— Когда я услышал новость о частичной мобилизации, понял, что моей стране нужна помощь. Я записался добровольцем именно как солдат, потому что я сначала мужчина, который должен защищать свою Родину.

— А стоило ли брать в руки автомат? С учетом того, что вам 58 лет, вы могли бы попроситься на полевую кухню, например.

— Если так рассуждать, мог бы вообще не идти… Правильно?

— То есть наравне со всеми рыли окопы и стреляли?

— Как и другие находящиеся рядом со мной мужчины. Единственное, Бог миловал, не стрелял в людей. Только на учениях по мишеням. Но, если бы появилась необходимость защищать Отечество, во врага бы выстрелил, не задумываясь. В такие времена нельзя ни в чем сомневаться. Все-таки мы все живем сейчас в материальном мире. Бог всем нам дал свободу выбора. Я поступил так, как подсказывала моя совесть. А что было бы потом? Бог будет судить нас по делам нашим.

— Расскажите, пожалуйста, о своих первых ощущениях. Было ли страшно?

— Честно говоря, поначалу было больше интересно, чем тяжело. Вспомнил молодость, как говорится. Физически, конечно, было нелегко не только мне, но и остальным, с непривычки. А потом… человек ко всему привыкает. Тяжело в учении – легко в бою.

— Как обстояли дела с обмундированием, питанием?

— Всего на всех хватало, Слава Богу! И в процессе обучения, и позже, на позициях. Все были одеты, обуты, сыты.

— Долго ли обучали?

— Около двух недель, может, чуть больше.

— Как реагировали бойцы, узнав, что вы батюшка?

—Я не особо афишировал, но многие сами спрашивали, не священник ли я. Приходилось отвечать правду. Видимо, выглядел там «белой вороной».

— В каком виде войск вы служили?

— Меня определили в пехоту. Нашей задачей было охранять дорогу и прилегающую территорию, через которую мог проникнуть враг.

— В сети время от времени появляются ролики, где недовольные солдаты жаловались на условия быта. Как с бытом было у вас?

— Я видел эти записи. Жалко ребят, рассказывающих о том, что их привезли в окопы, затопленные водой. Такие настроения очень страшны, они разъединяют людей. У нас, к счастью, благодаря опытным командирам все бытовые проблемы решали сообща. Когда прибыли на позицию – еле ноги волокли. Окопов вообще не было. В первую ночь спать пришлось на опавших листьях, а укрываться плащ-палатками. Утром мы более подробно огляделись на местности и начали копать. Каждый понимал, что того, кто сам не окопается, могут навсегда закопать враги. Сначала выкапывается окоп для стрельбы лежа, затем для стрельбы стоя, потом начинаешь копать по направлению к соседу. Так появляются траншеи. Сверху на них кладут стволы деревьев. Все делалось сообща и быстро. Через короткое время у нас был вполне налаженный быт.

— Говорят, что такие условия быстро меняют людей, обнажают различные черты характера. Вы такое замечали?

— Это абсолютная правда. Как только нас переодели в форму – у многих не то, что походка и лица, даже взгляд поменялся. Такое ощущение, что, надевая «зеленку», каждый подсознательно осознает свою ответственность. Многие сослуживцы сразу стали проявлять себя совсем с другой стороны.

Вообще… поговорка «сам погибай, а товарища выручай» у нас, видимо, в крови. Каждый старался помочь своему взводу, отделению, роте. У нас был командир – ветеран боевых действий. Он рассказывал, как нужно действовать в тех или иных ситуациях не в теории, а на практике. Именно он, считай, спас всех нас, когда над нами вдруг пролетел дрон-разведчик. Все залегли, у многих, да и у меня тоже, руки зачесались подстрелить его. Уж больно легкой целью казался. Однако командир дал команду «не стрелять!», а потом объяснил, что координаты сбитого дрона – прекрасная цель для вражеской артиллерии. Другой наш командир получил псевдоним «Министр иностранных дел» за талант быстро договариваться с соседними подразделениями и добывать немыслимые в окопе вещи: так буквально через неделю у нас появился баллонный газ, на котором было намного удобнее готовить.

— Согласны ли вы с утверждением, что на войне атеистов не существует?

— Я по крайней мере таких не встречал. Может быть, они не особо рассказывали о своих взглядах, или я слишком мало там находился. Вспомнил случай: был один атеист, который еще в учебке принял решение принять православную веру. Там же он и был крещен. Одно скажу: несмотря на то, что за это время видел воинов примерно 50 национальностей и многих верований, все прекрасно находили общий язык.

Помимо православных встречались все конфессии. Общались друг с другом очень дружелюбно. Никто друг другу в душу не лез. Словно подсознательно все чувствовали: общее дело делаем, нужно быть сплоченными. Знаете, а ведь нам есть чему друг у друга чему поучиться. Очень хотелось бы, чтобы и у нас, как у мусульман, уважали старших и также хорошо разбирались в Библии, как некоторые протестанты.

— А вы исполняли там обязанности священника? Приходилось ли, например, отпевать погибших?

— К счастью, погибших на то время не было. Только раненные. В этом большая заслуга бойцов из ПВО. Практически все ракеты сбивались на подлете. Естественно, со мной был набор со всеми принадлежностями, которые положены в полевых условиях. Однако на войне не так уж много свободного времени. Я сделал себе небольшой храмик в виде шалаша, бойцы помогли мне его замаскировать, там все разложил как положено, там и молился. Время от времени приходили помолиться и солдаты. А в основном все общение проходило между делом. Среди солдат было много крещенных, но мало воцерковленных, поэтому задавали разные вопросы: от простых, которые в воскресной школе дети задают, до философских.

— Случались ли там чудеса, которые сложно объяснить наукой?

— Самый запоминающийся случай – когда снаряд попал в машину, полную боеприпасов, от нее практически ничего не осталось. Когда пошли искать тело находившегося внутри водителя – он оказался жив. Причем он отделался лишь несколькими синяками и ссадинами. По его словам, его выбросило из машины ударной волной. Но ведь за ударной волной его по законам физики должно было посечь осколками детонирующих бомб и снарядов. Это ли не чудо?

— Как к российским солдатам относится местное население?

— В основном – дружелюбно. Мне даже довелось поговорить с местным батюшкой. Звал в воскресенье в церковь на службу. Пойти я просто не имел права. В военное время покинуть свое расположение сродни дезертирству.

— Думаю, вас бы отпустили.

— Все должно быть по правилам. Каждый приказ должен выполняться беспрекословно и безукоризненно. Дисциплина в прямом смысле помогает выжить.

— После всего пережитого, готовы ли Вы снова пойти на фронт добровольцем?

— Знаете, когда была объявлена частичная мобилизация, я понял, что происходит что-то серьезное. Как оказалось, против нас собрался в кулак весь Запад и готовил прорыв. Были нужны люди, и я пошел. Сейчас ситуация другая. Мы набрались сил и перешли в наступление. Вообще, в феврале прошлого года могла сложиться такая же ситуация, как в 1941 году, когда фашистские войска, накопив силу в одном направлении, буквально смяли оборону. В настоящее время благодаря умелым действиям нашего главнокомандующего мы предупредили эту ситуацию. Молимся каждый день, чтобы победа пришла к нам поскорее, чтобы все вернулись живыми и здоровыми. Тогда ко мне смогут приехать многие мои сослуживцы, которые хотели приехать.

Но если что-то, не дай Бог, изменится в худшую для нас сторону и возникнет угроза того, что враг сможет приблизиться к нашим границам, пойду, конечно, в добровольцы даже без объявления мобилизации. Уверен, что все мужское население пойдет. Это все не политическое, это духовное. Борьба между нашими ценностями и теми ценностями, которые пытается навязать нам западный мир. Это борьба тьмы и света. Мы должны победить, иначе — погибель всего мира!

Вотвамеще навсякий случай пруф https://zapnews.ru/materials/ot-kubani-do-zaporozhskoy-oblas...