Крик души, гроздья гнева
Снято сегодня. Не вызывает ничего, кроме ненависти. Но не к несчастной женщине или проклятому врагу, а сами понимаете к кому...
Забанят за это - похуй.
Снято сегодня. Не вызывает ничего, кроме ненависти. Но не к несчастной женщине или проклятому врагу, а сами понимаете к кому...
Забанят за это - похуй.
Орфография изменена, чтобы не попасть в бан.( Слово начинающееся на "Хо" и заканчивающееся на "ол" заменено на "Оппонент")
Я бегу, продираясь сквозь заросли акации, по сухой, выжженной солнцем траве. Ветки, усыпанные колючками, цепляют меня за форму, ремень автомата, рюкзак, больно, до крови, рассекают руки, норовят хлестнуть по лицу.
Здесь все против нас, в этой проклятой стране.
Всё ненавидит нас.
И даже акация пытается схватить меня за плечо, задержать, не дать мне уйти от стремительно нарастающего свиста сзади. Я падаю на колючие, упругие ветки, они пружинят, пытаясь вытолкнуть меня обратно, навстречу оглушительному взрыву , разбрасывающему комья земли, поднимающему тучи пыли, раскидывающему где-то по верхушкам крон смертоносные, крутящиеся вокруг своей оси осколки с острыми, как бритва краями.
Я поднимаю голову, оборачиваюсь. Упало недалеко. Там, сзади, один из наших, замыкающий. Зову его. Раз, другой. Он откликается. Одновременно спереди зовут нас обоих. Откликаюсь я.
"Живы? Нормально все?"
"Нормально".
"Надо идти. У вас там "птицу" не слышно?"
Не слышно. Ещё раз внимательно прислушиваюсь к звукам вокруг.
В небе чисто. Дрона нет.
Но его нет здесь, прямо над нами. Где-то там, дальше, он есть. Высоко в небе, неслышимый и невидимый. Но он видит нас, видит всю эту лесополку и откуда-то оттуда, из своего прекрасного далека, передает координаты своим артиллеристам.
С дрона видно, как семь человечков, рассыпавшись в длинную, с интервалами в 8-10 метров вереницу, убегают, продираясь через кусты акации, на юг. Мы иногда пропадаем, скрывшись в зарослях, потом появляемся снова, когда они редеют. Упёршись в совсем уже непроходимые кущи выскакиваем на дорогу и бежим, задыхаясь, изнемогая под грузом брони и оружия, вдоль лесополки по обочине, снова теряемся в кустах.
Дрон наблюдает и передаёт сигнал другим человечкам, таким же маленьким с его высоты, суетящимся возле орудий.
И человечки возле орудий отправляют по его наводке снаряд, летящий в кусты акации, что бы настигнуть нас, продирающихся на юг.
Человечки чередуют свои посылки. Фугасно-осколочный, потом кассетный, потом снова фугасно-осколочный.
Снаряды ложатся точно по пути нашего отхода, но постоянно сзади. Иногда мне кажется, что человечки возле орудий прогоняют нас, не дают нам остановиться, но цели уничтожить нас у них нет. Ничего не стоит им сделать поправку и снаряд ляжет не сзади, а точно в середине нашей вереницы. Но они и не пытаются это делать. Они кладут снаряды сзади, отгоняя нас на юг.
Там, на юге, село. Село числится за нами, и, судя по всему, плохо изучено разведкой противника. Нам дают отойти туда, вернее, гонят туда, что бы увидеть, куда мы в этом селе пойдем. Возможно, они надеются вскрыть замаскированный пункт эвакуации с нашей помощью. Но, скорее всего, они ждут возвращения за нами бронеавтомобиля, который пару часов назад забрал большую часть нашей группы с другого места. Поэтому они гонят нас в село, на предполагаемую точку встречи. Накрыть нас вместе с "тайфуном", который они тогда проморгали, им интереснее, чем выбивать рассыпанных по лесополке семь человек.
Если бы мы шли кучей, как это часто делают необстрелянные новички, то это одно. Но мы разбиты на два звена по три и четыре человека с интервалом двадцать метров, и внутри звена не сближаемся более, чем на восемь шагов. Такую конфигурацию сложно и трудозатратно уничтожить в кустарнике.
Поэтому нас и гонят на юг.
В селе мы находим разрушенный дом на окраине, с хорошо сохранившимся подвалом. Теперь нам не страшны кассетки, да и попадание малым калибром не особо нам страшно.
Вызывать эвакуацию нельзя, нужно ждать. Противник отследил где мы, и теперь будет наблюдать за этой точкой. Но долго он этим заниматься не будет. Нет у них технической возможности закрепить за нами постоянное наблюдение. Но пару-тройку часов придется здесь переждать.
Человечки с жовто-блакитными наклейками на рукавах закидывают нам пару кассеток, что б не расслаблялись, и, кажется, теряют к нам интерес.
В подвале можно немного расслабиться. Снять каску. Скинуть тяжеленный рюкзак, набитый медикаментами, боекомплектом и запасными батареями для азарта. Отставить в сторону бесполезный, покрытый слоем пыли автомат. Бесполезный, потому что уже скоро сутки, как мы мечемся по расхристанным лесополкам, уклоняясь от их артиллерии, расстреливающей нас с дальних позиций.
Не в кого стрелять.
Враг где-то там, далеко за линией горизонта, вне пределов видимости. Его глаза это дрон, висящий в небе. Для нас он не досягаем. Смерть ищет нас с неба, падая вокруг минами, снарядами, кассетками.
Мы не боимся врага, мы пошли навстречу с ним, в очередной раз туда, в злосчастное "очко Зе***ского", на этот раз путанными, обходными маршрутами, через несколько лесополос.
Мы готовы были схлестнуться с ним в стрелковом бою. Мы увешаны боекомплектом, гранатами, я тащу на себе, кроме автомата "шайтан-трубу".
Но весь этот смертоносный арсенал абсолютно бесполезен, потому что враг выследил нас с помощью дронов, отгородился от нас ливнем тротила и стали на полпути к нему, и с трёх ночи мы только откатываемся, с точки на точку, на юг.
Откатываемся, пересиживая обстрелы в чужих окопах, в заброшенных блиндажах, унося ноги через чёртову акацию, пропадая с его глаз и вновь попадаясь ему на глаза.
Мы не прошли по темноте, а днём об этом и говорить нечего. Миссия невыполнима. Теперь только уносить ноги, днём мы можем только или перебежками откатываться на юг, или шкериться где-то в окопах, блиндажах, да так, что бы не навести на себя что-то очень серьезное.
И в этом бесконечном беге на юг (смешной километраж, растянувшийся очень надолго) нам нет никакого прока ни от "шайтан-трубы", ни от ни разу не стрельнувших в этот выход автоматов, ни от болотного цвета, увесистых эфок.
Все это просто куча металла, неспособная даже нас самих защитить от несущейся с неба смерти, оглушительных взрывов мин и противного треска кассеток.
Мы как дикари эпохи колониальных войн, с луками и стрелами против "максимов" белых сахибов.
What ever happened
We have got
The Maxim gun
And they have not...
"Киплинг или Бэллок?" - пытаюсь вспомнить я автора строк, откинувшись спиной на стену и закуривая сигарету.
"Кажется, Бэллок... Ну, да, конечно. У Киплинга немного другой ритм в оригинале, хотя в переводе на русский они очень похожи".
Наверху, у входа в подвал, надрывается "азарт". Наконец-то нам удается связаться с командованием. Командование недовольно нашим отходом.
Что значит невозможно пройти, кроют артой? Там всегда кроют артой. И всегда будут крыть.
Задача должна быть выполнена. Возвращайтесь на исходные позиции и по серости повторите заход. Пожрать и воды возьмёте там-то и там-то.
Все. Конец связи.
Я устало закрываю глаза.
Я надеялся, что хотя бы сегодня нас отведут и на повторное выполнение задачи мы выйдем как минимум завтра вечером, с учётом изменившихся вводных.
Но надо возвращаться сегодня.
Что бы на сей счёт сказал Киплинг или Бэллок? Наверняка что-то бодрое, пафосное.
Но не все ли равно? Киплинг и Бэллок, увы, сейчас на той стороне. Это же их мир, их цивилизацию, воспеваемую ими систему ценностей защищают сейчас человечки, посылающие нам кассетки под двери подвала.
Хорошие туземцы, присягнувшие белому сахибу. Верные, преданные, стойкие....
Как там он писал про облагодетельствованных: "полулюди-полузвери"?
"Нет, - пресекаю я эти размышления, - настоящий талант, настоящие произведения, культура, литература, искусство, кино, все это универсальное наследие человечества, стоящее выше сиюминутных распрей и смут. Настанет время, и все встанет на свои места. Поэтому..."
...щелчком пальцев отправляю окурок в сторону хрипящей радейки...
"... Не будем отрекаться ни от Киплинга, ни от Бэллока. В конце концов, среди этих достопочтенных джентльменов есть и тот, кто сказал:
Уходит многое, но многое пребудет;
Хоть нет у нас той силы, что играла
В былые дни и небом и землею,
Собой остались мы; сердца героев
Изношены годами и судьбой,
Но воля непреклонно нас зовет
Бороться и искать, найти и не сдаваться".
П.С. Ценой каких-то невероятных ухищрений в ходе переговоров с командованием старший группы добился таки того, что бы в этот день нас все же вывели. Мы вернулись в расположение.
Следующий поход на "очко Зе***ского" состоялся много позже.
Но это, как говорит Леонид Каневский...
Ну, вы поняли.
P.S. Оно существует))
Орфография изменена, чтобы не попасть в бан.( Слово начинающееся на "Хо" и заканчивающееся на "ол" заменено на "Оппонент")
...когда старший группы озвучил задачу, у меня стали ватными ноги, в животе возник противный липкий холод, а дыхание перехватило так, что я даже не мог сглотнуть.
Страх абсолютно нормальная реакция человека на любое рискованное мероприятие, в котором ему предстоит принимать участие.
Но есть страх в пределах нормы, в рамках задачи, которую ты сам определяешь как посильную, а есть страх, возникающий перед препятствием, преодоление которого ты считаешь за пределами своих сил, за гранью возможного.
Задача заключалась в том, что бы силами двух групп, на броне БТР, прорваться прямо к окопам противника, десантироваться с брони прямо к ним и произвести зачистку траншей на определенном участке. По мере выполнения задачи должна была подойти третья группа, а после закрепления на участке - подразделение регулярной армии.
Наша группа должна была идти первой, за нами, с большим отрывом, вторая. Третья стояла на фоксе и ждала нашего сигнала, что работа на первом этапе сделана.
Разумеется, речь шла о нашем горячо любимом "очке".
Сама по себе идея нестись куда-то по голому полю верхом на броне меня уже огорчила. Тут уже само по себе вырисовывалось нетривиальное задание.
БТР не может пройти столь значительный участок незамеченным. Значит по нему будут стрелять задолго до выхода на позицию. И дай Бог если будут стрелять из стволки, а могут и заптурить. Да и стволка несёт мало хорошего - попасть в быстро едущий БТР не так просто, но скосить пехоту на его броне осколками вполне реально. А ехать внутри нельзя: план операции не оставляет времени на то, что бы закрыть боковые люки, а с откинутым трапом БТР при отходе может зацепиться за деревья в лесополосе, на скорости это очень аварийно. Так, во всяком случае объяснил нам экипаж бронемашины. Поэтому только сверху, как в Чечне.
Ладно. Предположим, мы проскочили, высадились, вломились в окоп и заняли какую-то его часть.
А если что-то происходит со вторым БТР? Если он не доезжает, и вторая группа не приходит нам в помощь? Тогда срок нашей жизни исчисляется сроком расхода бокомплекта. Вломиться в окоп к оппоненту, мы скорее всего, вломимся. Но выйти оттуда, если что-то пойдет не так, мы уже не выйдем. Плана Б в схеме нет.
Дальше. Вломились мы в окоп, заняли свой сектор. Подошла вторая группа. Но, предположим, происходит что-то с третьей. А вероятность, что третий БТР подобьют по дороге, после того кипеша, какой мы там наведём у оппонента, стремится к 99%. Мы может и проскочим. Каким-то неслыханным чудом проскочит вторая машина. Но на что они рассчитывают, посылая третью? Когда ее уже будут ждать вся их артиллерия, танки, которые тут есть, птуршики и т.д. Это так и осталось для меня загадкой.
Но, предположим, порвалась и третья. И вот вся наша зондеркоманда в окопах, все сектора зачищены, противник уничтожен или выгнан из траншей, и по нам начинает работать украинская артиллерия. А она начнет работать безусловно. И в этих условиях командир регулярного подразделения принимает решение своих людей на участок не заводить. А он именно такое решение и примет.
И что тогда? Насколько нас тут хватит? Час? Три часа? Двенадцать? Сутки.
Отойти, повторюсь, мы не сможем. Нас не случайно десантируют с техники, такой способ доставки обусловлен тем, что пешая группа до окопов не доберется. Там не подойти. А раз не подойти, то значит и не уйти.
Поэтому любая хрень в схеме (а мой жизненный опыт гласит, что если в схеме есть херня, то херня обязательно произойдет) оставляет нам только один исход - героически погибнуть в окопах противника.
Хоть что-то, хоть где-то идёт не так, и нам конец.
И все это настолько очевидно и мне, и другим бойцам, и старшему группы, что понимание того, что наш жизненный путь подошёл к концу, приходит разом ко всем.
Отказаться невозможно.
От такой задачи могут отказаться контрактники, мобики, на такую авантюру никогда в жизни не подпишутся Вагнер и Ахмат, но шторм зет не может пойти в отказ.
Потому что мы для этого и существуем.
Потому что в этом и есть смысл формирования штурмовых рот зет из числа лиц, осуждённых за преступления разной степени тяжести.
Мы должны беспрекословно идти туда и на те задачи, куда невозможно или нецелесообразно посылать подразделения, сформированные из вольных людей.
Это условие сделки.
Государство даёт нам возможность соскочить с очень нехилых сроков, получить досрочное погашение судимости и возможность вернуться к полноценной жизни спустя полгода, но мы берём на себя обязательства идти в самую жопу, в самое лютое мясо, туда, куда не пойдет больше никто.
Никто сюда никого на аркане не тащил. Все вводные были озвучены на берегу. Никто никого не обманывал, и у каждого было очень много времени все обдумать.
И после того как ставки сделаны - надо соответствовать тому, за что ты писанулся.
Поэтому мысль о том, что мы похоже, подошли к финалу своего жизненного пути пришла всем, но мысль сдать назад, сказать "везите меня обратно в колонию и хоть сколько навешивайте там сверху, но мы хотим жить, жить, жить... " - такая мысль никому в голову не пришла.
Не тот психотип у людей, которые здесь оказались. Не те жизненные принципы. Не та закалка.
Ну а если и были среди нас такие, кто поехал из лагеря на сво, не понимая, куда он едет, то на исходе двух месяцев их уже с нами не было.
На этой войне первыми гибнут дураки и трусы.
Вот эти две категории тут долго не живут. Проверенно.
Остальные тоже гибнут, да, но массовая утилизация касается только вот этих типажей.
Таковых тут не нашлось, поэтому получив задание и изучив вводные, мы, с трясущимися поджилками, бледные и крайне неразговорчивые, начали собираться.
Выдвинулись по серости в точку сборки, ночь провели в лесополосе, а на рассвете за нами пришел БТР.
Операция началась.
Её ход и развитие я описывать здесь не буду. Слишком много подробностей приближают меня к границам недопустимого в военное время, полагаю, это всем очевидно. Возможно когда-нибудь я накидаю что-то фрагментарно, по паззлам, из которых не сложить слишком уж откровенную мозаику.
Мой рассказ он, собственно не про батальные сцены.
Меня вообще не тянет на описание перестрелок, перебежек, взрывов там всяких, этого убило, того разорвало, а того оппонента мы разьебали с двух стволов....
У этого всего мне кажется будет много певцов и без меня.
Ярких, красочных, со смаком и натурализмом.
Мне больше интересен внутренний мир людей, шагающих в бездну. Переживания, ощущения, мысли, эмоции. Проявление низменного и высокого.
И более того, особо важным мне кажется рассказать и раскрыть механизм поведения особой категории участников СВО. Тех, о существовании которых известно всем, но кто крайне редко появляется в медийной сфере.
Спецконтингент.
Люди, некогда совершившие не очень хорошие поступки в своей жизни и сознательно избравшие такую форму искупления и очищения.
Про нас я думаю, никто не напишет, кроме нас самих. Это очень сложно сделать со стороны. Очень много вещей может раскрыть, изложить и объяснить только тот человек, который сам "потоптал зону", хотя бы годик.
Я потоптал. Я попробую.
Продолжаю цикл рассказов участника из числа "Шторм Z"(с разрешения автора)
Орфография изменена, чтобы не попасть в бан.
Некоторое время назад (я сознательно воздержусь от указания точных дат и географических терминов), мне довелось оказаться в одном селе, на позициях соседней части.
Наша группа отходила через это село, после задания, и на северной его оконечности я был отсечен огнем противника от своих товарищей. Ждать меня они не могли, поскольку сами находились под обстрелом и им нужно было перемещаться. Догнать их я не мог, поскольку надо было перебежать довольно широкую улицу, насквозь простреливаемую и я отошел в укрытие.
Дальше обстоятельства сложились так, что задержавшись здесь на пару часов, по факту я провел в этом селе почти трое суток, потому что за него завязались бои, и в условиях, когда каждый ствол был на счету, сказать: "давайте, ребята, вы тут уж сами, а мне надо идти", я не мог.
Я оказал посильную помощь своим новым товарищам в обороне северной оконечности населенного пункта, и вместе с ними был выведен на пункт эвакуации, по приказу местного командования.
Вывод на пункт эвакуации представлял собой перебежки из одного разрушенного дома в другой, под беспрерывной работой вражеской артиллерии.
Тогда я впервые столкнулся с работой танка, и с тех пор на вопрос: "что самое страшное на войне?", у меня имеется очень четкий и конкретный ответ.
Лично для меня - танк.
Так вот, спасаясь от огня танка, который, корректируемый дроном, методично разбирал картонные домики, в которых мы прятались, я и ещё несколько человек, укрылись в бетонных трубах под дорогой, что-то типа ливнёвки.
По сравнению с домиками это было достаточно надёжное укрытие, и мы здесь залегли до наступления темноты.
В сумерках, по одиночке, по двое, мы продолжили передвижение.
Я пошел замыкающим, и в темноте потерял ведущего. Дорогу мне объяснили, но одно дело объяснить что-то на пальцах, другое дело применить полученную информацию.
Я повернул куда-то не туда и потерял очень много времени, прежде чем понял, что сбился с маршрута и вернулся обратно.
Покинув трубы, я будто пересёк какую-то границу между мирами. До меня не сразу дошло понимание этой разницы, то, что я очутился в части села, куда противник не стрелял.
Там, откуда я пришел, противно трещали кассетки, били фугасы, зудели дроны, здесь же была относительная тишина.
Я шел, один, по пустой улице, среди брошенных, но совершенно целых домов.
На стыке двух этих частей села горел недавно построенный дом, его зарево было единственным источником света вокруг.
Ни голосов, ни каких-либо других звуков мира или войны не было. Абсолютно мертвая, пустая, темная улица.
Оставленная людьми, но ещё хранившая их тепло. Здесь прямо остро чувствовалось, что люди ушли отсюда совсем недавно. Не было запустения в этих домах. Они ещё были живы.
Я дошел до очередного поворота, про который мне говорили, и пошел дальше, все больше и больше удаляясь от разрыва кассеток, снарядов, треска горящего дома.
Эта часть села была вообще не тронута.
По мере того, как я углублялся в нее, я находил какие-то признаки жизни, с удивлением понимая, что здесь кто-то есть, что здесь ещё живут люди, не наши военные, а мирные, местные жители, кто по каким-то причинам не смог или не захотел уехать.
Я прошел мимо большого дома, с занавешенными окнами и услышал, как из под него, видимо из подвала, доносятся звуки дизель генератора.
Я прошел мимо мангала с гаснущими углями.
Я слышал голоса где-то в глубине одного из дворов.
Я чувствовал и понимал, что за мной сейчас наблюдают из этих темных, закутанных, занавешенных домов. Бог весть с какими эмоциями и чувствами.
Вскоре я понял, что снова свернул не туда, и принял решение прекращать ночные блуждания.
Я понял, что пункт эвакуации я уже не найду, и поиски надо продолжать утром.
По дороге я приметил один хорошо сохранившийся дом, явно покинутый, и решил остановиться на ночь в нем.
Туда я и завернул на обратном пути.
Обследовав дом и убедившись, что я в нём точно один, я расположился на ночлег, улегшись на голую кровать с сеткой.
С облегчением стянул с себя бронежилет, снял каску, которые будто уже срослись с моим телом, положил под голову рюкзак, снял кроссовки, вытянул ноги....
... и понял, что впервые с того дня, как я переступил порог своей квартиры, отправляясь на оглашение приговора, я нахожусь наедине с самим собой.
Впервые за это время я обрёл абсолютное, полное одиночество, которое невозможно в СИЗО, невозможно в колонии и практически невозможно на войне.
Везде и все время с тобой кто-то есть.
В камере СИЗО, на бараке в лагере, на производстве, в учебке, в расположении, в окопах, на позиции, на задании - я всегда был с кем-то.
И вот впервые, резко и неожиданно, я оказался в чужом доме, в неизвестном мне месте, в какой-то ужасной, совершенно чуждой мне по природе, по духу, по укладу - стране, совершенно один, наедине со своими мыслями и эмоциями, которые сейчас ничего не сдерживает.
Я буквально захлебнулся в их потоке.
Сюрреализм происходящего и пережитого не вместился в мою скромную черепную коробку, мозг поставил тормоз, закрыл шлюза.
Я просто лежал, несколько часов, глядя в потолок.
Изредка шлюза открывались и дозированная порция рефлексий выплескивалась наружу.
Странно, но получив возможность упорядочиться, мое сознание приняло за отправную точку реальности именно то, что происходило со мной здесь и сейчас. Этот дом, кровать, занавески на разбитом окне, холодную сталь автомата, в обнимку с которым я лежал. Напротив, тяжело было принять то, что иная жизнь, находившаяся где-то там, за тысячи километров, это тоже реальность.
Что я, сидящий в своем офисе с чашкой кофе, это не another me, а именно я.
Я за рулём машины где-то на трассе М5, это я.
В лодке с удочкой на раскатах в дельте Волги это тоже я.
Что мои родные и близкие это не цифровая голограмма в телефоне, которого сейчас даже нет со мной (на передок нельзя брать телефон, он остаётся в расположении, с личными вещами), а реально существующие люди, которые есть.
Вот это было трудно принять.
Все мои 44 года было трудно принять как реальность, а не как сон, фантазию, какое-то кино или литературный сюжет.
А вот текущее положение вещей сознание трактовало как должное и единственно могущее быть.
Наверное, так работают защитные механизмы мозга и психики. Наверное это первостепенный ключ выживания в этих условиях.
Мне кажется, единственное что зависит от человека здесь - абсолютно трезвое и адекватное восприятие реальности.
Пока оно есть, ты способен принимать правильные решения и соответственно реагировать на внешние условия.
Малейшее отклонение от принятия происходящего, допуск рефлексий и самой мысли о сюрреализме того, что ты здесь переживаешь: "да это мне снится, это не со мной, это не может быть правдой" - и все.
Ты запускаешь цепь необратимых событий, тянешься за бабочкой через бруствер окопа и тебя снимает условный снайпер.
Это потом, если и когда все закончится, ты будешь вспоминать это все через призму рефлексий и балансировки на краю бездны.
Пока же надо смотреть в багровые зрачки реальности не моргая.
П.С. Утром я обнаружил пункт эвакуации в тридцати метрах от этого дома. Я прошел мимо него ночью, не распознав. Видимо, для чего-то мне надо было побыть в этом доме наедине с собой.
Возможно, что бы написать этот пост, а может быть для чего-то большего, что ещё ждёт своего часа.
А есть статистика, сколько таких сидельцев, осуждённых за убийство умерли на СВО? Или может сколько из них получили награды, спасли сослуживцев, совершили подвиг?
Я не исключаю, что человек отсидел где то далеко от передовой и через пол года получил помилование, но так же знаю, что таких в большинстве отправляют именно на передовую, где далеко не сахар.
Поэтому возвращаяь к первому абзацу, может кто расскажет/соберет статистику?
Рассказ об очередной поездке с гуманитаркой в зону проведения СВО.
с БОЙЦАМИ НА РАЗГРУЗКЕ
Добавьте описание
Три Урала заполнены
Добавьте описание
Модель танка не знаю.
Добавьте описание
Можете ли вы в обычной жизни подойти к незнакомому человеку и поздоровавшись, обнять его, как брата? А в зоне СВО только так и приветствуют друг друга. Вот вы приехали, видите человека первый раз в жизни, еще не знаете, как его зовут, но непременно, после рукопожатия, вы обнимаете друг друга, похлопывая по плечу. Так происходит потому, что каждый из вас знает и понимает, кто он и почему здесь находится. Вы знаете, что боец защищает нашу мирную жизнь, а боец в свою очередь знает, что вы добровольно приехали к нему, несмотря на обстрелы и бомбежки, чтобы привезти ему гуманитарную помощь – поесть и обогреться.
Эта гуманитарная поездка в зону СВО стала особенной. С самого начала в ней было то, чего раньше и представить было себе трудно. Но, обо всём, по порядку!
Мир не без добрых людей и на мою просьбу о сборе средств на фаркоп откликнулся Роман, оплатив полностью фаркоп и его установку. В предыдущую поездку мы ездили только на моем легковом автомобиле – БМП (Боевая машина Поло). Была она тогда забита грузом по самую крышу и этого все равно было мало, хочется возить гораздо больше полезного груза для наших бойцов. Как вариант, я предложил собрать сумму на фаркоп, чтобы ехать с прицепом.
Мой друг и просто замечательный человек, Сергей Васильев, любезно предоставил нам свой огромный прицеп для поездки! Здорово! Теперь есть, на чём везти! А вот груз… где его столько взять? Как я уже сказал, мир не без добрых людей и не без добрых организаций! Друзья Романа предложили закупить весь список, который написали бойцы! Вот прямо взяли его целиком и купили! А это на минуточку, более чем 1,5 млн. рублей! Что же было в списке?
Итак, у нас 60 комплектов полной зимней экипировки для бойцов (тактическая обувь, шерстяные носки, термоноски, термобелье, зимняя камуфляжная форма, шапки, перчатки тактические, балаклавы, спальники для суровой зимы – до минус 30!), мощный дизельный генератор, автономные отопители дизельные, ультразвуковые отпугиватели грызунов, газовые плитки, супер мощная рация и еще много-много всего! Настолько много, что и треть не поместиться в наш авто с прицепом! Что же делать? Мы не унываем и среди друзей находим еще два автомобиля с водителями, готовых отправиться с нами на фронт!
Супер! В час Х встречаемся и грузим все вещи. Ну как все, те, что поместились. Три мешка со спальниками не влезут, даже если запихивать их ногами – даже лист А4 не сможет протиснуться в этом нагромождении коробок! Однако, одна из машин выезжает пустой, так как место ее загрузки – в районе города Усмань. Да, Сергей Демихов вновь участвует в сборе груза и на этот раз он договорился с группой “Будем жить” и они передали нам для бойцов продукты, вкусняшки и окопные свечи, суммарным объемом на весь автомобиль №2, хундай крета, его водитель Эдуард! Напарником и сменным водителем будет Сергей Щеголев, который ездил со мной в предыдущую поездку.
Автомобиль №3 микроавтобус хундай и его водитель Владимир. Он заранее снял все сидения, чтобы как можно эффективнее использовать его объем. Вместе с Вовой поедет его сестра – Екатерина. А еще, в этот раз у нас будет секретная миссия!
Выезжаем около 22:00 пятницы и едем осторожно – это первая поездка с прицепом! Да еще сразу на такое расстояние! Меня точно можно будет назвать дальнобойщиком после этой поездки). Движение осложняется шквальным ветром, снегопадом, гололёдом и жутким туманом, который сопровождал нас до следующего утра.
У нас с собой рации, по одной в каждой машине, чтобы договариваться об остановках, заправках и прочее. Колонна движется в таком порядке – в начале БМП с прицепом, Крета и Бусик (так по рации мы и называли эти автомобили). Рома предложил рулить первым, так как он засыпает поздно обычно и поэтому, готов отмахать несколько сотен километров. Ну что же, отлично, а я пока буду спать, чтобы быть готовым потом пересесть за руль.
БМП с прицепом едет нормально, я ожидал, что будет хуже. Машина и прицеп уверенно держат дорогу, несмотря на погодную аномалию. Хорошо, что уже все машины переобулись в зимнюю резину.
Просыпаюсь на заправке, где мы договорились встретиться с Сергеем Демиховым – немного не доезжая до Воронежа. Приветствуем друг друга, заправляем свои машины и перегружаем посылки Сергея в Крету. Со сложенными сидениями, влезает аккуратно всё, по самую крышу. Отлично, значит объем мы рассчитали правильно! Благодарю Сергея, а также группу “Будем жить” и вручаю им благодарственные письма! Нам пора двигаться дальше, ведь нас ждут бойцы, для которых мы всё это и везем! По коням!
Колонна вновь выдвигается, Рома заявляет, что самочувствие у него отличное, спать не хочет и он готов продолжить путь за рулем. Ну что же, без проблем, продолжаю ехать пассажиром.
Около 10:00 мы приехали на одну из крайних заправок перед границей (АПП Ровеньки). Заправляем машины, заправляемся булочками (спасибо огромное храму Александра Невского за них) и кофе и едем далее. Заранее распечатал на листочках А4 информацию, которую мы положили под лобовые окна наших авто – Гуманитарка. 797-й Добровольный волонтёрский гуманитарный полк. Расшифровку дам чуть позже.
Вот она – граница. Рассказываю ребятам, как правильно ее пройти: подъезжаем в терминал, открываем все двери, багажник, капот, бардачек. Затем идём на паспортный контроль, сообщаем цель нашей поездки и маршрут. Буквально 10 минут и все три машины пересекают границу.
В этот раз мы не планируем ночевать в машинах. Нам рассказали, что в городе по пути нашего следования, Старобельск, есть две гостиницы. Нашли на карте одну из них и едем туда, чтобы забронировать номера. Почти не плутали и нашли гостиницу довольно быстро. Это гостиный дом, как выяснилось. Там живет семья и сдаёт комнаты (сам дом большой по площади, со своей территорией, куда можно парковать автомобили). Хозяева оказываются очень доброжелательными и гостеприимными – рассказывают и показывают свой дом и номера. Мы выбрали три номера и забронировали их. На момент нашего заселения в 2023 году, цена составляла 5.000 рублей за номер. Питание оплачивается отдельно, при этом, хозяева сами готовят пищу по пожеланиям гостей.
Недалеко от гостиницы находится госпиталь, для которого мы также везем немного гуманитарки. Нам подсказали, к кому нужно обратиться, чтобы у нас приняли груз. Подъезжаем к КПП м просим позвать Поддубного. Через несколько минут появляется атлетически сложенный двухметровый Поддубный) Действительно – богатырь! Сообщаем, кто мы и зачем приехали и начинаем разгружать: 100 гелей для душа (ими и голову можно мыть, лично проверял качество), 50 футболок, которые нам передали из молодежки ЛДПР, несколько пачек листов А4 а также тепловую завесу.
Итак, два дела сделаны, осталось доехать до точки Х. По дороге мне звонят представители одного подразделения, затем, минут через 20 из другого. Они сообщили, что все уже на месте и ждут нас! Надо поднажать! Хорошо, что пока дорога позволяет это делать. Рома едет достаточно быстро, при этом аккуратно – ранее он тоже ни разу не ездил с прицепом.
Ах да, забыл сказать! Город Сватово закрыт, и мы не можем туда проехать из-за сильных бомбежек со стороны врага. Поэтому, мы договорились встретиться с подразделениями за несколько километров до города. Чтобы не потеряться, мы сказали им частоту своих раций. И вот мы едем, уже около 10 км остается, переговариваемся по рации и вдруг доносится – Ветер, мы вас слышим! Это бойцы сидели и слушали эфир и услышали нас! Класс, значит мы уже рядом и не потеряемся! Подъезжаем и видим вдали три Урала военных, а в рации слышим : Ветер, мы вас видим! Подъезжаем и бибикаем!
Выходим и начинаем со всеми здороваться! Кого-то мы знаем, кого-то встречаем впервые, но с каждым горячо здороваемся, как с родными братьями! Одно из подразделений прибыло к нам на встречу прямо с передовой! Ребят выделяет красный скотч на их форменной одежде, а также все с брониками и оружием.
Настало время рассказать о нашей секретной миссии: мы приехали с женой одного из бойцов! У них была круглая дата – 20 лет совместной жизни, и вот – муж с женой встретились! Под звуки артиллерийской стрельбы, они были в объятиях друг друга! Их чувства, эмоции, волнения и переживания останутся с ними, всё-таки это секретная миссия была)
Помимо именных посылок, мы угощаем бойцов тем, что удалось купить и насобирать, благодаря неравнодушным гражданам. Кто-то приносит продукты, медикаменты, вкусняшки, сигареты, кто-то перечисляет деньги на мою карточку (реквизиты в конце статьи). Мы всё это собираем, сортируем, докупаем то, что необходимо бойцам. И вот мы тут, вручаем всё это богатство на нужды фронта! В этот момент стоит обратить внимание на глаза бойцов и их улыбки. Такой искренней радости мало где сейчас можно увидеть. Помимо прочего, некоторые люди передают письма, которые бойцы с удовольствием читают. Получается некий интерактив: боец читает письмо, отвечает на него на камеру, а по возвращении домой, я показываю это видео отправителям. Вот такое живое общение! Хотите, и вы также помочь фронту и передать привет бойцам? Присоединяйтесь к нам! Словами сложно описать чувства, возникающие у бойцов и у нас, когда они читают письма из мирной жизни и получают посылки. Да, для этого мы здесь – не только привезти груз, но и подарить бойцам частичку вашего тепла, частичку домашнего уюта и мысли, что о них думают, о них помнят, им хотят помочь и им… помогают! Не только словом, но и делом! Каждый раз бойцы говорят нам – какие вы смелые, не боитесь! На что мы отвечаем – мы боимся! - Но, ведь всё равно едите? – Да, боимся и всё равно едем!
Выгрузка продолжается под артиллерийские выстрелы. К сожалению, это сейчас стреляют враги. С нашей стороны тишина – наверно вычисляют координаты. У нас с собой есть каски и бронежилеты (спасибо вновь добрым людям и Роме), но мы в суматохе забыли их надеть. В следующий раз надо будет делать это заранее, ведь враг стреляет кассетными боеприпасами – они накрывают большую площадь коварными осколками, и без хотя бы минимальной броне защиты, шансов остаться целым при попадании практически нет.
Посылки и вкусняшки переданы двум подразделениям – Студенту и Аисту, они торопятся на передовые позиции, и мы прощаемся с ними, говоря – до новых встреч! Каждому бойцу желаем, чтобы его охранял Ангел Хранитель и Бог, каждому желаем удачи и Победы! Бойцы залезли в свои Уралы и отправились в путь. До встречи, братья! Мы обязательно вернемся сюда вновь и также привезем вам много всего нужно для вас! Ну а мы, и граждане нашей великой страны, обязательно соберем новый груз! Ведь правда, соберем?
Остаётся еще одно подразделение - Злого. Для него в этот раз мы привезли много полезного, что они писали в своих списках! Начинаем разгрузку и видим, как радуются бойцы! Ей-Богу, как дети! Настолько искренняя радость, что мгновенно сам заражаешься улыбкой! Как приятно, что ты можешь оказаться полезным! Не сидеть в стороне, а собраться и поехать на фронт! От изобилия груза бойцы теряют дар речи. Оно и понятно! Если бы мы на трёх машинах не приехали бы – ничего этого и не было бы у них. Особенно ребята порадовались мощной рации, они давно такую хотели и тут Случай свёл меня с хорошими людьми, которые смогли осуществить желаемое и купить всё, что нужно (не устану благодарить Романа и его друзей)! Бойцы выстроились в цепочку и по ней грузят коробки в свой Урал. В какой-то момент Злой подходит ко мне и вручает каску! Самую настоящую военную каску! Моему счастью не было предела, ведь я коллекционирую разные военные вещи. Обычно, привожу из поездок гильзы, осколки, а тут – целая каска! Просто, Злой купил себе баллистический шлем безухий и каска ему оказалась не нужной. Он узнал о моём хобби и сделал вот такой царский для меня подарок! Спасибо тебе огромное, Коля! Этот шлем займёт достойное место в моей коллекции и для меня значит очень многое! Уверен, после окончания СВО, мы все вместе с бойцами, на День Победы встретимся и нам будет о чём поговорить! Этот шлем я воспринял как награду! При том, как очень ценную награду. Получить шлем из рук бойцов фронтовиков – это дорогого стоит!
Теперь мы выгрузили всё из своих машин и прицепа! Третий Урал, заполненный грузом и радостными бойцами, отправляется на свою позицию.
Миссия выполнена! Но, расслабляться еще рано, нам ведь нужно добраться домой, а дорога обратно – зачастую бывает сложнее и опаснее.
Едем в Старобельск – нам нужно отдохнуть, выспаться. Договорились до гостиницы ехать самостоятельно, так как мы с Ромой останавливались фотографироваться возле стел с названиями населенных пунктов. Прибыли в город около 17:00, немного заблудились. Увидели храм и решили зайти в него. Оказалось, там заканчивалась служба и священник мазал лбы прихожанам святой водой. К слову сказать, мы с Ромой были там единственными в камуфляже. В какой-то момент, женщины начали махать нам руками, чтобы мы встали перед ними в очереди к священнику. Мы не растерялись и получили благословение!
Довольные, вернулись в гостиницу, где уже расположились наши товарищи. Переодевшись, мы все вместе сели в одной из комнат и стали обсуждать нашу поездку, по ходу дела ели принесенную еду. Хозяин гостиницы Виталий, любезно предложил нам приготовить ужин (1000 рублей за порцию) и мы охотно согласились. Вова интересовался, как это можно спать сидя (когда мы обсуждали наши предыдущие поездки), прошло минут 10 и мы видим, что Вова сам уснул сидя, скрестив руки на груди. Вот так Вова, именно так!
За разговорами подошло время к ужину – Виталий приглашает нас к столу. Что же будем есть? И тут на столе появляются гигантские тарелки с таких же размеров содержимым – огромный стейк и на гарнир картофельное пюре с подливкой. Да кто же сможет съесть такой кусок? В Москве в ресторане, такой ужин потянет тысячи на 2.5 рублей, не меньше. Почти никто не смог доесть до конца!
Время отхода ко сну – все разошлись по комнатам и засыпают.
По утру я проснулся и первым делом посмотрел время на телефоне – всего 6 утра, а я такой бодрый! Рома и остальные тоже проснулись. Не торопясь, мы завтракаем, общаемся, собираемся. Во врея завтрака, к нам подошел один из постольцев. Идя по коридору он остановился и пристально начал на нас смотреть. Мы поздоровались, он поприветствовал нас в ответ и направился в нашу сторону. Было заметно, что человек после хорошего возлияния накануне, но при этом выдает это только его походка и глаза.
Оглядев нашу одежду, он спросил
- Вы военные?
- Нет, мы волонтёры
Он заулыбался и спросил, может ли присесть к нам.
- Конечно, присаживайся!
- Петруха – сказал постоялец и протянул каждому руку. Так мы и познакомились.
Далее, у нас было очень интересное общение с ним, часть из которого приведу ниже.
Петруха поинтересовался, куда именно мы возим гуманитарку. Мы рассказали, как есть – возим обычным рядовым бойцам, передаём лично в руки.
Как это бывало ни раз, Петруха начал говорить, что мы всё правильно делаем и он благодарен нам (да, мы лично ему ничего не привезли, знакомы пять минут, но он нам уже благодарен). Благодарил он нас за всех бойцов. Попутно рассказал, что гуманитарка. Которая проходит через офицеров и штабы – к ним, рядовым солдатам, не доходит! Рассказал несколько известных ему случаев, когда он точно знал о том, что к ним в часть приезжали крупные гуманитарщики, но при этом им совсем ничего не доставалось. Рассказал, как он видит эту гуманитарку в продаже у местных по завышенной цене. В какой-то момент на кухню зашла женщина, как мы поняли – толи его жена, толи сожительница. В общем, она его торопила, так как им нужно было успеть на автобус. Петруха спросил, можем ли мы довезти их до остановки. Конечно, брат, о чём речь!
Петруха рассказал нам несколько военных историй, одна из них была про то, как рядом с ним были его товарищи, а после взрыва их не стало, совсем. В этот момент мы замечаем, как глаза Петрухи заблестели от накативших слёз. Он сдержал эмоции, а вот нам стало не по себе…
Да, вот для таких рядовых Петрух мы и ездим, рискуя своими жизнями, чтобы помочь им посильно! Спасибо всем и каждому из вас, кто посильно принимает участие в сборах!
После того, как Петруху и его спутницу отвезли на остановку, наша команда отправилась в путь – домой. Отдохнувшие, мы были готовы уже вечером оказаться в своих домах. До границы ехали колонной, по принципу – вместе приехали. Вместе и уехали через границу. Ну а дальше, каждый поехал по мере возможностей своей машины – крета и бусик рванули вперед. Ну а мы с Ромой, доехали последними. Всё таки, прицеп слишком большой для нашей маломощной машины. Расход был диким обратно. Удивительно, но пустой прицеп парусил еще больше и нам приходилось заправлять полный бак через каждые 200-250 километров! Да, на бензин в этот раз пришлось потратиться значительно. Но главное – мы сделали все дела и успешно вернулись домой!
Впереди нас ждёт Победа, а до тех пор, мы продолжим наши поездки! Если вы читаете это тогда, когда еще идёт СВО, то возможно, прямо сейчас мы едем на фронт, преодолевая трудности и лишения или готовимся к выезду, собирая груз, и вы можете нам в этом помочь! Ну, а если уже Победа, то просто знайте, какой ценой, она досталась нашему народу!
Победа будет за нами! Своих не бросаем!
Для распространения материала, прошу поставить лайк, написать комментарий и переслать эту статью среди знакомых, друзей. родственников!
Моя почта maxveter@mail.ru
Самопровозглашенный военный корреспондент Макс Ветер
Красноярский гарнизонный военный суд приговорил рядового Дениса Семенова к пяти годам колонии-поселения по делу о самовольном оставлении части более чем на месяц в период мобилизации. Об этом сообщила пресс-служба суда.
Согласно материалам дела (часть 5 статьи 337 УК), Семенова направили проходить службу в одну из воинских частей в южном регионе России, однако рядовой, «будучи недовольным командованием» и «желая отдохнуть от службы», уехал в Ростов-на-Дону, затем в Сочи, а оттуда улетел домой в Красноярск.
В конце мая военнослужащий сам пришел в военную комендатуру. Приговор Семенову вынесли 17 октября. Пресс-служба не уточнила, проходил ли он службу по призыву или по контракту,
За день до этого Красноярский гарнизонный военный суд приговорил к пяти годам колонии-поселения рядового Романа Николаева, проходившего службу на Юге России, по той же статье.
Пресс-служба суда сообщила о приговоре Николаеву, используя такие же формулировки: «В апреле 2023 года Николаев, будучи недовольным командованием своей воинской части, а также желая отдохнуть от службы и провести время со своей семьей, убыл в города Ростов-на-Дону, в Сочи, откуда вылетел самолетом в город Красноярск».
По данным суда, Николаев в мае, как и Семенов, пришел в комендатуру Красноярска, после чего против него возбудили уголовное дело. Пресс-служба добавила, что при вынесении приговоров обоим рядовым суд учел наличие смягчающих обстоятельств. В случае Николаева таким обстоятельством стала медаль «За боевые отличия».
Также в октябре пресс-служба Красноярского гарнизонного военного суда отчиталась о приговоре рядовому Виктору Новоселову, проходившему военную службу в Кемеровской области. Ему назначили семь лет колонии строгого режима по делу о самовольном оставлении части. Решение огласили 29 сентября.
В октябре 2022 года военнослужащему дали отгул на один день, но обратно в часть он не вернулся и ухал в Красноярск, где «находился не по месту своего жительства, чтобы не быть обнаруженным сотрудниками правоохранительных органов», говорится в материалах дела. В военную комендатуру он обратился в феврале 2023 года.
Согласно картотеке суда, за октябрь приговоры по части 5 статьи 337 УК вынесли как минимум семи военнослужащим.
Всего, по подсчетам «Медиазоны», за 2022 год в суды поступили более трех тысяч дел о самовольном оставлении части в период мобилизации. Больше половины приговоров по ним — условные, чтобы осужденного можно было вновь отправить на фронт.