Есть долг 85к рублей что посоветуете
На карте осталось 10к рублей. Куда посоветуете пойти работать, образования нету. Только 1 идея курьером,тогда каким лучше?
На карте осталось 10к рублей. Куда посоветуете пойти работать, образования нету. Только 1 идея курьером,тогда каким лучше?
Бездомные оккупировали приёмный покой больницы в Усть-Каменогорске.
Дело в том, что лица без определенного места жительства используют один из кабинетов приёмного покоя даже без показаний к госпитализации. Их туда привозит скорая помощь, в приёмном покое обследуют, но, когда выясняется, что лечение не требуется, отправить этих людей некуда.
- Пациенты жалуются на неприятный запах в приёмном покое, - рассказала Шолпан Макашева. – Есть случай, что одного бездомного к нам привозили на скорой 71 раз, а он при этом не был ничем болен.
Комент из новости:
акрил, 60х80, холст на подрамнике
Сохранил ли он детскую чистоту души в мире прагматизма конечно вопрос
В 5-7 классах мы с одноклассниками подкармливали бездомных собак в нашем районе. И не просто подкармливали: это была практически полноценная ежедневная забота о них.
Мы даже домик на пустыре построили и переселили туда часть животных. Регулярно перестраивали, делали новые комнаты, приносили всякие разные тряпочки, еду, игрушки и материалы для стройки. Жили наши собачки довольно неплохо.
Вот в очередной раз я вернулась с каникул у бабушки в деревне и первым делом пошла с друзьями к нашим собачкам. Подружка принесла в этот дом новый поролон и мы вчетвером успешно на него легли.
А дальше девочки взахлеб рассказывали как в мое отсутствие наш домик приглянулся двум бездомным. Они выгнали моих одноклассников и всех собак и поселились в наших хоромах. Пустырь окружали частные дома и местным жителям не понравилось такое соседство, поэтому те мужчины прожили у нас недолго. Их тоже выгнали взрослые, а мои одноклассники туда вернулись вместе с собаками(с нами из соседей никто не воевал).
И вот мы лежим на поролоне в этом домике. Где-то на потолке ползет двухвостка. А девочки взахлеб рассказывают как они бомжей отсюда выгоняли.
P.S. Все мы были из благополучных семей, достаточно чистоплотные. Что характерно, никто из нас ни разу даже лишай не подхватил, хотя мы помогали всем подряд. Даже голубей лечили. Удивительная удача ничем не заразиться.
Привалился я как-то к мусорным бакам за углом элитной многоэтажки — той самой, где лифты с хрустальными кнопками, а у консьержа лицо, будто его всю жизнь кормили лимонами. И вот, значит, греюсь у теплотрассы, жую полбуханки чёрствого хлеба, который мне вчерашние клерки кинули, как собаке. Вдруг слышу — скрип. Оборачиваюсь, а там Он.
Не человек, нет. И не зверь. Просто… Оно. Тень с глазами, как у пьяного кота, и пахнет, будто забытый в холодильнике суп обрёл сознание и решило отомстить человечеству.
— Чё надо? — спрашиваю, не особо надеясь на вменяемый ответ.
Тень кашлянула (да-да, блять, кашлянула) и выдаёт:
— Ты знаешь, что эта многоэтажка построена на древнем кладбище философов?
Я плюю.
— Ну и хуй с ним. Мне и без твоих философов хорошо.
— Но они недовольны, — шепчет тень, — особенно Ницше. Он тут под паркингом. Говорит, что Бог умер, но парковка — это уже перебор.
Честно, мне было плевать. Но тень продолжала:
— Каждую полночь лифты здесь возят не жильцов, а экзистенциальные кризисы. На седьмом этаже Сартр сидит, бухнет коньяк и орёт, что ад — это другие. А на двенадцатом Камю в битловском пиджаке пытается понять, стоит ли вообще жить, если в холле такая дорогая плитка.
Я задумался. Может, водка yesterday была не очень? Но тень не унималась:
— Хочешь увидеть?
— А хули мне терять? — отвечаю.
И вот мы идём в подвал. Только не в мой, блять, а в их — где трубы шепчут цитаты из «Так говорил Заратустра», а крысы декламируют Шопенгауэра. В углу — Гегель в виде лужы, булькает что-то про диалектику.
— Ну и? — спрашиваю.
Тень ухмыляется (если это можно так назвать).
— А то. Ты теперь часть системы. Ты — её грязное бессознательное. Ты — бомж, который напоминает им, что вся их элитная хуйня может рухнуть в любой момент. Ты — живое «а что, если?»
Я плюю на пол. Гегель обиженно булькает.
— Ну и хуй с вами. Я спать.
С тех пор, когда вижу, как эти мажоры выходят из своих золотых клеток, я им улыбаюсь. Они не знают, что их лифты — кабинки экзистенциального ужаса, а под паркингом Ницше матерится, что его идеи используют для оправдания ипотеки.
А я? Я просто живу в подвале. И, может, это я и есть самый свободный человек во всей этой хуйне.
Или мне опять пить надо меньше.