.
— Тёть Маш, у вас не найдётся стакана гречки взаймы? Ну, или макарон… Я с работы поздно возвращаюсь, в это время уже даже картошки нет…
«Конечно, нет, — думала Сергеевна. — Ты ещё, кошёлка понаехвашая, неделю в магазин не заходи, там даже все куриные головы купят. Кстати, о куриных головах…»
— Да что ты, Лизка, откуда у меня? Сама ж, поди что, видела, что творится-то? Последняя мышь повесилась. Сижу вот, килькой в томате перебиваюсь.
Сергеевна про себя выругалась. Она испугалась, что проклятущая соседка попросит вдруг и консервы. Придётся одалживать…
— Нет, хех, — добродушно хохотнула Лизка. — Я сама уже на консервы смотреть не могу. Спасибо, тёть Маш. Пойду ещё поспрашиваю. Может, у кого есть?
— Давай, доченька, давай, — ответила Сергеевна, а про себя думала: «Ух, шалава, под мужиками разными навалялась уже, наверное, заразу подхватила, а теперь ходит — распространяет!»
Сергеевну совершенно не мучили угрызения совести. Ну, отказала в такой скромной просьбе, ну и что? Во времена её молодости нужно было отстоять очередь за хлебом и сахаром, места нужно было знать, чтобы покупать свежее, а тут вот — пожалуйста. Всё под носом — бери не хочу. Вот Сергеевна и брала…
Заварив себе уже, наконец, чай, Сергеевна удобно устроилась возле пузатого телевизора марки Sharp.
Диктор что-то горячо и убедительно говорил о Ближнем Востоке, курсах валют, ценах на нефть. А Сергеевна думала: как хорошо жить на самом краю Северного Медведково! От центра далеко, никаких тут тебе торговых центров, самое людное место — оптовый рынок — и то в двадцати километрах от дома. Эх, красота!
«А теперь вернёмся к новостям о коронавирусе, — диктор сделал суровое лицо; его вороные брови сошлись на переносице. — Важное сообщение от главного санитарного врача России. Убедительная просьба не переключать».
Сергеевна так и не отхлебнула чаю; застыла с чашкой в руке и приоткрытым ртом.
«Тут вот какая проблема, — камера крупным планом показала свирепое лицо Геннадия Онищенко, — недоимпортозаместили, так сказать. Очень много крупы пришло из заражённой Польши, очень много санкционных макарон из критической Италии. Это мы уже потом узнали, что контрабанда действует: привозят по дешёвке на завод, а там уже к нашей продукции подмешивают. В общем, мы обнаружили более сотни партий товаров первой необходимости со следами коронавируса. Сами понимаете — невозможно отследить всё и про всех, что-то могло попасть в ваши руки из-за недобросовестных производителей. Будьте и с масками осторожны! Недавно прошла проверка крупной партии медицинских масок из КНР, следы вируса тоже нашли. Что я хочу сказать: не паникуйте! Вирус очень быстро погибает от лукового или чесночного сока. Просто аккуратно высыпайте крупу в кастрюлю с нашинкованным луком перед варкой. Желательно — на полчасика. Маски медицинские срезом луковицы натирайте. Всё у вас будет хорошо! И не такое переживали…»
Сергеевну прошиб холодный пот. Её большая кладовка не казалась больше сокровищницей, напротив, теперь она казалась вместилищем зла! Старуха на всякий случай перекрестилась и ринулась к двери; она почти машинально потянулась к дверце углового шкафа, но тут же одёрнула руку: нельзя! Лука-то нет... Нет лука!
— Ух ты ж, мать – перемать! — Сергеевна закрутилась в поисках авоськи; в магазинах-то пакеты могут быть тоже в заразе. Надо своё, поверенное с собой брать!
Впрочем, не все запасы теперь вызывали опасение: антисептиком для рук Сергеевна всё же воспользовалась.
Накинув лёгкое пальто, Сергеевна шмыгнула за дверь и во всю свою старушечью прыть ринулась вниз по лестнице.
Она не сбавляла скорость до ближайшей «Пятёрочки», а там, к своему ужасу и огорчению, Сергеевна обнаружила очередь из старух. Некоторые оказались знакомыми и приветственно ей помахали.
Стеллаж с овощами… Лук, сука! Соседки, твари, весь расхватали.
— Мрази! — Сергеевна воздела к потолку руку с пустой авоськой. — Ненавижу, харк-тьфу на вас!
Лук, нужен лук. Много! Но где его добыть в нужных количествах, если «рыночная геронтократия» уже проснулась и бесчинствует? Остался единственный вариант: оптовый рынок.
На половине пути до остановки зарядил дождь. К своему ужасу Сергеевна обнаружила, что забыла взять зонт. Она замёрзла как сволочь, в автобусе, мокрая и злая, бабка одним взглядом согнала с места какого-то сутулого подростка. Впрочем, на месте сиделось очень уж неуютно. В голове жужжала одна-единственная навязчивая мысль: лук, лук, лук! Ох, лишь бы остался, ох, лишь бы хватило.
Автобус прибыл к рынку через добрых полчаса. Водитель наотрез отказался включать обогреватель, чем вверг Сергеевну в настоящее неистовство. Простоватый мужик в этот день узнал о себе много нового. Он и не думал, что мелкая сухая бабка способна на подобную ярость. Впрочем, запала Сергеевны надолго не хватило — потому что лук!
Старуху знобило, заныли больные суставы, заухало в груди изношенное сердце. Болезнь подступала, но это явно был не проклятущий коронавирус: в «Вечерней Москве» писали, что от него соплей не бывает, а у Сергеевны из носа уже знатно текло.
Скоро начались ряды овощных палаток, но в ответ на вопросы о луке усталые продавцы лишь разводили руками. Дескать, кончился ещё пару часов назад.
В отчаянии бродила старуха по полупустому рынку, но нигде, нигде не находила этого распроклятого лука! Даже чеснок, даже красный перец: всё разобрали.
— Лук надо? — услышала вдруг Сергеевна хрипловатый кавказский баритон. — Мы с брат продаём. Будешь брать?
На душе как-то сразу стало веселей. Надежда какая-то появилась, уверенность.
— Буду, конечно. Куда идти покупать?
— Ха! За мной иди, сичяс фсё па красате будит!
Кряжистый кавказец повёл старуху тропою гаражей и брошенных прилавков, пока они не вышли к небольшому ангару. Снаружи виднелся хвост титанической очереди; сплошь одни старухи!
— Не бойса, бабущка. На всэх хватит.
Ничего не оставалось, как встать в хвосте этого ангарного Ёрмунганда. Очередь двигалась предательски медленно, но каждую из старух воодушевляли счастливого вида покупательницы, уносившие на своих горбах годовые запасы репчатого. Старухи всё не заканчивались: на одну отоварившуюся приходились три новоприбывших. Вскоре за Сергеевной собралась целая толпа. Впрочем, это её уже мало волновало, ибо впереди виднелась настоящая гора такого замечательного, спасительного, вожделенного лука! Толстый усатый мужик в кожаной куртке деловито взвешивал товар, отпуская в одни руки столько, сколько покупатель мог унести.
И угораздило же Сергеевну кашлянуть…
Поначалу никто не придал этому значения, но потом она кашлянула ещё раз, ещё и ещё, пока простывшую старуху не начали костерить остальные бабки.
Сергеевна вяло огрызалась. Сил на войну не осталось совсем. Она даже не сразу поняла, что её бьют. Когда мысли вернулись в своё русло, она с ужасом осознала, что катается по полу, а старухи пинают её и мутузят всем, что под руку попадётся.
— Ишь ты, блядь, кашлять она тут пришла! — басовито рыкнула старуха из толпы.
— Заразу принесла, пока другие спастись пытаются! — пропищала фальцетом вторая.
Сергеевна умирала. Она видела небо, хотя её стекленеющий взгляд застыл на сводчатом потолке ангара.
Из облаков к ней вышел высокий человек в клетчатой кепке и пальто. Он с явным удовольствием курил большую деревянную трубку.
— Пойдём со мной! — незнакомец протянул Сергеевне длинную худую руку. — Ты своё получила.
— Куда пойдём-то? — ошарашенно спросила старуха, глядя на собственное тело внизу.
— Как куда, — улыбнулся долговязый незнакомец. — В Ленинград! Давно уже пора, я считаю.
— А… А что я там делать-то буду?
— Как что, глупая старуха? Слоняться по улицам с часами без стрелок, вываливаться из окна от любопытства. Я тебя даже в чемодане покатаю!
— А… А коронавирус?
— Его там нет. А если появится — советская власть запретит!
Старуха улыбнулась и взяла незнакомца под локоток. Вирус останется здесь, а она уходит в небесный Ленинград — к советской власти.
— Накося выкуси! — бросила Сергеевна напоследок.
Больше рассказов здесь: https://vk.com/sheol_and_surroundings
