"Орбиталь, зона 86" - Глава 1, часть 2
— А вы, как и всегда, в стороне, — произнёс мужской голос, и Эфилия повернула голову. Юривиэль — а именно так звали заговорившего мужчину — уже некоторое время стоял у подножья лестницы и наблюдал за происходящим в зале с молчаливым интересом. Теперь же он, было похоже, решил подняться повыше.
— Ты это мне, очевидно? — Эфилия сказала это с лёгким удивлением в голосе, хотя прекрасно знала ответ на свой вопрос.
— Разумеется, — мужчина кивнул. — Если Ваша Светлость не против, конечно.
Юривиэль изобразил лёгкий поклон, как бы выражая глубокое почтение, но его светлые глаза смеялись. Эфилия лишь хмыкнула.
— Наша Светлость изволит испросить, — сказала она, — отчего тебя это так беспокоит?
— О, ну что вы, совсем не беспокоит, — Юривиэль покачал головой, — Просто праздное любопытство, если позволите.
— Позволяю.
— Благодарю вас, великодушная, — мужчина вновь поклонился, на этот раз совсем уж картинно.
Ехидства в его улыбке с лихвой хватило бы на всех гостей праздника. Юривиэль был таким всегда: он смеялся над каждым, с кем разговаривал, хотя и не каждый это понимал — так о нём, по крайней мере, думала Белая Роза. Не смущался посмеяться и над ней, невзирая на её высокое положение и, казалось, совершенно не боясь впасть в немилость. И Эфилия, в свою очередь, сносила его насмешки с присущей своему положению стойкостью, неохотно отвечая на них и лишь изредка напоминая, что он близок к грани, за которой начинались проблемы. Тем не менее, эту грань он никогда не переходил.
— И всё же, вы стоите здесь и наблюдаете свысока, пока мы, простые люди, радуемся жизни. Разве это не тоскливо?
— Нет, я прекрасно провожу время, стоя здесь и приглядывая, чтобы никто не грустил и не скучал. Как и подобает хорошему правителю, разумеется.
— Какая забота и самоотверженность! — эта фраза прозвучала даже чересчур пафосно — Юривиэль не удержался и фыркнул. Умел он смеяться и над собой.
— Однако, — сказал он, — вы всё же совершенно не цените храбрость тех немногих, кто поборол свой страх и осмелился пригласить вас на первый танец. Вы, как и леди Глициния, отказали им всем.
— Я думаю, им стоит поберечь свою храбрость — многим из них она ещё пригодится.
— На поле боя?
— Именно, — Эфилия кивнула.
Юривиэль хмыкнул:
— Даже посреди праздника вы думаете о таких вещах.
— Это моя работа.
— Как вы серьёзны! — мужчина прищурил левый глаз, его голос пуще прежнего наполнился ехидцей.
— А ты, как ни посмотреть, чрезмерно несерьёзен.
Юривиэль рассмеялся, переводя взгляд с Розы обратно на танцующих.
— И всё же, — немного помолчав, вновь заговорил мужчина, — вы отказываетесь танцевать. Люди могут подумать, что вы ещё более высокомерны.
— Люди и так думают обо мне много нелестного, — Эфилия пожала плечами. — Прими я чьё-то приглашение, они начнут выдумывать обо мне новые небылицы.
— Например, что у Белой Розы появился потенциальный кандидат в супруги?
— Возможно. Иногда я думаю, у некоторых здесь слишком много свободного времени, раз они тратят его на пустые сплетни.
— Это как посмотреть. Быть может, их просто беспокоит будущее, в котором вы или леди Глициния можете погибнуть на войне. Никто не застрахован от смерти.
Эфилия усмехнулась. Всего на миг в её медовых глазах загорелся странный огонёк. Загорелся и тут же погас.
— В любом случае, — сказала она, — искренне не советую кому бы то ни было это проверять. Особенно — на леди Глицинии.
Белая Роза без труда нашла её фигуру в толпе — в этот миг леди Маргретт что-то увлечённо объясняла нескольким из музыкантов. Вилий Лазарус и его супруга-дирижёр стояли рядом и внимательно слушали.
— Кстати, раз уж ты заговорил о глупых сплетнях, тебе и самому стоило бы поостеречься, — Эфилия приложила руку к груди. Юривиэль недоумённо взглянул на Белую Розу, а затем — на свой костюм, — и рассмеялся. Петлица его парадного пиджака пустовала.
— Кажется, я потерял свою розу во время последнего вальса.
— Или одна из тех девушек, которых ты менял после каждого танца, решила выставить тебя в неприглядном свете.
— Конечно же, я меняю их после каждого танца. Не хватало ещё, чтобы кто-то из них проникся ко мне излишним интересом. Честное слово, я бы никому не отдал свою розу.
— Охотно верю, — Эфилия кивнула. — Очень жаль, что твоя жена не смогла посетить праздник.
— Мой младший сынок приболел, Анита осталась ухаживать за ним.
— Кажется, ваши партнёрши истолковали её отсутствие по-своему.
Юривиэль ухмыльнулся:
— Очевидно, это всё моё природное обаяние. Но я ответственно заявляю, что нет женщины прелестнее, чем Анита. Уж не сочтите за грубость.
— Не сочту. Но, по моему скромному мнению, в этом случае стоило бы воздержаться от танцев вовсе.
— Может, я просто ищу невест своим сыновьям.
— Твоя репутация исключительно в твоих руках.
— Вы учите меня жизни? Занятно, — Юривиэль снова смеялся — хотя бы потому, что Эфилия была моложе него на добрую дюжину лет.
— Просто даю вам дружеский совет.
— Какая щедрость! Позвольте и мне тогда о вас побеспокоиться. Вы отказали всем немногим, кто предлагал вам танец. Но станцевали раз с Милком, вашим телохранителем. Это я догадываюсь, что у вас была весомая причина незаметно поговорить. А вот у каких-нибудь рыночных зевак или у солдат в казармах найдётся повод для сплетен.
— Милк ещё ребёнок — какие уж тут сплетни, — Эфилия пожала плечами. — Впрочем, твоя наблюдательность заслуживает похвалы, раз уж ты так её просишь.
— Ну, что вы, совсем не прошу, но буду весьма признателен. Конечно же, я не откажусь от похвалы в виде, например, премии за усердный труд.
— Мечты прекрасны — даже такие скучные и низменные, — парировала Роза. Юривиэль на это лишь снова рассмеялся.
— Милк — ровесник моего старшего сынишки, недавно приступившего к воинской обязанности. Впрочем, да, вы правы — они оба ещё дети, конечно. Что ж, с вашим подходом вам впору, скорее, станцевать с леди Глицинией. Взгляните, она танцует совсем одна.
И действительно, Чёрная Роза резво отплясывала посреди зала без пары. Оркестр как раз играл что-то быстрое и не слишком замысловатое — очевидно было, что Глициния минутой ранее наконец втолковала музыкантам, что она хотела от них услышать. Она танцевала, словно и не видя никого вокруг. Но вот и впрямь немного заскучавшие гости быстро заразились её энергией и уже тоже вовсю плясали рядом. Многие из них были людьми из слуг и рабов, молодыми и оттого крайне энергичными, несмотря на нелёгкий каждодневный труд. Но всё больше и больше воинов и даже учёных присоединялись к ним буквально с каждым аккордом.
— Удивительно, правда? — сказал Юривиэль, скользя взглядом по резвящейся толпе, — Всего несколько минут назад леди Глициния скучала здесь, с вами, и вот она уже веселится и тянет за собой этих людей.
— Не думаю, что ей есть дело до них — она танцует так, как если бы была сейчас одна.
— Не знай я вас, — мужчина снова перевёл взгляд с танцующих на свою высокородную собеседницу, — я бы подумал, что вы завидуете. Вы столько делаете, а все лавры достаются Чёрной леди.
Эфилия удивлённо взглянула на него, а затем рассмеялась.
— О, ну что ты. Я радуюсь, что она сейчас так близка с нашими людьми, - и Розе действительно сделалось радостно и немного грустно одновременно, ведь Юривиэль не мог видеть всей картины, как видела она со своего места.
— Кроме того, солдаты с куда большим рвением бросаются в бой, следуя за лидером, которого они знают и любят. Леди Глициния хорошо подходит на эту роль.
— Учитывая то, что я слышал, у них просто нет другого выбора, если леди Глициния скачет в авангарде.
— Она всегда так делает.
— А вы нет?
— У меня другой подход, — Эфилия пожала плечами, — А что до всех этих людей сегодня, я тоже подготовила кое-что. Немного позже.
— О, мне даже стало любопытно. Что же это такое может быть?
— Сюрприз, — Эфилию, казалось, ничуть не смущало ехидство, окончательно вернувшееся в интонации её собеседника. В конце концов, его нагловатые манеры можно было вытерпеть ради той пользы, которую он приносил. Иначе его бы здесь не было, иначе никто бы не позволил ему стоять около Розы — стражи всё также ненавязчиво, но бдительно следили за соблюдением этого негласного правила. Безусловно, Юривиэль бы полезен.
— Сюрприз, который понравился нашей общей подруге. Думаю, ты догадываешься, — добавила Эфилия. Она вновь заскользила взглядом по толпе, быстро отыскивая нужную ей фигуру. Юривиэль проследил за её взглядом и к ехидству в его улыбке примешалась какая-то почти отеческая теплота.
— Действительно, полезная подсказка, — сказал он задумчиво, — Катрена - весьма разносторонняя личность. Даже и не знаю, что думать.
— Так или иначе, больше я ничего об этом не скажу.
— И снова вы холодны. Ну прямо как княгиня Тамия.
— Я слабо знакома с её биографией, честно признаться.
— Не верю, что вы не читали о ней.
— Я всего лишь скромная любительница истории, — Эфилия пожала плечами. — Мне это простительно, в отличие от вас.
— Если вам интересно, я сделаю выборку на эту тему.
— О, нет-нет, не тратьте своё время. У вас будет много работы и без этого, обещаю. А мне достаточно знать о том, что княгиня собственноручно отрубила голову пошедшему войной соседу.
— А потом вышла замуж за племянника покойного князя.
— Доутопическая история, похоже, полна странных событий. Впрочем, меня интересуют памятники, а не подробности биографий.
Танец закончился, кто-то из гостей Поместья спешил выйти в сад, чтобы немного проветриться, иные же выстраивались в очередь за морсом. Ещё буквально мгновения назад весело и беззаботно пляшущая посреди холла Глициния уже неспешно поднималась по лестнице с абсолютно безразличным и скучающим видом.
— Тебе стоило бы пригласить Катрену на следующий танец, — как бы невзначай заметила Эфилия, вновь отыскивая фигуру их с Юривиэлем общей подруги. Искомая девушка в синем платье как раз что-то обсуждала с двумя молодыми учёными из научно-технологического корпуса при Поместье.
Она была невысокая и миловидная, с мягкими волосами и маленькими ладонями. Платье удивительно шло ей, подчёркивая стройное подтянутое тело и скрадывая мелкие недостатки. Выдавали её только руки — легко обозначенные мышцы и мозоли на ладонях. Катрена была воином, совсем недавно она получила ранг капитана и попала в элитный воинский отряд при Поместье Роз. Она служила Орбитали всего два года, она ещё не совершала подвигов и не была в настоящем бою. Но именно поэтому Катрену лично тренировали денно и нощно, именно поэтому изматывали куда больше, чем кого бы то ни было ещё, — мало, кто проходил такую жёсткую школу в такие краткие сроки. Но теперь она была здесь, при Поместье, в отряде, в который практически невозможно было попасть. Потому что Эфилии было нужно, чтобы она была здесь. Роза предпочитала звать капитана Лексис своей подругой — быть может, она выбрала не вполне удачную формулировку для этого, но таковая ей определённо нравилась. Одно леди Экронос знала точно: несмотря ни на что Катрене можно было доверять — Катрене, которая на дух её не переносила и водила дружбу с хранителем библиотеки и знатоком истории Юривиэлем Круо.
— Чудесно, что нам с вами пришла одна и та же идея, — Юривиэль усмехнулся, — А то уже репутация капитана Лексис будет подпорчена нелепыми слухами.
— Два танца с Эпсилоном за вечер, причём подряд. Если не поторопишься, будет третий.
— По-моему, они чудесно ладят друг с другом.
— Вот только у каждого из них есть своя работа.
— Учёные должны заниматься наукой, а солдаты — войной, конечно же.
— Думаю, ты отлично впишешься в их компанию.
— Конечно, мне уже пора.
Юривиэль ухмыльнулся напоследок и стал спускаться, попутно поклонившись подошедшей леди Глицинии. Разумеется, он понял намёк Белой Розы удалиться — ему просто хотелось ещё немного посмеяться над ней. Опасная грань всегда была достаточно далека от её людей и людей Чёрной леди — по крайней мере, пока эти самые люди не замышляли чего-то действительно дурного. К счастью или нет, мало кто из них даже догадывался об этом. Юривиэль же это понимал прекрасно.
— О чём вы тут разговаривали? — Глициния взяла с подноса у проходившей мимо служанки стакан морса и, осушив его в несколько глотков, взглянула на Эфилию. — Тебе ведь никогда не нравился Юривиэль.
— Просто обмен любезностями, — Белая Роза пожала плечами, — Нравится он мне или нет, у нас с тобой хватает причин держать его здесь.
— Например? Назови хоть одну, — Глициния фыркнула — ей Юривиэль не нравился куда больше и искреннее.
— Он лучший знаток истории в зоне и, подозреваю, во всей Орбитали не сыщется специалиста лучше. Такие знания куда полезней в перспективе, чем кажутся на первый взгляд, — видя, что собеседница не согласна с доводом, уточнила Эфилия, и в её глазах снова промелькнуло и исчезло что-то странное и неуловимое. — У него чистая репутация, насколько мне известно. О, и ещё он друг Катрены. А кроме того, он отлично управляется с библиотекой… Впрочем, подозреваю, ему не слишком понравится, что кто-то посторонний пробрался туда в нерабочий час, правда? - улыбка, расцветшая на губах Белой Розы, стала какой-то совсем уж недоброй. Глицинию передёрнуло от этого выражения — таким оно было отталкивающим.
— Почему именно там? — спросила она.
— Потому что это единственный путь на второй этаж, минуя главную лестницу. Конечно, всегда можно взобраться с верёвкой по стене, но учитывая, что в саду сейчас полным полно людей, не думаю, что получилось бы влезть незаметно. А помимо прочего, если наш «гость» здесь из-за бумаг — а я уверена, что ему нужны какие-то конкретные документы, — он вполне может знать, что архив прямо под библиотекой.
— А может и не знать.
— Разумеется.
В этот момент служанка — высокая фигуристая девушка, разносившая напитки, — зацепилась каблуком за нижнюю ступеньку лестницы и упала навзничь, выронив поднос, разлив напитки и разбив стаканы.
— Лизанна!
Услышав окрик, служанка вскочила на ноги и, поклонившись, пробормотала с виноватой улыбкой:
— Простите, леди Глициния. Больше не повторится.
— Прибери всё за собой, — велела леди Маргретт, но в её тон уже вернулась скука.
— Конечно, только принесу совок и метёлочку.
— А леди Глициния весьма великодушна, — Эфилия взглянула на служанку сверху вниз, и хотя взгляд Розы оставался спокойным, снисхождение в её улыбке заставило бы любого почувствовать себя жалко, — Я на её месте давно выгнала бы тебя отсюда — ты не впервые бьёшь посуду, и вычеты из зарплаты, смотрю, тебя совсем не беспокоят. Ты слишком небрежна.
Лизанна нахмурила подкрашенные бровки и взглянула на Белую Розу хотя и боязливо, но едва ли не с вызовом:
— Это вышло случайно, леди Эфилия. Я просто запнулась о ступеньку.
— Конечно, ты запнулась, — Эфилия пожала плечами, — не припомню, чтобы среди форменной одежды были высокие каблуки. И короткие платья тоже, между прочим.
— Но сегодня ведь праздник.
— Похоже, у тебя какой-то другой календарь праздников — не впервые замечаю за тобой такое.
— Вы!.. — красивое лицо служанки всё покрылось алыми пятнами, но она сумела сдержать свой гнев, — Боюсь, вы ошибаетесь.
— Боюсь, что нет. Так или иначе, было бы замечательно, если бы ты убрала за собой прямо сейчас.
Золотая нить, едва видная глазу, протянулась сквозь пространство, и отлетевший чуть дальше круглый поднос словно сам собой подкатился к Лизанне.
— Ну, так что?
— Боюсь, я служу не вам, а леди Глицинии, — выдавила из себя служанка, комкая белый передник. — У нас совсем другая униформа. Я…
Лизанна вся кипела от ярости. Она с самого начала терпеть не могла Эфилию, невзлюбила её с первой встречи, но поняв всю опасность и бессмысленность противостояния, старалась обходить её десятой стороной. Только вот всякий раз она попадала впросак именно тогда, когда Белая Роза оказывалась рядом. И всякий раз та отчитывала служанку вместо того, чтобы пройти мимо и не заниматься нравоучениями. По правде говоря, Лизанне многие здесь не нравились, но перед всяким из них девушка чувствовала своё превосходство, потому что она была высока, хороша лицом и фигурой, а работая в Поместье, могла позволить украшать себя ещё больше, ведь платили здесь весьма и весьма прилично. Но Эфилию презирать не получалось, ведь она была такой же высокой, стройной и красивой — у них даже цвет волос был похожий. Но Эфилия имела здесь ничем не ограниченную власть — она, в конце концов, была Розой. А Лизанна оставалась простой служанкой, у которой не было ничего, кроме красоты. Это не могло не уязвлять. И хотя всё, что Эфилия сказала, — а говорила она в тот момент довольно тихо, — слышали только леди Глициния, сама служанка да, может, пара стражников, Лизанна, вынужденная смотреть на Розу снизу вверх, чувствовала себя крайне униженной. Служанка, казалось, совсем позабыла о своих опасениях и о здравом смысле, она готова была высказать всё, что у неё накипело. Но ей этого не дали. Лизанна просто замолкла. Нет, она всё ещё хотела кричать и ругаться, но не могла — нить тянулась от пальцев Белой Розы прямо к её рту. Это не было больно, но всё равно казалось крайне обидным и несправедливым.
— Не навлекай проблемы на себя и на свою семью, — сказано это было едва слышно, служанка только заметила, как губы леди Экронос шевелились, но даже несмотря на шум и гам вокруг, Лизанна услышала это.
И больше она ничего не сказала.
— Убирай руками, — велела Глициния — её, по-видимому, эта сцена крайне утомила.
Лизанна покорно опустилась на колени и стала поспешно собирать стёкла ладонями, складывая на поднос и стараясь не порезаться. Кое-как управившись с осколками и лужей, она поспешила исчезнуть из виду.
— Я вовсе не великодушна, — вдруг сказала Глициния, провожая взглядом фигуру прислужницы, скрывающуюся в толпе.
— Ну, почему же? Ты закрываешь глаза на очень многие вещи, даже если знаешь, что вот сейчас эта служанка побежит на кухню и наговорит своей подружке про нас с тобою множество мерзостей. Даже зная, что кое-кто из твоих подчинённых нарушает правила, ты не обращаешь на это внимания.
— Я не великодушная, — повторила Чёрная леди, — Мне просто всё равно. Тем более, что ты держишь в Поместье со своей стороны целую кучу типов, которые тебе не нравятся.
— Это верно. Потому что, в действительности, не важно, нравятся они мне или нет. Они полезны Орбитали, и это касается не только Юривиэля.
— Тогда, значит, ты просто презираешь слуг.
— Отчего же? — Эфилия усмехнулась. — Меня, конечно, часто обвиняют в высокомерии, но проблема не в положении — ты ведь знаешь, Катрена когда-то была служанкой, а Милк — уличным мальчишкой. Проблема Лизанны в том, что она, будучи дерзкой и наглой, ничего из себя не представляет. Так зачем ты держишь её при себе?
— Потому что она готовит вкусный кофе. И мне всё равно, что будет с ней дальше.
Глициния сказала это и отвернулась, давая понять, что обсуждать это дальше ей не хочется. Она странно устала от пространных умозаключений. Беседы с Эфилией всегда сильно утомляли её — в том числе, и эта.
Потому что Глициния предпочитала простые и конкретные вещи.
После небольшой паузы танцы начались снова — спокойные и резвые, изящные и простые. Гости веселились, наслаждаясь пищей и общением, то выходя в сад, то возвращаясь в здание, а Розы всё также наблюдали праздник со своих мест, изредка заговаривая друг с другом о чём-нибудь не слишком замысловатом. Но в какой-то момент Эфилия вдруг поднялась со своего места и решительно направилась вниз. На вопрос Глицинии Белая леди лишь улыбнулась.
— Пора.
Она поймала взгляд распорядителя и едва заметно кивнула ему. Оркестр смолк. Гости почтительно расступились, пропуская свою Розу. А шла она прямиком к музыкантам.
— Пора, — подойдя, негромко повторила она.
Пианист поднялся, уступая место, а дирижёр подала Белой леди несколько листов. Эфилия развернулась к публике и нити едва заметно засверкали вновь.
— Сегодня, — сказала она, и её услышал каждый, кто был в зале, — я подготовила для вас всех небольшой подарок. Ниада и её ученики мне в этом очень помогли.
Леди Экронос легонько кивнула в сторону дирижёра, та улыбнулась и почтительно поклонилась — и Розе, и гостям.
— Пожалуйста, наслаждайтесь.
С этими словами Эфилия села за рояль и поставила ноты перед собой. Несколько мгновений ничего не происходило — в многолюдном холле воцарилась тишина. А затем пальцы Розы коснулись клавиш. Первые звуки был мягкими и совсем тихими, но постепенно — от аккорда к аккорду — мелодия становилась насыщеннее, набирала силу, при этом оставаясь нежной и ласкающей слух. Она не блистала изысками и была довольно простой. Эфилия написал её сама. Как всякая Роза, она с детства была обучена изящным искусствам. Среди всех она больше любила музыку, фортепиано было для неё отрадой. Но едва ли у неё было достаточно времени, чтобы оттачивать свой навык до совершенства, как это постоянно делали подопечные Лазарусов, обучавших музыкантов. Все те шесть лет, что Эфилия правила Орбиталью, она не могла уделять своему увлечению достаточно времени, но в редкие часы садясь за рояль, она отдавала себя музыке без остатка.
Мелодия, лёгкая как ветер, всё лилась, и гости слушали её будто завороженные, как вдруг ко звуку фортепиано добавился новый, затем ещё и ещё. Один за другим оркестранты вливались в мелодию, добавляя ей глубины и силы, и вот она уже цвела совершенно новыми красками. Когда прозвучал последний аккорд, зрители взорвались аплодисментами. Музыканты раскланялись, а Эфилия встала из-за рояля и, улыбнувшись, приложила руку к сердцу.
Велев оркестру продолжать своё дело, Роза спокойно прошествовала обратно на площадку. На её лице играла довольная улыбка: она прекрасно знала, как благосклонно отреагирует публика и также знала, как её удивить даже простой скромной мелодией — именно для того она загодя дала Ниаде своё маленькое сочинение, позволив оценить и переосмыслить его для оркестра. В конце концов, именно такие торжества с угощениями и танцами лучше всего прочего помогали поддерживать народную любовь — Эфилия это понимала как никто другой.
— Что думаешь? — спросила она, занимая своё место около Глицинии.
Чёрная леди чуть склонила голову набок.
— Это было… впечатляюще, — сказала она. — Особенно — часть с оркестром. Но, как по мне, тебе стоит сочинять что-то пошустрее. А под такую музыку хорошо писать пейзажи на рассвете.
Конечно, Глициния мерила всё своими категориями. Если Эфилия любила музыку, то её соправительница предпочитала живопись. Между Розами, казалось, была пропасть в понимании самых различных вещей, но, к удивлению обитателей Поместья, всегда сохранялся мир. Хотя бы потому, что мир был залогом выживания Орбитали.
Праздник так и шёл своим чередом. Никто из гостей или стражи не замечал, как время от времени в свете люстр поблёскивала тонкая золотая ниточка. В какой-то момент Эфилия легонько коснулась запястья Чёрной леди — та уже откровенно задрёмывала, убаюканная атмосферой безмятежного веселья, царившего кругом. Ощутив прикосновение, Глициния открыла глаза и взглянула в ответ с молчаливым вопросом.
— Нашу птичку, похоже, наконец поймали, — Эфилия почти пропела эти слова.
Её тон оставался шутливым и беззаботным — могло бы показаться, что она говорит о чём-то совершенно незначительном, — но в медовых глазах снова горел недобрый огонь.
— Представляешь, как высоко взлетела? Прямо в мой кабинет.
— Ну, раз в твой, так сама и иди, — Глициния отмахнулась.
Лицо Чёрной леди окрасилось недовольством: она не любила этот взгляд и эти улыбки, не любила обманчиво-весёлый тон и совершенно точно — когда её отрывали от дрёмы.
— Тебе, как погляжу, совсем неинтересно, — Эфилия укоризненно покачала головой, поднимаясь на ноги. — А ведь это, может быть, дело государственной важности.
— Зови, если начнётся война, — лениво парировала Глициния.
Эфилия на это лишь рассмеялась.
— Обязательно, — напоследок заверила она и направилась вверх по лестнице.
Она шла не спеша, как если бы просто желала удалиться и отдохнуть от утомившего её праздника. Роза поднималась всё выше по белокаменным ступеням и остановилась только на верхней площадке перед массивной дверью. Она обернулась напоследок: внизу, за балюстрадой, всё также развлекались гости, пританцовывая под лёгкую музыку, наслаждаясь напитками и беседуя о незначительных вещах. Праздник шёл своим ходом, похоже, никому не было большого дела до того, что одна из Роз почти дремала на месте, а вторая и вовсе куда-то отлучилась. Все эти люди — и слуги, и солдаты, и золотые умы, — просто продолжали радоваться и пировать, не подозревая, что несколькими этажами выше творилось что-то неладное. И Эфилия предпочла в тот час не нарушать это спокойствие. Она могла бы, конечно, подозвать пару стражников и повелеть им охранять вход на четвёртый этаж, а то и вовсе взять кого-нибудь с собой. Тем не менее, она просто отвернулась от балюстрады и вошла, затворив за собой дверь.