Заседания по делу о сделках с белгородским заводом «Энергомаш» десятилетней давности продолжаются в Красногорском городском суде Москвы.

Напомним, что судья Елена Лемешева рассматривает уголовное дело на предпринимателя и основателя благотворительного фонда «Айсберг» Владимира Тебекина , бывшего директора ЗАО «Энергомаш (Белгород) — БЗЭМ» Геннадия Тарараксина и бывшего партнёра Геннадия Бобрицкого Владимира Захарова с 9 января 2025 года.

Двух подсудимых — Тебекина и Захарова — подозревают в преступлениях по части четвёртой статьи 174.1 «Легализация денежных средств или иного имущества в особо крупном размере, приобретённых лицом в результате совершения им преступления» и также по части четвёртой статьи 160-й Уголовного Кодекса России «Присвоение или растрата в особо крупном размере», последний упомянутый подсудимый обвиняется только в преступлении по части четвёртой 160-й статьи.

В основе дела лежат две сделки 2014 года по отчуждению имущества компании «Энергомаш» в пользу ООО «Индустрия» (предприятие уже ликвидировано, его учредителями были Татьяна Тебекина и Владимир Захаров — прим.Ф.), которые провели в 2014 году. По данным следствия, от действия бизнесменов администрация города Белгорода, которой принадлежало 49 процентов уставного капитала «Энергомаш (Белгород) — БЗЭМ», понесла ущерб более чем на 660 миллионов рублей.

Редакции «Фонаря» стали известны подробности минувших заседаний. Ранее мы рассказывали о том, что происходит в зале суда: как в деле оказался замешан бывший вице-губернатор Олег Абрамов мы рассказали здесь, а тут — обнародовали показания экс-мэра Белгорода Сергея Боженова и не только его. Также мы публиковали подробности показаний свидетелей в зале суда, которые сообщали о якобы давлении на них со стороны следствия.

Сейчас мы хотим больше рассказать о роли в рассматриваемом деле находящегося в федеральном розыске предпринимателя Геннадия Бобрицкого, юриста Владимира Захарова и, по версии следствия, «бенефициара завода» Владимира Тебекина. Всё это стало известно из выступления в суде свидетеля Анны Гусевой — гражданской жены Бобрицкого. Её показания стали, пожалуй, самым ярким эпизодом в череде выступлений свидетелей.

«Он не хотел, но Савченко настоял»

По словам Гусевой, история участия предпринимателя Геннадия Бобрицкого в судьбе «Энергомаша» началась с настойчивой просьбы прошлого губернатора Белгородской области Евгения Савченко: «завод надо спасать». Чиновник настоятельно попросил Бобрицкого заняться банкротным предприятием. Производство, по словам свидетеля, было убыточным, с многомиллиардными долгами, а рабочие — без зарплат (напомним, что об этом ранее также рассказывали и другие свидетели — прим. Ф.).

— Геннадий Алексеевич Бобрицкий мне ответил, что относится [к предложению Савченко] негативно. Бизнес был для него непрофильным, он в этом ничего не понимал и хотел отказаться, но поинтересовался моим мнением. Я ему сказала, что действующему губернатору отказывать в подобных просьбах некорректно, поэтому нужно согласиться и взять на себя обязательство по восстановлению завода. Тем более что история была известная: завод убыточный, тысячи людей оставались без зарплаты. Город у нас маленький, Геннадия Алексеевича все знали как уважаемого человека, крупного инвестора. На это он мне сказал: «Ты должна понимать, что там огромные долги и деньги, которые нужны на восстановление завода, я буду брать из дома». На это я ответила, что надо — значит надо. В дальнейшем я знаю, что Геннадий Алексеевич сказал Савченко Евгению Степановичу, что согласен, и приступил к восстановлению, — поделилась на суде Анна Гусева.

Судя по её словам, Бобрицкий инвестировал в «Энергомаш» почти 2 миллиарда рублей личных средств. Спустя годы эта история превратилась в уголовное дело, которое сейчас и рассматривают в московском суде. По версии следствия, схемы с выкупом имущества и переходом прав собственности привели к хищению активов у города Белгорода (хотя позже в суде выяснилось, что администрация Белгорода не является пострадавшим лицом по рассматриваемому делу — прим. Ф.). Прокуратура же считает, что вместо спасения завода произошла фактически его «прихватизация».

Два куратора: один от губернатора, другой — человек Бобрицкого

Гусева рассказала, что контролировали все процессы по реанимации завода два человека: от администрации области — замгубернатор Олег Абрамов, от самого Бобрицкого — юрист Владимир Захаров. Последний был для предпринимателя не просто заместителем, а другом и человеком абсолютного доверия.

«Он его слушал без оговорок. Я говорила — не надо так. А он мне: „Захаров — умный, он лучше знает“», — поясняет свидетельница.

Бобрицкий, по её словам, выделил средства на выкуп долгов, на модернизацию завода и закупку оборудования. Деньги уходили на выкуп долгов у Сбербанка ( самый весомый долг — около 1,2 миллиарда рублей — прим. Ф. ), «МДМ-банка» и других кредиторов.

— Мне этот процесс был интересен. Геннадий Алексеевич всегда отвечал так: «Если тебе интересно, позвони Володе (Владимиру Захарову — прим. Ф.), он всё знает, он тебе всё расскажет... По поводу процесса сделок я знаю, что Захаров предложил Геннадию Алексеевичу следующую схему: он предложил выкупать имущество постепенно... Начались траты, о которых Геннадий Алексеевич меня заранее предупреждал, и эти суммы я помню конкретно, потому что это был семейный бюджет. Обо всех тратах он меня уведомлял, — продолжает Гусева.

Бобрицкий, по её словам, «не вникал в детали» — за юридическую и операционную сторону сделок отвечало его «доверенное лицо» Владимир Захаров. Ещё около 400 миллионов пошли на покупку имущества с торгов. Гусева утверждает, что Геннадий Бобрицкий планировал управлять заводом не напрямую, а через юридические компании — сделки оформлялись на доверенных лиц, включая уже упомянутого Захарова.

Кто такой Захаров? Доверенный юрист и человек, мечтавший о BMW

Операционным управлением во время сделок занимался Владимир Захаров — человек, как заявила Гусева, пользовавшийся абсолютным доверием Геннадия Бобрицкого.

— Захаров бредил спортивными машинами... Он просто мечтал о BMW X6, постоянно говорил об этом, и Геннадий Алексеевич ему пообещал: «Я тебе подарю её, если ты сделаешь всё чисто, законно и достойно», — заявила в суде спутница Бобрицкого.

Захаров настаивал на срочном оформлении сделок, чтобы получить обещанное вознаграждение. Спешка, по её словам, была обусловлена тем, что у него появилась новая семья, и ему «нужно было жильё».

— Ему нужно было содержать новую семью. Он приходил к Геннадию Алексеевичу и говорил о том, что у него появилась новая семья, и для неё нужно жильё. Геннадий Алексеевич ему напоминал, что он для Захарова недавно предыдущий дом достроил. Но тот отвечал, что этот дом уйдёт предыдущей семье. Я думаю, что эта спешка была обусловлена тем, что Захарову нужны были бонусы, которые он получил в полном размере. Он [Захаров] мечтал о BMW X6 и получил машину в качестве бонуса, как и 50 миллионов рублей — за чистое оформление всех сделок, — продолжает Гусева.

Позже, по словам свидетеля, Захаров оформил имущество — квартиру и машину — на подставное лицо, чтобы скрыть активы от бывшей жены и не платить алименты.

— Он на себя имущество не оформлял, потому что нехорошо расстался с первой женой. Он скрывал алименты (далее Гусева приводит информацию о ребёнке, которую мы считаем неэтичной приводить в тексте судебного репортажа, потому что там приведены подробности частной жизни семьи и ребёнка, в том числе информация о его здоровье — прим. Ф.)... Захаров очень амбициозный человек. Он карьерист. Он считал, что должен стать директором завода «Энергомаш». Он всем об этом говорил, вникал во все нюансы производства. Но когда пришло время назначать директора, Геннадий Алексеевич нашёл профессионала, который ранее работал на этом заводе, — Александра Ващенко. Ему пришлось выбирать между Захаровым и Ващенко, и он выбрал второго, потому что у того был реальный опыт работы на заводе. Захаров обиделся, переругался со всем коллективом. Ему ничего не оставалось, кроме как уйти. Таким образом, он остался без работы, — утверждает свидетель.

В суде также допросили Максима Шумеева, на которого временно оформляли машину и квартиру Захарова. Он подтвердил это и объяснил, что такое временное оформление понадобилось из-за «брака [Захарова], точнее из-за развода и нового брака». При этом имущество числилось на Шумееве недолго — около года, а потом его вернули Захарову.

«Если что — максимум арбитраж»

Гусева вспоминала, как на рабочих совещаниях Бобрицкий спрашивал у Захарова, всё ли сделано законно. Ответ звучал успокаивающе: «Если что — максимум арбитраж». Однако, как показал дальнейший процесс, всё оказалось иначе.

— Если бы было банкротство, в любом случае Геннадий Алексеевич получил бы это имущество. Просто, может быть, понадобился бы более длительный период. А мне он говорит, что договорённость с губернатором такова, что нужно погасить все требования кредиторов. Я предлагала как-то варьировать [процессы], но он был непреклонен, и всё это сделал так, как договорился с Савченко, — утверждает свидетель.

Сам Бобрицкий, по словам Гусевой, дал признательные показания следователям только после давления в СИЗО.

— Ему на тот момент было 62 года. Он был практически ослепшим человеком с кучей хронических заболеваний, и тут начинается самое интересное. Его начинают в СИЗО отправлять в карцер. Я три недели не могла его найти в СИЗО. Все мои посылки возвращались. Когда я круглосуточно звонила дежурным, мне говорили, что не могут дать информацию по заключённому Бобрицкому. Я спрашивала: «Он вообще живой?». Они мне продолжали говорить, что не могут дать информацию. Мы даже направляли общественных наблюдателей, чтобы его просто разыскали. Адвокатов тоже к нему не пускали. Спустя три недели я узнала, что он всё-таки жив. Это было начало. Потом к нему, после всей этой череды карцеров, начали ходить оперативники и говорить, что будет так, пока он не признается. Он держался до последнего.

Но 30 декабря 2023 года был совершён страшный обстрел центра города Белгорода со стороны Вооружённых сил Украины. Под обстрел попала прямо в центре города его 86-летняя мама. Опять к нему пришёл оперативник и сказал: «Вы же хотите увидеть мать живой?». И после этого после новогодних праздников он принял решение заключить досудебное соглашение и дать «признательные» показания, а по сути оговорить себя, — впервые поделилась такими подробностями Гусева.

Анна также сообщила, что у Бобрицкого в СИЗО начались серьёзные проблемы со здоровьем: он практически ослеп, не мог самостоятельно передвигаться, страдал от обострений хронических заболеваний. «Он говорил: „Я вижу только перила“. В суде ему даже говорили: „Смотрите в камеру“, — а он не видел», — вспоминает сожительница находящегося в розыске предпринимателя.

После того, как Бобрицкий вышел под домашний арест, он отказался от досудебного соглашения и назвал свои признания ложными, сделанными под давлением.

— Он переживал, когда ему сменили меру пресечения на домашний арест. Говорил, что оклеветал себя и Владимира Михайловича [Тебекина]. Когда начался суд, он мне говорил, что не может жить с этим, поэтому принял решение отказываться от досудебки. Он отказался в суде от своих показаний, которые были даны под давлением, — заявила Гусева.

Добавим, что об этом ранее нигде публично не сообщалось.

«Тебекин — не собственник, а Бобрицкий — крёстный отец дочери Тебекина»

Владимир Тебекин, фото пресс-службы судов общей юрисдикции города Москвы, t.me/moscowcourts

Во время допроса в суде Анна Гусева подробнее пояснила, какую роль играл в процессе «реанимации производства» «Энергомаша» бизнесмен Владимир Тебекин. Напомним, что следствие считает его одним из возможных бенефициаров продажи «Энергомаша».

— Насколько мне известно, Тебекин Владимир Михайлович никакого отношения к деятельности «Энергомаша» не имел. Единственное, что я знаю, что Геннадий Алексеевич привлекал его для налаживания работы службы безопасности на заводе, потому что ранее такую же функцию Владимир Михайлович успешно выполнил в компании «Приосколье», и по этой причине Геннадий Алексеевич попросил его наладить эту же службу на заводе «Энергомаш». Также мы с ним встречались не единожды на футболе, где играла команда «Энергомаш», которая досталась [Геннадию Алексеевичу] как общественная нагрузка к заводу «Энергомаш», — заявила свидетель.

Гусева добавила, что Тебекин лишь косвенно был связан с историей приобретения и реализации имущества завода: дочь предпринимателя была крестницей Бобрицкого, и тот якобы оформил на неё через мать десять процентов долей как «подарок семье». Отсюда и появилась Татьяна Тебекина в управлении компании «Индустрия», через которую якобы и шла реализация имущества завода. «Через маму крестницы Геннадий Алексеевич планировал, что „Индустрия“ когда-то будет получать дивиденды, и они будут уходить на его крестницу», — объяснила Анна. Позже Татьяна Тебекина вышла из состава собственников, что, по словам свидетельницы, подтверждало, что «всё это было символически, чтобы ребёнок был обеспечен».

Интересный момент

На заседании вновь открылись новые детали, связанные с бывшим вице-губернатором Олегом Абрамовым, который так и не явился в суд очно, несмотря на требование судьи.

— Вам известно о вымогательстве господином Абрамовым у вашего мужа Геннадия Алексеевича Бобрицкого офисного центра « Энергомаш»? — спросил Гусеву один из адвокатов.

— Да, я знаю об этом факте. Абрамов считал, что так как Бобрицкий получил такой актив ( речь про завод «Энергомаш» — прим. Ф.)

, то он должен был ему за непосредственное участие подарить бизнес-центр, который принадлежал и принадлежит Бобрицкому. На что Геннадий Алексеевич ответил: «Я завод купил. Причём здесь вообще ты, я тебе ничего не должен». Таким способом он отказал Абрамову, и, естественно, тот обиделся. Сказал, что земля круглая, — ответила Гусева.

Кстати, прокурор попросила зачитать показания Гусевой, данные ею во время следствия, увидев в них расхождения с теми, которые представила свидетельница уже в суде. Судья поддержала это ходатайство. После зачитывания показания Гусева подтвердила, что всё это говорила ранее, и никаких противоречий в сказанном не видит.

— Да, я не вижу никаких радикальных противоречий. Единственное уточнение: я хочу сказать о том, что в ходе сегодняшней своей речи я не раз говорила о том, что этот вопрос [рассматриваемый сейчас в суде] никогда у нас не возникал. Девять лет мы жили спокойно. Только когда я начала ходить к Геннадию Алексеевичу в СИЗО, я стала задавать вопросы о спорной сделке. Поэтому всю информацию, которую я дала сейчас, я уже уточняла в ходе свиданий в СИЗО и после того, как он вышел под домашний арест. Поэтому сейчас мои показания более развёрнутые, чем тогда [на следствии], когда я вообще не понимала, о чём идёт речь. Всё, что я сегодня говорила, это было сказано со слов Бобрицкого Геннадия Алексеевича, — пояснила судье Гусева.

Завод спасли, но те, кто это делал, — на скамье подсудимых

Суд заслушал показания заместителя управляющего директора «Энергомаша» Михаила Головко . Он прямо сказал: «Завод удалось сохранить благодаря героическим усилиям одного человека, и этот человек не Владимир Тебекин. Ни для кого не секрет, что этот человек — Геннадий Алексеевич [Бобрицкий]. Именно он вложил деньги, наладил связи, восстановил цеха. Он заложил основу для того, чтобы на сегодняшний день предприятие являлось одним из основных игроков на рынке технологического и энергетического машиностроения в России... Моё мнение, опять же, оценочное, субъективное, но опять же, по роду своей деятельности я в течение 17 лет работал в правоохранительных органах, в системе борьбы с экономическими преступлениями. В моём понимании, здесь нет ни состава, ни события преступления. Это моё оценочное суждение», — заявил Головко.

Кроме того, Михаил Головко рассказал, что в течение двух лет, с октября 2014 по октябрь 2016 года ( хищение, по версии обвинения, произошло в период с июня по августа 2014 года — прим. Ф. ), Геннадий Бобрицкий из собственных денег продолжал рассчитываться с кредиторами ЗАО «Энергомаш (Белгород) — БЗЭМ», причём предприятие к тому времени уже обратилось в арбитражный суд с заявлением о банкротстве. Из-за этого ООО «Белэнергомаш — БЗЭМ», бенефициаром которого был Бобрицкий, приобрело задолженность предприятия перед «МДМ Банком» и иностранным поставщиком металла на сумму 1,8 миллиарда рублей, оставшись по результатам банкротства ЗАО единственным кредитором, чьи требования не были удовлетворены. Совершение этих заведомо убыточных сделок предприниматель объяснил службе безопасности компании обязательствами перед губернатором «погасить все долги перед кредиторами», потому что иное не позволило бы сохранить целостность производственного предприятия.

Показания Головко в этой части подтвердил и следующий допрошенный в судебном заседании свидетель — главный бухгалтер ЗАО «Энергомаш (Белгород) — БЗЭМ» Галина Ноздрина . Она рассказала, что после реализации указанного в обвинении имущества в пользу «Индустрии» у ЗАО не осталось ликвидных активов, а долги предприятия были около 2 миллиардов рублей. Все расчёты с кредиторами в последующем производились за счёт финансов Геннадия Бобрицкого, хотя все понимали, что получить что-либо по результатам банкротства будет уже невозможно.

Так в результате и вышло: обанкротившись, ЗАО «Энергомаш (Белгород) — БЗЭМ осталось должно компании Бобрицкого более 1,8 миллиарда рублей. Галина Ноздрина резюмировала, что даже если бы летом 2014 года «Индустрия» рассчиталась за якобы похищенное имущество с ЗАО реальными деньгами, а не зачётом взаимных требований, то эти деньги всё равно бы вернулись Бобрицкому как единственному кредитору. Более того, если бы сделок с «Индустрией» вообще не было, имущество всё равно бы досталось Бобрицкому, который выкупил все долги предприятия, кратно превышающие стоимость якобы похищенного. Но произошло бы это на пару лет позже — по завершении процедуры банкротства ЗАО, а работать вновь созданное предприятие должно было начинать сразу.

В суде допросили также бывшего директора ЗАО «Энергомаш (Белгород) — БЗЭМ» Геннадия Тарараксина. Уголовное дело на него прекратили, так как истёк срок давности привлечения его к ответственности. Во время допроса он пояснил, что вообще не подписывал никаких договоров с «Индустрией», а его подпись была подделана неизвестным. Об этом же свидетельствует и исследованное в суде заключение почерковедческой экспертизы. Эксперту не удалось подтвердить, что поставленная в договоре подпись была сделана Тарараксиным, при этом не был исключён и её монтаж.

***

Рассматриваемое в суде дело Тебекина, Тарараксина и Захарова — это не только про экономику и завод, но и про политику, доверие, лояльность и амбиции. Вопрос, кто действительно стоял за спасением «Энергомаша», а кто воспользовался ситуацией — остаётся открытым. Из всех материалов дела складывается странная картина: завод спасли, восстановили, он работает, платит налоги и поставляет продукцию, но тех, кто занимался «спасением завода» (цитата по выступлениям свидетелей в суде — прим. Ф.) в 2014–2015 годах, сегодня судят за «присвоение» и «легализацию» имущества завода.

— Почти уже более 11 лет назад, после того, как с участием Геннадия Бобрицкого были выкуплены долги предприятия и произошёл переход прав на имущество, были ли со стороны властей Белгородской области претензий к этой сделке? — поинтересовался адвокат Тебекина у Гусевой.

— Это самое удивительное! Говорят, что Бобрицкий похитил имущество, но Бобрицкого на всех мероприятиях чествовали. Администрация города Белгорода была на всех днях рождения завода «Энергомаш», хлопала в ладоши. Говорили Бобрицкому «спасибо». Прошло девять лет, и вдруг они такие говорят: «Слушайте, стоп, да он-то украл у нас!». Не то даже, что не было претензий раньше, они его чествовали на каждом дне рождения! Все были только благодарны. А теперь — уголовное дело, — удивляется Гусева.

Рассмотрение дела продолжается. Суду предстоит разобраться, была ли это рейдерская схема или же спасательная операция, которая через года стала неудобной. Подробнее о показаниях в суде Владимира Тебекина «Фонарь» вскоре расскажет подробнее.

Источник — fonar.tv