Чем занимался весь день?
Кто, Я?
О искусстве любви
Любить надо уметь.
Вот что-что, а любить Генри умел.
Правда – по-своему, неповторимо.
Жизнь с ним была вулканом из любви и прочих чувств.
Больше, правда, ничего делать не умел. Совсем.
Даже работать.
Пилорама, на которой Генри числился, своего сотрудника почему-то недолюбливала. И постоянно мечтала, чтобы Генри уволился.
Но, Генри по призванию и диплому ПТУ был столяром-краснодеревщиком и уходить не собирался: он стремился любой ценой досидеть на пилораме до пенсии или, на худой конец, до инвалидности.
Много лет назад ему удалось отрезать себе фалангу указательного пальца – месячный больничный был самым светлым пятном в трудовой деятельности.
И Генри полюбил болеть. Всем: простудами, гастритом, радикулитом и т.д. Тем более, что до активной трудовой деятельности на пилораме мастер его больше не допускал, но - разрешал убирать стружку и опилки и бегать в магазин за сигаретами для коллег.
Платила любимая пилорама Генри оскорбительно мало, а за вычетом алиментов на троих детей – сущие пустяки. И он старался убирать опилки только в пределах оплаты.
Но - это не главное.
Главным в жизни Генри считал любовь. К женщине.
И – семья. Счастливая.
Замечательную фамилию Рыжиков он уже трижды давал любимым женщинам, как и редкое отчество Генриевич детям – но, не совсем удачно (мама Генри была поклонницей Уильяма Сидни Портера). Однако, поисков счастья не оставлял.
Я пересеклась с Генри случайно: он был Люськиным немужем номер три (затрудняюсь сказать под каким номером нежены Люська вошла в Генрину жизнь).
Люська была моей наставницей.
В погоне за большими деньгами, я ненадолго (года два-три), пришла в банк. Работнуть, и озолотиться.
Как все.
Из трёх пришедших работать в банк за миллионами и постом управляющего за два-три месяца увольняются трое; поэтому, чтобы чего не вышло, желторотому банковцу полагается наставник, человек с крепкими нервами и большим банковским стажем.
В данном банке это была Люська. Она практически родилась в банке (бессменная уборщица тётя Рая – Люськина мать), а главным принципом Люськиных нервов было – «Всё будет хорошо».
Банковская работа скучная, монотонная и совершенно не творческая. Это было мне понятно к концу первого дня.
Самая интересная работа была у Лены-кредитницы, она собирала досье на потенциальных кредидитополучателей. Креативным, райцентровским способом – обходила с паспортом будущего заёмщика весь тридцатидамский коллектив, и спрашивала:
- Ты его/её знаешь? Как ты думаешь - будет платить? – и на основании сплетен принимала решение о кредитовании.
Остальные драли бумагу линейкой, штамповали ордера, пунктировали платёжные требования и поручения. За барьером. Посплетничать было невозможно – десять мартичных принтеров печатали рулоны ордеров со страшным шумом.
Отсидев за барьером положенных восемь часов в тоске и однообразии Люська бежала домой. Там её ждали: Машка-дочь, Мышка-кошка и совершенно непредсказуемый любимый человек – Генри.
Связь с ним длилась уже полгода и обещала перерасти в нечто большее.
Каждый вечер Люська и Генри кого-то вызывали: скорую, милицию, пожарных, соседей, Люськину мать тетю Раю, Генрину мать и т.д. Обычно вызов посторонних совпадал со временем ухода Люськиной дочери Машки к бабушке в соседний подъезд. Девятилетняя Машка не могла спать в своей комнате – мама либо плакала, либо смеялась, иногда – кричала. Поняв, что это такая игра, она стала спать у бабы Раи. Ей очень хотелось, чтобы мама была счастлива.
Соседка сверху Таиса, одинокая сорокалетняя учительница, первые месяцы сожительства Генри и Люськи, прибегала за ночь минимум дважды. Спасать Люську. Ей по наивности и характеру криков казалось, что Генри не только местный бабник, но и садист: и ампутирует Люське ногу в час ночи, в три и два раза утром. Потом, наконец, она прозрела.
Вкусно поужинавший за Люськины деньги (и выпив на пилораме до ужина за свои) Генри начинал Люську ревновать. Ко всему: к актёрам по телевизору, Машкиному биологическому отцу, позвонившему однокласснику и т.д.
Ревность всегда сопровождалась распусканием комплекта рук с девятью пальцами или попыткой самоубийства (с неостеклённого Люськиного балкона на втором этаже).
Потом они кого-нибудь вызывали и всё становилось хорошо.
Утром они расходились по работам, мирно. Генри к себе, носить опилки и сигареты, Люська к себе, драть бумагу линейкой – замазав бланш под глазом и засосы на шее.
Двадцать восемь теток-коллег (я, почему-то, не участвовала) были лишены возможности обсуждать происходящее на работе мартичными принтерами. И поэтому перезванивались вечером (когда у Люськи и Генри уже шла новая серия).
Потом всё кончилось. К сожалению – не романтично.
Нет, Люська не сменила свою фамилию художника-иконописца на Рыжикову, и не родила ещё одного Генриевича.
Генри, наконец, выпал со второго этажа. Каким-то чудом не только оцарапался о шиповник в клумбе, но и сломал ногу, в пяточке.
Пока он госпитализировался в районной больнице в банк приехала ревизия – из Национального Банка, в виде очкарика Васи. Ввиду отсутствия в райцентре гостиницы, главный бухгалтер банка, Фёдоровна, определила Васю к Люське на постой. На все тридцать дней ревизионного периода.
Люськина Машка-дочь перестала уходить ночевать к бабе Рае, кошка Мыша вылезла из блиндажа под диваном.
Когда пяточка у столяра-краснодеревщика Генри наконец срослась, вакантное место в квартире на втором этаже, над клумбой с шиповником, уже было занято.
Кажется, они даже расписались.
Немного бумаги.
схема найдена на просторах сети, немного бумаженции из принтера и клеящий карандаш.
делал , дабы не уснуть в ночную смену)
Этот кот уже сегодня живет той жизнью, к которой мы все стремимся
Не пугайте котов
Это мой первый пост на Пикабу, так что если что не так, не закидывайте тапками))
Эту историю рассказал мне товарищ по работе, назовем его Андреем. Так вот. Лето, деревня, время суток день.
Сидел он дома один и скучал. Знакомые все разъехались, друзья тоже куда-то свалили, родня умотала в магазин. В поисках попытки хоть как-то себя развлечь мозг уже начал дымиться. И вот ему на глаза попадает старый противогаз (слоник). Причем надо заметить, что был у него и кот, который из-за тех же проблем, что и у хозяина (отсутствие развлечений) сидел на сундуке перед окном и тупо смотрел в одну точку на улицу не двигающимся взглядом.
Дальше с его слов: Ну значит голова уже окончательно перестала варить, решил я напугать кота. Надел противогаз, аккуратно пробрался к выходу, прополз почти по-пластунски до окна, в которое смотрел кот, и резко встал. Получилось так, что мы с ним смотрим друг другу в глаза и разделяет нас только тонкое оконное стекло. Реакция кота была просто неописуемая. Он молча, расширив глаза, так и сидя на пятой точке, начал отталкиваться передними лапами и потихоньку удаляться. Когда сундук под его пятой точкой кончился, он так же молча мгновенно ушел вниз.
Со сторона это было очень даже весело. Но осознав, что возможно своими приколами я немного подпортил психику коту, я решил пойти и немного его успокоить.
Но я себе даже и представить не мог, насколько для него это было шокирующе.
Войдя в дом, я осмотрелся, но кота нигде не наблюдалось. Только одна новая деталь дополняла картину.
На середине сундука было пятно, а от него к краю, потом на пол и пересекая по прямой всю кухню и до шкафа тянулаась мокрая (и не только) полоса.
А кот сидел под шкафом в той же позе, с широко открытыми глазами. Он от сундука так и дополз на заднице, не вставая, отталкиваясь только передними лапами.
Вот такая вот история.
Так что, народ, знайте, у кошаков тоже нервы не железные!
Друг познается в чате
«Чат на чат» — новое развлекательное шоу RUTUBE. В нем два известных гостя соревнуются, у кого смешнее друзья. Звезды создают групповые чаты с близкими людьми и в каждом раунде присылают им забавные челленджи и задания. Команда, которая окажется креативнее, побеждает.
Реклама ООО «РУФОРМ», ИНН: 7714886605