Гобелен из Байе, он же гобелен королевы Матильды – широко известный памятник средневекового искусства, эпическое полотно, изображающее подготовку норманнского вторжения в Англию и битву при Гастингсе. Завершающие фрагменты гобелена (на самом деле – вышивки, но так уж повелось) были утеряны за давностью лет, однако в этом году британские ученые чудом отыскали последнюю сцену, подводящую итог событиям, изображенным на гобелене. Считается, что утерянные фрагменты изображали события, последовавшие за битвой при Гастингсе; таким образом, найденная сцена, очевидно, относится к периоду, когда норманнское завоевание и связанные с ним потрясения остались позади.

Найденный фрагмент, получивший собственное название «Гобелен из Северье» (Severyeux или Severny – мнения исследователей расходятся), вышит в тех же цветах и технике, что гобелен из Байе; шерстяные нитки и так называемый «шов байе» указывают на несомненную связь двух работ. В части изображения архитектуры находка полностью совпадает с первым фрагментом гобелена из Байе, то есть как бы закольцовывает повествование, возвращая его в исходную точку. Зрительница вновь видит Вестминстерский дворец, изрядно, впрочем, отреставрированный, однако трона, на котором некогда восседал Эдуард Исповедник, больше нет. В освобожденном от трона просторном зале мы видим шестерых женщин, которые общаются, занимаются рукоделием, читают рукописи и, по-видимому, неплохо проводят время, будучи объединены неким общим делом. Может быть, это некие женские ритуалы, а может быть, просто приятное времяпрепровождение в кругу подруг. Как и в основной части гобелена, здесь имеются поля, на которых размещены причудливые и странные существа и предметы, значение которых может быть не вполне понятно современной исследовательнице.

В отличие от гобелена из Байе, где персонажи в групповых сценах зачастую изображены однотипно, на гобелене из Северье женщины наделены индивидуальными чертами. Мелкая вышивка по грубой ткани не позволяет добиться портретного сходства, поэтому для того, чтобы соотнести изображение с реальным человеком, вышивальщица, по-видимому, использовала дополнительную символику. Интересно, что каждая фигура имеет не один, а несколько уникальных признаков – возможно, некоторые из них указывают, например, на имя как на явление одновременно уникальное и универсальное, а другие – на некие обстоятельства или события, связанные с личностью именно этой героини. Так, кинжал, является символом некоторых святых женского пола, а значит, висящие на поясах двух фигур по краям одинаковые кинжалы могут означать, что эти женщины являются тезками. Аналогичным образом мы можем прочитать щит у женщины в зеленом, жемчужину – у женщины в оранжевом, цветы у женщины в голубом и якорь у женщины в синем. Труднее понять детали, указывающие на личность каждой женщины, поскольку они могут быть связаны с фактами, известными лишь узкому кругу лиц.

Первая женщина слева (в ходе исследования условно названная редактрисой) имеет три характерных признака: кинжал, пергамент и перо. Кинжал, как уже говорилось выше, может связывать редактрису с именем некоей святой. Пергамент интересен в первую очередь тем, что на нем имеются четыре красных пятна, словно бы отметки в строках текста, сделанные обмакнутым в красные чернила пером. Что это – корректура неизвестных нам текстов? примечания к неким работам? кровь сердца женщины, вынужденной читать пестрящий ошибками текст?

Следующей идет женщина в зеленом (условно «защитница»). Отчетливо декоративный щит в правой руке указывает на возможную связь ее имени с понятием защиты. На щите изображен детеныш жирафа (?) Левой рукой женщина словно бы выпускает в полет летучую мышь. Следует также отметить необычную прическу с тонкой косицей на затылке, также, вероятно, имеющую какую-то связь с прототипом защитницы.

Кстати, о летучей мыши: существует версия, согласно которой это обычно скрытное ночное животное помещено в центр гобелена потому, что является неким значимым символом, указывающим, например, на место или время создания работы.

Дама в синем (условно «путешественница») помимо стандартного платья облачена в дорожный плащ. Предмет, на который она опирается правой рукой, вызвал оживленную дискуссию среди исследовательниц (так, д-р. Джеймс Чжан видит в нем сходство с дорожным чемоданом раннекосмической эпохи, в то время как исследовательница музыкальных субкультур ХХ века Альона Сингх предполагает, что это портативное средство для воспроизведения звукозаписи), однако с учетом плаща и подвески в виде якоря на шее мы склоняемся к версии, связанной с путешествиями.

И наконец, завершает (или начинает?) эту процессию дама в красном, единственная особа, личность которой, даже не будучи установлена точно, не вызывает сомнений. Как уже говорилось выше, она является одной из двух обладательниц кинжала на поясе, то есть, вероятно, тезкой редактрисы; вышивка же, на которой изображена уменьшенная копия Вестминстерского дворца, свидетельствует о том, что в образе дамы в красном вышивальщица изобразила саму себя.

Представляют интерес и надписи на гобелене. Самая крупная из них гласит «Sensus humoris S-informibus», что дословно можно перевести с латыни как «чувство юмора, имеющее форму буквы S», однако это, конечно, бессмыслица. Заклинание? ритуальная фраза? – это еще только предстоит выяснить. Кроме латыни на гобелене присутствуют также английский язык (см. надписи над животными) и письмо нюйшу (угловые фрагменты, восемь символов в которых складываются в фразу «женщины под небом – сестры»),

Отдельного внимания заслуживают поля гобелена. Как известно, поля средневековых рукописей нередко бывают испещрены насмешливыми рисунками-дролери, которые могут иметь, а могут и не иметь отношения к содержанию рукописи; то же самое можно сказать и о гобелене из Байе. Гобелен из Северье также следует этой традиции.

Верхнее поле гобелена делится на пять фрагментов. Первый изображает ритуальное блюдо под названием «питца» или «пица», совместное поедание которого могло приравниваться к ритуальному действу наподобие преломления хлеба. Присутствие на гобелене питцы указывает на то, что женщины действительно собрались вместе с какой-то определенной целью, а не случайно.

Следующий за питцей фрагмент изображает стандартную для маргиналий химеру – помесь улитки и коня. Однако если присмотреться, мы увидим, что конь издох и даже вывалил язык. Надпись над ним не поддается анализу, но, по-видимому, обозначает нечто, связанное с сильными эмоциями; нижняя же надпись указывает на то, что усилия были тщетны. Символическое значение изображенных на разделителе варежек так и остается неясным. Возможно, конь не зря обращен мордой к следующему фрагменту, золотой чаше или кубку; при желании последовательность «издохший конь-сильные эмоции - разочарование -(варежки?) – кубок» можно прочесть как «некто (конь? варежки?) обманом стремился заполучить кубок, однако скончался, не достигнув цели».

Что касается кота в следующем фрагменте, то ему мы уделим отдельный абзац в конце этого текста.

Последним фрагментом верхнего поля служит идиллическая картина двух младенцев, спящих под фантастическим деревом с красными цветами (вспомним, что венок из похожих цветов носит «мать в голубом», изображенная в основной части гобелена). Возможно, эти дети имеют какое-то отношение к совместной деятельности женщин, а может быть, просто указывают на материнство как на одно из общих качеств героинь работы.

Нижнее поле гобелена представляет собой самое широкое поле для исследований. Набор из гроба, свечи был бы неудивителен, если бы не табличка «круглосуточно», которая смотрится в этом наборе довольно неуместно. Петух и странная курица, по-видимому, символизируют собой течение времени, поскольку сразу над ними расположена надпись «Sic transit pars minuta prima», то есть «так проходит минута»; следует также отметить, что к этому же сюжету относится один из двух необычных разделителей на полях. Вынесенное в отдельный фрагмент место для умывания – с тазиком в мыльной пене и мылом, - указывает на то, что героини сюжета крайне внимательно относились к вопросам чистоты. Загадочно изображение пивного бокала размером с жирафа (или жирафа размером с бокал?), однако – и это отрадно видеть, - жираф скорее возмущен появлением алкогольного напитка, о чем явственно свидетельствует выражение его жирафьей морды. Завершает нижнее поле изображение аквариума с тремя рыбками и умывающейся кошки.

И в заключение мы должны сказать о двух рыжих котах и двух собаках, черной и белой, которые если с кем на гобелене и связаны, то разве что друг с другом в попытке выяснить, кто больше сотворит каверз. Собаки позой своей пародируют геральдических львов, однако каждому разумному человеку понятно, что на самом деле они лишь просятся на прогулку, приставая к хозяевам со всей силой своего законного желания. Кот в верхнем поле с ангельской улыбкой ловит летучую мышь. Мы не будем разбирать глубокую символичность этого жеста (рыжий как солнце кот – черная как ночь мышь, символ темного года). Не видим мы никакого глубокого смысла и в кошке в нижнем поле, той самой, которая села вылизываться самым бессовестным образом. Всякий, кто когда-либо имел дело с представителями кошачьего рода, уверенно скажет вам, что все проделываемое котами на полях рассматриваемой работы – это совершенно нормальное кошачье поведение. Таким образом, мы можем лишь сделать вывод, что коты пришли на гобелен сами, никого не спросив и даже, по-видимому, не имея никакого отношения к происходящему на нем. Котики, что с них возьмешь!

Софи Баг Д’Ассар VII, специально для сборника «Жулики, пройдохи и шутники»

Музей Марсополитан

01.04.2139 г.

P.S. А если серьезно, то это наша команда ЧГК. А также шерстяные нитки Кировской фабрики, подобранные так, чтобы примерно соответствовать ограниченной палитре гобелена из Байе, аутентичные швы с того же гобелена (в основном стежок байе и тамбурный) и все тот же кусок грубой хлопковой ткани. Работа заняла примерно два месяца и была выполнена в год летучей мыши.

Так мы оккупировали Вестминстер.