Читать первую часть
13 июля
Сегодня мы весь день занимались подготовкой стенок. По сравнению с тасканием вёдер просто рай. Сидишь себе и ножичком скоблишь поверхность, убираешь неровности. Александр поручил мне чистить стенку вместе с ним на самом верхнем уступе, а потом стенку под этим уступом (для чего нужно было свешиваться вниз). Главное убрать потёки, образовавшиеся после того, как раскоп залило. Если в стенке есть углубления или трещины — постараться «замаскировать», сгладить их. В это время Дробышевский занимался измерением (выверкой) квадратов на стенках, громко обсуждая выявленные погрешности.
Возвращаемся в лагерь, ужин. Ничто не предвещает беды, хотя говорят, что по прогнозу дождь и ветер. Налетает туча, гремит гром. Александр идёт спать и просит, если будет сильный дождь, разбудить его и бежать на раскоп — как бы не было потопа. Ливень усиливается, но мы успокаиваем себя, что дождь умеренный. Наконец Ксения с Витей отправляются на раскоп и вскоре звонят нам: требуется помощь. Мы экипируемся, берём ведра и лопаты, напяливаем сапоги, вооружаемся фонариками (уже стемнело) — и в дождь. Приходим к раскопу и узнаём, что «крыша» не выдержала веса воды, один кол вырвало, к тому же главная «балка» провисла, и вода льётся прямо на слой. В темноте таскаем вёдра, вычерпываем воду. Потом кое-как восстанавливаем кол. Грязные и мокрые, возвращаемся в лагерь.
Раскоп после потопа.
Очередной выглядит озабоченным. Пьём чай и обсуждаем, как спасать крышу. Решили завтра добывать доски. Отбой. Чувствую, до находок дело дойдёт не скоро…
Александр Очередной в раскопе.
14 июля
Как я узнал утром, ночью коллеги ещё раз бегали спасать раскоп.
С утра и до 19:00 (без перерыва на обед!) ремонтировали крышу: сначала всё разобрали, раздобыли новые доски, сколотили новую балку, стропила, натянули полиэтилен. Не успели закончить — полил сильный дождь, так что тут же состоялся тест-драйв новой конструкции. Ура! Никаких пузырей, вырванных кольев, и лишь небольшие протечки.
Происходило всё в адской грязи, так что вымазались полностью, у меня в грязи была даже кепка (а также штаны, куртка и руки), грязь в сапогах и за шиворотом. Зато весело!
Сегодня вечером уезжаю на пару дней. Между тем, прошло уже две недели, а раскопки ещё не начались. Станислав переживает, что уедет, так и не увидев ни одной находки.
17 июля
Мы с Катей вернулись в экспедицию вечером. В наше отсутствие тут наконец началась работа со слоем (КСГ-3 — 3-й культуросодержащий горизонт). Ходить по нему ногами не рекомендуется. Подкладываешь под себя «пенку» (пластиковый коврик) и ножом либо совочком постепенно, сантиметр за сантиметром, «разбираешь» слой, разделённый гвоздиками на пронумерованные квадраты. Вынутую землю — в ведро. Дело, требующее сноровки и аккуратности. Поверхность должна быть чистой и гладкой. Обнаруженные находки расчищаешь и оставляешь на месте, перемещать и вынимать из слоя их нельзя. Поскольку слой разбирается дальше, вещи остаются на останцах — башенках из осадочной породы, вокруг которых грунт убирается. Вёдра наполняются и выносятся на поверхность. Основные находки это кремнёвые отщепы (осколки, преднамеренно сколотые от заготовки) и чешуйки (так называют очень маленькие — меньше 2 см в диаметре — отщепы). Мелкую чешуйку несложно потерять, поэтому рядом с такой находкой втыкается спичка или зубочистка, либо находка накрывается пластиковой крышечкой от бутылки. За отщеп порой можно принять естественный обломок, образовавшийся без участия человека — тут нужен опытный глаз археолога, который обращает внимание на характерные признаки изделия.
Работа на слое. Торчащие спички маркируют чешуйки.
Над нами — более 8 метров отложений. На мой вопрос «А где начинается наша эра?» Александр отвечает: 30—40 см от современной поверхности. Это далеко вверху, на самой вершине мыса. На стенках воочию наблюдаешь историю местности: вот светлые слои песка, значит, наступала река, и это место затапливало. А вот тёмные слои — «погребённая почва», она формировалась, когда становилось посуше.
18 июля
Сегодня нас с Катей отправили на промывку. Вёдра с землёй, вынутой из раскопа, мы на тачке везём к реке. Дальше берёшь в руки круглое сито, набираешь в неё землю из ведра и моешь в реке, пока на дне сита не останутся только крупные частицы. Среди них может оказаться то, что упустили при работе — чешуйки, а может и маленькие косточки. Промытый материал складываем в пластиковые коробочки, к каждой прилагается бирка с указанием: с какого квадрата земля. Когда вёдра опустошены, я с тачкой отправляюсь за новой порцией. Заодно промывка показывает тщательность работы на раскопе: сколько находок выкидывается в ведро.
Промыв вёдер 9, возвращаемся к раскопу. Теперь я рублю лопатой твёрдый слой мела (кстати, любопытная деталь: кусок слоя мелового периода находится выше слоя среднего палеолита. Александр объясняет, как накапливающиеся тысячелетиями отложения начинают смещаться вниз по склону, и в итоге «язык» мела вклинивается в более молодые отложения. А ещё попадаются куски коралла — напоминание о том, что когда-то, в меловом периоде, тут находилось море).
Потом — фиксация находок. Ксения показывает мне, как работать с тахеометром. Сначала его настраивают по реперам — точкам, координаты которых известны и занесены в базу данных прибора. А после этого уже прибор определяет координаты находок и записывает в файл. Для этого нужно его навести на отщеп или чешуйку (лазерный луч указывает точность наведения). Если находка расположена так, что не видна в объектив, к ней приставляется специальная вешка с отражателем. После фиксации находки убираются в пакетики, а слой разбирается дальше.
Фиксация находок.
Попадаются угольки — они выглядят в слое как чёрные пятнышки. Угли нужны для радиоуглеродного анализа. Чтобы сохранить уголёк, его накрывают пластиковой бутылочной пробкой, а при снятии — заворачивают в фольгу.
23 июля
Приезжала Мария — специалист по древним почвам, для изучения состава отложений Хотылёво I. Кате поручили вести запись. Катя сидела в раскопе, а Мария осматривала стенки, ковыряла их ножичком на разной высоте и диктовала: «Контрастно-слоистый материал. Прослои мергелистого щебня диаметром 0,5—1 см, кремня. Прослои аллювиальной супеси, песка. В нижней части —
сероватый оливковый. Субгоризонтальная тонкослоистая макроструктура. Заиленный алеврит (легкосуглинистый). Достаточно высокое содержание органики». Катя записывала сначала в свой ноут, потом, когда он разрядился — в мой ноут, потом сел аккумулятор и у него, и запись продолжалась в телефон. Но вскоре разрядился и телефон — и пришлось писать по старинке, на листочке от руки. Мария сначала поднялась на высокую приставную лестницу, а затем залезла на верхнюю ступень раскопа, и Катя за ней.
Мария диктует, Катя записывает.
А мы продолжаем разбирать КСГ-3. Дробышевский обнаружил большое «зольное пятно» с угольками. Видимо, 50 тыс. лет назад здесь что-то горело. Может быть, костёр? Пятно накрывают полиэтиленом, чтобы потом сфотографировать и взять образцы для радиоуглеродного датирования.
Сегодня Александр попробовал научить меня колоть кремень. И вот в моей руке отбойник, сначала я отрабатываю движение, а затем Александр протягивает мне подготовленный кусок кремня и показывает, куда надо ударить, чтобы получить правильный отщеп. Казалось бы, дело нехитрое, просто бей. Однако рука меня не слушается, я луплю мимо, не под тем углом и не с той силой, в итоге то бью себе по ноге, то вместо красивого отщепа получаю кучу мелких осколков. Бью каменным отбойником, потом роговым. С 20-й попытки у меня получается, попутно, правда, я попал по руке Александру, который пытался мне помочь. Мой терпеливый учитель снова готовит для меня «ударную площадку», и снова десятки безуспешных попыток. «Сейчас вы боитесь его (кремень), и ваш страх управляет вами! Не бойтесь, почувствуйте его» — почти по-джедайски увещевает Александр.
Пока что неандерталец из меня никудышный…
27 июля
Уезжали с Катей на несколько дней. Вернулся на раскоп, и мне с гордостью продемонстрировали новую находку — большую кость, вероятно, бизона. Кроме того, найдены несколько отщепов и нуклеус (заготовка, кусок кремня, подготовленный для получения серии отщепов).
Нашли нуклеус.
В лагере смена состава: Дробышевский нас покинул (его студентки уехали ещё раньше), зато приехал Виталий, археолог из Минска, и археолог из Красноярска Михаил с маленькой дочкой. Михаил привёз настоящий самовар.
Археолог Михаил с дочкой Марусей.
На кухне археологи режут свинину кремнёвыми пластинами (кремень не местный, не чёрный, как в Хотылёво, а коричневый, привезён из Зарайска). Говорят, что рассекает мясо лучше, чем стальной нож. Я проверил — режет действительно хорошо.
Александр Соколов режет мясо кремнёвой пластиной.
Приходит зам. начальника лагеря (я узнал, что он — преподаватель теологии), и я слышу, как он расспрашивает Очередного про антропогенез. Так человек произошёл от обезьяны? Какова позиция науки? А как же могут возникать новые виды? Я присоединяюсь к беседе. Даём нашему собеседнику брошюру Дробышевского, он благодарит.
На раскопе записываю интервью с Михаилом. Интересно, что беседа проходит на фоне доносящихся с другого берега реки звуков церковной музыки. Где-то там находится баптистский лагерь.
29 июля
Вечером мы с Александром Очередным приглашены выступать на фестивале «Брянский мамонт», который проводится вблизи Хотылёва. Странное мероприятие, там участвуют какие-то рок-группы, а также — судя по программе прошлого года — йога, танцы, медитация, сыроедение и прочая оккультятина. И вот, среди этого великолепия, два наших выступления. А на следующий день запланирована экскурсия участников фестиваля на раскоп.
Уже с утра мимо раскопа прошествовало несколько молодых людей с пивом, которые ищут место фестиваля. Возвращаясь на обед, видим ещё пару подвыпивших субъектов (по облику — «старые рокеры»), которые спрашивают, что мы копаем: неолит?
Работа кипит.
Днём разразилась сильная гроза. Мы спасаем крышу, опять потоп, опять всё в грязи. Невзирая на дождь, за нами приезжает организатор фестиваля и везёт на выступление. Правда, не довёз, высадил у кладбища — дальше идти пешком по грязи и лужам. «Как придёте на фестиваль, ищите девушку по имени Русалка, она занимается выступлениями». Жалею, что переоделся в кроссовки и приличные штаны! Ноги насквозь мокрые. Путь лежит через археологическую базу Хотылёво 2. Основной «удар» мероприятия принимают они — фестиваль рядом с их лагерем, поэтому непрерывный шум, через лагерь постоянно шляются группы молодых людей.
Фестиваль расположился на большой территории, издали видны шатры, грохочет музыка. На «главной сцене» выступает какая-то унылая группа, ей внимает человек 20 на скамеечках. Похоже, дождь разогнал значительную часть публики. Знаем, что за нами из лагеря выдвинулась наша группа поддержки, человека четыре. Хотя бы они нас послушают! Ищем девушку «Русалку», но её нигде нет. У сцены говорят, что она пошла к входу на фестиваль, у входа говорят, что она рядом со сценой. Рации у организаторов не работают. Мы начинаем окликать всех подряд и наконец Русалка отзывается :) , но ей явно не до нас: на бедную девушку свалили все организационные заботы. Выясняем, что мы будем выступать после группы, которая сейчас на сцене. Тем временем стемнело. Александру (который очень не уверен в целесообразности нашего участия в этом шабаше) я предлагаю построить выступление в форме диалога: я задаю вопросы, а он отвечает.
А. Соколов и А. Очередной выступают на фестивале «Брянский мамонт».
Нас представляют, дают микрофоны. Я говорю: мы, мол, настоящий андеграунд, прямо из-под земли к вам вылезли. Дальше получилась, кажется, довольно бойкая беседа — про раскопки, про мамонтов, неандертальцев. Из «зала» возникает с репликами какой-то пьяный зритель: он, оказывается, не верит, что древние могли копьями пробить шкуру мамонта, она же была по прочности «как резина „Беларуса“». Потом вопросы задают маленькие детишки. Выступление прерывает очередной ливень. Прощаемся, призываем всех на экскурсию завтра и двигаем пешком домой, снова по грязи, но вдобавок в темноте. Добираемся без приключений (если не считать встречи с местным ежом).
Характерно, что организаторы фестиваля тут же забыли о нашем существовании — никакой обратной связи с тех пор не поступало.
30 июля
Работа на КСГ-3 подходит к концу, и скоро мы займёмся более древним слоем КСГ-4. Про этот полумифический (???) слой мы слышим с самого начала раскопок — в нём должно быть много находок, в том числе есть шанс найти кайльмессер — клиновидный нож, визитную карточку микока. Дробышевский КСГ-4 так и не дождался, но мне, надеюсь, повезёт!
Так выглядит верх КСГ-4.
Латаем впопыхах крышу, которая снова рискует протечь — полиэтилен оказался непрочным. Витя забирается на уступ и с него перевязывает оборвавшиеся верёвки, пока я его страхую.
Потом я устанавливаю в раскопе камеру на штативе и пытаюсь записать интервью с Очередным, хотя Александру немного не до того — он обеспокоен состоянием крыши.
По-прежнему льёт дождь. К нашему удивлению, приходит на экскурсию группа с фестиваля — взрослые и дети. Начинается живой диалог, который я записываю на видео. «А что вы самого ценного нашли? А какой это век? А металла здесь нет? А откуда вы знаете, что это сделал человек? А это фундаменты жилищ? (На самом деле — оставленные в раскопе «бровки», остатки недобранного слоя). А как определяли возраст? А эту яму вы чем выскребли?» Доходит разговор до темы «чёрных копарей». Активный молодой человек заявляет, что у копателей легко можно получить любую информацию и «всё купить», а в музеях «пустые витрины». Александр объясняет, какой ущерб «копатели» наносят археологическим памятникам, показывает соседний мыс, где славянское городище всё в грабительских ямах — археологам ничего не осталось!
Александр рассказал мне о том, как недавно встретил тут парня с металлоискателем, на вопрос «Что вы тут делаете?» последовал ответ «Ключи потерял, ищу». Позже, уже после моего отъезда из экспедиции, копатели появились недалеко от нашего лагеря аккурат в День археолога…
2 августа
Александр Очередной снова пытался научить меня колоть кремень. Он подготовил нуклеус. Но у меня никак не получается правильно бить. Загвоздка в том, что нуклеус для удобства прижимается к ноге, но я боюсь попасть по ней. Поэтому в последний момент я бессознательно поворачиваю нуклеус не под тем углом. Иногда, к моему удивлению, отщеп таки получается. Нелёгкое дело! Я бы прописал такую практику в принудительном порядке некоторым авторам, которые считают древних людей беспомощными кретинами, способными только «тупо колошматить по камню».
Тем временем, на раскоп напала плесень (а может, это водоросли). Короче говоря, на стенках, ещё недавно таких красивых, вырастает какая-то зелёная гадость. Это никуда не годится! Мы чистим стенки ножами, но скорее всего, это ненадолго. Говорят, такой чистки хватает дня на 2, потом водоросли возвращаются.
Чистка стенок от плесени.
Приехала археолог из Питера Алиса, а с ней её младший брат и сестра. Я их помню по прошлогодней экспедиции. Алиса работает в камералке с находками и делает «ремонтаж» — собирает два отщепа из найденных обломков: один из двух частей и второй — из пяти.
3 августа
Поскольку интернет на раскопе ловится плохо, я придумал импровизированную «антенну»: в вершину отвала втыкается лопата, а на неё подвешивается телефон, с которого раздаётся вай-фай.
В раскопе завелась землеройка. Когда её пытались поймать, хитрая животина пряталась в какие-то норки в слое. В прошлый раз её изловил Дробышевский, но землеройка явилась снова. Наконец, зверька удалось подкараулить, поймать курткой и отнести в сторону от раскопа.
Сегодня, после нового сеанса борьбы с плесенью, наконец садимся на полумифический КСГ-4. Сразу пошли находки. Среди них — небольшой аккуратный дисковидный нуклеус. Обнаружились и огромные плиты кремня — то, за чем сюда наведывались неандертальцы, и отщепы разных размеров, и крошечные чешуйки — побочные продукты производства орудий. Все признаки древней мастерской налицо.
Дисковидный нуклеус на слое.
После того, как какой-нибудь участок слоя проработан и покрылся «лесом» из останцов, зубочисток и пластиковых крышек, Ксения устанавливает тахеометр и проводит фиксацию находок. Затем находки снимаются, и — новый этап раскопок.
4 августа
Сегодня — мой последний день в экспедиции. И — НАКОНЕЦ! Пошёл хороший слой. Есть много отщепов, в том числе большие. Незабываемое ощущение, когда нож натыкается в земле на что-то твёрдое и показывается чёрный край кремня. Берёшь бамбуковую палочку и аккуратно расчищаешь — что там? Вдруг кайльмессер? Увы, клиновидный нож так и остаётся недостижимой мечтой. Родилась шутка: «Лучше отщеп в руке, чем кайльмессер в стене раскопа» (потому что ничего выковыривать из стенок по правилам раскопок нельзя).
Улов археологов.
Скоро мне отправляться в лагерь, а оттуда — на вокзал. В последнюю минуту нахожу большой пластинчатый (краевой) отщеп! А несколько моих находок так и остались неопределёнными, потому что расчистить их я не успел.
Прощальное групповое фото у раскопа. Обнимаемся, прощаемся. Оставляю в лагере 2 пары резиновых сапог, «пенки» и прочее имущество. Пригодится, когда вернусь сюда через год.
Экспедиция 4 августа 2017.
Я дописываю эти строки у себя дома в Петербурге, а экспедиционная работа продолжается. Друзья из Хотылёво шлют фотографии, сообщают о новых находках: вот большая кость, выступающая из стенки раскопа, вот скребло, вот зуб какой-то рыбы (неандертальцы баловались рыбкой?). Душой я остался в Хотылёво.
P.S. Кайльмессер был найден 2 сентября!
АНТРОПОГЕНЕЗ.РУ специально для XX2 Век
