Два фронта Владимира Куца
История Великой Отечественной войны имеет много героических страниц, биографий солдат и офицеров, достойных остросюжетных блокбастеров или приключенческих романов. Судьба Владимира Терентьевича Куца – одна из таких. Угнанный в 1942-м в Германию на работы 14-летний сын «врага народа», в 1945-м он успел повоевать против фашистов в составе 4-й пехотной дивизии США и в рядах советской 5-й гвардейской воздушно-десантной дивизии.
Родился в 1927 г. на Полтавщине. Отец был высококвалифицированным рабочим, строил железнодорожные мосты по всей стране от Днепропетровска до Красноярска. Там отца в 1937 г. и посадили, дав 8 лет за антисоветскую агитацию. Семья вернулась в село Веприк, на Украине, где встретила войну.
- Семья жила бедно, мать работала прачкой в больнице. Спасал только самогон. Я притаскивал с поля мерзлую сахарную свёклу, мать гнала первач. Что такое самогон во время войны? Это самая главная валюта. Правда, через тот самогон я в Германию попал. Весной 42-го пошёл в лес по дрова, нашёл советские листовки на немецком языке - их наши с самолёта сбросили. Собрал - это ж бумага, тоже ценная вещь во время войны. Положил сушить в хате на бабушкин сундук. А тут полицаи за самогоном пришли...
Так Куц оказался "остарбайтером" в Германии, где работал в семье фермера Антона Старца в земле Баден-Вюртемберг на границе с Францией. Хозяин относился к русскому хорошо, называл Вольдемром, давал слушать по радио сводки из Москвы.
- …все иностранцы, угнанные в Германию, на удивление хорошо разбирались в обстановке на фронтах. Зимой 1943-го работали на лесоповале с французскими пленными. Узнав о капитуляции армии Паулюса, они качали меня, русского мальчишку, как будто это я взял Сталинград.
После войны Владимир Терентьевич навещал потомков этого фермера.
Американцы прозвали Куца "Вилли". Вместе они провоевали месяц: форсировали Дунай, брали Аугсбург, вели бои возле Мюнхена. Всё это время Куц был пулеметчиком разведывательной машины. 1 мая 1945 года американцы выдали ему документы и подарили трофейный «Мерседес-бенц» за активное участие в боях, Владимир Терентьевич поехал к нашим.
Но в пути Вилли нарвался на немецкую засаду, поэтому ему пришлось вернуться. Долгожданная встреча с Советской армией состоялось только 8 мая, когда к американцам приехали командир 5-й гвардейской воздушно-десантной дивизии генерал Афонин и офицеры. Американцы рассказали им историю Владимира Куца, и генерал приказал капитану Швареву зачислить его водителем в особый отдел.
Осенью Владимир Терентьевич решил вернуться домой. Пошел к генералу Афонину: «Отпустите, — прошу, — присягу ведь я не принимал». Комдив дал приказ отправить домой. Шварев сказал на прощанье: «Запомни накрепко, Куц Владимир Терентьевич: освободили тебя советские войска, и ты сразу поехал домой, да по дороге заплутал маленько». Благодаря этой легенде ему и удалось избежать тех репрессий, которые были применены ко многим тем, кого освободила армия США.
- В октябре 1945-го вернулся в Веприк. Мать увидела — сознание от счастья потеряла. Стали жить, как прежде. Ждал, что вот-вот в армию призовут, а вместо этого... Мать однажды прибегает; «За тобой, сынок». А у самой губы трясутся. Выхожу, у изгороди всадник в кожанке. Пригляделся повнимательнее — это же Шварев! Оказалось, мой бывший полк передислоцировали в наши края. Шварев помог мне получить годичный паспорт — в селе тогда люди без документов жили, совсем как крепостные. И поехал я в Норильск, к отцу. Его в те годы уже освободили, но из системы ГУЛАГа не отпускали. Нашел работу, устроился в бойлерную на ТЭЦ, потом связистом работал, было время даже всей телефонной сетью норильских лагерей заведовал. Как меня органы проморгали, одному Богу известно.
Послевоенная жизнь Владимира Куца сложилась хорошо:
- Полжизни я в Норильске проработал. Институт закончил, женился, в партию вступил. Потом в Москву перебрался. Последняя должность — заместитель начальника главного управления Госснаба СССР. Перед пенсией, в 1988-м, лежал в «кремлевке» с одним замом министра. Расчувствовался как-то, рассказал ему свою военную эпопею. Он посоветовал идти в союзный Комитет ветеранов войны. Да только лучше б не ходил: бумаг нет, значит, и разговора тоже нет. Пошел в КГБ. Генерала одного прямо спросил: через сколько лет можно правду о себе рассказать и фронтовых друзей начать разыскивать? Теперь, говорит, можно...