Младший Пантюхин – Всеволод, или Сева, как его звали в семье – хорошо помнил первое шествие Бессмертного Полка в Уфе – тогда, в 2014 году, у крепкого молодого парня, только что вернувшегося из армии и поступившего в Институт МВД, дрожали губы и текли слёзы. Эта сентиментальность, конечно, была вызвана чувством единения с народом и с историей своей страны. Но было нечто, что мешало ему присоединиться к Бессмертному Полку. Только спустя два года Сева решился, наконец, пойти в колонне. Он только что приклеил фотографию к фанере и прикрутил её к черенку. С фотографии на него смотрел чужой человек.
Нет, он страшно гордился своим дедом, ветераном Войны. Старик Пантюхин был невероятно крутым – полковник внутренней службы в отставке, он держал в страхе и дисциплине весь посёлок в пригороде Орска. Герой, красный комиссар, могучий, властный, жёсткий, но справедливый – он даже после смерти оставался местной легендой. Но со своим любимым внуком дед был чрезвычайно ласков и добр. Маленький Сева искренне любил деда и обожал слушать его военные истории. Старик Пантюхин был коренным москвичом, но после войны уехал на Южный Урал и служил здесь в советской милиции. Уйдя на пенсию, он вёл активный образ жизни, любил спорт и тяжёлую работу. Его главной страстью, которой он заразил и моего отца позже — были горы, и он до глубокой старости ходил с сыном в походы в соседнюю Башкирию.
Здесь, уже в Орске, родился отец Севы – Николай, продолжатель династии милиционеров, чьё время выпало на лихие 90-е. Он сделал головокружительную карьеру на борьбе с местными ОПГ, в него стреляли дважды, он чудом выжил, но продолжал борьбу. С периодом его службы связано криминальное затишье в районе и стабилизация правопорядка. С этим же временем связано и необычайное богатство папы – трёхэтажный особняк с позолоченной лепниной, квартира в Уфе, три иномарки, катер и дача в Крыму. Нет, Всеволод тоже гордился своим отцом, но повзрослев стал стыдиться источника богатства своей семьи. Да и тот факт, что у отца были любовницы при больной матери – тоже не красило отца в глазах сына. А потом мама умерла. Поэтому единственным авторитетом для Севы был только дед.
Но и эта связь однажды оборвалась. Дело даже не в том, что дед умер. После его смерти отец, решив, что сын стал уже взрослым, рассказал, чем на самом деле занимался дед на войне. До войны он служил в комендатуре управления НКВД в составе расстрельной команды, и его навыки активно использовали на войне при вынесении приговоров трибунала. Попросту говоря, старик Пантюхин был палачом. Справедливости ради, Севу это поначалу не тревожило – в конце концов, это была тяжёлое время, но самое ужасное разоблачение его ждало впереди.
После школы, когда Всеволод собирался в армию, отец решил открыть ещё одну семейную тайну. Почуяв приближение скорой смерти (сказывались бандитские пули), отец вызвал сына на разговор. Пришло время поведать, чем занимался дед до войны. Понятно, что его рутиной было нажатие на спусковой крючок, целясь людям в затылки, но не всё так просто. Дело в том, что в конце 30-х практиковался так называемый «последний допрос», неофициальный. Приговорённых к смерти разрешалось пытать сколько угодно и любыми способами – всё равно смертник уже не возвращался из подвала. Это даже поощрялось – в ходе таких допросов иногда всплывала поистине любопытная информация.
Однажды к деду попал ничем не примечательный клиент – плешивый инженеришка Востриков, известный разве только тем, что придумал коагулятивный способ очистки воды. Его проблема была в том, что он имел в далёком прошлом связь с белым атаманом Дутовым. За эту связь его вместе с женой и приговорили к расстрелу. То, что из него уже выбили всю необходимую информацию, не помогло избежать последнего допроса, который проводился лишь из садистских побуждений. В тот момент, когда ему выковыривали зубы перочинным ножом, Востриков вдруг осознал тот ад, который ждёт его любимую жену сразу после него. Дождавшись, когда старик Пантюхин останется с ним один, Востриков воззвал к остаткам человечности своего палача и попросил умертвить его жену без мучений, взамен чего рассказал ему о месте схрона золота Дутова, который он вёз Колчаку – в «Черепашьем ущелье» на юге Башкирской республики.
Проверить эту информацию деду помешала война, но после Победы старик Пантюхин переехал из Москвы в Орск — поближе к Башкирии и Черепашьему ущелью. Всю свою жизнь он искал там золото, но не нашёл. Отсюда и любовь деда к горам. Когда Николай вырос, дед поделился с ним секретом, и они продолжали искать клад вдвоём. В подтверждение этому, отец передал сыну старый дедовский чемодан, набитый топографическими картами с обозначением мест поисков и тетрадями с записями. Эти безумные поиски велись отцом и дедом в общей сложности 70 лет, и никого не смущало, что инженер Востриков вполне мог это всё выдумать. Вероятность того, что клад существует, не давала покоя деду и отцу, превратившись в настоящее проклятие семьи Пантюхиных. Теперь отец, боясь, что не успеет дождаться сына из армии, передаёт это проклятие третьему колену.
Отец и правда не дождался сына. Похоронив отца рядом с матерью, Всеволод вернулся в армию, отслужил положенное и поступил вне конкурса в Институт МВД. Во время учёбы Пантюхин-младший даже не думал искать клад, он был твёрдо убеждён, что инженер Востриков таким образом отомстил своему палачу, но проклятие, тем не менее, его не отпускало и продолжало тяготить. Тогда Всеволод продал семейное гнездо и всё имущество, оставив себе лишь квартиру в Уфе и машину, положил миллионы на счёт и уехал на каникулы в Крым. Помимо того, что он хотел продать дачу, он мечтал увидеть Севастополь. Деньги так и оставались лежать на счету мёртвым грузом, подобно золоту Дутова.
Всеволоду хотелось отдохнуть и всё обдумать. Он заранее забронировал себе жильё недалеко от моря. Он не хотел жить в пятизвёздочном отеле – это была простая бедная лачуга с удобствами во дворе и комнатами для постояльцев на 4 семьи. Он снял их все, потому что хотел жить один. Содержала хозяйство женщина со взрослой дочерью и старухой-матерью. Во время сезона они ютились в каморке площадью 10 кв.м, чтобы максимально заработать на сдаче комнат. Всеволод попросил их вернуться в свои комнаты, а сам остался жить на втором этаже. По вечерам все собирались во дворе за ужином и делились историями о своей непростой жизни. По новому генеральному плану Севастополя их земля планируется к изъятию, а новый участок будет так далеко от моря, что промышлять сдачей жилья они уже не смогут. Чем они будут зарабатывать дальше? Эта измученная нищетой женщина и её милая несчастная дочь… За столом не было только старой бабки, которая не могла ходить и всегда оставалась в своей комнате.
Всеволод долго тянул, но перед самым отъездом собрался с духом и зашёл к ней в комнату. Девичья фамилия старухи была Вострикова. Когда родителей казнили, она сбежала из детского дома и уехала в Крым, где беспризорничала до самой войны. Она была ещё совсем девчонкой, худой и слабой, когда вытаскивала раненых мужиков с поля боя, пока не получила тяжелое ранение и контузию… А тем временем, где-то в безопасности лениво щёлкал спусковым крючком бравый комиссар Пантюхин. Всеволод рассказал старухе про смерть её родителей. А ещё он соврал, что нашёл золото атамана Дутова, которое в 1918 году спрятал её отец. В тот же день Сева перевёл дарственную, сделал со старухой фото на память, попрощался с рыдающей хозяйкой, тепло обнялся с ничего не понимающей дочкой и исчез. Может хоть они смогут стать счастливыми с этими деньгами?
Всеволод ещё раз проверил транспарант – черенок не шатается, фотография приклеена ровно. Старуха взирала с плаката влажными глазами, одновременно выражающими боль и прощение. Пантюхин-младший долго стоял на тротуаре в нерешительности, словно боясь ступить в бурную реку, из которой уже он не вернётся прежним. В конце концов он сделал шаг и растворился в потоке Бессмертного Полка. Проходя мимо парка Гафури, он заметил на обочине знакомое лицо и замер на месте – там стояла девушка с чемоданом на колёсиках и всматривалась в лица. Вдруг она вздрогнула, заметив фотографию своей бабушки. Некоторое время молодые люди так и стояли, глядя друг на друга сквозь Бессмертный Полк.
Да, они стали парой. Казалось бы, идеальный момент, чтобы завершить историю, но… Фальшивое золото Дутова вернулось к Всеволоду, а вместе с ним и проклятие семьи Пантюхиных. Проживая в Башкортостане, грех не заниматься туризмом. Изучая маршруты, Сева обнаружил, что в соседней Оренбургской области существует скала «Черепаха», находящаяся в Карагай-Губерлинском ущелье. Возможно Востриков имел ввиду именно это ущелье? Догадка получила подкрепление довоенной картой, где это ущелье ещё находилось в старых границах Башкирской АССР.
Молодые люди отправились на поиски клада и проклятие получило новый виток развития. Вооружившись спецоборудованием, они тут же натыкаются на клад прямо у подножья «Черепахи». Десятилетиями Пантюхины ездили на поиски в Башкирию, а золото Дутова было спрятано недалеко от Орска. Молодые люди получают свою законную долю от клада и перечисляют деньги в детский дом. Вот теперь эту историю можно заканчивать со спокойной душой.
@Pshikotan