В преддверии моего графоманства.
Выкладываю на потеху критикам свой рассказ, точнее его главу. Самую первую и небольшую, созданную мной как драбл. Готовы ещё три главы, которые если хоть кому то будет интересно или быть может, кто-то согласится дать здравой критики, я конечно же залью. А теперь само действо.
Медленным шагом, не в силах уже и поднимать ноги, волочился человек в тряпье и лохмотьях. На раскалённый песок падали капли крови, моментально испаряясь и оставляя грязные бордовые пятна. Пересилив себя, он оторвал взгляд от песка под ногами и посмотрел вперёд. Глаза болезненно резанул солнечный свет. Во второй раз попытавшись рассмотреть хоть что-то, человек прикрыл глаза рукой, но ничего, кроме бескрайних песков, не увидел. Солнце теперь било в глаза, а значит, уже клонилось к западу. С одной стороны, это значило, что с пути он не сбился и всё так же уверенно идёт навстречу закату. С другой — то, что скоро стемнеет. Перспектива провести очередную ночь, покрепче закутавшись в обмотки, не радовала. Правая рука лежала на левом боку в бессильной попытке остановить кровь из вновь открывшейся раны.
Обмотки, в которые был одет человек, являлись несколькими крупными кусками ткани болотно-зелёного цвета, скреплёнными друг с другом. Один служил головным убором и шарфом, скрывая всё лицо за исключением глаз: пересохших, со множеством ярко выраженных капилляров. Второй кусок представлял собой подобие пончо, сделанного, правда, из более чем вторичного материала. За левым плечом находились лёгкие подвижные ножны, в которых покоился скимитар. Левая рука была плотно замотана в ткань по самое плечо. На ногах — обычные брюки и клёпаные сапоги. Чуть выше поясницы находились ещё одни ножны, немногим меньше полуметра в длину и представляющие собой обыкновенные жёсткие ножны для хранения короткого меча или кинжала, ни того, ни другого, в них сейчас не находилось.
Двигался он всё так же. Медленно и спокойно. Так он шёл уже который день. Выработал для себя темп. Он высматривал место, где можно было бы остановиться. Сухое дерево или руины не полностью занесённые песком. Ни чего подобного он не увидел, зато услышал задыхающихся и хрипящих животных, крики их наездника и хотел было броситься в другую сторону, за один из барханов, до того, как его заметят, но по нарастающему гулу и крикам со стороны саней понял, что это уже не имеет смысла. Он развернулся. Бежать было неразумно — даже нагруженные, звери были явно быстрее. Прямо на него мчались сани с небольшим шатром на них, запряженные двумя собаковидными существами роста, в пару раз превышающего нормальную лошадь. Солнечные блики играли на их багровой чешуе. Из волчьих пастей, полных острых зубов, во все стороны летела пена. Довершали картину рога. Не бычьи, скорее бараньи, длинные и закрученные. Перспектива оказаться на этих рогах, не радовала. На козлах сидел демон, роста в нём было под два метра, синеватая кожа, костяные наросты на теле, а также клыки, безобразно торчащие из пасти. Шатёр распахнулся, и из него вышел ещё один человекоподобный выродок. От первого, он отличался разве что формой наростов на теле. Он знал таких демонов. Он убивал таких демонов. Стоя за возницей, выродок пристально всматривался в человека перед ним. Схватив из тюков меч, он выкрутил перед собой кривую мельницу, парень готов был поклясться, что он отрубит сам себе руку. Этого не произошло. Краем глаза охотник увидел в шатре и третий силуэт, который решил оттуда не показываться.
— Возможно, у меня даже будет шанс… — Окровавленная правая ладонь легла на рукоять кривого меча, и тот с лёгким скрипом выскользнул из ножен. Он перекинул его из руки в руку несколько раз, привыкая к тяжести меча, достать который не было повода несколько дней. Тем временем между ним и санями было пара десятков метров и тот, что стоял за спиной возницы, спрыгнул с саней, двинувшись прямиком на жертву. Меч его в руках был огромен, двуручник, который эта тварь удерживала лишь одной рукой. Сани, не сбавляя темпа, мчались прямо на парня, создавая вероятность того, что демону с мечом так и не придётся им воспользоваться. Когда расстояние было настолько мало, что пена из пастей существ без малого долетала до парня, он подался прямо в их сторону. Сделав шаг между демонами, он, в последний момент успел отдёрнуть левую руку, которая без малого не оказалась зажата в челюстях твари, тут же сделал быстрый пируэт и изворачиваясь прошёлся изогнутым концом меча по горлу одного из существ, пуская фонтан алой крови на песок и сбивая темп второго жеребца. В окончании разворота он промахнулся и ударил лезвием не по горлу, а по голове ещё живого коня. Толку от удара почти не было, лезвие прошло вскользь по черепу, не оставив и следа на чешуе. Удар по черепу, вызвал секундную задержку, выбившую его из ритма. Он едва успел прыгнуть на один из ремней упряжи, от которого рванул к вознице. В воздухе сделав обманный удар, он, едва коснувшись саней ногой, резко изменил направление атаки и, сделав полный оборот, рубанул. Рубанул что было силы, опрокинув демона с козел. Тот не успел среагировать на настоящий удар, тщетно пытаясь блокировать ложную атаку.
Оставшаяся в живых демоническая лошадь, потеряв всякий контроль, рванулась, таща за собой труп второй такой и потерявшие управление сани. Резкая боль в боку сбила с темпа. Он оступился и рухнул с саней. Глубоко вдыхая, он пытался прийти в себя и как можно быстрее подняться, понимая, что врагов ещё как минимум двое. Боль чуть отступила и, взяв лежавший рядом клинок, он поднялся. Стоило ему начать выпрямляться, как перед глазами что-то мелькнуло, а потом и вовсе потемнело. Он, как мог, крепко сжимал рукоять меча, понимая, что даже в слепую, с мечом у него хотя бы есть шансы. Опрокинутый на спину, он, всё ещё плохо видя, неловким кувырком попытался разорвать дистанцию с тем, что могло его ударить. С трудом поднявшись на ноги, он сделал это в самый раз, чтобы успеть отвести в сторону удар двуручного меча сверху. Он парировал, однако не успел контратаковать, как демон вновь рубанул, но парень, сделав вольт, с трудом ушёл из-под атаки. Пятясь назад и стараясь уворачиваться от мощнейших ударов, ему то и дело приходилось подставлять меч и уводить атаки в стороны. Попытка блокировать грозила поломкой меча или руки, проверять не было никакого желания. Нос болел и истекал кровью, заливая подбородок и пропитывая ей ткань. Губы, лопнувшие в нескольких местах способствовали тому, что в районе лица кусок ткани приобрёл грязно-красный оттенок. Теперь, когда он мог относительно чётко видеть, а головокружение прошло, он понимал, что пятиться дальше нельзя. Очередной удар, в этот раз слишком размашистый, горизонтальный, парировать не получится. Он двинулся по направлению врага, уходя прямо под меч, сильно согнув ноги и максимально прильнув к земле, после чего пружинисто выпрямившись, острием меча он со свистом пробил горло противника. На смену свисту пришёл булькающий, хриплый голос демона. Из его пасти и горло вырывалась кровь. Парень взглянул в стекленеющие глаза, в которых стремительно угасала жизнь. Уперев ногу в живот демона, отпихнул его, дёрнув в сторону меч. Треск позвонков, раздрабливаемых мечом, обещал быть гарантией того, что противник уже точно не встанет.
Шарф пропитался кровью. Скинув его на песок, он ощупал разбитые губы. Прикосновение к носу заставило того скривиться. Нос был явно сломан. Отерев лезвие меча о тряпки на левой руке и окинув взглядом раненый бок, он убедился, что кровь, пропитавшая одежду в месте раны, уже схватилась коркой на солнце. Болело чертовски, но кровотечение вроде остановилось.
Прервал его мысли, хруст ломающихся костей и жалобный скулёж, продлившийся всего пару секунд. Обернувшись, он отметил для себя, что конь был без малого переломлен пополам и сейчас лишь подёргивался в предсмертной агонии. Расстояние было не большим. Далеко конь с мёртвым грузом убежать не смог. Но в итоге его вниманием овладел, несомненно, убийца лошади. Это был настоящий гигант: к росту прибавлялись широкие плечи и костяные наросты по всему телу, от чего тот казался ещё больше. Из пасти его торчали не клыки, а самые настоящие бивни, один из которых был обломан. Оружия как такового у демона не было, но беглый осмотр давал понять, что им служил костяной шип, растущий из локтя правой руки. Шип был длиннее самой руки от локтя до кисти в раза два.
Слегка покачиваясь, человек в обмотках сделал три шага и ускорился, переходя на бег, достаточно быстро сокращая дистанцию и заканчивая всё рывком вправо относительно демона. Заходя за его руку, атаковал наотмашь, целясь в сухожилия под плечом правой руки и надеясь лишить её подвижности, а значит, и оружия. Костяной шип, однако, из-за своей длины всё же достал его раньше пробивая плечо, попадая прямо в кость и останавливая атаку, так и не дав ей начаться. Свободной левой рукой скривившийся от боли и с трудом её превозмогающий парень сжал костяной шип, после чего рука, столь плотно обмотанная тряпьём, засветилась. Свечение это пробивалось даже через ткань. Уже через секунду шип треснул, а в следующее мгновенье он и вовсе рассыпался на осколки, как и кость, из которой он рос. Смех победителя, сменился криком дикой ярости и боли. Демон попытался схватить обидчика здоровой рукой, но тот, юркнув за уже бесполезную правую руку монстра, сделал прыжок, отталкиваясь от костяных наростов, забрался на плечи, схватил монстра за лицо и сжал сильнее. Вновь яркое свечение. Из его ушей и ноздрей потекла кровь, глаза монстра лопнули от напряжения. Ещё секунду он был жив, крича во всю силу своих лёгких, после чего замолк. Содержимое его черепа буквально сварилось. Спрыгнув с плеч существа до того, как оно успело рухнуть замертво, парень толкнул его здоровой рукой в грудь, опрокидывая на спину, подальше от себя. Левой рукой он взял выпавший в момент удара шипом меч, бережно поместил его в ножны и, шагнув по трупу, направился к шатру в надежде найти там воды и заночевать. Кусок кости, оставшийся в руке, доставял уйму не приятных ощущений, чуть ли не заставляя парня выть от боли, а руку лишая всяких возможностей.
В шатре и вправду была и еда, и вода, и даже пол бочёнка какого-то пойла. Пробный глоток же, убедил его в том, что пить это он не сможет. Слишком крепкое. Часть шатра стала для него одеялом, и совсем скоро наступившая ночь, не была столь холодна. Боль в руке отвлекала и не давала покоя, но найти здесь обезболивающие или хоть что-то из лекарств было бы слишком большой удачей, а свой лимит он, кажется, исчерпал одной лишь водой. Сил уже не было, а потому, отложив возможную самопальную операцию на руке и смену бинтов на другой ране до утра, он попытался заснуть. Когда он погружался в сон, в голове мелькали различные мысли, но одна была самой навязчивой. Как же так вышло, что сейчас он находится на грани жизни и смерти?