Сюрреализм. Он преследовал меня с самого утра. Бездомного мужчину на станции электрички стошнило кровью — небезразличные прохожие ему вызвали скорую. Затем я приехала в библиотеку им. Достоевского, где подруга пофотографировала меня — для портфолио и сайтов. Чем примечательна эта библиотека, так это тем, что в ней гармонично уживаются все категории людей — от претенциозных хипстеров до бомжей. Причём первых даже не смущает запах вторых. Для меня — это некий островок толерантности в Москве. Современный и приятно неожиданный. Попрощавшись с подругой — я отправилась на станцию дезинфекции. Здесь, чувствую, нужна небольшая предыстория…
На веганском фестивале я случайно познакомилась с фондом «Пища Жизни». Чем он мне приглянулся? Они кормят людей — бездомных, в горячих точках, на благотворительных мероприятиях — горячими обедами. В меню только вегетарианская еда. На мой вопрос: «Почему?», я услышала прекрасный ответ: «Сами понимаете: мясо — это не пища жизни, и не может ей быть, потому что для этого животное надо убить. Это скорее пища смерти. Мы такое не поддерживаем». Проникнувшись идеологией проекта — я написала их пиарщику — с просьбой поучаствовать в какой-нибудь из акций. Как выяснилось: «Пища Жизни» кормит ежедневно бездомных на станции дезинфекции. Так я там и оказалась — в обычный пятничный полдень.
Меня встретил Дмитрий — сотрудник фонда — и проводил до фургончика, в котором волонтёры раскладывали еду по тарелкам, а после — выносили её на столики на улице. Меня представили Елене Головиной, которая помогает фонду много лет. Елена выдала мне форму, резиновые перчатки, рассказала, что на территории станции людей бесплатно осматривает врач, также им предлагают возможность помыться и выдают чистую одежду. «Пища Жизни» кормит нуждающихся с 12:30 до 14:00 — в три захода. Оказывается, «волонтёрят» совершенно разные люди — многие из них занимают высокие должности в крупных компаниях, при этом предпочитают оставаться анонимными, — просто приходят в свой обеденный перерыв покормить других. В тот день, когда приезжала я, среди волонтёров была Инна Гомес — актриса и модель. Думаю, многие её помнят по реалити-шоу «Остаться в живых». Инна тоже много лет помогает фонду.
Пообщавшись с Еленой, я попросила дать мне какое-нибудь задание. Первую часть людей ещё не запустили — поэтому надо было раскладывать еду по тарелкам. Инна мне объяснила, какой должна быть порция, как лучше держать тарелки, чтобы процесс проходил быстрее, и остальные тонкости. Всё вняв, я приступила к делу. В фургончике было тесно, каждый молча занимался своим делом. Меня поразили отлаженные движения каждого из волонтёров — было очевидно, что они делают это уже не в первый раз. Тишина меня всегда смущала, поэтому я решила разбавить её своим вопросами.
— Все волонтёры — вегетарианцы?
— Да, обязательно. — ответила Инна.
— А как давно вы вегетарианка?
— Восемь лет.
— А я три года.
На этом наш неловкий диалог закончился. Вся еда уже была разложена по тарелкам, и мы начали выносить её на улицу. По пять тарелок на стол. В одной тарелке — рис, свёкла, кусочек хлеба, в другой — овощной суп. В стаканах — компот. Через несколько минут запустили первую партию людей. Наверное, вам интересно: кто они? Всё довольно прозаично. Бездомные, те, кого можно встретить на вокзалах, в метро — занявших целый пролёт сидений — и от кого держатся на расстоянии трёх метров. По большей части из-за запаха. Помимо них — бабушки и дедушки — старенькие и немощные, которые, уже не могут сами себе что-либо приготовить. Чуть позже Елена мне скажет: среди пенсионеров есть и те, кто всю жизнь прожил в центре Москвы, в красивых домах и больших квартирах, но их выгнали их же собственные дети. Многие из таких стариков уже немного не в своём уме, поэтому даже не понимают, что произошло в их жизни. Некоторые из пришедших одеты вполне прилично, от них не исходит никаких неприятных запахов. Да, видна некоторая неопрятность, но это не так бросается в глаза, как страшное отчаяние, застывшее на лицах. Настолько страшное, что тяжело задерживать взгляд дольше, чем на пару секунд. Елена рассказала мне, что есть и «непостоянные клиенты» — те, у кого случилась какая-то трагедия, и им временно нужна помощь и поддержка, хотя бы в виде горячего обеда.
Что чувствовала я? Иногда отвращение. И мне не стыдно в этом признаться. Когда кто-то подходил — просил добавки или спрашивал, можем ли мы запаковать один обед с собой — неприятный запах, израненные руки, кровь, запёкшаяся на лице, а также страх подхватить какой-нибудь туберкулёз — отталкивали. Наверное, это рефлекторное. Думаю, все городские жители хотят видеть вокруг себя только чистоту, порядок, красивых здоровых людей. В остальном — я чувствовала боль и обречённость. Эти чувства были очень крепко переплетены, как будто одно ощущение не могло существовать без другого. Да, мы обо всём знаем в теории: о том, что ради котлеты убили корову, где-то бомбят Сирию, какой-то педофил насилуют в подъезде ребёнка, а иногда этот страшный педофил — и вовсе родной отец несчастного дитя. Мы всё это, конечно же, знаем. Но наш мозг блокируют информацию, делает её отдалённой. Будто это происходит где-то там, но никак не с нами, не в нашем мире. Но иногда эта броня слетает. Отчего становится больно…
Было больно смотреть на молодого и очень красивого парня — без шапки, с грязной головой и в порванной одежде, который — когда я спрашивала «Кому ещё хлеба?» — забрал всё. Как будто брал про запас, потому что не знал, когда сможет поесть в следующий раз. Я сразу вспомнила, как в кондитерском отделе «Азбуки Вкуса» не знала, какое пирожное выбрать: глаза разбегались.
Одна бабушка, когда я в последнем заходе предлагала оставшийся хлеб, — отказалась брать краюшку, попросила принести мягкий кусок. Я сначала удивились — неужели люди, пришедшие на станцию дезинфекции, ещё и «нос воротят»? А потом поняла — у бабушки просто нет зубов, чтобы прожевать твёрдую еду. Как, наверное, и денег на протезы…
Ещё до того, как всё началось, я думала поговорить с кем-нибудь из тех, кто придёт поесть. Но — не смогла… Их всех и так смущала камера — мои расспросы точно были бы неуместными. Тем не менее, пара бомжей — ещё не потерявших чувство юмора — пошутили: «Когда фотки будут? На аватарку поставлю!».
Кто-то уходил и говорил «спасибо», кто-то — просто уходил, молча — хотел остаться незамеченным. Их можно понять. Они привыкли к осуждению и думают, что здесь их ждёт то же самое, несмотря на всю оказанную помощь. Мне не за что было их осуждать, как, думаю, и всем остальным. «Это настоящая трагедия… Потому и нет осуждения. Это беда, а никакой не личный выбор каждого…» — сказала мне Елена.
После того, как «Пища Жизни» закончила свой очередной рабочий день — все начали собираться и расходиться по своим делам. Елена, которая была моим «экскурсоводом», покинула станцию чуть раньше, так как спешила на работу. Она, как и многие волонтёры, приходит покормить людей в свой перерыв на обед. По нашим разговорам у меня сложилось впечатление, что Елена тоже занимает хорошую должность и наверняка живёт в достатке. Мне всегда было интересно: что в действительности движет состоятельными людьми, которые делают добро, и при этом хотят оставаться анонимными? Может, это и есть тот самый бескорыстный альтруизм, о котором рассказывают на уроках литературы девятиклассникам, рисующим гениталии на полях учебников? Не знаю… И, наверное, никогда не узнаю, пока сама когда-нибудь не окажусь на этом месте.
Возвращаясь домой, я шла по центральной улице нашей многомиллионный страны. Всё было в новогодних огоньках. Мимо проходили люди: модная девушка в красивом пальто и в кроссовках Nike говорила по телефону о том, что она не может выбрать — купить помаду Mac или Inglot. Краем уха услышала разговор другой женщины: что-то про аренду помещения под склад. И вроде бы здорово, что этих людей заботит не то, что бы поесть на ужин, а другие, более приятные вещи, но мысль, что это всё пустое — меня не покидала. Нет, я не испытывала чувство вины за свою благополучную жизнь, которую мне безвозмездно подарили родители, а им — их. Нет. Я чувствовала себя обманутой…
Почему — спросите вы? Когда я смотрела на красивые огоньки, то понимала, что они меня больше не радуют. Это всё не счастье, а иллюзия счастья. И почему мы так на этом всём сосредоточены? Почему от нас прячут боль и страдания? Никто не показывает погибших от бомбёжек детей, не рисует на упаковках колбасы сцены убийства животных, не рассказывает, на что на самом деле тратятся наши вклады в банках, про налоги — вообще молчу, а если где-то в красивом и здоровом мире появляется бомж — его пинками оттуда выгоняют. Я продолжала идти… Мысли — вместе со мной. Складывалось впечатление, будто нас — цивилизацию — специально держат в неведении, тут и там подсовывают пряники, чтобы мы продолжали, как хомячки, бегать в своих колёсиках и производить энергию в виде денег — для войн, убийств, страдания и боли. Да и если подумать — цивилизация — это очень маленький процент территории на нашем Земном шаре — крошечные островки счастья, обеспечивающие несчастье всей остальной планеты.
Тогда что — истинная радость? Новый Год? Атмосфера праздника? Новая красивая юбка? Подарок от мужа? Удачно приобретённая машина, а несколькими годами позднее — ипотека? Отличная поездка в красивый европейский город — прыжок с одного островка счастья на другой? Признание людей — таких же, как и ты? Повышение на работе? Нет. И я начала чувствовать это намного раньше. Когда сдала половину гардероба в переработку, выставила кучу ненужных вещей в подъезде, стала покупать только необходимый минимум, и ещё раньше — отказалась от мяса, начала сдавать мусор раздельно и экономить ту энергию и ресурсы, которые у меня есть в доступе. А сейчас — всё, наконец, стало максимально прозрачным…
Не так давно я испытала настоящее счастье. Я случайно познакомилась с замечательным парнем, который живёт в Белоруссии и работает геодезистом за 15 000 русских рублей в месяц. Парень просто отлично пишет, потому хочет начать подрабатывать писательством, чтобы прокормить жену и сына. До этого он работал на биржах копирайтинга, но там, как многие знают, не напасёшься. И вот я ему посоветовала редакции, куда можно обратиться, дала контакты редакторов, с которыми знакома, рассказала, какие есть возможности заработка на копирайтинге — хотя бы тысяч десять в месяц. Через несколько дней я получила следующий ответ: «Катя — спасибо большое! Ты мне точно вектор движения дала, а то я как «потеряшка» стоял, и совершенно не представлял, как заниматься писательством в удовольствие и с нормальным доходом. Теперь знаю куда идти!».
И ничего не надо: ни вещей, ни путешествий, ни признания, ни лайков, ни перепостов, ни денег — а лишь осознание, что твоя рука помощи помогла нуждающемуся. Я сама знаю, как это больно быть «потеряшкой» и могу представить, как это радостно — увидеть двери, в которые можно постучаться, и — тебе откроют.
Многие говорят, что делать добро — легко. Нет. Делать добро — тяжело. Потому что помощь и добрые поступки нужны тем, кто, как правило, выкинут за пределы нашего красивого и здорового мира. И чтобы соприкасаться с другой реальностью — надо быть сильным. Чтобы спасать животных, людей — нужно иметь не живое сердце, а стальное, способное отключаться от чувств и просто делать дело.
Спасибо большое фонду «Пища Жизни» — за возможность внести свой крошечный вклад в то большое добро, которое они делают. Спасибо за тяжёлые, но очень важные мысли, пришедшие ко мне за те несколько часов в окружении людей, которых не встретишь в Сoffee Bean, самолёте до Парижа или в салоне Kynsi.
У меня осталось ещё много открытых вопросов, к ответам на которые надеюсь, что я всё-таки приду. Но в одном я уверена наверняка — всё увиденное мной в тот день — не сюрреализм, а увы — наша реальность, которую нужно понять, принять, простить, а главное — менять. Настолько — на сколько это в силах одного человека.
Фотосъёмка: Дарья Крылова
(c)